Она повертела в руках бумажку и произнесла:
— Ну как же…
В дверь постучали. Сердце Вики радостно забилось.
— Входите.
Это всего лишь принесли завтрак. На одну персону. Праздник закончился — началось похмелье. Всего шесть слов — и все.
Увидимся…
Вика обнаружила свою пляжную одежду, ту, что сняла в самолете, и вечернее платье — каким-то непостижимым образом его уже привели в порядок.
Зазвонил телефон. Вика схватила трубку:
— Алло?
Это был портье.
— Мадам, внизу вас ждет лимузин. Он отвезет вас в аэропорт.
— Спасибо. — Вика положила трубку на место и громко произнесла:
— Вот свинья!
* * *
Через сутки самолет компании «Иберия» увозил Вику домой.
И Андрей, и вся «разложившаяся тусовка», отдыхавшая с Викой в Марбелье, были прилично навеселе. Подходил к концу последний день их отдыха, и они решили основательно повеселиться. Они шумели, смеялись и выкрикивали какие-то лозунги. Андрей заявил, что только сейчас понял, что всегда был в душе испанцем. Его предложение захватить самолет и полететь обратно вызвало бурную поддержку. Руссо туристо, облико морале… Вика выпила с ними водки, а потом сидела одна и грустно смотрела в окно. Здесь, в небе, было очень много солнца, так же много, как и там, в Испании.
Он, конечно, свинья, но самым печальным было другое. Вика поняла, что влюбилась.
* * *
В Москве ждало много работы — все же за полмесяца накопилось прилично дел, и это было хорошо. Вика работала больше, чем обычно; как алкоголики пытаются заглушить свою тоску спиртным, так трудоголики борются с чем-то похожим при помощи работы.
Но Вика чувствовала себя очень несчастной.
Обычный курортный роман. — все скоро отболит, пройдет и забудется.
Но ничего не проходило. Она действительно была влюблена.
Андрей понял, что с Викой творится что-то неладное.
— Я могу тебе как-то помочь? — спросил он однажды.
— Не можешь.
— Если хочешь, куда-нибудь съездим на выходные.
— Нет, Андрюш, спасибо, — ответила Вика. — Правда спасибо.
Она нежно любила Андрея, наверное, догадываясь, что он все еще относился к ней не просто по-дружески, но тут уж ничего не поделаешь. Как в дурацкой пьесе: он любит ее, она любит другого, другой любит третьего…
Вика очень обрадовалась, когда Андрей наконец нашел себе постоянную девушку.
— Потрясающая девка, — сказала Вика, и она вовсе не лукавила.
Сейчас Вика ощущала себя как Золушка после бала, только ей даже не оставили хрустального башмачка. Она была богатой и несчастной. Очень несчастной.
— С тобой что-то приключилось за эту неделю? — спросил Андрей.
Вика кивнула. В Андрее было то, чего не было в других. При нем она даже могла бы позволить себе расплакаться.
— Что? В смысле… — Он вдруг спохватился:
— Извини, пожалуйста. Не хочешь — не говори.
— Что-то самое лучшее в жизни. Только все кончилось. Вот.
— Извини.
— Чего тут теперь…
— Хочешь — поедем к нам с Любкой, она будет рада.
— Она у тебя отличная.
— Ну как?
— Нет, Андрюш, спасибо. Мне надо еще раз посмотреть все договора с «Континентом». Завтра все же подписание. Это хорошо. Это очень важно. Это…
Черт. Я похожа на дуру?
— Конечно, как всегда. — Он улыбнулся.
Она все-таки прыснула, толкнула его в бок, потом сказала:
— Вот так-то. Я еще поработаю. Почему мы подписываем все важные договора по пятницам? Знаешь, меня тоже бросили в пятницу…
— До следующей пятницы я совершенно свободен. — Андрей улыбнулся. Ее последнюю фразу он заставил себя не услышать.
— Ладно. — Вика вздохнула и уже серьезно проговорила:
— Главное, чтобы «Континент» завтра не сорвался с крючка.
— Не сорвется.
— Почему?
— Потому что ты самая лучшая.
Вика усмехнулась:
— А ты мой самый любимый балда. Спасибо тебе.
— Не сорвется. Вот увидишь. Все будет хорошо. По пятницам договора обычно подписываются.
* * *
Вика и Андрей находились в главном офисе «Континента». Сейчас будут подписываться все бумаги, и они обсуждали последние детали. Им сообщили, что это очень масштабный договор; вице-президент Петр Виноградов уже находился здесь (Андрей сказал Вике, что Виноградов соответствует номиналу. «Что?» — Вика не поняла. Виноградов, второй человек в «Континенте», пояснил Андрей). Однако договор такого уровня будет подписываться лично президентом. Вике уже сообщили, что все проблемы между правоохранительными органами и руководителем «Континента» (Вике их назвали «недоразумением») исчерпаны, все возвращается на круги своя, глава группы вновь приступает к исполнению своих обязанностей.
— Он что, был в бегах? — произнесла Вика, наклонившись к Андрею.
Тот кивнул:
— Там было круто. Его вроде полгода или год не было в стране. Они постарались не афишировать это дело.
— Молодцы. Но я не знала, что это так серьезно. Я была уверена…
— Успокойся, его подпись — чистая формальность. Договор проработан до мелочей, и он у нас в кармане.
— Не опережай события.
— Это дело ведет Виноградов.
— Да знаю я… Сколько он меня развести пытался.
— Тебе не подходит подобная терминология. — Андрей мягко улыбнулся.
— Очень даже подходит. Ты не знаешь всего.
— Хочешь сказать, что он козел?
— Похотливый кот. Но очень важный. Почти надутый.
Андрей подмигнул ей. Впервые подобный диалог состоялся несколько лет назад, когда они решили уйти и создать свое дело. «Козел», «похотливый кот» и еще очень много терминов — это была их азбука, и они прекрасно понимали друг друга.
— Но не козел?
— Нет, умный, хоть и упертый. Однако — котяра…
— Все будет хорошо, Вика.
Вскоре почти все собрались, не было лишь президента, и решили начинать. Вику еще раз попросили выступить с мини-докладом, точно изложив все их предложения.
— Если у меня заболит язык, — тихо сказала Вика, — ты меня поддержишь.
— Не разговор, — отозвался Андрей. — Давай, удачи.
Вика начала свой доклад, прекрасно выстроенный и продуманный до мелочей. Лица сидевших напротив людей сначала казались непроницаемыми, но Викина речь была живой, ироничной, хоть и крепилась к железному костяку логики.
Да, не зря ее хвалят, голова у девки варит, золотая голова, а то, что ноги от ушей, — так это даже лучше… В глазах у Викиных слушателей появилось что-то новое и живое: сквозь завесу непроницаемости начал пробиваться интерес, желание обсуждать, задавать каверзные вопросы, которые Вика с легкостью отбивала, и через десять минут поняла, что Андрей прав — договор у них действительно в кармане. Потрудились они не напрасно, потрудились они на славу. А потом, когда Вика ответила на наиболее каверзный вопрос, появился президент. Он сделал знак, чтобы не отвлекались, и быстро прошел к своему месту во главе стола. Уселся, поднял голову и посмотрел Вике в глаза. И тогда она почувствовала, что слова, слетающие с ее языка, вдруг стали тяжелыми, как будто каменными, они застревали у нее в горле, вызывая удушье и не давая ей говорить. Вика не изменилась в лице, она пыталась продолжать свой доклад, несмотря на то что сердце бешено колотилось у нее в груди. Она посмотрела на Виноградова, на всех остальных, на Андрея, а потом произнесла:
— Извините. Мне надо выйти. — Она бросила взгляд на Андрея. — Ты продолжишь?
— Конечно. — Он поглядел на нее встревоженно. — С тобой все в порядке?
— Продолжи…
— Конечно, конечно, не беспокойся.
Замешательство было недолгим; Вика вышла, а Андрей остался отвечать на вопросы и заканчивать дело. Еще одно короткое замешательство: вслед за Викой вышел президент.
…Она стояла у окна, грудь ее плавно вздымалась, кулаки были сжаты.
Секретарь, командующая в приемной, решила, что у этой «пробивной шлюхи» наконец что-то не вышло. Видимо, у мадам что-то не стыковалось, вот и стоит как молодая кобылка и цокает копытом. Секретарь была суперпрофессионалом в своей области, дамой в возрасте. Для витрины здесь держали несколько длинноногих девочек, но настоящей хозяйкой в приемной была она. Секретарь — так она по крайней мере считала — знала про «Континент» все. И весь порядок в этой огромной империи держался на ее мудрых и усталых плечах. Звали ее Лидией Максимовной.
Понравиться ей в делах с «Континентом» уже было половиной успеха. Так она считала. Да и не только она одна. Эта молоденькая кобылка, которая, видать, сделала карьеру, прыгая из постели в постель, Лидии Максимовне сразу не понравилась. Еще до начала совещания Лидия Максимовна решила поставить ее на место; нет начальства — сиди, жди в приемной. Та уселась в кресло, закинула ногу на ногу. Конечно, что у нее еще, кроме ног-то… Закурила. Лидия Максимовна сказала, что у них не курят.
— Извините, — она затушила сигарету, — просто у вас здесь пепельница.
И улыбнулась.
«Нечего мне глазки строить, — подумала Лидия Максимовна, — порядок есть порядок. Здесь серьезное учреждение, а не стриптиз какой-то».
Потом появился Виноградов, расцеловал ей ручки, провел в зал. Что ж, на то Лидия Максимовна и профессионал, чтоб знать все о субординации.
Виноградов — солидный мужчина, но слаб к женскому полу. А потом появился Алексей Игоревич и, видать, быстро поставил принцессу на место. Вот и выскочила вся бледная, не поймет, куда ей — то ли обратно, то ли в умывальник.
Алексея Игоревича Лидия Максимовна очень уважала. Еще бы, умница и такой красавец, здесь в него все, кто тайно, кто явно, влюблены, и его ножкой на ножку не прошибешь. Мужик — умница! Она поглядывала на Вику, что называется, вполглаза и была очень даже довольна, что кобылку поставили на место.
Однако сегодня Лидии Максимовне придется несколько ревизовать свои взгляды.
Дверь открылась. Из зала совещания вышел Алексей Игоревич. Лидия Максимовна вся подтянулась. Кобылка вздрогнула. Резко повернулась и произнесла:
— Ты мерзавец! Свинья! Как ты мог со мной так поступить?!
Лидия Максимовна сначала даже ничего не поняла. Этого не может быть.
Она настолько не могла в это поверить, что быстренько убедила себя, что просто ослышалась, а сказано было нечто совсем другое.
— Я тоже рад тебя видеть, — произнес Алексей Игоревич.
Он сказал ей «ты»? Или Лидия Максимовна опять ослышалась?
— Свинья!
Лидия Максимовна внутренне напряглась. Потом случилось то, что привело Лидию Максимовну в состояние легкого ступора. Кобылка влепила Алексею Игоревичу звонкую пощечину. Нижняя челюсть Лидии Максимовны непроизвольно двинулась вниз — это что за безобразие здесь творится, она заявилась сюда драться или договора подписывать?! Кобылка снова занесла свои рученьки (нет, она явно собиралась драться) и совершенно отчетливо произнесла слово «негодяй».
Лидия Максимовна побледнела. Она лишилась дара речи.
Алексей Игоревич схватил эту девицу за руку:
— Хорошо, согласен. Успокойся.
— Ты мерзкая свинья! Это я должна успокоиться?!
— Я же не кричу.
— Еще бы ты… — Кобылка захлебнулась в собственном крике. Она снова захотела ему врезать. Алексей Игоревич крепко держал ее руку. Не просто держал… он ее обнимал, а кобылка еще и вырывалась.
— Успокойся, — произнес Алексей Игоревич. — Нам надо закончить дело.
— Иди ты к черту со своим делом! Засунь его себе в…
— Это не мое дело, это твое дело…
Смысл происходящего стал медленно доходить до Лидии Максимовны, все же она была женщиной умной.
— Прекрати драться, черт тебя побери! — рассердился Алексей Игоревич.
— Я тебя в чем-то обманул?
— Ты… ты…
Лидия Максимовна уже бесшумно шла к выходу. Она открыла дверь, проскользнула в проход и, затворяя дверь за собой, увидела, что Алексей Игоревич сгреб кобылку в охапку.
Лидия Максимовна понимала, что это может значить. Она очень быстро взяла себя в руки. Лидия Максимовна встала у двери часовым. И когда в приемную хотел пройти один из коммерческих директоров, Лидия Максимовна предостерегающе подняла руку.
— Туда нельзя! — властно произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47