— Но ведь вы не считаете, что Босток, хотя она и вспылила на Соню, способна на убийство?
— Не считаю. Тем более, что едва ли не все из ваших коллег были готовы стереть бедную натурщицу с лица Земли — по одной и той же причине.
— Я к их числу не относилась. Да и вообще никогда с ней не ссорилась. Спросите кого угодно. Я… я жалела её.
— Почему?
— Потому что Гарсия обращался с ней по-свински. Боже, какой он тиран! Слышали бы вы его тогда!
— Я уже начинаю жалеть, что не слышал.
— Когда он сказал, что если Соня наконец не уймётся, то он навсегда заткнёт ей глотку. Бр-рр. Он говорил тихо, но так угрожающе. Я даже испугалась, что он приведёт свою угрозу в исполнение немедленно, прямо тогда. Я просто не помнила себя от ужаса. Честное слово!
— Но при этом у вас все же создалось впечатление, что в пятницу вечером они собирались встретиться?
— Да. Соня ведь сказала ему: «Да, если получится». Мне показалось, что они договариваются о том, как бы провести вместе ночь и перепихнуться…
Аллейну показалось, что он ослышался.
— О чем, мисс Ли?
— Ну… — замялась Филлида. — О том, чтобы поспать вместе.
— Понятно. По вашим словам, мисс Ли, вы с Соней ладили. А не рассказывала ли она вам чего-нибудь такого, что может пролить свет на её взаимоотношения с Гарсией?
Филлида Ли устроилась в кресле поудобнее. По всему чувствовалось, что беседа с инспектором стала доставлять ей истинное удовольствие.
— Что ж, откровенно говоря, сегодня я уже с самого утра начала припоминать разные подробности, — сказала она. — Поначалу разговаривали мы с ней мало. Тут вообще все такие заносчивые и важные, что в первое время мне ни с кем не удавалось пообщаться.
Её круглая мордашка порозовела. Аллейн неожиданно для самого себя даже посочувствовал девушке.
— Да, вливаться в новый коллектив — всегда непросто, — кивнул он.
— Вы правы, — оживилась Филлида. — Тем более, когда почти все люди всячески дают тебе понять, что ты им неприятна. Собственно говоря, именно по этой причине я и ушла из Слейда, мистер Аллейн. Здесь мне тоже сразу стало неуютно. Хотя сама мисс Трой — просто прелесть. А вот Малмсли, который, кстати, и сам окончил Слейд — типичный сноб. А Сиклифф — ещё хуже. Она даже не замечает других женщин, и уж тем более не снисходит до разговоров с ними. А все мужчины так и роятся вокруг Сиклифф, никого больше вокруг не замечая. Лишь после того, как она объявила о своей помолвке с Пилгримом, я хоть вздохнула с облегчением. Соня относилась к Сиклифф так же, как и я — мы иногда чуть-чуть о ней судачили.
Аллейн мысленно представил их вместе: Филлиду, одинокую и обиженную, и Соню — сгорающую от ревности и оскорблённую. Сидят вдвоём и перемывают косточки ненавистной Вальме Сиклифф.
— Словом, вы с ней подружились, — произнёс он.
— Да, в некотором роде. Я ведь не из тех, кто воротит нос от девушки лишь потому, что она простая натурщица. Я вообще считаю, что все люди равны. А вот Соня ненавидела Сиклифф лютой ненавистью. Она обзывала её самыми грязными словами: на букву «б», например. Она все твердила, что кто-то должен открыть Пилгриму глаза на эту… — сами понимаете. Она… она сказала…
Она запнулась.
— Что?
— Не знаю, вправе ли я… Ведь я очень симпатизирую Пилгриму — он такой душка…
— Вы имеете в виду какие-то слова натурщицы о мисс Сиклифф? — уточнил Аллейн.
— О ней! О, нет! Против этого я бы возражать не стала. Нет, дело как раз в другом. Просто я не верю, чтобы он был хоть когда-то влюблён в Соню. Мне кажется, что она это просто придумала.
— Что именно, мисс Ли? Она говорила вам, что у неё был роман с Пилгримом?
— Если можно назвать то, что между ними было, романом. Она сказала, что это случилось между ними всего один раз, после какой-то вечеринки. Что ж, я вовсе не считаю, что мужчины и женщины должны подавлять своё половое влечение. Правда, про Пилгрима я бы такого не подумала, но… — Она замялась. — В конце концов, сказал же Гарсия: «Когда хочется кушать — нужно кушать».
Конец фразы мисс Ли произнесла с придыханием и заметно побагровев.
— Вот именно, — закивал Аллейн. — Что ж, все это вполне нормально — вам ни к чему смущаться.
— Да, конечно, но… Словом, мне кажется, у них с Пилгримом всё-таки ничего не вышло.
— Тем не менее, по словам Сони, у них была интимная близость?
— Да. Она сказала, что может многое порассказать про него Сиклифф, если он будет себя плохо вести.
— В самом деле?
— Да. Но я всё равно не верю, что между ними что-то было. Соня просто пыталась отомстить Пилгриму за то, что он не обращал на неё внимания.
— Вчера вечером вы возвращались на автобусе вместе с Соней?
— Да. С нами были ещё Уотт — я имею в виду Хэчетта, — Ормерин и Малмсли.
— Вы не заметили чего-либо необычного в её поведении?
— Нет. Поначалу она кокетничала с Ормерином, а остаток пути вообще проспала.
— Она не говорила, как провела время в Лондоне?
— По-моему, она ночевала у какой-то подружки.
— Где и у какой именно — не уточняла?
— Нет, мистер Аллейн.
— Про мистера Гарсию речи не было?
— Нет.
— Она вообще много рассказывала про Гарсию?
— Нет, я бы так не сказала. Но у меня создавалось впечатление, что она каким-то образом… уверена в нём. Хотя ему она уже явно приелась. Я бы сказала, что она перестала его возбуждать физически. Соня же была в нём уверена и, вместе с тем — рассержена на него. Впрочем, чего ещё ожидать от нездорового человека.
— Она была больна? — удивился Аллейн.
— В некотором роде. Именно поэтому она и совершила этот… Этот акт вандализма по отношению к картине мисс Трой. Здоровый человек никогда не докатился бы до такого. Соня, правда, очень просила, чтобы я никому об этом не рассказывала, ведь натурщица не имеет права на болячки. Я сама ничего и не заподозрила бы, если бы в одно прекрасное утро не встретила Соню с абсолютно зелёным лицом. Я спросила, в чём дело, а она ответила, что все дело в позе — очень уж неудобно в ней лежать. Её тогда стошнило прямо у меня на глазах, представляете?
Аллейн пристально посмотрел на круглую наивную и довольно хорошенькую мордашку мисс Ли, и вдруг осознал, что перед ним ребёнок. Простодушное дитя, которое заучило несколько мудрёных фраз, вскользь обронённых взрослыми, но не понимает их смысла.
— Что ж, мисс Ли, — произнёс он. — Пожалуй, на этом мы закончим нашу беседу. Адрес вашей тёти я записал…
— Да, но вы помните, что пообещали мне? В том смысле, что…
— Я постараюсь быть очень осторожным. Скажу, что мы разыскиваем пропавшую в районе Боссикота девушку — богатую наследницу, страдающую потерей памяти. Ваша тётя решит, что перед ней совершенный дуралей, зато я узнаю, что вы провели этот уик-энд в её обществе.
— Да. Мы были у неё вместе с Уоттом. С Хэчеттом.
— Ах, так вы провели уик-энд вместе?
Мисс Ли покраснела и потупила взор.
— Да, то есть — нет. Я хочу сказать, что мы и впрямь были вместе, но не все время. В том смысле, что ночь он провёл в другом месте, но обедал и ужинал у нас. В воскресенье он тоже приехал, но уже к обеду. Уотт, конечно, неотесан и грубоват, да и язык у него довольно дикий, но я объяснила тёте, что он не виноват. Ведь он из Австралии, а там все такие. Да и наши коллеги держатся с ним недопустимо заносчиво и высокомерно. Его постоянно унижают. Насмехаются над его речью. Мне просто стало его жалко, а они… Они — жуткие снобы. Кстати, рисует он и пишет маслом — совершенно замечательно!
— А где он останавливался на ночь?
— В частной гостинице неподалёку от нашего дома, тоже на Фулхэм-роуд. А в субботу вечером мы ходили в киношку. Ах, да, я ведь вам уже говорила.
— Да, благодарю вас. Попросите, пожалуйста, мистера Хэчетта, чтобы заглянул к нам минут через десять.
— Хорошо.
Она встала и посмотрела на Аллейна. Инспектор заметил, что глаза Филлиды увлажнились.
— О, мистер Аллейн, — с завыванием простонала она. — Как это ужасно!
— Да, крайне прискорбная история, — согласился Аллейн и ободряюще кивнул. — Спокойной ночи, мисс Ли.
* * *
— Э-гей! — послышалось из тёмного угла, когда дверь за Филлидой Ли закрылась.
— Чего тебе?
— Я переползу пока к огоньку, а? Уж больно здесь зябко в ваших тёмных углах.
— Валяй.
Возле уютно потрескивавшего жаркого камина к Аллейну с Батгейтом присоединился и Фокс, все это время безмолвно восседавший за письменным столом.
— Занятная провинциалочка, — усмехнулся Батгейт.
— Святая простота! На кой черт ей сдались все эти модернистские выверты! Послушай, Батгейт, ты ведь у нас современный интеллигент, да?
— В каком смысле? — нахохлился молодой человек. — Раз я журналист, то, значит, меня можно безнаказанно оскорблять, что ли?
— А разве среди журналистов нет интеллигентов?
— Отчего же, случается — попадаются, хотя и редко.
— Допустим. Тогда скажи мне: что из всей этой словесной требухи основано на личном опыте, а что почерпнуто из книжек и россказней?
— Вы имеете в виду болтовню этой девицы насчёт секса?
— Совершенно верно.
— А что, инспектор, она вас шокировала?
Аллейн смущённо улыбнулся.
— Откровенно говоря, она и в самом деле слегка застигла меня врасплох.
— Да бросьте, — махнул рукой Батгейт.
— А вы что скажете, Фокс?
— Должен признаться, сэр, что разговоры за общим столом показались мне несколько развязными. Я имею в виду реплики насчёт любовниц, прелестей и тому подобное. По-моему, все это чересчур уж откровенно. А эти идиотские словечки! Одно «перепихнуться» чего стоит. Единственное, что отличает всю их гоп-компанию от обыкновенного уличного хулиганья, так это способность красиво изъясняться. Правда, с другой стороны, — задумчиво продолжил Фокс, — вряд ли они на самом деле столь же развязны, как пытаются себя представить. Взять, например, эту мисс Ли. Славная девушка из приличной семьи, а пытается строить из себя чёрт знает что.
— Согласен, — кивнул Аллейн. — Юная дурёха.
— Я убеждён, что, рассуждая все это время о физической любви и интимной близости, она на самом деле совершенно не представляла, что это такое, — заключил Фокс. — Вот почему она не придала значения тому, что Соню тошнило.
— Да, убиенная натурщица подзалетела — это ясно, как день Божий, — безапелляционно заявил Батгейт.
— Это вовсе не обязательно, — заметил Аллейн. — Может быть, она отравилась. Как бы то ни было, мне кажется немного странным, что наша экс-слейдовская провинциалочка ничего не заподозрила. Лети в свой угол, Найджел — идёт австралиец с бумерангом!
Уотт Хэчетт вдвинулся в комнату, засунув руки в карманы брюк. Аллейн рассматривал его с почти нескрываемым любопытством — сиднейский забияка выглядел так, будто собирался покорить весь мир. Коренастый и задиристый, он походил на bandido из мексиканского фильма. Смуглая кожа, шапка густых волос, походка вразвалочку, сигарета, словно навечно приклеившаяся к нижней губе — дешёвый гангстер, да и только. А вот руки красивые, отметил Аллейн.
— Хотите меня, инспектор? — спросил он.
Хэчетт гундосил, едва раскрывая губы, да и языком почти не ворочал — в результате всякий гласный звук удушался, не успев родиться. Тем не менее, было в его облике что-то почти неотразимо притягательное. Природная искренность и живость, решил Аллейн.
— Присаживайтесь, мистер Хэчетт, — пригласил он. — Я вас долго не задержу.
Хэчетт, не заставляя себя упрашивать, резво опустился в кресло. Передвигался австралиец с подчёркнуто неряшливой грацией уличного бойца, что, как подметил Аллейн, даже придавало ему некоторую привлекательность.
— Угы, — буркнул он.
— Вы, конечно, понимаете, насколько важны для нас ваши сведения о положении драпировки?
— Ещё бы. Ясно, что тот подлый тип, который подстроил эту гнусность, сработал уже после того, как остальные, кроме Гарсии и мистера Засранера Малмсли, свалили в Лондон.
— Совершенно верно, — с трудом сдержав улыбку, кивнул Аллейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40