Они гуляли все вместе – Бобба, Бриди, Усишки и селезень. Представляете себе это зрелище? – Улыбнувшись, Оливия расправила складки своей блузы. – Они шли за реку, через луг, или отправлялись к аббатству на пикник. Все четверо. А мы с Уильямом могли спокойно поговорить.
– О чем вы говорили?
– В основном о Тессе. Конечно, это была большая проблема. Но, когда он был здесь в последний раз, в день своей смерти, он сказал, что проблема решена.
– Боюсь, я не совсем вас понял, – прервал ее рассказ Линли. – Какого рода проблема? Эмоциональная? Он так и не смог смириться с ее смертью?
Оливия рассеянно глядела в окно, но тут она резко обернулась.
– С ее смертью? – с изумлением переспросила она. – Тесса не умерла, инспектор. Она бросила Уильяма вскоре после того, как родилась Роберта. Он нанял детектива разыскать ее, чтобы расторгнуть этот брак. Вечером в субботу он пришел ко мне и сказал, что Тессу наконец удалось найти.
– В Йорке, – коротко ответили на другом конце провода. – Больше я вам ничего не скажу. Мне, знаете ли, так и не заплатили за работу.
Линли покрепче сжал телефонную трубку, пытаясь совладать с гневом.
– Хотите, чтобы я явился с ордером? – радушно предложил он.
– Послушайте, старина, не нужно мне всего этого дерьма!
– Позвольте вам напомнить, мистер Хаусмен, вы не персонаж книги Дэшила Хэммета, что бы вы там о себе ни вообразили. – Линли отчетлибо представлял себе этого человечка: восседает, забросив ноги на стол, в ящике под рукой бутылка «бурбона», телефонную трубку зажал плечом, из руки в руку праздно перебрасывает револьвер. И он почти угадал.
Гарри Хаусмен выглянул из угрюмого окна своего офиса, приютившегося над парикмахерской «Джеки Шоп» на площади Тринити-Черч-сквер в Ричмонде.
Слабый дождик пытался смыть старую пыль с окна, но под его тонкими струйками грязные разводы только сильнее потемнели. «Какой мерзкий день», – вздыхал детектив. Он хотел было съездить на побережье – одна крошка из Уитби так и рвалась заняться на пару с ним очень серьезным, очень частным расследованием, но такая погода отбивала всякую охоту. А ему в его годы требовалось соответствующее настроение, чтобы тот, внизу – ну, вы понимаете – сработал как надо.
Хаусмен ухмыльнулся, выставляя плохо запломбированный передний зуб. Кривая коронка придавала несколько пиратский шик его заурядной физиономии – тусклые волосы, болотного цвета глазки, вялая кожа и, вопреки всему – полные, сладострастные губы.
Хаусмен повертел в руках карандаш. На карандаше виднелись отчетливые следы зубов. На покрытом царапинами столе стояла фотография в рамке; с нее на детектива, поджав тонкие губы, мрачно уставилась его законная супруга. Он потянулся карандашом к рамочке, опрокинул фотографию лицом вниз.
– Надеюсь, мы сумеем найти взаимоприемлемое решение, – проговорил Хаусмен в трубку, а затем обратился к воображаемой секретарше: – Как вы сказали? Мисс Доалсон? – Выдержал паузу ради пущего эффекта. – У меня найдется сегодня время, чтобы… Ладно, это отмените. Подождет, пока я тут разберусь. – И вновь вернулся к телефону. – Как, вы говорите, вас зовут?
– Я не собираюсь встречаться с вами, – терпеливо возразил Линли. – Вы просто назовете мне адрес в Йоркшире, и на этом наше знакомство закончится.
– Право, не знаю, могу ли я…
– Еще как можете. – В голосе Линли зазвучала сталь. – Как вы уже упоминали, вам не заплатили за работу. Единственная надежда получить деньги, когда вопрос о наследстве будет решен, а это, кстати говоря, может занять несколько лет, если нам не удастся во всем разобраться, – так вот, единственная ваша надежда – дать мне нынешний адрес Тессы Тейс.
Молчание. Хаусмен принимает решение.
– Что там еще, мисс Доалсон? – Вкрадчивый, доводящий до исступления голос. – Звонят по другой линии? Попросите подождать, хорошо? – Тяжкий вздох. – Я уж вижу, инспектор, вам палец в рот не клади. Надо же человеку как-то зарабатывать себе на жизнь.
– Конечно! – резко подтвердил Линли. – Адрес?
– Мне надо просмотреть записи. Я позвоню вам через час, идет?
– Нет.
– Господи боже, да послушайте!..
– Я выезжаю в Ричмонд.
– Нет, нет, не нужно! Погодите немного, старина. – Хаусмен откинулся на спинку стула, с минуту безнадежно созерцал серое небо. Потянулся к шкафу с папками, пощелкал ящиками, продолжая игру на публику.
– А теперь что, мисс Доалсон? – воззвал он. – Нет, отложите это на завтра, идет? Пусть она себе хоть все глаза выплачет, крошка, у меня нет сегодня ни минуты свободной. – На столе наконец обнаружился клочок бумаги с нужной ему записью. – Ах, вот оно, инспектор, – обрадовался он и продиктовал Линли адрес. – Только не рассчитывайте, что она встретит вас с распростертыми объятиями, – предупредил он.
– Мне, в общем-то, все равно, как она меня встретит, мистер Хаусмен. Всего…
– Но вам лучше знать заранее, инспектор. Мужик просто умом тронулся, когда узнал обо всем. Я думал, он меня прямо голыми руками задушит. Уж не знаю, что он сотворит, когда к нему заявится Скотленд-Ярд. Он с виду такой профессор, очочки, умные слова, но, можете мне поверить, инспектор, не так он прост. Когда этот малый разозлится, он на все способен.
Линли сощурился. Он понимал, что детектив забрасывает удочку с искусно наживленной приманкой, и рад был бы проплыть мимо, но пришлось со вздохом признать свое поражение.
– О чем вы толкуете, Хаусмен? О чем он узнал?
– О первом ее мужике, само собой,
– Что вы хотите этим сказать, Хаусмен?
– Тесса Тейс – двоемужница, старина! – с торжеством заявил Хаусмен. – Выскочила замуж за своего второго, не распрощавшись по всем правилам с Уильямом. Представляете, что с ней сделалось, когда я возник у них на пороге?
Дом выглядел совсем не так, как издали представлялось Линли. Женщине, бросившей мужа и детей, следовало завершить свои дни в дешевой квартирке, провонявшей чесноком и застоявшейся мочой, ежедневно заливая томящуюся совесть бутылкой дарующего забвение джина. Такая женщина должна была быстро увянуть, износиться, лицо ее должны были покрыть морщины стыда и позора. Но Тесса Тейс Маури совершенно не походила на такую женщину.
Линли припарковал машину перед домом, и они молча созерцали это жилище, пока Хейверс наконец не заговорила.
– Нельзя сказать, что эта женщина опустилась, а? – заметила она.
Им было нетрудно найти этот коттедж в новом, очень приличном квартале в нескольких милях от центра – здесь домам присваивали не только номер, но и особое имя. Дом Маури именовался «Йорвик Вью». Воплощение мечты среднего класса: кирпичный фасад, островерхая крыша, красная черепица, сводчатые окна с белыми занавесочками, за ними по обе стороны от полированной парадной двери – гостиная и столовая. Пристроенный гараж на одну машину, на втором его этаже – терраса с белой металлической крышей. Там, на террасе, они и увидели Тессу Тейс.
Женщина вышла на террасу полить цветы. Светлые волосы струятся на ветру. Хризантемы, георгины, ноготки. Яркие краски осени на фоне белой металлической ограды. Заметив машину, женщина приостановилась, лейка застыла в воздухе. В полуденном свете казалось, что она сошла с полотна Ренуара.
Линли мрачно отметил, что выглядит Тесса все так же, как на фотографии, снятой девятнадцать лет назад и бережно хранимой в домашнем святилище Тейса.
– Вот вам и плата за грехи, – проворчал он.
8
– Может быть, «портрет Дориана Грея» спрятан на чердаке, – предположила Барбара.
Линли удивленно глянул на нее. До сих пор она так подчеркнуто старалась вести себя хорошо, быстро, с готовностью исполняя любой его приказ, что услышать, как она изменила своей сдержанности и попыталась пошутить, было неожиданностью – приятной, разумеется.
– Браво, сержант, – поздравил он ее. – Посмотрим, что скажет нам миссис Маури.
Женщина поджидала их у двери. Ее взгляд перебегал с одного лица на другое, растерянный и Даже, кажется, слегка затуманенный слезами.
– Доброе утро, – произнесла она. Здесь, вблизи, уже было видно, что возраст ее приближается к сорока годам, но волосы оставались ослепительно солнечного цвета, фигура легонькая, кожа с небольшой россыпью веснушек не тронута морщинами.
Линли предъявил полицейское удостоверение.
– Скотленд-Ярд, следственный отдел. Разрешите войти, миссис Маури?
Взгляд ее метнулся от Линли к угрюмому лицу Хейверс и вернулся назад.
– Конечно. – Ровный, вежливый, даже приветливый голос, но в движениях какая-то напряженность, скованность, выдающая сильное волнение.
Они прошли налево, в открытую дверь и попали в гостиную. Беспомощным жестом хозяйка указала на кресла, предлагая сесть. Со вкусом обставленная комната, современная мебель из сосны и орехового дерева, мягкие и нежные осенние тона. Где-то отсчитывали время часы – невесомый, торопливый звук, похожий на удары пульса. Ничего похожего ни на яростный беспорядок, царящий в доме Оливии Оделл, ни на механическую аккуратность фермы Тейса. В этой комнате, очевидно, собиралось любящее семейство. Там и сям – фотографии, сувениры, привезенные из отпуска, среди книг – несколько настольных игр, колода карт.
Тесса Маури облюбовала стул в дальнем углу, где почти не было света, присела на самый краешек, выпрямив спину, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На безымянном пальце простое гладкое обручальное кольцо. Она не спросила, зачем к ней явились люди из Скотленд-Ярда, лишь молча следила глазами за Линли – тот подошел к камину и принялся изучать фотографии над ним.
– Ваши дети? – спросил он. Детей было двое – мальчик и девочка. Фотография сделана, когда семья отдыхала в Сент-Иве. Линли узнал знакомые очертания залива, серые и голубые домики на берегу, лодочки, вытащенные на берег на время отлива.
– Да, – кивнула она, и больше ни звука. Сдерживаясь изо всех сил, женщина ожидала неизбежного удара. Молчание затянулось, Линли не прерывал его. Наконец непереносимая тревога вынудила женщину заговорить.
– Рассел звонил вам? – В голосе прорвалось отчаяние. Тусклый голос, словно женщина прошла уже все круги скорби и теперь внутри нее ничего не осталось, все выгорело дотла. – Я думала, вдруг позвонит. Прошло ведь уже три недели. Я было понадеялась, он просто наказывает меня и нам надо будет во всем разобраться. – Она вздрогнула, заметив, что сержант Хейверс уже держит наготове записную книжку. – Разве надо? – жалобно спросила она.
– Боюсь, придется, – подтвердил Линли.
– Я вам все расскажу. Так оно будет лучше. – Глядя вниз, на свои руки, женщина стискивала их все сильнее.
Как странно, подумал Линли, все мы, принадлежащие к роду человеческому, прибегаем к одним и тем же жестам, стараясь без слов выразить охватывающее нас отчаяние. Рука взметнется к горлу, руки обхватят тело, словно пытаясь его защитить, поспешно одернем на себе одежду, выставим руки вперед, будто отражая удар. Он видел, как Тесса собирается с силами, чтобы пройти предстоящее ей испытание. Одна рука сжимала другую, как будто переплетенные пальцы могли сообщить друг другу силу и мужество. Кажется, это и впрямь подействовало. Женщина подняла глаза, и в них мелькнул вызов.
– Мне было всего шестнадцать, когда я вышла за него. Вы можете себе представить, каково быть замужем за человеком, который старше тебя на восемнадцать лет, и это при том, что самой тебе всего лишь шестнадцать? Вот именно, не можете. И Рассел не понимал.
– Вы не собирались продолжать учебу?
– Я бы хотела, но пришлось ненадолго оставить школу, когда у папы разболелась спина. На время – через месяц я должна была вернуться в класс. Марша Фицалан дала мне домашнее задание, чтобы я не отставала. И все-таки наверстать было трудно, а тут появился Уильям.
– И что же?
– Он зашел купить у папы барана. Я проводила его на пастбище показать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51