Хотя он был любопытен, он никогда ничего не спрашивал у Розы, даже после того как их отношения стали крайне близкими и соблазн был почти непреодолимым.
Гарри не собирался рисковать доверием Розы, пытаясь вытянуть из нее ответ. Он возлагал свои надежды на факт, что он быстро врастает в «Глобал». Чем выше он поднимался, тем с большей вероятностью он вовлекался в «проект». В тот вечер, когда Роза заявила, что он поедет в Лондон, Гарри был уверен, что момент наступил. Но, признавая это, он все же не был готов к тому, насколько смелым и далеко смотрящим был проект Розы.
– Вот основание и план для дорожных чеков, – сказала ему Роза. – Все упирается в готовность американских банков за рубежом столковаться с нами. Вот чем Франклину нужно заниматься сейчас. Я хочу, чтобы ты ему помог.
– Я сделаю все, что смогу, – сказал Гарри, подстраиваясь под серьезный тон Розы. – Будут какие-нибудь подробности?
– Ты лучший продавец чеков. По мере того как Франклин приводит банки в «Глобал», я хочу, чтобы ты организовал продажу дорожных чеков в каждом отеле, железнодорожной станции и пароходном офисе в Британии.
Гарри мягко присвистнул.
– Это трудное дело. Надо почувствовать территорию, посмотреть, как что получается у британцев, разобраться, у кого лучше сотрудники…
– Вот почему ты едешь прямо сейчас, не дожидаясь, пока это будет делать Франклин.
Гарри казалось, что такая стратегия имела смысл. Он никогда не подозревал, что, рассказывая о подробностях деятельности Франклина, Роза рисовала картину того, что он, Гарри, должен увидеть в Лондоне. Или, если он увидит там не то, ее тактичный любовник и сотрудник, которого она поставила выше других, естественно расскажет ей, что там не в порядке.
Будучи наслышанным о Мишель почти исключительно от Розы, Гарри прибыл в Беркли-сквер, приготовившись к тому, что его встретит сварливая француженка, которая исполнит свои обязанности хозяйки дома и уйдет спать, оставив их с Франклином обсуждать дела. Он не мог ошибиться сильнее. Гарри был представлен хозяйке – ошеломляюще элегантной женщине, в платье из розового шифона, с тускло-серебряными кружевами. Ее блестящие рыжие волосы струились по белым плечам и глаза, казалось, отражали свет электрических ламп в комнате. Гарри был так сражен очарованием Мишель Джефферсон, что у него прирос язык, когда она знакомила его с мужем и другими гостями. Одна гостья – юная светловолосая англичанка поймала взгляд Гарри и озорно подмигнула ему. Он подумал, что это должно быть хорошее предзнаменование, что он и леди Патриция Фармингтон оказались за столом рядом. В течение обеда Мишель внимательно следила за Гарри Тейлором. Он казался приятным и развлекал соседей забавными историями. А также Мишель размышляла, невольно решая их с Франклином дилемму: рассказывать ли Розе о проблемах со здоровьем Франклина. Но было в нем что-то, что заставляло Мишель думать, что положиться на него она не может. После того как Роза информировала их о прибытии Гарри Тейлора в Берли-сквер Мишель была насторожена.
– Я не понимаю, – говорила она Франклину. – Этот человек – ее любовник. Предполагается также, что он гений в продажах и маркетинге. Если он хотя бы на половину таков, каким Роза его представляет, почему она не рассказала ему правду? Раньше или позже он узнает о британских банках. Когда он узнает, он может обвинить нас, как и Розу, в том, что с ним нечестно обошлись.
– Мне это тоже не нравится, – ответил Франклин. – Но так работает Роза. У нее, должно быть, свои причины. Какими бы они ни были и согласны мы с ними или нет, нам есть чем занять Тейлора, не внушая ему подозрений. Если – и когда – придет день рассказать ему правду, пусть объясняет сама Роза.
Тем не менее увертки Розы беспокоили Мишель. После того как все гости ушли, она села послушать, как Гарри обсуждает деловые вопросы. Он оказался знающим и одновременно желающим следовать советам, которые давал ему Франклин. С другой стороны, внимание Гарри к сияющим глазам Патриции заставило Мишель подумать, не устала ли Роза от этого красивого молодого человека и не выслала ли его в Лондон, чтобы избавиться от него.
Мишель чувствовала неопределенность. В то время как Франклин уже почти был готов свести британских директоров вместе, меньше всего он нуждался в сложностях подобного рода. Мишель считала, что Гарри прислали для какой-то слежки.
Гарри тратил деньги Розы, и леди Патриция Фармингтон ему в этом помогала. Вскоре он поселился в роскошной квартире в Белгравии. Теперь он стал частым гостем в Берли-сквер. Гарри чувствовал себя комфортно с Франклином и его необременяющей помощью, но почти сразу же он заметил некоторые странности. Первой было то, что Мишель обычно сидела с ними и, казалось, знала о дорожных чеках не меньше, чем муж. Зная о Розиной антипатии к Мишель, Гарри спрашивал себя: знает ли Роза, какую роль в делах «Глобал» играет ее невестка. Другой непонятной вещью была ненавязчивая, но постоянная забота Мишель о Франклине. Как только они о чем-нибудь возбужденно спорили, Мишель всегда находила предлог прервать их. Гарри также заметил, что Франклин редко начинал свой рабочий день раньше десяти утра и что с вечеров Джефферсоны всегда находили повод уйти пораньше. Последней странностью было нежелание Франклина представить Гарри американскому банковскому сообществу. Когда бы Гарри ни упоминал об этом, Франклин неизбежно отвечал, это время наступит позже. Однако его ответы были столь уклончивы, что Гарри укрепился в мысли, что Франклин что-то скрывает от него.
Хотя эти странности озадачивали Гарри, он оставлял это при себе. У Франклина был другой характер, чем у его сестры, но Гарри нашел его довольно приятным, наслаждаясь его юмором. Скоро Джефферсоны вместе с Гарри и леди Патрицией Фармингтон стали привычной четверкой для лондонского общества. Традиционное празднование 4 июля в американском посольстве было популярно в Лондоне. Праздники были шансом для дипломатического корпуса поблагодарить британских хозяев, а также давали всем американским репатриантам и гостям возможность отметить День независимости.
Поскольку все британские банкиры, с которыми Франклин решил иметь дело, бывали там, он и Мишель пришли к согласию, что большая доля обсуждений условий сделки проходит в неофициальных условиях.
Мишель видела, что с приближением празднеств Франклин становится все более тревожным и раздраженным. Хотя спал он много, сконцентрировать внимание на чем-то ему было все труднее. Тем не менее Франклин настаивал, что он готов.
– Лучшего шанса не будет, – говорил он.
Четвертое июля обещало быть веселым днем. Нарядные леди с пестрыми зонтами прогуливались по благоухающему саду, в то время как мужчины в голубовато-серых пальто и шляпах, пользуясь случаем, пили виски и холодный чай. Обед был подан рано, так, чтобы гости смогли отдохнуть перед фейерверком.
Мишель была около Франклина и радовалась, что он все-таки отдыхает. Уже скоро, думала она, дела Франклина кончатся, и они смогут оставить «Глобал».
Перед фейерверком в туалетной комнате Мишель столкнулась с Патрицией.
– Вы с Гарри много времени проводите вместе, – сказала Мишель, расчесывая волосы.
По тому, как покраснела ее подруга, она подумала, что слухи о связи Патриции и Гарри имеют какую-то почву.
– Он ужасно мил, – сказала Патриция, как бы защищаясь.
– А Кристоф? Патриция пожала плечами.
– Тебе не нравится Гарри? Франклин в нем, кажется, души не чает.
Мишель согласилась, что Франклин и Гарри много общаются.
– Я как раз не уверена, что Гарри имеет право на тебя, – сказала она. Потом, не желая мешать явному увлечению подруги, добавила:
– Ну, если ты счастлива.
Невдалеке Франклин и Гарри прогуливались по кирпичной платформе, вдоль которой братья из известной семьи пиротехников Джанелли готовили фейерверк.
– Это будет как дома, – прокомментировал Гарри, продвигаясь ближе, чтобы посмотреть устройство.
Когда упали сумерки, Гарри попытался завязать разговор о дорожных чеках, но Франклин разговора не поддержал.
– Мы не говорим о делах за пределами моего офиса, – напомнил он Гарри раздраженно. – Кроме того, если вечером все будет хорошо, тебе скоро будет чем заняться.
Гарри размышлял над загадочным комментарием, стоя на коленях, чтобы лучше рассмотреть устройство фейерверка. Он выпрямился, и из его кармана выпал кожаный портсигар. Он предложил сигарету Франклину и зажег спичку.
– Синьор! Извините! Не надо огня. Не надо огня! Мужчины оглянулись на одного из братьев Джанелли, бегущего к ним и размахивающего руками.
– О чем это он? – спросил Гарри.
В это же время потянул ветерок, пламя вспыхнуло и обожгло кончики пальцев Гарри.
– Не надо, синьор!
Гарри отбросил спичку. Она упала на шнур. Римская свечка воспламенилась первой, взлетев в воздух, обдав пламенем и запахом пороха обоих мужчин. На мгновение мир исчез для Франклина, замещенный полосой ревущего огня. Потом небо взорвалось, и он покатился по земле. Огненные шары и ракеты летали вокруг кирпичной платформы. Они воспламенялись и пролетали через газон на несколько футов от земли, бешено крутясь. Когда Франклин поднял голову, все, что он увидел, – была стена пламени. Он, не узнав братьев Джанелли, отчаянно пытавшихся обрубить шнур, принял их за немцев, готовящих артиллерийское орудие к огню; его воспаленный разум подсказал ему: он погибнет, если не прикончит врага.
Франклин начал медленно ползти по направлению к кирпичной платформе на локтях и коленях. Его кончики пальцев нащупали что-то холодное и жесткое. Он схватил головку кувалды и потянул ее к себе. Теперь у него было оружие. Одним движение Франклин вскочил на ноги, держа кувалду высоко над головой и побежал по направлению к платформе, где ракеты все еще чертили небо.
С другой стороны посольства гости, сначала испуганные взрывом, теперь охали и ахали, когда фейерверки взрывались над головами. Находясь около посла, Мишель увидела, что он взглянул на часы и пробормотал, что будет черт знает что, если все это не кончится через 20 минут. Казалось, что все происходит самотеком, никакой организации не чувствовалось. Мишель искала глазами Франклина, потом, не видя ни его, ни Гарри, прошла сквозь толпу туда, где они с Франклином наблюдали приготовление фейерверка.
«Как ты могла быть такой дурой? Фейерверк! Как это могло отразиться на нем? Я оставила его с Гарри!»
Борясь с поднимающимся страхом, Мишель помчалась сквозь лабиринт заграждений, ее глаза испытали острую боль, когда она бросилась в едкий дым. Потом, также внезапно как и начался, фейерверк прекратился. Братья Джанелли осторожно двигались сквозь дым, заливая водой участки лужайки со сгоревшей травой. В конце платформы Мишель увидела Франклина на коленях, в руках он крепко держал кувалду, его голова запрокинулась назад, глаза наполнились слезами. Она подбежала к нему, и он повернул свое запачканное сажей лицо к ней.
– Я остановил их! – прошептал он хрипло, – их было сотни, но я их перебил…
Кувалда выпала из его рук, и Франклин повалился, всхлипывая. Мишель обернулась и увидела Гарри, стоящего около нее, его лицо, черное, как и у Франклина, его остекленевшие глаза.
– Что случилось? – спросила она.
– Произошел несчастный случай, – запинаясь, ответил Гарри. – Фейерверки выстрелили по ошибке. Франклин и я стояли около них… А потом он спятил.
– Помоги мне поднять его.
– Разве мы не вызовем доктора?
– Вызовем – позже.
Поддерживая Франклина за плечи, она наполовину вела, наполовину волокла его до стоянки машин. Мишель нашла своего шофера и усадила Франклина на заднее сиденье.
– Мы скоро будем дома, милый, – шептала она. – Все будет хорошо.
Франклин сжал ее руку.
– Я должен вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124