Она вздохнула.
— Если бы вы не были так милы, то были бы невыносимы. А я-то надеялась, что вы ко мне подойдете.
— Мне не очень нравятся эти крохотные бассейны на кораблях.
— Там-то все и произошло.
— Ах, ну да. Так вы говорите, это шантаж?
— Да.
— Он сказал, что вы должны выкупить эти письма?
— Фактически — да.
— Но цену не назвал?
— Нет.
— Он прощупывает почву. Цена будет объявлена позже.
— Думаю, что так.
— Боюсь, мне трудно что-либо вам посоветовать.
— Я на, вас очень надеялась.
— С чего бы это?
— Мне показалось, что вы такой… такой умный и понимаете что к чему. Чем вы занимаетесь, Дональд?
— Боюсь, мой ответ может вас удивить, — уклончиво ответил я.
— Вы не адвокат?
— В общем, нет.
— Что вы этим хотите сказать?
— Ничего особенного.
На ее лице отразилось отчаяние.
— Ну хорошо, — смягчился я. — Позвольте задать вам несколько вопросов. Когда вы решили поехать в Гонолулу?
— Недавно.
— Но ведь билеты на «Лурлайн» заказывают за несколько месяцев.
— Да, но бывают отмены заказов.
— И эти билеты продают тем, кто числится в листе ожидания?
— По-моему, разные агентства путешествий имеют определенные квоты на заказ билетов, причем могут распоряжаться отмененными заказами из своей квоты.
— Ну и что?
— Ну, я и сумела попасть на корабль, — закончила она.
— А зачем вы едете в Гонолулу?
— Вы никому не расскажете?
— Не могу ответить определенно.
— Мне нужно встретиться с одним человеком, — сказала она.
— С мужчиной или женщиной?
— С женщиной.
— Вы давно с ней знакомы?
— Много лет. Она отличная девушка, но у нее тоже неприятности.
— А что у нее?
— Мне не хотелось бы обсуждать ее проблемы. Давайте лучше поговорим о моих.
— А связи тут нет никакой?
— Почему вам это пришло в голову, Дональд?
— Ладно, давайте рассмотрим ваше дело объективно, — согласился я. — Итак, в Гонолулу вы решили ехать только недавно.
Она кивнула:
— Верно.
— Вы писали какие-то письма. Кому вы их писали?
— Я не хотела бы называть имена.
— Женатому человеку?
— Да.
— И эти письма интересуют его жену?
— Жена хочет при разводе обобрать его до последнего цента, и ей все равно, каким образом это сделать.
— А письма попали к Сиднею Селме?
— Он говорит, что они у него. — Где?
— Там, где он их может легко достать.
— Он вам не нравится?
— Я его ненавижу и презираю.
— Так когда вы узнали, что письма у него?
— Сегодня утром.
— Раньше он вам этого не говорил?
— Нет.
— Допустим, письма у него, — стал рассуждать я. — Он узнал, что вы плывете в Гонолулу. Очевидно, он тоже попадает на корабль, чтобы встретиться здесь с вами. Хотя нет, это было бы неразумно.
— Почему?
— Поездка в Гонолулу стоит ему больших денег. И времени. Письма-то у него. И если они вам так нужны, что вы согласны за них заплатить, ему стоило только дать вам знать, что они у него, и вы сами бы к нему пришли. А вы хотите убедить меня, — продолжал я, — что он сел на корабль специально для того, чтобы здесь начать вас шантажировать, да еще ждал три дня, прежде чем сделать первый шаг. Нет, это неправдоподобно.
— Но именно так все и произошло!
— Это еще было бы разумно, — добавил я, — но только при одном предположении.
— Каком?
— Если та плата, которую он от вас ждет, должна быть получена в Гонолулу.
— Да, пожалуй.
— Может быть, это не обязательно деньги?
— Но ведь он пока не назвал цену!
— И все-таки здесь что-то может быть связано с вашей подругой — с той, с которой вы хотите встретиться в Гонолулу.
— Я предпочла бы не обсуждать дела моей подруги, — твердо заявила она.
— Если вы не хотите говорить мне правду, — ответил я, — то вам трудно будет рассчитывать на мой совет.
— Ну хорошо, допустим… допустим, что вы правы.
— Мне нужно знать, прав я или нет.
— Ладно, — внезапно решилась она. — Думаю, что вы правы.
— Что же ему нужно?
— По-видимому, это что-то, что есть у моей подруги, Мириам Вудфорд.
— Что именно?
— Я не знаю, Дональд, и не хочу гадать. Есть одна вещь, которая… Я понимаю, получается так, что я от вас что-то скрываю, но все-таки… все-таки, я не могу!
— Кто такая Мириам Вудфорд? — спросил я.
— Вдова, молодая и привлекательная.
— Вы едете к ней?
— Да.
— Зачем?
— Ей сейчас очень одиноко, ей нужна компания.
— Может быть, есть еще какие-то причины? Норма отрицательно покачала головой.
— Я готов выслушать эту историю в любой момент, когда вы решитесь ее рассказать.
— Я не могу рассказать вам эту историю, Дональд, но все равно хочу получить от вас совет.
— Это безумие — давать советы, не опираясь на факты. Минуты две она просидела молча, напряженно размышляя. Потом резко повернулась ко мне.
— Дональд, — решительно начала она. — Вы заметили здесь, на корабле, такого хилого человечка лет пятидесяти, которого все время закутывают в одеяла, чтобы его не продуло? Он сидит вон там, на палубе «А», в углу.
— А кто это?
— Его зовут Стефенсон Д. Бикнел, — ответила она. — Он из Денвера. Он был партнером мужа Миры Вудфорд и по условиям завещания Вудфорда стал доверенным лицом, распоряжающимся наследством Миры.
— Вы с ним знакомы?
— Нет, мы ни разу не встречались. Мне о нем писала Мира.
— А он знает, что вы едете?
— Я сама хотела бы это знать, Дональд. Я уже пробовала проверять, обращает ли он на меня внимание, но он вообще мало где появляется. У него ревматизм, поэтому он большую часть дня проводит в одиночестве. С ним иногда беседует одна женщина, некая миссис Кул. Вы, кажется, ее знаете, я видела, как вы разговаривали.
— Кул… — проговорил я, словно припоминая эту фамилию.
— Женщина лет пятидесяти, широкоплечая такая и… в общем, бочонок на тонких ножках.
— А-а, ну да, — сказал я.
— Бикнел едет в Гонолулу, чтобы защитить Мириам, — продолжала она. — А Мириам этого не хочет; ей нужно получить с него некоторую сумму, тогда она справится сама. А теперь вот этот гад Селма намекает, что я должна «работать с ним вместе». Чем это все кончится — один Бог знает! Я в совершенной растерянности.
— Но может быть, Селме только и нужно, что ваше замечательное загорелое тело? — предположил я.
— Нужно, конечно, — вздохнула она. — Он ни одно загорелое тело пропустить не может.
— Но возвращать за это письма он не хочет?
— Нет, конечно. Он хочет большего. Ему нужно, чтобы я с ним «работала».
— И что же я должен сделать?
— Дать мне совет.
— Скажите Селме, чтобы он катился к черту, — посоветовал я.
— Но у него же эти письма!
— Ничего у него с ними не получится.
— Почему вы так думаете? Он человек совершенно беспринципный.
— А что он с ними может сделать?
Она на секунду задумалась.
— Он может продать их жене этого человека.
— А ее муж богат?
— Не миллионер, но все же.
— И жена хочет забрать все?
— Да.
— Если бы Селма хотел продать ей письма, он бы их уже давно продал. И незачем ему было бы создавать себе столько проблем и идти на такие расходы — плыть с вами на этом корабле. Кроме того, — продолжал я, подумав, — если бы он просто хотел шантажировать вас, ему достаточно было написать вам, чтобы вы пришли к нему до отплытия. Нет, за всем этим что-то кроется, и единственный способ об этом узнать — рассмеяться в лицо Селме и послать его к черту. Пусть делает с письмами, что хочет.
Она задумалась.
— Наверно, вы правы, Дональд.
— Эти письма могут сильно вам навредить?
— Мне — нет, но этому человеку…
— Это вас очень волнует?
— Я хочу быть честной, только и всего. Его жена может в суде поминать меня как любовницу сколько угодно — я перенесу. Но по отношению к моему другу я хочу остаться честной до конца, вот и все.
— Все это как-то бессмысленно, — сказал я. — Если Селма хоть что-то понимает в шантаже, то ему надо было предложить купить эти письма либо мужу, либо жене; вы самый несостоятельный покупатель из трех возможных.
Она кивнула:
— Это верно.
— Значит, у вас есть еще что-то, что ему нужно. Что же это?
— Не могу придумать ничего, что могло бы окупить путешествие в Гонолулу; сейчас, по крайней мере, ничего не понимаю.
— Тогда посылайте его к черту. Может быть, подстегнем события и что-нибудь выясним.
— Спасибо вам большое, Дональд, вы мне очень помогли.
— А почему вы обратились именно ко мне? — поинтересовался я.
— Потому что мне нужен был совет.
— Но почему вы решили, что я могу вам его дать?
— Я же сказала, потому что я поняла, что вы умный человек. Ах, Дональд, что вы теперь будете обо мне думать?
— Что вы имеете в виду?
— Эти письма. Теперь вы, наверное, думаете, что я наглая, гадкая, порочная женщина!
— Я думаю, что вы просто женщина, — ответил я. Ее взгляд потеплел.
— Да, я женщина, — тихо проговорила она, — и я вам так благодарна!
— Что вы, я для вас ничего и не сделал, — сказал я и добавил: — Пока.
— Дональд, вы просто золото, — порывисто произнесла она и, подавшись вперед, крепко и смачно поцеловала меня в губы.
Как раз в этот момент Берта Кул, очень озабоченная тем, чтобы растрясти набранный на корабле жирок, вышла из-за угла на первый круг своей вечерней мили.
Глава 7
И вот наступили последние сутки нашего плавания. В легком возбуждении, обычном для конца путешествия, пассажиры стали готовиться к скорой высадке на берег.
В школе танца хула прошло последнее занятие. Под теплым солнцем возле плавательного бассейна женщины самого разного возраста и темперамента, разного роста и веса, изрядно поднаторевшие в гавайском танце, готовились сдавать экзамены и получать дипломы. А на корме в полдень любители стендовой стрельбы собрались пострелять по тарелочкам.
Из багажных отсеков подняли дорожные сундуки и чемоданы. Путешественники собирали вещи, оживленно болтали, обменивались адресами, подписывали друг другу на память ресторанные меню и пассажирские карточки.
Теплый, бархатный воздух дышал очарованием тропиков. За бортом лениво перекатывались волны; из них то и дело выскакивали летучие рыбы и долго скользили над поверхностью воды, пока их не накрывало следующей волной. За кораблем, словно привязанный невидимой нитью, парил чернолапый альбатрос.
Я стоял у борта и любовался океаном. Мимо прошел Сидней Селма и посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, словно в первый раз заметил. Норму Радклиф я практически не видел; лишь один раз, когда она появилась на палубе, Селма попытался заговорить с ней, но она резко отвернулась. Берта подошла ко мне и встала рядом.
— Ах ты, негодник! — с восхищением прошептала она. Я обернулся и поднял брови в немом недоумении.
— А еще делал вид, что у тебя ничего не получается. Это ж надо, как она на тебя набросилась! Я ведь говорила!
— Слушай, Берта, — спросил я, — ты обсудила со Стефенсоном Бикнелом детали нашего контракта?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что именно мы должны делать.
— Мы должны защищать Мириам Вудфорд.
— От чего?
— От всего, что ей угрожает.
— И это все?
— Все. О Господи, как ноют мои ноги! Они совершенно не рассчитаны на сто шестьдесят пять фунтов нагрузки.
— Ты справилась с фруктами и конфетами?
Берта тяжело вздохнула.
— Наверно, я старею. Часть конфет пришлось отдать.
— Кому?
— Стюарду.
— А фрукты?
— Фрукты я съела. Почти все.
— Вот и замечательно.
— Но если ты еще раз выкинешь такой номер, — угрожающе прошипела Берта, — я тебе вышибу мозги. Так и знай, вышибу своей собственной рукой.
— Кстати, — заметил я, — нам нужно вести себя поосторожнее. Мне уже говорили, что, похоже, мы были знакомы до поездки.
— Не может быть!
Я печально кивнул.
— А почему ты вдруг спросил, что именно мы должны делать?
— Просто завтра мы выходим на берег и должны начать работать.
— Тебе Норма что-нибудь рассказала?
— Нет, ничего особенного. — Я потянулся и зевнул.
— Ты, хитрый негодяй, наверняка что-то уже знаешь. — Глаза Берты сердито сверкнули.
— Конечно. В противном случае мы оказались бы в изрядной заднице, — ответил я и ушел, оставив ее стоять, вцепившись в перила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32