Сью взглянула в зеркало заднего обзора.
— А ну-ка на место! — прикрикнула она. — Немедленно пристегнись, слышишь!
— Мне нужен учебник.
— Пристегнись. Быстро!
Лайам заворчал, но послушался.
— Возьмешь, когда приедем.
— Мне надо сейчас.
На перекрестке снова зажегся желтый. Сью прибавила газ, но увидела, что опаздывает, и нажала на тормоз так резко, что ремень впился ей в плечо.
— Ой, больно! — вскрикнул Лайам.
Сью отстегнула свой пояс и повернулась, чтобы достать рюкзачок. Он был плотно набит книгами и спортивными принадлежностями — поднимая его с пола, она почувствовала боль в спине и тихо выругалась.
— В чем дело, мама? — спросил Лайам.
— Ни в чем, — ответила Сью.
Охнув, она водрузила рюкзак на сиденье рядом с Лайамом. Сзади засигналила машина.
— Ладно-ладно, — пробормотала Сью.
Она повернулась к рулю, включила передачу и нажала на газ. Когда машина рванула с места, на светофоре по-прежнему горел красный. Сью выругалась и сняла ногу с педали газа. Потом она заметила грузовик, и время для нее словно замерло на месте, до предела обострив все чувства. Это был фургон «теско» с логотипом супермаркета на боку. Она заметила водителя, его открытый рот, испуганные глаза. У него была бритая голова и очки в металлической оправе. Машина сзади продолжала сигналить. Но она сигналила не ей и не потому, что зажегся зеленый свет. Сью видела над головой небо, совершенно ясное и чистое. Она услышала, как кричит Лайам. Затем Сью нажала на тормоз и резко повернула вправо. Но было уже поздно, она знала, что столкнется с грузовиком, и столкнется очень сильно. Ей хотелось повернуться к сыну и сказать, как ей жаль, что все так вышло, что она слишком часто его бранила и ругалась, но времени на это уже не оставалось. Она закричала, и машина врезалась в фургон.
* * *
После обеда Шеферд пошел звонить. Он переоделся в арестантское платье и повесил на плечо синее тюремное полотенце. Когда он проходил мимо Ллойд-Дэвис, она крикнула:
— Макдоналд, в спортзал!
— Я только позвоню по телефону, мэм, — ответил Шеферд. — Сейчас вернусь.
— Если опоздаешь, мы уйдем без тебя!
На лестнице Шеферд столкнулся с Диггером. Он был в спортивном костюме «Найк» и белых кроссовках. Диггер бросил на него мрачный взгляд и что-то пробормотал, но Шеферд не разобрал слов.
По одному из аппаратов звонил Саймон Хичкок, второй был свободен. Шеферд ввел свой пин-код и набрал номер дяди Ричарда. Беседа не заняла много времени. Шеферд сообщил, что ему нужен плейер, чем скорее, тем лучше, и повесил трубку. Конечно, это был риск, но на него стоило пойти. Карпентер раскрылся, и его согласие передать записку на волю — огромный шаг вперед. Глупо упускать такой случай. Карпентер почти проговорился, что кто-то из охраны помогает ему в тюрьме. Осталось лишь выудить у него признание, что он планирует убить Сэнди Роупера. Если ему удастся записать это на пленку, Карпентер сядет за решетку до конца своих дней, не важно, предъявят ему другие обвинения или нет. Опасность? Шеферд не хотел об этом думать. Ему не терпелось выбраться на волю. К жене и сыну.
* * *
Подойдя к группе заключенных, собиравшихся идти в спортзал, Джералд Карпентер улыбнулся Ллойд-Дэвис.
— Простите, что опоздал, мэм, — сказал он.
Он был в шортах и футболке «Рибок», в руках держал полотенце и бутылку минералки.
— Вы не последний, — отозвалась Ллойд-Дэвис, поставив галочку напротив его фамилии.
Диггер стоял у решетчатых ворот, делая разминку. Он кивнул Карпентеру, тот встал рядом с ним.
— Как Дикобраз? — спросил Карпентер.
— Зашивается, — хмыкнул Диггер.
— С ним все в порядке?
— По нему точно трамвай проехал. Швы почти не заживают. Пару недель проваляется в постели.
— Не знаешь, почему они сцепились с Бантоном?
Диггер посмотрел на Карпентера, и его взгляд стал жестким.
— Что? — с невинным видом произнес Карпентер.
— Не морочь мне голову, Джерри. Тебе известно, что случилось.
— Я слышал, Бантон хотел побрить Дикобраза, а тот остался недоволен результатом.
Диггер усмехнулся, но его глаза превратились в две узкие щели. Карпентер поднял руки:
— Ладно-ладно, я пошутил.
— Здесь почти все происходит с твоего ведома, — сказал Диггер, — и почти всегда по твоему приказу.
— Хочешь сказать, что это я отправил на койку Дикобраза?
— Не вижу, какой тебе в этом толк. Но ты не хуже меня знаешь, что это дело рук Макдоналда.
— Его кто-нибудь видел?
— Как он входил и выходил из камеры — да. Как резал Дикобраза — нет. Но мне не нужен калькулятор, чтобы помножить два на два.
Карпентер облокотился на перила. На первом этаже Макдоналд отошел от телефонов.
— Надо с этим покончить, и немедленно, — спокойно промолвил Карпентер.
— Дикобраз не будет лежать в госпитале вечно, — заметил Диггер. — Когда он вернется, начнется заваруха.
— Ты слышал, что я сказал? Немедленно. Передай Дикобразу, что если он хоть пальцем тронет Макдоналда, я устрою ему веселенькую жизнь, здесь и на воле.
— Макдоналд — твой человек?
— Нет, иначе это была бы моя проблема, а не твоя. Дело не в том, что он работает на меня. Просто я люблю покой и тишину. Сделай все, что нужно, чтобы держать Дикобраза в узде, договорились?
— Да.
— Я серьезно. Ты за это отвечаешь.
— Понятно.
Карпентер похлопал Диггера по спине.
— Передай ему, что я покрою все издержки. И подкину денег его матери.
— Он будет рад.
— Вот и отлично. А теперь пойдем избавляться от лишней энергии.
* * *
Шеферд прибавил скорость беговой дорожки. На воле он старался бегать не менее пяти миль в день, желательно по траве, и теперь хотел выжать все возможное из того времени, которое Ллойд-Дэвис отвела ему на занятия в спортзале.
В помещении находилось полтора десятка заключенных. Большинство латиноамериканцев собралось в секции для подъема тяжестей, где Диггер устроил свой командный пункт. Охранник с презрительным видом смотрел на них с балкона. Карпентер сидел на велотренажере и бешено вращал педалями. Соседний аппарат был не занят, но Шеферд не хотел вести себя чересчур навязчиво. Карпентер всегда занимался по одному графику. Тридцать минут посвящал дорожке, потом переходил на велосипед, а оставшееся время тратил на силовой скамье. Вся разница заключалась в том, что на последнем тренажере он разрабатывал либо руки, либо ноги. Карпентер никогда не подходил к секции для тяжеловесов и почти ни с кем не разговаривал. Ему не приходилось ждать, пока освободится тот или иной снаряд, — заключенные сами торопились уйти, как только он оказывался рядом. Он отвечал им сухой улыбкой и кивком, но не говорил ни слова благодарности и принимал эти знаки уважения как должное.
Шеферд снова прибавил скорость и увеличил наклон. Его икроножные мышцы начали гореть, но он не обращал внимания на боль. Он уперся взглядом в стену и бежал, стараясь поддерживать нужный ритм. Перед тем как Карпентер должен был закончить свои занятия на велосипеде, Шеферд слез с дорожки и направился к одному из силовых тренажеров. Он разминал грудные мышцы, когда к нему подошел Карпентер. Шеферд сразу встал и кивком предложил ему занять свое место.
— Можно задать тебе вопрос? — спросил Шеферд.
— Какой? — буркнул Карпентер.
— Я знаю, ты крутой парень и все такое, но объясни — почему тебя упекли за решетку?
— Меня подставили. Полицейские внедрили своих агентов. Поймали на преступном сговоре.
— Вот ублюдки.
— Я считал, что все предусмотрел. Нигде не прокололся. Не касался ни денег, ни наркотиков. Никогда ничего не записывал.
— Ничего? Даже телефонные номера?
— Особенно телефонные номера. Ни в записную книжку, ни в память мобильника.
— Я даже свой номер не могу запомнить, не то что чужой, — соврал Шеферд. С памятью у него не возникало проблем. — Без телефонной книжки я вообще никуда не дозвонюсь.
— Тогда ты напрашиваешься на неприятности. Тебе известно, что полицейские умеют считывать память на мобильниках?
— В смысле — если трубку отберут?
— В том-то и дело, что нет. Им не нужен сам аппарат. Они могут получить всю информацию с SIM-карты по воздуху. Любой номер, с которого и на который ты звонишь, и все записи из телефонной книжки.
— Ни черта себе!
Он не услышал ничего нового. Установив наблюдение за подозреваемым, полиция первым делом прослеживала его звонки. Все, что им было нужно, — это узнать его номер, остальное делали сотрудники технического отдела.
— Я знал многих парней, погоревших на мобильниках, — продолжил Карпентер. — С сотовыми телефонами лучше не связываться. Пользуйся стационарными аппаратами или одноразовыми трубками. И никогда ничего не записывай.
— Об этом я и спрашиваю. Как тебе удается все запоминать? У тебя фотографическая память?
Карпентер закончил упражнения для рук и вытер шею полотенцем.
— Все дело в технике, — ответил он. — Ничего сложного. Просто надо запоминать образы, а не числа. Например, возьми цифру «пять». Придумай какое-нибудь слово из пяти букв. Скажем, «ягуар». Потом цифра «три». Пусть будет «пес». Сначала идет «ягуар», за ним «пес». Легко запомнить, правда? Пять и три. То же самое со всеми числами.
Это был эффективный способ, и Шеферд знал, что образы запомнить легче, чем вереницу цифр. Правда, его память работала совсем по-другому — числа просто отпечатывались у него в мозгу.
— И сколько номеров ты так запомнил? — спросил Шеферд.
— Около двух сотен. Работает безотказно.
— А как насчет банковских счетов и прочее? Их тоже можно запомнить?
Карпентер взглянул на него, и на мгновение Шеферду показалось, что он зашел слишком далеко. Он пожал плечами:
— Просто интересно. Мне приходится записывать даже пин-коды, не говоря уже про счета в банке.
В его голосе не звучало ни малейшей фальши. Перед первым заданием Шеферд несколько месяцев обучался у актеров и психологов, выясняя, как обманывать собеседника с честным лицом.
— Никаких проблем. Это не государственная тайна, — произнес Карпентер. Он снова начал разрабатывать мышцы на руках. — Есть люди, которые занимаются этим постоянно. Ты знаешь число «пи»? Из школьной программы. Отношение окружности к своему диаметру. Бесконечная дробь.
— Ну?
— Так вот, в Токио есть парень, который запомнил его до сорокадвухтысячного знака после запятой.
— Наверное, он долго сидел, — усмехнулся Шеферд.
— Макдоналд!
Шеферд обернулся. На пороге спортзала стоял Гамилтон.
— Хватит болтать, — сказал он, и его кадык заходил ходуном. — Тебя ждет адвокат.
Шеферд нахмурился и отошел от силовой скамьи.
— Я могу переодеться, мистер Гамилтон? — спросил он.
— Он уже здесь, — ответил надзиратель, — а у меня полно других дел.
Гамилтон махнул рукой офицеру на балконе.
— Пришел адвокат Макдоналда! — крикнул он. — Потом я отведу его в камеру.
Охранник показал в ответ большой палец, но его лицо осталось безучастным.
Шеферд вышел за Гамилтоном из спортзала. Когда они оказались в административном блоке, надзиратель проводил его в одну из комнат. Сидевший за столом Харгроув неловко встал. Шеферд понял, что у него плохие новости.
— Позвоните, когда закончите, — обратился Гамилтон к Харгроуву.
Шеферд спрашивал себя, что могло случиться. Если бы операция провалилась и его решили вытащить из тюрьмы, не было смысла тащить его в эту комнату. Вероятно, Харгроув пришел сообщить ему о смерти Роупера. У суперинтенданта было каменное лицо, и он старался не встречаться взглядом с Шефердом.
Только когда Харгроув попросил его сесть, Шеферд понял, что речь пойдет о чем-то личном и дело может касаться Лайама или Сью.
— В чем дело? — спросил он. — Что случилось?
— Сядь, пожалуйста, — попросил Харгроув, скрестив руки на груди.
— Что случилось? — повторил Шеферд дрогнувшим голосом. — Что-то с Лайамом?
Харгроув поднял руки с растопыренными пальцами и сказал тоном наездника, пытающегося успокоить заартачившуюся лошадь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58