Ля-ля-ля да ля-ля-ля… Общественность…
Витька повернулся и зашагал прочь. Если бы он только знал, что в эту минуту Зина стоит у окна, смотрит ему вслед, думает о нем и торопливо решает — идти за ним или нет. Он ускорил шаг, потом пошел еще быстрее, почти побежал, и Зина поняла, что теперь его не догнать. «Поговорю с ним утром на работе», — решила она.
Витька шатался по улицам до шести утра. А ровно в шесть, как было условлено накануне, он позвонил в двери Пашутина.
— Входи, — Пашутин внимательно посмотрел на него. — Не спал?
— Не спал. Зачем звал?
— Совесть мучает? — недобро сказал Пашутин. — Не отвечай, я и так вижу. Скажу тебе вот что: сомнения отбрось, потому как назад хода нет. Садись… — Пашутин разложил на круглом обеденном столе схематический план, снял с полки коробку с домино, опрокинул ее, фишки с грохотом посыпались на пол, и Витька дернулся от неожиданности.
— Нервный? — усмехнулся Пашутин. — Я тоже от любого шороха вздрагиваю. Смотри сюда. Это план второго этажа, где касса. Запоминай: ровно в два часа дня ты со спецмешком подойдешь к кладовой и попросишь, чтобы Зина тебя впустила. Нормально? — Пашутин поставил фишки на план. — Это — ты, а это — она.
— Нормально… — с трудом выдавил Витька. — Почти каждый день что-нибудь привожу. Она привыкла. Впустит…
— Вот пакет.
Витька взял и едва не уронил пакет — он был очень тяжелый. На этикетке было написано: «Платина листовая, 100 листов, 2 кг».
— Настоящая? — спросил Витька.
— Чугун. Заполни бланк сопровождения. Заранее. Войдешь — передашь ей. Может быть так, чтобы она открыла сейф и спрятала пачку только после твоего ухода?
— Не думаю, — Витька пожал плечами. — Обычно она открывает сейф при мне.
— Значит, так, — Пашутин передвинул костяшку. — Ты вошел, передал ей пачку, она открыла сейф… Дверь у него какая? Легкая?
— Полметра толщины. Килограммов сто.
— Значит, сразу не захлопнет?
— Нет…
— Ну и ладно. Значит, она открыла сейф.
— Да хватит повторять одно и то же! — заорал Витька. — Я не долдон, понял уже…
— Она открыла сейф, — невозмутимо повторил Пашутин. — А ты — входную решетку. Ясно тебе?
— Ясно мне. — Витька напрягся. — А потом?
— Жива будет, — успокоил Пашутин. — Твое дело — сторона. Откроешь решетку — и вали с богом. Кто войдет, что сделает — не твоя печаль. Жива будет, и все. Сразу поедешь к теще Бородаева, она знает, куда тебя определить. Уляжется все — встретимся, получишь расчет, — Пашутин помолчал выжидающе, потом спросил с ехидцей: — Что же не поинтересуешься, сколько?
— Сколько? — машинально спросил Витька.
— Десять тысяч! — благоговейно произнес Пашутин. — Тебе такие деньги и во сне не приснятся. То-то жизнь настанет! Любые джинсы — твои!
— Дурак ты, — безразлично сказал Витька. — Я пошел.
— И последнее, — Пашутин придержал его за руку. — Ты нас знаешь, мы — тебя. Все понял?
Витька вырвал руку и ушел, хлопнув дверью. Пашутин задумчиво посмотрел на план, снял костяшку, которая обозначала Витьку, и швырнул в мусорную корзину.
Из соседней комнаты вышел Иванов.
— Все слышал? — спросил Пашутин.
— Все, — Иванов успокоительно похлопал сообщника по плечу. — Деваться ему некуда, он это понимает. Значит, ровно в два он войдет и отопрет решетку…
— Сейф будет открыт.
— А если — нет?
— Рискуем. Только Витька точно говорит: когда он сдает материал, она всегда держит сейф открытым. Не было случая, чтобы иначе…
— Ладно, — кивнул Иванов. — Ты подкатываешь тележку с контейнером к дверям кладовой. Входишь, нейтрализуешь Ананьеву, забираешь пакеты с фольгой, грузишь их в контейнер и едешь себе потихоньку через весь завод. Все знают этот контейнер, привыкли к нему, никто и внимания не обратит. А я за это время прикрою двери кладовой и буду ждать тебя во дворе, в машине. Ты вывезешь контейнер во двор, рабочие его погрузят, и мы спокойно выедем за пределы завода. Вот накладная, держи, — Иванов протянул Пашутину сложенную вчетверо бумажку.
— А Борода?
Иванов развел руками, печально улыбнулся:
— Каждому — свое. Есть такая благородная традиция: спасая товарищей, принимать удар на себя. Бородаев повезет платину на соседний завод. Он знает, что должен не на завод ее привезти, а по тому адресу, который я ему дал. Его, беднягу, догонит милиция…
— Кто поверит, — засомневался Пашутин. — Это же порошок, кому он нужен?
— Правильно, — сказал Иванов. — Прямо сейчас, отсюда, позвонишь своему Миронову и скажешь так: «Только что я выяснил совершенно точно: Бородаев и его сообщники, к сожалению, я их не установил, повезут платину на Комсомольский, восемьдесят два, квартира тридцать пять, Зенину Алексею Егоровичу». Они этого Зенина тут же проверят по ЦАБу и узнают, что он инженер, мастер цеха на заводе тугоплавких металлов и уж он-то имеет самую реальную возможность превратить этот полуфабрикат в ювелирные слитки. Все понял? Ну, само собой, когда сыскари кинутся домой к Бородаеву, там они найдут Володина. И круг замкнется. — Иванов потер руки, толкнул Пашутина. — Как наш «Санько»? Молоток?
Пашутин снял трубку телефона и набрал номер Миронова…
Зрительный зал заводского клуба был полон. Люди стояли в проходах, в дверях. Николай Федорович вышел на авансцену, к микрофону, и зал разом стих. Кондратьев смотрел на собравшихся и молчал. Вспомнился 22-й год, точно такой же зал на Петроградской стороне, где проходил вечер смычки милиции и трудящихся. Много воды утекло с тех пор.
— Товарищи, — негромко сказал Николай Федорович. — На заводе действует тщательно законспирированная группа преступников.
По залу пронесся гул голосов.
— Прошу понять правильно: мы обращаемся к вам, рабочим и служащим завода, потому, что верим в вашу честность, верим в то, что любой из вас, заметив самое незначительное, но подозрительное обстоятельство, не пройдет равнодушно мимо, а примет все необходимые меры. Речь идет о готовящейся краже драгметалла, товарищи. Будьте внимательны и осторожны!
Ровно без пяти два Бородаев получил на складе пачки с платиной и погрузил их в свой фургон. У ворот он предъявил вахтеру пропуск и накладную и выехал с территории завода. Он не заметил, что следом за его «Москвичом» двинулась светло-зеленая «Волга».
Спустя десять минут Николай Федорович получил следующий доклад по радиотелефону:
— Бородаев миновал завод. Увеличил скорость. Явно пытается скрыться.
Николай Федорович переглянулся со своими помощниками:
— В принципе, куда он денется? На Комсомольский?
— Похоже… — отозвался старший.
— Задержать, только с поличным.
— Вот вам и Пашутин, — удовлетворенно сказал Миронов.
— Поглядим. Пока полной ясности нет.
* * *
Ровно без одной минуты два Витька подошел к дверям кладовой.
— Зина, — позвал он.
Девушка повернулась к решетке:
— Что тебе?
— Вот, платина, — Витька кивнул на свою сумку. — Возьми накладную.
Она внимательно прочитала.
— Входи, — щелкнула замком решетки.
Витька понял, что сейф открыт, и Зина хочет спрятать новое поступление. Он понял также, что сейчас у него появились единственная и последняя возможность предотвратить преступление и самому остаться в стороне, все свалить на случай.
— Постой, — он протянул ей пачку платины. — Ты убери, а я потом зайду, распишусь. Некогда мне.
— Новые джинсы уплывут? — спросила она насмешливо. — Ничего, перебьешься. Входи, расписывайся и будь здоров. — Она направилась к сейфу. Он действительно был открыт.
«Что же делать?» — подумал Витька, но так и не успел решить этого вопроса. Пашутин оттолкнул его и прошел за решетку.
Витька тихо вскрикнул от неожиданности и, понимая, что теперь все кончено и пути к отступлению отрезаны раз навсегда, сжал голову обеими руками и отвернулся. «Что он сделает с Зиной, что?..» Эта мысль ввинчивалась в мозг, словно тупой, ржавый штопор. Оглянуться Витька боялся. «А вдруг он ее не тронет? — успокаивал он себя. — А вдруг обойдется?»
Пашутин вернулся, тщательно прикрыл решетку, сложил в контейнер пачки с золотой фольгой. Недобро усмехнулся:
— Нарушаешь уговор, Витя… Туфтишь… Уходи быстрее, легаши вот-вот пожалуют… — Пашутин покатил контейнер по коридору.
Витька догнал его:
— Что с ней?
— Пойди, погляди. Она, наверное, уже очнулась. Я ведь ее легонько, любя… Чтоб без лишних трупов, — и добавил зло: — Уходи, если сидеть не хочешь!
Витька побежал. В голове у него стучало, он мчался, не разбирая дороги, и только одна-единственная мысль сверлила его мозг: «Пропала жизнь. Ни за понюх табака пропала, Теперь если не расстрел, то десять лет наверняка». Он не раскаивался в случившемся, не жалел ни о чем, он только боялся. Он все же был очень слабым человеком, Витька Володин…
У выхода на площадку с мусоропроводом путь Пашутину преградил Иванов.
— Давай, — Иванов протянул руку.
— Договорились вывезти в контейнере? — растерялся Пашутин.
— Давай, — в голосе Иванова послышались металлические нотки. — Некогда объяснять…
Пашутин сжал зубы, отскочил.
— Понял я, — он двинулся на Иванова. — Сам хочешь все заграбастать? От Бороды избавился? От Витьки? А теперь…
Иваноз не дал ему договорить: шагнул вперед и совсем неэффектно, почти незаметно ударил. Пашутин рухнул сразу — без крика. Иванов сложил пакеты с фольгой в целлофановый мешок, завернул в газеты и обвязал бумажным шпагатом. Вся операция заняла у него не более полминуты — чувствовалось, что он изрядно набил себе руку. Теперь сверток выглядел обычным мусором. Иванов подошел к ящику мусоропровода, сбросил сверток в шахту, прислушался и удовлетворенно хмыкнул.
Спустя полчаса Николай Федорович подвел итоги операции. Бородаев и Володин были задержаны. Зина очнулась и теперь чувствовала себя хорошо. Пашутин был убит — нож развалил ему все внутренности.
— Основная цель достигнута, — сказал Николай Федорович. — Золото и платиновый полуфабрикат мы сохранили. Если преступники подсунули нам чугунные пластинки вместо платины, — он улыбнулся, — то мы в свою очередь наградили их обычной алюминиевой фольгой. Минусы: убит один из членов банды, пострадала Зина Ананьева. Не обнаружен главарь — «Санько». Это серьезные просчеты, товарищи. Согласитесь: все это произошло потому, что мы некритически отнеслись к сотрудничеству Пашутина. Сообщения от рабочих поступают?
— Очень много, — Смирнов открыл папку, показал пачку писем.
— Давайте подумаем… — Николай Федорович прошелся по кабинету. — Механизм преступления предельно ясен: Володин подготовил вход в кладовую Пашутину. Тот взял фольгу, погрузил в контейнер. Они правильно рассчитали, что в это время на контейнер никто не обратит внимания — привычно. Далее — контейнер и труп мы обнаруживаем у входа на лестницу, преступник и фольга исчезли… Какие будут соображения?
— Рядом лестница, она ведет во двор, — сказал Миронов. — Опрошены десятки людей. Никто не видел, чтобы кто-то вышел с этой лестницы по двор.
— А вам не приходило в голову, — вдруг сказал Николай Федорович, — что «Санько», да-да, уверен, именно «Санько», чувствуется опыт и хватка, взял фольгу, упаковал, как обычный мусорный пакет, и швырнул в шахту? А потом поедет на свалку и подберет пакет?
— Интересная мысль, — Смирнов открыл свою папку. — Здесь одна работница картонажного цеха — она коробки упаковочные делает для готовых приборов — сообщает, что дважды — в марте и в мае — видела инспектора отдела кадров Иванова около мусоропровода. Иванов бросал туда какие-то пакеты. На ее шутливый вопрос ответил, что любит поесть на ходу, а это, мол, остатки завтрака.
— Проверял, можно ли отыскать пакет на свалке? — спросил Миронов. — Готовился?
— Возможно. Займитесь им вплотную…
Иванова арестовали через сутки. Арестовали в тот момент, когда он приехал в собственном «Москвиче» на утильбазу и получил от заведующего свой пакет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Витька повернулся и зашагал прочь. Если бы он только знал, что в эту минуту Зина стоит у окна, смотрит ему вслед, думает о нем и торопливо решает — идти за ним или нет. Он ускорил шаг, потом пошел еще быстрее, почти побежал, и Зина поняла, что теперь его не догнать. «Поговорю с ним утром на работе», — решила она.
Витька шатался по улицам до шести утра. А ровно в шесть, как было условлено накануне, он позвонил в двери Пашутина.
— Входи, — Пашутин внимательно посмотрел на него. — Не спал?
— Не спал. Зачем звал?
— Совесть мучает? — недобро сказал Пашутин. — Не отвечай, я и так вижу. Скажу тебе вот что: сомнения отбрось, потому как назад хода нет. Садись… — Пашутин разложил на круглом обеденном столе схематический план, снял с полки коробку с домино, опрокинул ее, фишки с грохотом посыпались на пол, и Витька дернулся от неожиданности.
— Нервный? — усмехнулся Пашутин. — Я тоже от любого шороха вздрагиваю. Смотри сюда. Это план второго этажа, где касса. Запоминай: ровно в два часа дня ты со спецмешком подойдешь к кладовой и попросишь, чтобы Зина тебя впустила. Нормально? — Пашутин поставил фишки на план. — Это — ты, а это — она.
— Нормально… — с трудом выдавил Витька. — Почти каждый день что-нибудь привожу. Она привыкла. Впустит…
— Вот пакет.
Витька взял и едва не уронил пакет — он был очень тяжелый. На этикетке было написано: «Платина листовая, 100 листов, 2 кг».
— Настоящая? — спросил Витька.
— Чугун. Заполни бланк сопровождения. Заранее. Войдешь — передашь ей. Может быть так, чтобы она открыла сейф и спрятала пачку только после твоего ухода?
— Не думаю, — Витька пожал плечами. — Обычно она открывает сейф при мне.
— Значит, так, — Пашутин передвинул костяшку. — Ты вошел, передал ей пачку, она открыла сейф… Дверь у него какая? Легкая?
— Полметра толщины. Килограммов сто.
— Значит, сразу не захлопнет?
— Нет…
— Ну и ладно. Значит, она открыла сейф.
— Да хватит повторять одно и то же! — заорал Витька. — Я не долдон, понял уже…
— Она открыла сейф, — невозмутимо повторил Пашутин. — А ты — входную решетку. Ясно тебе?
— Ясно мне. — Витька напрягся. — А потом?
— Жива будет, — успокоил Пашутин. — Твое дело — сторона. Откроешь решетку — и вали с богом. Кто войдет, что сделает — не твоя печаль. Жива будет, и все. Сразу поедешь к теще Бородаева, она знает, куда тебя определить. Уляжется все — встретимся, получишь расчет, — Пашутин помолчал выжидающе, потом спросил с ехидцей: — Что же не поинтересуешься, сколько?
— Сколько? — машинально спросил Витька.
— Десять тысяч! — благоговейно произнес Пашутин. — Тебе такие деньги и во сне не приснятся. То-то жизнь настанет! Любые джинсы — твои!
— Дурак ты, — безразлично сказал Витька. — Я пошел.
— И последнее, — Пашутин придержал его за руку. — Ты нас знаешь, мы — тебя. Все понял?
Витька вырвал руку и ушел, хлопнув дверью. Пашутин задумчиво посмотрел на план, снял костяшку, которая обозначала Витьку, и швырнул в мусорную корзину.
Из соседней комнаты вышел Иванов.
— Все слышал? — спросил Пашутин.
— Все, — Иванов успокоительно похлопал сообщника по плечу. — Деваться ему некуда, он это понимает. Значит, ровно в два он войдет и отопрет решетку…
— Сейф будет открыт.
— А если — нет?
— Рискуем. Только Витька точно говорит: когда он сдает материал, она всегда держит сейф открытым. Не было случая, чтобы иначе…
— Ладно, — кивнул Иванов. — Ты подкатываешь тележку с контейнером к дверям кладовой. Входишь, нейтрализуешь Ананьеву, забираешь пакеты с фольгой, грузишь их в контейнер и едешь себе потихоньку через весь завод. Все знают этот контейнер, привыкли к нему, никто и внимания не обратит. А я за это время прикрою двери кладовой и буду ждать тебя во дворе, в машине. Ты вывезешь контейнер во двор, рабочие его погрузят, и мы спокойно выедем за пределы завода. Вот накладная, держи, — Иванов протянул Пашутину сложенную вчетверо бумажку.
— А Борода?
Иванов развел руками, печально улыбнулся:
— Каждому — свое. Есть такая благородная традиция: спасая товарищей, принимать удар на себя. Бородаев повезет платину на соседний завод. Он знает, что должен не на завод ее привезти, а по тому адресу, который я ему дал. Его, беднягу, догонит милиция…
— Кто поверит, — засомневался Пашутин. — Это же порошок, кому он нужен?
— Правильно, — сказал Иванов. — Прямо сейчас, отсюда, позвонишь своему Миронову и скажешь так: «Только что я выяснил совершенно точно: Бородаев и его сообщники, к сожалению, я их не установил, повезут платину на Комсомольский, восемьдесят два, квартира тридцать пять, Зенину Алексею Егоровичу». Они этого Зенина тут же проверят по ЦАБу и узнают, что он инженер, мастер цеха на заводе тугоплавких металлов и уж он-то имеет самую реальную возможность превратить этот полуфабрикат в ювелирные слитки. Все понял? Ну, само собой, когда сыскари кинутся домой к Бородаеву, там они найдут Володина. И круг замкнется. — Иванов потер руки, толкнул Пашутина. — Как наш «Санько»? Молоток?
Пашутин снял трубку телефона и набрал номер Миронова…
Зрительный зал заводского клуба был полон. Люди стояли в проходах, в дверях. Николай Федорович вышел на авансцену, к микрофону, и зал разом стих. Кондратьев смотрел на собравшихся и молчал. Вспомнился 22-й год, точно такой же зал на Петроградской стороне, где проходил вечер смычки милиции и трудящихся. Много воды утекло с тех пор.
— Товарищи, — негромко сказал Николай Федорович. — На заводе действует тщательно законспирированная группа преступников.
По залу пронесся гул голосов.
— Прошу понять правильно: мы обращаемся к вам, рабочим и служащим завода, потому, что верим в вашу честность, верим в то, что любой из вас, заметив самое незначительное, но подозрительное обстоятельство, не пройдет равнодушно мимо, а примет все необходимые меры. Речь идет о готовящейся краже драгметалла, товарищи. Будьте внимательны и осторожны!
Ровно без пяти два Бородаев получил на складе пачки с платиной и погрузил их в свой фургон. У ворот он предъявил вахтеру пропуск и накладную и выехал с территории завода. Он не заметил, что следом за его «Москвичом» двинулась светло-зеленая «Волга».
Спустя десять минут Николай Федорович получил следующий доклад по радиотелефону:
— Бородаев миновал завод. Увеличил скорость. Явно пытается скрыться.
Николай Федорович переглянулся со своими помощниками:
— В принципе, куда он денется? На Комсомольский?
— Похоже… — отозвался старший.
— Задержать, только с поличным.
— Вот вам и Пашутин, — удовлетворенно сказал Миронов.
— Поглядим. Пока полной ясности нет.
* * *
Ровно без одной минуты два Витька подошел к дверям кладовой.
— Зина, — позвал он.
Девушка повернулась к решетке:
— Что тебе?
— Вот, платина, — Витька кивнул на свою сумку. — Возьми накладную.
Она внимательно прочитала.
— Входи, — щелкнула замком решетки.
Витька понял, что сейф открыт, и Зина хочет спрятать новое поступление. Он понял также, что сейчас у него появились единственная и последняя возможность предотвратить преступление и самому остаться в стороне, все свалить на случай.
— Постой, — он протянул ей пачку платины. — Ты убери, а я потом зайду, распишусь. Некогда мне.
— Новые джинсы уплывут? — спросила она насмешливо. — Ничего, перебьешься. Входи, расписывайся и будь здоров. — Она направилась к сейфу. Он действительно был открыт.
«Что же делать?» — подумал Витька, но так и не успел решить этого вопроса. Пашутин оттолкнул его и прошел за решетку.
Витька тихо вскрикнул от неожиданности и, понимая, что теперь все кончено и пути к отступлению отрезаны раз навсегда, сжал голову обеими руками и отвернулся. «Что он сделает с Зиной, что?..» Эта мысль ввинчивалась в мозг, словно тупой, ржавый штопор. Оглянуться Витька боялся. «А вдруг он ее не тронет? — успокаивал он себя. — А вдруг обойдется?»
Пашутин вернулся, тщательно прикрыл решетку, сложил в контейнер пачки с золотой фольгой. Недобро усмехнулся:
— Нарушаешь уговор, Витя… Туфтишь… Уходи быстрее, легаши вот-вот пожалуют… — Пашутин покатил контейнер по коридору.
Витька догнал его:
— Что с ней?
— Пойди, погляди. Она, наверное, уже очнулась. Я ведь ее легонько, любя… Чтоб без лишних трупов, — и добавил зло: — Уходи, если сидеть не хочешь!
Витька побежал. В голове у него стучало, он мчался, не разбирая дороги, и только одна-единственная мысль сверлила его мозг: «Пропала жизнь. Ни за понюх табака пропала, Теперь если не расстрел, то десять лет наверняка». Он не раскаивался в случившемся, не жалел ни о чем, он только боялся. Он все же был очень слабым человеком, Витька Володин…
У выхода на площадку с мусоропроводом путь Пашутину преградил Иванов.
— Давай, — Иванов протянул руку.
— Договорились вывезти в контейнере? — растерялся Пашутин.
— Давай, — в голосе Иванова послышались металлические нотки. — Некогда объяснять…
Пашутин сжал зубы, отскочил.
— Понял я, — он двинулся на Иванова. — Сам хочешь все заграбастать? От Бороды избавился? От Витьки? А теперь…
Иваноз не дал ему договорить: шагнул вперед и совсем неэффектно, почти незаметно ударил. Пашутин рухнул сразу — без крика. Иванов сложил пакеты с фольгой в целлофановый мешок, завернул в газеты и обвязал бумажным шпагатом. Вся операция заняла у него не более полминуты — чувствовалось, что он изрядно набил себе руку. Теперь сверток выглядел обычным мусором. Иванов подошел к ящику мусоропровода, сбросил сверток в шахту, прислушался и удовлетворенно хмыкнул.
Спустя полчаса Николай Федорович подвел итоги операции. Бородаев и Володин были задержаны. Зина очнулась и теперь чувствовала себя хорошо. Пашутин был убит — нож развалил ему все внутренности.
— Основная цель достигнута, — сказал Николай Федорович. — Золото и платиновый полуфабрикат мы сохранили. Если преступники подсунули нам чугунные пластинки вместо платины, — он улыбнулся, — то мы в свою очередь наградили их обычной алюминиевой фольгой. Минусы: убит один из членов банды, пострадала Зина Ананьева. Не обнаружен главарь — «Санько». Это серьезные просчеты, товарищи. Согласитесь: все это произошло потому, что мы некритически отнеслись к сотрудничеству Пашутина. Сообщения от рабочих поступают?
— Очень много, — Смирнов открыл папку, показал пачку писем.
— Давайте подумаем… — Николай Федорович прошелся по кабинету. — Механизм преступления предельно ясен: Володин подготовил вход в кладовую Пашутину. Тот взял фольгу, погрузил в контейнер. Они правильно рассчитали, что в это время на контейнер никто не обратит внимания — привычно. Далее — контейнер и труп мы обнаруживаем у входа на лестницу, преступник и фольга исчезли… Какие будут соображения?
— Рядом лестница, она ведет во двор, — сказал Миронов. — Опрошены десятки людей. Никто не видел, чтобы кто-то вышел с этой лестницы по двор.
— А вам не приходило в голову, — вдруг сказал Николай Федорович, — что «Санько», да-да, уверен, именно «Санько», чувствуется опыт и хватка, взял фольгу, упаковал, как обычный мусорный пакет, и швырнул в шахту? А потом поедет на свалку и подберет пакет?
— Интересная мысль, — Смирнов открыл свою папку. — Здесь одна работница картонажного цеха — она коробки упаковочные делает для готовых приборов — сообщает, что дважды — в марте и в мае — видела инспектора отдела кадров Иванова около мусоропровода. Иванов бросал туда какие-то пакеты. На ее шутливый вопрос ответил, что любит поесть на ходу, а это, мол, остатки завтрака.
— Проверял, можно ли отыскать пакет на свалке? — спросил Миронов. — Готовился?
— Возможно. Займитесь им вплотную…
Иванова арестовали через сутки. Арестовали в тот момент, когда он приехал в собственном «Москвиче» на утильбазу и получил от заведующего свой пакет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93