— Какая разница, господа! — сказал Колычев. — Они хотят бороться с уголовниками, — это главное, я полагаю.
— Мы от партии большевиков, — жестко сказал Бушмакин. — Устраивает?
— Как нельзя больше! — улыбнулся худой и повернулся к остальным: — Поможем большевикам, господа? — Он засучил рукава форменного сюртука и, словно дирижер в оркестре, взмахнул руками.
— Берегись! — крикнул Колычев, но было уже поздно. Вся орава бросилась к ящикам с карточками.
— Стой, стрелять будем! — закричал Бушмакин, выхватывая наган.
В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.
Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться от приема — рука попала в «замок», и Коля врезался в старинную голландскую печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом началось столпотворение… Зазвенели стекла — озверевшие «служители правопорядка» выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.
Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой, испуганно наблюдал за побоищем.
Наконец все было кончено. Чиновники потянулись в коридор. Худой остановился возле лестницы.
— Надеюсь, вы с нами, Колычев? По-моему, вы всегда презирали конформистов!
Колычев высунулся из-под папки:
— То, что вы сейчас сделали, — низость!
— О, господи, — худой шутовски взмахнул руками. — Однако мы в неравном положении. Вы — высоко, и мне трудно вам отвечать… — Он резко вышиб лестницу из-под Колычева. Тот с воплем грохнулся на пол и остался недвижим.
— Подумай, мразь, — с ненавистью сказал худой и ушел, хлопнув дверью.
…Первым очнулся Бушмакин. Рука распухла и напоминала пышку с повидлом. Бушмакин поднялся, кряхтя и охая, взял со стола графин и, приводя в чувство своих товарищей, начал поливать всех по очереди: Колю, Васю, Никиту и Колычева. Потом отпил из графина. Увидел Маруську. Она по-прежнему сидела в углу.
— Что же ты? — укоризненно сказал Бушмакин. — А еще красный милиционер. Где наган?
— Вот, — тихо сказала она. — Я хотела в них выстрелить, да у меня сил не хватило взвести курок.
— Ничего, Маруська, не тушуйся, — вздохнул Бушмакин. — Не смогла, так не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста — за утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики, Маруська.
Приподнялся и сел Колычев. Увидел Бушмакина, улыбнулся через силу:
— Дали нам перцу. А что вы хотите? Они всю жизнь этим занимаются, а вы — первый день… Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы освоите хотя бы азы сыскного дела.
— Меньше, чем вы думаехе, — сказал Бушмакин. — Вы знаете этих людей?
Колычев кивнул.
— Я сообщу об этом Военно-революционному комитету, — продолжал Бушмакин. — За саботаж такого рода они будут расстреляны.
Колычев снова кивнул:
— Иного они и не заслуживают. Но если вы думаете, что они сидят и ждут ваших конвойных, — вы ошибаетесь… — Колычев усмехнулся. — Я не политик, но даже я понимаю, что мой класс не сдастся вам без боя. Как говорят на ваших собраниях: в повестке дня — гражданская война… И эти люди будут ждать ее начала в укромном месте.
Маруська растолкала ребят. Все выглядели вполне сносно, только у Коли поперек лба лег багровый шрам.
— Картотеку жалко, — Колычев обвел взглядом кабинет. — Она собиралась годами. Большое подспорье потеряли, жаль…
— Сейчас все разойдемся, — сказал Бушмакин. — Отдыхать четыре… нет, шесть часов. Ровно в пять, — он посмотрел на часы, — всем быть здесь. Где телефон?
Колычев кивнул на свой стол.
— Я позвоню, вызову охрану, — продолжал Бушмакин. — А то пока мы будем спать, ваши друзья, не дай бог, снова явятся.
— Это не мои друзья, милостивый государь! — встал Колычев. — Это негодяи!
— Ну хорошо, хорошо, — отступил Бушмакин и потянулся к трубке. Но взять ее не успел. Заверещал зуммер.
— Кого это? — спросил Бушмакин.
— Не знаю, — Колычев пожал плечами. — Сюда уже недели две никто не звонил… — Он снял трубку: — Управление сыскной… то бишь — уголовного розыска, здесь Колычев. С кем имею честь? Понятно! — Он зажал мембрану рукой и повернулся к Бушмакину: — Около сотни неизвестных громят посольство на Большой Морском. Дипломаты просят помощи. Они уже всюду звонили — дозвониться никуда не могут.
— Что вы делали в подобных случаях? — спросил Бушмакин.
— В мое время подобных случаев не было, — не удержался Колычев.
Бушмакин взял трубку:
— Слушайте меня! Да тише вы, черт вас возьми! Десять минут продержитесь! Все! — он швырнул трубку на рычаг, крикнул: — Маруська и Колычев остаются, остальные — за мной!
— У них винтовки и пулемет! — закричал Колычев. — А у вас?
Бушмакин растерянно уставился на пустую кобуру.
— Черт, — пробормотал он. — Но все равно, я обещал помощь. Надо идти…
— Я с вами, — заявила Маруська.
— Я тоже, — поразмыслив, сказал Колычев. — И, принимая во внимание ваш искренний порыв… Ладно, я помогу вам. Идите за мной…
Он бросился к дверям, которые вели в подвал. Внизу перед тяжелой, обитой железом дверью он остановился. На огромном засове висел пудовый замок.
— Здесь кладовая изъятого оружия. Все сваливали сюда. Патроны тоже.
— Что же ты раньше молчал? — Бушмакин растроганно похлопал Колычева по плечу. — Маруська, давай сюда твой «шпайер»… Всем отойти!
Бушмакин семь раз подряд выстрелил в замок. Полетели искры, куски исковерканного металла. Замок отвалился.
Вошли. Это была маленькая комната со стеллажами вдоль стен. На полках лежали револьверы и пистолеты самых разных марок, ножи, кастеты, остро заточенные напильники.
— Брать оружие только с полной обоймой! — предупредил Бушмакин. — Лучше — по две обоймы сразу.
Коля засмотрелся на тяжелый маузер в деревянной кобуре. К сожалению, в нем не было ни одного патрона.
— За мной! — Бушмакин выскочил в коридор.
Выбежали за Гороховую. Бушмакин с сомнением оглянулся на парадную дверь, сказал:
— Там оружие, документы. Маруська! Ты остаешься! И без лишних слов, — прикрикнул он. — Позвони Сергееву, пусть пришлет помощь.
Маруська понуро скрылась в подъезде.
Трехэтажный особняк посольства отделяла от улицы затейливая чугунная решетка. Вдоль нее выстроились погромщики. Они просунули стволы винтовок сквозь узоры решетки и держали окна посольства на прицеле. Два человека по приставной лестнице лезли на балкон, около десятка колотили невесть откуда раздобытым рельсом в резную дубовую дверь. Она трещала, но пока не поддавалась… Двое залегли в воротах — у станкача. Бушмакин увидел солдат с повязками революционной охраны, сердито спросил:
— Чего не стреляете?
— Без толку, — вздохнул солдат. — Их — эвон сколько. А нас — эвон.
— Огонь! — зло крикнул Бушмакин и выстрелил из своего нагана. — Ребята! Занять позиции и не высовываться! Огонь!
Солдаты открыли беспорядочную пальбу. Бушмакинцы их поддержали. Один из бандитов — он уже перебросил ногу через решетку балкона, сорвался и полетел вниз.
— Братва! В нас палят какие-то суки! — растерянно завопил главарь погромщиков. — Стой! — Он замахал маузером. — Чего по своим жарите? Мы, чай, буржуев трясем! Давай к нам, барахло поровну!
— Огонь! — скомандовал Бушмакин.
На этот раз ударили дружно, залпом. Бандиты выронили рельс и разбежались.
— На куски порвем, падлы! — орал предводитель. — Нас больше! Не дрейфь, братва! Их часы сочтены!
Бандиты начали стрелять.
Бушмакин высунулся из-за угла дома, крикнул:
— Предлагаю сдаться! Кто добровольно сложит оружие — уйдет свободно! Остальным — расстрел на месте!
— Не слушайте его! — срываясь на визг, заверещал главный. — Контрики они, братва! Огонь по контрикам! Патронов не жалеть! У нас их много! Пулемет! Полкоробки разом, огонь!
Затрещал «максим».
— Дохлое дело, — сказал солдат. — Они нас ликвиднут как пить дать.
— Нахожу, что это, увы, резонно, — поддержал солдата Колычев.
Бушмакин выстрелил. Следом за ним открыли стрельбу Никита и Вася.
— Не получается у вас, — сквозь зубы сказал Бушмакин. — Вот как надо…
На той стороне грохнулся предводитель.
— Вы случайно не чемпион по стрельбе? — добродушно-насмешливо осведомился Колычев.
— Я весь четырнадцатый год в окопах просидел, — ответил Бушмакин.
Пули дырявили штукатурку, били стекла.
— Коля, — окликнул Бушмакин, — дуй за подмогой. Они, вишь, в атаку пошли.
Погромщики вытянулись в редкую цепь и медленно двигались в сторону бушмакинцев.
— Коля, если вы уходите — дайте мне ваш наган, — попросил Колычев.
— Не дам, — сказал Коля, пряча наган за спину. — Я никуда не пойду.
— Приказы не обсуждать! — обозлился Бушмакин. — С кем я только связался! Щенки и интеллигенция.
— Интеллигенция тут ни при чем, — сказал Никита. — От обилия знаний никто еще не страдал. А вот от темноты…
Пуля сбила с Никиты фуражку, и он растерянно заморгал.
— Счастлив ваш бог, — заметил Колычев.
— Случайность… — побледневший Никита попытался улыбнуться.
— Сколько у нас еще патронов. Давайте все, что есть, — приказал Бушмакин.
В подставленную шапку посылались обоймы и патроны.
— Стрелять прицельно, не торопиться, — командовал Бушмашин. Вот так… — Он выстрелил, среди громил началась паника.
— У них снайпер! — орали бандиты. — Он всех нас перебьет!
— Братцы! Помилосердствуйте! За что вы нас?
— Николашку скинули, а русскому человеку все равно труба!
— Да здравствують свобода, равенство и братство! — завопил кто-то среди громил. — Кто посмееть по етим словам пальнуть, — стреляй!
Он поднялся в рост, двинулся на бушмакинцев. Бандиты перестали стрелять и с восхищением следили за смельчаком.
— Я его срежу… — Вася прицелился.
— Нишкни, — зашипел Бушмакин. — Коля, как он близко подойдет, — хватай его!
— Сделаем, — Коля приготовился.
Громила шел вначале ровным и быстрым шагом. Но постепенно молчание бушмакинцев насторожило его, он замедлил шаг, потом и вовсе остановился.
— Не успею, — сказал Коля. — Далеко.
Громила постоял мгновение и вдруг, подоткнув полы длинной кавалерийской шинели, бросился назад. Вася выстрелил, и бандит, сделав несколько заплетающихся шагов, рухнул.
— Ну, была не была, — сказал Бушмакин. — За мной, вперед! — крикнул он и побежал в сторону бандитов.
Остальные кинулись за ним.
— Батька кокнули! — закричал кто-то. — Спасайся кто может!
Громилы бросились врассыпную. На повороте путь им преградил броневик и черная цепь матросов. Впереди бежали Сергеев и Маруська.
Оставшихся в живых громил окружили и увели. Сергеев обнял Бушмакнна:
— С почином тебя.
— Поменьше таких починов, — хмуро отозвался Бушмакнн.
Заныла ладонь, и он, только теперь вспомнив о ней, обмотал ее платком.
— Чиновники? — спросил Сергеев.
— Они, — кивнул Бушмакин. — А ты от кого знаешь?
— Люди видели, — ответил Сергеев: — Сообщили нам. Всех взяли, ни один не ушел.
Маруська подошла к Коле, спросила, заглядывая в глаза:
— Ты переживал за меня?
— По-моему, переживать надо было тебе, — ответил Коля. — Ты в тепле сидела. А мы здесь — охо-хо!
— Не любишь ты меня, — вздохнула Маруська.
— Почему ты так думаешь? — пряча смущение, спросил Коля.
— Ну, какой же парень станет пререкаться с любимой девушкой? — грустно улыбнулась Маруська. — Чувствую я, Коля, что будет у нас с тобой неразделенная любовь, — пошутила она.
— Да ладно тебе, — сказал Коля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93