Например, записывающее устройство в виде «уокмана» или CD-плейера.
— А если его кто-нибудь найдет?
— Тогда мы тебя вытащим.
— Если на мне найдут «жучок», вы не успеете меня вытащить.
— Хорошо, просто подумай об этом. Никто не заставит тебя делать то, что ты не хочешь.
— Как обстоят дела с процессом Карпентера?
— На следующей неделе его снова вызовут в суд, но слушания начнутся через два месяца, если его адвокаты не выкинут еще какой-нибудь фокус. Будем считать — четыре месяца.
— Значит, у него четыре месяца, чтобы добраться до Роупера.
— Можно взглянуть на это и по-другому. У тебя четыре месяца, чтобы добраться до Карпентера.
— Я не собираюсь торчать здесь столько времени! — воскликнул Шеферд.
— Ты в любой момент можешь сказать «хватит». Все зависит от тебя.
Шеферд откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Суперинтендант прав. В тюрьме Шелтон он сидел по собственному выбору и сам решал, сколько ему здесь оставаться. Но почему-то это его совсем не радовало.
— Думаю, вам надо приглядеться к Тони Стаффорду, — произнес Шеферд.
— Почему?
— Потому что на те пятьсот фунтов, которые вы заплатили сестре Диггера, я купил себе место в бригаде уборщиков.
Харгроув вытащил из кармана черный блокнот и стал делать записи.
— Фамилия парня Томпкинс, — продолжил Шеферд. — Но все зовут его Диггером. Он арестован за убийство: застрелил своего приятеля-ямайца. В Трайденте на него должно быть досье. Я с ним переговорил, сказал, что мне нужно место уборщика, и он предложил передать пятьсот фунтов его сестре. На следующий день я был уже в бригаде. Блоком управляет Тони Стаффорд, и все назначения должны проходить через него.
— Значит, он утверждает чужие заявки?
— Да. Надо взглянуть на документы. Гозден вам поможет.
— Мы установили слежку за сестрой. Если Диггер платит надзирателю, она может быть посредницей. — Харгроув почесал за ухом карандашом. — Диггер часто общается с Карпентером?
— Я никогда не видел их вместе, но за Карпентером трудно уследить.
— Даже если Стаффорд — человек Диггера, у Карпентера может быть совсем другой контакт.
— Я знаю.
Суперинтендант захлопнул блокнот и убрал карандаш.
— У тебя все в порядке?
— Пока да. Но приходится несладко.
— Ты знал, что будет нелегко, Паук.
— Хотите услышать, что беспокоит меня больше всего? — спросил Шеферд.
Харгроув поднял брови.
— Что я начну болтать во сне, — признался Шеферд.
Суперинтендант улыбнулся, но Шеферд серьезно пояснил:
— Пока я не сплю, я контролирую свои слова и поступки. Во сне — другое дело. Вдруг я назову ваше имя? Или Сью? Я не умею управлять собой во сне.
— А раньше ты разговаривал во сне?
— Нет.
— Хочешь, мы переведем тебя в одиночку? Я попрошу Гоздена.
— Исключено. Если я туда перееду, то сделаю это сам. Одиночные камеры — особая привилегия. Если я получу ее просто так, все сразу заподозрят неладное.
— Снова обратишься к Диггеру?
— Мой сосед утверждает, что именно Диггер решает такие проблемы. Я уже намекнул об этом Карпентеру. Он посоветовал мне дать официальную заявку Стаффорду. Интересно, как он сам попал в одиночку.
— Я спрошу Гоздена.
— Пожалуй, это хорошая идея. Надо сравнить документы, связанные с его поселением в одиночку и моим переводом в бригаду уборщиков. Вдруг найдется что-нибудь общее.
— Я этим займусь, Паук.
На Шеферда навалилась усталость. Вчера ночью кто-то кричал на первом этаже. Дежурные не обращали на него внимания, и человек продолжал кричать почти до самого утра. Только на рассвете он замолчал. Шеферд уже понимал, что такое жизнь в тюрьме. Телевизоры в камерах и выбор меню не делали ее менее невыносимой. Никто из заключенных не пытался заткнуть рот кричавшему арестанту, все понимали, каково ему приходится.
* * *
Шеферд проснулся и посмотрел на часы. Половина восьмого. Суббота, его первый уик-энд за решеткой. В выходные не было работы и не выдавали упаковок с завтраком: еду распределяли на кухне. Шеферд привык каждый день просыпаться в полвосьмого, за несколько минут до начала утренней поверки. Он лежал на койке и ждал, когда в камере откроется «глазок». Ли встал и босиком прошлепал в туалет. Он отхаркался и начал мочиться. Открылось окошко.
— Я в сортире! — заорал Ли.
Окошко захлопнулось.
Шеферд подождал, когда Ли умоется и почистит зубы, и спрыгнул с койки. Камера была такой тесной, что в ней едва могли разойтись два человека. Поэтому в присутствии Ли Шеферд старался больше времени оставаться на койке. Он уступил ему и пульт телевизора, хотя оба платили за него еженедельный взнос.
Пока Шеферд умывался и брился, Ли сидел на стуле и просматривал каналы. Показывали новости и детские передачи.
— Почему по утрам нет ничего интересного? — спросил Ли.
— Потому что нормальные люди в это время спят.
Шеферд надел новую тенниску. В выходные он любил подольше поваляться в постели, если у него не было работы для Харгроува. Спускался в кухню, готовил чай с тостами, брал утренние газеты и возвращался в кровать к Сью. К ним присоединялся Лайам, и они лежали вместе, читая газеты и завтракая тостами, пока Лайам смотрел свои комиксы.
В выходные дни тюремный режим был не таким строгим, как в будни. По утрам и после обеда полагалось свободное время, но камеры запирали раньше — не в восемь, а в четверть шестого. Получалось, что они сидели взаперти двенадцать часов.
Шеферд подал заявку на спортзал в субботу и воскресенье, и Ллойд-Дэвис сообщила ему, что он может пойти туда в субботу. Дальше будет видно. На каждый сеанс допускалось по восемь заключенных из одной секции, и Шеферда поставили восьмым.
Камеры открыли в половине девятого, и Шеферд спустился в кухню вместе с Ли. Там уже стояла большая очередь, и они пристроились в ее конец. За тремя раздатчиками наблюдала немолодая надзирательница — латиноамериканка Амелия Хартфилд. Все называли ее по имени, и она отвечала тем же, даже когда отдавала приказы заключенным. Амелия всегда улыбалась и с удовольствием общалась с арестантами. Они старались не доставлять ей неприятностей. Иногда заключенные выпускали пар, ругая персонал тюрьмы, но Шеферд никогда не слышал, чтобы они плохо отзывались об Амелии.
Шеферд взял два подноса и отдал один Ли. Работники кухни быстро выдавали еду: сосиску, два куска бекона, порцию яичницы, помидор, ложку фасоли и тост. Плюс два ломтя хлеба.
Шеферд уже подавал свой поднос, когда рядом выросла чья-то фигура. Это был бритоголовый заключенный с третьего этажа, человек Карпентера. Он кивнул Шеферду и пролез вперед.
— Две сосиски, поподжаристее. Четыре ломтика бекона, с хрустящей корочкой. И четыре куска хлеба.
Один из раздатчиков положил на поднос сосиски и бекон и протянул тарелку с хлебом. Бритоголовый направился к лестнице.
— Что за парень? — спросил Шеферд у Ли.
— Джилли Джилкрист. Сидит за тяжкие телесные повреждения.
— И прислуживает Карпентеру?
— Он не слуга, — возразил Ли. — Скорее телохранитель. Ты заметил, что он никогда не отходит от Карпентера? Когда тот отправляется на прогулку, Джилли следует за ним. И в свободное время он тоже всегда рядом.
— Карпентер вытащил занозу у него из лапы?
Ли нахмурился, не уловив смысла.
— Что?
— Почему он работает на Карпентера? Надеюсь, они не гомики?
— Смотри, чтобы Джилли не услышал, а то он тебе глотку порвет. Джилли сидит без денег, и Карпентер платит ему на воле.
Они отнесли подносы в камеру. Ли сел за стол, а Шеферд забрался на койку. Яичница была жесткой, а фасоль холодной, но он съел все.
В девять часов в двери звякнул замок.
— В чем дело?
— Нас заперли, — ответил Ли, пережевывая сосиску. — Персоналу нужен час, чтобы разобраться с бумажной работой. В четверть одиннадцатого они поведут людей в спортзал, а в десять тридцать камеры откроют и начнется общение и прогулка.
Шеферд вытер тарелку куском хлеба.
— Почему бы им не вывесить график, чтобы мы знали, что будет дальше?
— Это слишком просто. Не волнуйся, ты и так все запомнишь наизусть.
— А тебя кто просветил?
— Парень, сидевший здесь до тебя. Он проторчал в нашем блоке пять месяцев.
В двери появился Ратбон.
— Ну что, все в порядке?
— Как всегда, мистер Ратбон, — произнес Ли, набрав полную ложку фасоли.
— Макдоналд, тебя включили в список на спортзал. Ты заимел высокопоставленных друзей?
— Мою фамилию внесла мисс Ллойд-Дэвис, — ответил Шеферд.
— Хорошо, что на сей раз обошлось без переломов.
Ратбон захлопнул дверь, а Ли включил телевизор и стал щелкать по программам.
— Можно тебя кое о чем спросить? — промолвил он.
— Валяй.
— Я про Юржака. Ты, правда, сломал ему ногу?
— Он просто упал. Мы разговаривали, и он упал.
— У него колено превратилось в кашу.
— Он упал неудачно, — рассмеялся Шеферд.
Было очень важно, чтобы Ли видел в нем крутого парня. Джейсон любит сплетничать — значит, все, что он ему скажет, распространится дальше.
— Я тебя тоже кое о чем спрошу, — сказал Шеферд. — Кто на самом деле верховодит в секции? Утверждают, что Диггер, но стоит появиться Карпентеру, как все ходят перед ним по струнке. Диггер хотя бы сам берет себе обед.
— Они в разных весовых категориях, — объяснил Ли. — Диггер — сила. Если он чего-нибудь хочет, то просто об этом говорит. Когда он приказывает прыгать, ты спрашиваешь, как высоко. Ясно?
— Да.
— А у Карпентера имеются деньги. Столько, что у тебя в карман не влезет. Ему не надо никому угрожать. Он покупает все, что ему нужно.
— Через Диггера?
Ли нахмурился.
— А тебе что за дело?
Шеферд поднял руки.
— Просто хочу знать, как здесь все устроено.
— Может, собираешься перейти ему дорогу?
— Кому, Диггеру? Или Карпентеру?
— В каждом блоке есть хозяин. По-другому не бывает. Диггер свое место без боя не уступит.
— А Карпентер?
Ли усмехнулся.
— Он не станет драться.
— Да, вид у него довольно хилый.
— В том-то все и дело. Ему не обязательно быть крутым. Но он может сделать с тобой что угодно, на воле или в тюрьме. Попробуй его тронуть, и в секции найдется полдюжины парней, которые разберутся с тобой за деньги, заплаченные им на воле. Надзиратели это тоже знают и позволяют ему кое-какие вольности. Ты слышал, что он почти каждый день ходит в спортзал?
— Как ему удается?
— Понятия не имею.
— А одиночная камера? Диггер ему устроил?
— Не знаю, дружище. Может, сам у него спросишь? — Ли сдвинул брови. — Постой, я что, стал действовать тебе на нервы?
Шеферд рассмеялся.
— Нет, все в порядке. Просто иногда хочется побыть одному.
Вымыв свою тарелку, Шеферд поставил ее на полку и вытянулся на койке. Не считая разных полезных деталей из рассказов Ли, все время в камере проходило для него впустую. Встретиться с Карпентером можно было только на уборке этажей, на прогулке, в спортзале или в коридоре безопасности. Проблема заключалась в том, что его подопечный почти не покидал свою камеру, даже в тех случаях, когда ему разрешалось выходить наружу. Шеферд мог сколько угодно выслушивать местные сплетни от Ли или Эда Харриса, но если он хотел остановить Карпентера, ему требовалось найти неопровержимые доказательства. И как можно скорее.
* * *
В четверть одиннадцатого Ратбон открыл дверь камеры и сообщил Шеферду, что его ждут в кабинке. Шеферд переоделся в свою старую одежду, но сообразил, что ему надо выбрать что-нибудь получше. Билл Барнс облачился в новенький костюм «Рибок» и кроссовки той же фирмы. Трое латиноамериканцев сияли белизной спортивной экипировки и блеском толстых золотых цепей. Невзрачный наряд Шеферда вызвал у них улыбку. Он холодно улыбнулся им в ответ. Шеферда не волновало, как он выглядит, — ему не терпелось дать выход своей физической энергии, накопившейся за последние дни.
Он посмотрел на третий этаж. Карпентер спускался по лестнице в красной рубашке «Лакост», белых шортах, кроссовках и носках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— А если его кто-нибудь найдет?
— Тогда мы тебя вытащим.
— Если на мне найдут «жучок», вы не успеете меня вытащить.
— Хорошо, просто подумай об этом. Никто не заставит тебя делать то, что ты не хочешь.
— Как обстоят дела с процессом Карпентера?
— На следующей неделе его снова вызовут в суд, но слушания начнутся через два месяца, если его адвокаты не выкинут еще какой-нибудь фокус. Будем считать — четыре месяца.
— Значит, у него четыре месяца, чтобы добраться до Роупера.
— Можно взглянуть на это и по-другому. У тебя четыре месяца, чтобы добраться до Карпентера.
— Я не собираюсь торчать здесь столько времени! — воскликнул Шеферд.
— Ты в любой момент можешь сказать «хватит». Все зависит от тебя.
Шеферд откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Суперинтендант прав. В тюрьме Шелтон он сидел по собственному выбору и сам решал, сколько ему здесь оставаться. Но почему-то это его совсем не радовало.
— Думаю, вам надо приглядеться к Тони Стаффорду, — произнес Шеферд.
— Почему?
— Потому что на те пятьсот фунтов, которые вы заплатили сестре Диггера, я купил себе место в бригаде уборщиков.
Харгроув вытащил из кармана черный блокнот и стал делать записи.
— Фамилия парня Томпкинс, — продолжил Шеферд. — Но все зовут его Диггером. Он арестован за убийство: застрелил своего приятеля-ямайца. В Трайденте на него должно быть досье. Я с ним переговорил, сказал, что мне нужно место уборщика, и он предложил передать пятьсот фунтов его сестре. На следующий день я был уже в бригаде. Блоком управляет Тони Стаффорд, и все назначения должны проходить через него.
— Значит, он утверждает чужие заявки?
— Да. Надо взглянуть на документы. Гозден вам поможет.
— Мы установили слежку за сестрой. Если Диггер платит надзирателю, она может быть посредницей. — Харгроув почесал за ухом карандашом. — Диггер часто общается с Карпентером?
— Я никогда не видел их вместе, но за Карпентером трудно уследить.
— Даже если Стаффорд — человек Диггера, у Карпентера может быть совсем другой контакт.
— Я знаю.
Суперинтендант захлопнул блокнот и убрал карандаш.
— У тебя все в порядке?
— Пока да. Но приходится несладко.
— Ты знал, что будет нелегко, Паук.
— Хотите услышать, что беспокоит меня больше всего? — спросил Шеферд.
Харгроув поднял брови.
— Что я начну болтать во сне, — признался Шеферд.
Суперинтендант улыбнулся, но Шеферд серьезно пояснил:
— Пока я не сплю, я контролирую свои слова и поступки. Во сне — другое дело. Вдруг я назову ваше имя? Или Сью? Я не умею управлять собой во сне.
— А раньше ты разговаривал во сне?
— Нет.
— Хочешь, мы переведем тебя в одиночку? Я попрошу Гоздена.
— Исключено. Если я туда перееду, то сделаю это сам. Одиночные камеры — особая привилегия. Если я получу ее просто так, все сразу заподозрят неладное.
— Снова обратишься к Диггеру?
— Мой сосед утверждает, что именно Диггер решает такие проблемы. Я уже намекнул об этом Карпентеру. Он посоветовал мне дать официальную заявку Стаффорду. Интересно, как он сам попал в одиночку.
— Я спрошу Гоздена.
— Пожалуй, это хорошая идея. Надо сравнить документы, связанные с его поселением в одиночку и моим переводом в бригаду уборщиков. Вдруг найдется что-нибудь общее.
— Я этим займусь, Паук.
На Шеферда навалилась усталость. Вчера ночью кто-то кричал на первом этаже. Дежурные не обращали на него внимания, и человек продолжал кричать почти до самого утра. Только на рассвете он замолчал. Шеферд уже понимал, что такое жизнь в тюрьме. Телевизоры в камерах и выбор меню не делали ее менее невыносимой. Никто из заключенных не пытался заткнуть рот кричавшему арестанту, все понимали, каково ему приходится.
* * *
Шеферд проснулся и посмотрел на часы. Половина восьмого. Суббота, его первый уик-энд за решеткой. В выходные не было работы и не выдавали упаковок с завтраком: еду распределяли на кухне. Шеферд привык каждый день просыпаться в полвосьмого, за несколько минут до начала утренней поверки. Он лежал на койке и ждал, когда в камере откроется «глазок». Ли встал и босиком прошлепал в туалет. Он отхаркался и начал мочиться. Открылось окошко.
— Я в сортире! — заорал Ли.
Окошко захлопнулось.
Шеферд подождал, когда Ли умоется и почистит зубы, и спрыгнул с койки. Камера была такой тесной, что в ней едва могли разойтись два человека. Поэтому в присутствии Ли Шеферд старался больше времени оставаться на койке. Он уступил ему и пульт телевизора, хотя оба платили за него еженедельный взнос.
Пока Шеферд умывался и брился, Ли сидел на стуле и просматривал каналы. Показывали новости и детские передачи.
— Почему по утрам нет ничего интересного? — спросил Ли.
— Потому что нормальные люди в это время спят.
Шеферд надел новую тенниску. В выходные он любил подольше поваляться в постели, если у него не было работы для Харгроува. Спускался в кухню, готовил чай с тостами, брал утренние газеты и возвращался в кровать к Сью. К ним присоединялся Лайам, и они лежали вместе, читая газеты и завтракая тостами, пока Лайам смотрел свои комиксы.
В выходные дни тюремный режим был не таким строгим, как в будни. По утрам и после обеда полагалось свободное время, но камеры запирали раньше — не в восемь, а в четверть шестого. Получалось, что они сидели взаперти двенадцать часов.
Шеферд подал заявку на спортзал в субботу и воскресенье, и Ллойд-Дэвис сообщила ему, что он может пойти туда в субботу. Дальше будет видно. На каждый сеанс допускалось по восемь заключенных из одной секции, и Шеферда поставили восьмым.
Камеры открыли в половине девятого, и Шеферд спустился в кухню вместе с Ли. Там уже стояла большая очередь, и они пристроились в ее конец. За тремя раздатчиками наблюдала немолодая надзирательница — латиноамериканка Амелия Хартфилд. Все называли ее по имени, и она отвечала тем же, даже когда отдавала приказы заключенным. Амелия всегда улыбалась и с удовольствием общалась с арестантами. Они старались не доставлять ей неприятностей. Иногда заключенные выпускали пар, ругая персонал тюрьмы, но Шеферд никогда не слышал, чтобы они плохо отзывались об Амелии.
Шеферд взял два подноса и отдал один Ли. Работники кухни быстро выдавали еду: сосиску, два куска бекона, порцию яичницы, помидор, ложку фасоли и тост. Плюс два ломтя хлеба.
Шеферд уже подавал свой поднос, когда рядом выросла чья-то фигура. Это был бритоголовый заключенный с третьего этажа, человек Карпентера. Он кивнул Шеферду и пролез вперед.
— Две сосиски, поподжаристее. Четыре ломтика бекона, с хрустящей корочкой. И четыре куска хлеба.
Один из раздатчиков положил на поднос сосиски и бекон и протянул тарелку с хлебом. Бритоголовый направился к лестнице.
— Что за парень? — спросил Шеферд у Ли.
— Джилли Джилкрист. Сидит за тяжкие телесные повреждения.
— И прислуживает Карпентеру?
— Он не слуга, — возразил Ли. — Скорее телохранитель. Ты заметил, что он никогда не отходит от Карпентера? Когда тот отправляется на прогулку, Джилли следует за ним. И в свободное время он тоже всегда рядом.
— Карпентер вытащил занозу у него из лапы?
Ли нахмурился, не уловив смысла.
— Что?
— Почему он работает на Карпентера? Надеюсь, они не гомики?
— Смотри, чтобы Джилли не услышал, а то он тебе глотку порвет. Джилли сидит без денег, и Карпентер платит ему на воле.
Они отнесли подносы в камеру. Ли сел за стол, а Шеферд забрался на койку. Яичница была жесткой, а фасоль холодной, но он съел все.
В девять часов в двери звякнул замок.
— В чем дело?
— Нас заперли, — ответил Ли, пережевывая сосиску. — Персоналу нужен час, чтобы разобраться с бумажной работой. В четверть одиннадцатого они поведут людей в спортзал, а в десять тридцать камеры откроют и начнется общение и прогулка.
Шеферд вытер тарелку куском хлеба.
— Почему бы им не вывесить график, чтобы мы знали, что будет дальше?
— Это слишком просто. Не волнуйся, ты и так все запомнишь наизусть.
— А тебя кто просветил?
— Парень, сидевший здесь до тебя. Он проторчал в нашем блоке пять месяцев.
В двери появился Ратбон.
— Ну что, все в порядке?
— Как всегда, мистер Ратбон, — произнес Ли, набрав полную ложку фасоли.
— Макдоналд, тебя включили в список на спортзал. Ты заимел высокопоставленных друзей?
— Мою фамилию внесла мисс Ллойд-Дэвис, — ответил Шеферд.
— Хорошо, что на сей раз обошлось без переломов.
Ратбон захлопнул дверь, а Ли включил телевизор и стал щелкать по программам.
— Можно тебя кое о чем спросить? — промолвил он.
— Валяй.
— Я про Юржака. Ты, правда, сломал ему ногу?
— Он просто упал. Мы разговаривали, и он упал.
— У него колено превратилось в кашу.
— Он упал неудачно, — рассмеялся Шеферд.
Было очень важно, чтобы Ли видел в нем крутого парня. Джейсон любит сплетничать — значит, все, что он ему скажет, распространится дальше.
— Я тебя тоже кое о чем спрошу, — сказал Шеферд. — Кто на самом деле верховодит в секции? Утверждают, что Диггер, но стоит появиться Карпентеру, как все ходят перед ним по струнке. Диггер хотя бы сам берет себе обед.
— Они в разных весовых категориях, — объяснил Ли. — Диггер — сила. Если он чего-нибудь хочет, то просто об этом говорит. Когда он приказывает прыгать, ты спрашиваешь, как высоко. Ясно?
— Да.
— А у Карпентера имеются деньги. Столько, что у тебя в карман не влезет. Ему не надо никому угрожать. Он покупает все, что ему нужно.
— Через Диггера?
Ли нахмурился.
— А тебе что за дело?
Шеферд поднял руки.
— Просто хочу знать, как здесь все устроено.
— Может, собираешься перейти ему дорогу?
— Кому, Диггеру? Или Карпентеру?
— В каждом блоке есть хозяин. По-другому не бывает. Диггер свое место без боя не уступит.
— А Карпентер?
Ли усмехнулся.
— Он не станет драться.
— Да, вид у него довольно хилый.
— В том-то все и дело. Ему не обязательно быть крутым. Но он может сделать с тобой что угодно, на воле или в тюрьме. Попробуй его тронуть, и в секции найдется полдюжины парней, которые разберутся с тобой за деньги, заплаченные им на воле. Надзиратели это тоже знают и позволяют ему кое-какие вольности. Ты слышал, что он почти каждый день ходит в спортзал?
— Как ему удается?
— Понятия не имею.
— А одиночная камера? Диггер ему устроил?
— Не знаю, дружище. Может, сам у него спросишь? — Ли сдвинул брови. — Постой, я что, стал действовать тебе на нервы?
Шеферд рассмеялся.
— Нет, все в порядке. Просто иногда хочется побыть одному.
Вымыв свою тарелку, Шеферд поставил ее на полку и вытянулся на койке. Не считая разных полезных деталей из рассказов Ли, все время в камере проходило для него впустую. Встретиться с Карпентером можно было только на уборке этажей, на прогулке, в спортзале или в коридоре безопасности. Проблема заключалась в том, что его подопечный почти не покидал свою камеру, даже в тех случаях, когда ему разрешалось выходить наружу. Шеферд мог сколько угодно выслушивать местные сплетни от Ли или Эда Харриса, но если он хотел остановить Карпентера, ему требовалось найти неопровержимые доказательства. И как можно скорее.
* * *
В четверть одиннадцатого Ратбон открыл дверь камеры и сообщил Шеферду, что его ждут в кабинке. Шеферд переоделся в свою старую одежду, но сообразил, что ему надо выбрать что-нибудь получше. Билл Барнс облачился в новенький костюм «Рибок» и кроссовки той же фирмы. Трое латиноамериканцев сияли белизной спортивной экипировки и блеском толстых золотых цепей. Невзрачный наряд Шеферда вызвал у них улыбку. Он холодно улыбнулся им в ответ. Шеферда не волновало, как он выглядит, — ему не терпелось дать выход своей физической энергии, накопившейся за последние дни.
Он посмотрел на третий этаж. Карпентер спускался по лестнице в красной рубашке «Лакост», белых шортах, кроссовках и носках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58