Здесь должна быть аптека с телефонной будкой... Примерно через полмили, насколько я припоминаю.
Мейсон прибавил скорость.
– Ты не обратил внимание на какой-то специфический затхлый запах в этом доме? – спросила Делла Стрит. – Что-то напоминающее... Я не могу понять, что имение, и все же у меня до сих пор мурашки по коже от этого.
– Аромат зоопарка, – пояснил Мейсон. – Это запах животных, которых держат в клетках.
– У меня до сих пор от этого гусиная кожа, – сказала она со смехом.
– От одного вида этого дома мурашки по коже побегут, – усмехнулся Мейсон. – Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и с нас довольно.
Он подрулил к аптеке. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила:
– Все в порядке, они еще не легли спать. Я говорила с его женой. Он только что приехал из офиса. – Услышав в трубке ответ, она сказала: Мистер Этна, это секретарша мистера Мейсона. Подождите секундочку, пожалуйста.
Она встала и уступила место Мейсону. Тот устроился в телефонной будке поудобнее.
– Прошу прощения, что беспокою вас так поздно, мистер Этна, но причиной тому некоторые довольно необычные обстоятельства. Речь идет о том, что адвокаты Эддикса должны связаться с вами и попытаться прийти к компромиссу. Я подумал, что, принимая во внимание любезность, оказанную вами некоторое время назад, я должен поставить вас в известность о том, что произошло.
– Эддикс не пойдет на компромисс, – сказал Этна, и по его голосу слышно было, что он утомлен долгой ночной работой в офисе. – Он из тех твердолобых людей, которые всегда дерутся до последнего, лишь бы было с кем драться, и это может затянуться надолго. Он уверяет, что до сих пор и пятицентовика не уплатил по судебным искам и не собирается платить и в дальнейшем.
– А сейчас он выложит пятицентовик, никуда не денется, – сказал Мейсон. – Имеется в виду, что, скорее всего, Сидней Хардвик свяжется с вами в ближайшие пять минут или, по крайней мере, как только вы откроете свою контору завтра утром – и предложит вам пойти на компромисс.
– Что случилось?
– Они нашли платиновые часы и перстень с большим бриллиантом, которые, как считал Эддикс, были украдены миссис Кемптон.
– Черт побери, да неужели?! – торжествующе воскликнул Этна.
– Это точно.
– Где они были и как им удалось их найти?
– Собственно говоря, – сказал Мейсон, – это я их нашел.
– Вы?
– Ну да. Я пролистывал дневники Элен Кэдмас и обратил внимание, что она упомянула место, куда одна из самых озорных обезьян имела обыкновение прятать всякие безделушки, особенно если эти безделушки, по ее мнению, нравились Элен Кэдмас. И когда я приехал к Эддиксу по его приглашению, я сказал ему, что неплохо было бы взглянуть в это укромное местечко.
– И что это за место?
– Каменная греческая урна в холле.
– Так, так! – воскликнул Этна. – Это же совершенно меняет ситуацию. Собственно говоря, Мейсон, именно это меня больше всего и беспокоило. Я не мог быть абсолютно уверен в моем клиенте. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как оно бывает. Они могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла она. Тогда мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.
– Конечно, – заметил Мейсон, – здесь есть еще одно юридическое затруднение. Как пытался убедить меня Хардвик, ситуация не изменилась в юридическом смысле. Тот факт, что вещи были найдены, не влияет на его аргументы – ведь речь идет о добросовестном заблуждении, и...
Этна ликующе засмеялся.
– Пусть он попытается углубиться во все эти технические подробности, – сказал он. – Если мне не нужно обороняться, то я уж сумею пробиться сквозь их оборону. Я сведу весь случай к простейшей ситуации, Мейсон. Женщина, работающая в поте лица, из кожи вон лезет, чтобы удовлетворить все прихоти миллионера. Миллионер выгоняет ее неожиданно и без какой бы то ни было причины. Впоследствии он обвиняет ее в нечестности, чернит ее репутацию и не дает ей зарабатывать на существование, заявляя, что она украла очень ценное кольцо с бриллиантом и платиновые часы. Затем он находит платиновые часы и кольцо с бриллиантом в своем собственном доме, где они и находились все это время. У моей клиентки нет сбережений, ей не на что жить, и она не может устроиться на работу, а Эддикс мультимиллионер. Ну а теперь прикиньте, как это будет выглядеть перед Судом Присяжных. И мне плевать, черт побери, какие еще технические подробности они выдвинут в свое оправдание. Они попались, и крепко попались.
– Ну, я подумал, что все-таки лучше вас предупредить, – сказал Мейсон.
– Послушайте, мистер Мейсон, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Само собой разумеется, теперь, я полагаю, вы хотите стать моим партнером в процессе. Я еще не подготовил конкретный договор относительно размера гонорара, но, разумеется, та информация, которую вы предоставили...
– Постойте, постойте, – сказал ему Мейсон, – поймите меня правильно. Я не собираюсь быть вашим партнером в деле. Я просто дал вам эту информацию в порядке дружеской услуг.
– Хм... Ну, в таком случае, хоть что-нибудь вам от меня нужно?
– Ничего, – ответил Мейсон, – единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы после подписания договора миссис Джозефина Кемптон заглянула ко мне в офис с визитом.
– С визитом?
– Ну да, – сказал Мейсон, – меня заинтересовали обстоятельства таинственной смерти Элен Кэдмас. Мне просто хотелось бы узнать некоторые подробности.
– Миссис Кемптон придет к вам в офис в любое удобное для вас время, торжественно заверил Этна.
– Ну, например, завтра в десять утра?
– Она будет у вас, и я приду вместе с ней. Хочу пожать вам руку и сказать, насколько высоко я ценю полученную от вас информацию, мистер Мейсон. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – сказал Мейсон.
6
В кабинет вошла Делла Стрит и сообщила:
– Шеф, клиент, которому ты назначил встречу на десять часов, уже здесь.
Мейсон оторвался от бумаг, разложенных у него на столе:
– Миссис Кемптон?
– Совершенно верно. Миссис Джозефина Кемптон и ее адвокат, Джеймс Этна.
– И какое у тебя впечатление о них, Делла?
– В миссис Кемптон есть что-то загадочное. Она худощава, лет примерно пятидесяти и с совершенно непроницаемым лицом – как у игрока в покер. Можно сделать вывод, что жизнь не слишком ее баловала и она привыкла смотреть на все философски.
– А Этна?
– Он просто хороший, энергичный молодой юрист. Он ваш почитатель и не скрывает, что возможность встретиться с вами привела его в сильное волнение.
– Ну что ж, давайте пригласим их, – сказал Мейсон, – и посмотрим, что они смогут нам рассказать.
Делла Стрит вышла в приемную и вернулась вместе с посетителями.
Джеймс Этна, мужчина лет тридцати пяти, стремительно бросился вперед и схватил Мейсона за руку.
– Мистер Мейсон, я просто не в состоянии выразить, как много это для меня значит. Должен вам сказать, что, по моему мнению, прошлой ночью вы поступили просто замечательно, просто чудесно. После нашего разговора я осознал это в полной мере.
– Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то помочь, – сказал Мейсон. – А это, как я понимаю, миссис Кемптон?
Миссис Кемптон улыбнулась – улыбка у нее была усталой и мягкой:
– Здравствуйте, мистер Мейсон.
– Вы знаете, что произошло? – продолжал Этна, пуская пузыри от восторга. – Не успели вы повесить трубку, как позвонил Хардвик. Он сказал мне, что хотел бы извиниться за столь поздний звонок, но утром он будет очень занят, а информация, по его мнению, настолько важна, что, несомненно, вызовет у меня интерес.
– Ну, разумеется, – кивнул Мейсон.
– Совершенно верно, а затем он предложил мне пять тысяч долларов, чтобы замять дело, – пять тысяч долларов!
– Вы согласились? – спросил Мейсон, понизив голос, поскольку разговор происходил в присутствии клиентки Этны.
– Неужели я похож на дурака? – воскликнул Этна. – Вчера днем я бы замял дело и за полторы тысячи. Собственно говоря, я бы даже согласился замять дело, взяв с него обещание больше не писать писем, обвиняющих мою клиентку в воровстве, но вчера ночью, зная то, что я знал, я ни за что не принял бы первое же их предложение, даже если бы речь шла о пятистах тысячах долларов.
– Молодец, – одобрил Мейсон. – И что потом?
– Ну, потом он долго запинался и мямлил, пока не увеличил сумму до семи с половиной тысяч.
– А вы?
– Я отказался.
– И что дальше?
– Дальше он прямо спросил, не получил ли я от вас каких-нибудь сведений.
– И что вы ему ответили?
– Я сказал ему правду. Я ответил, что да, действительно, я получил определенные сведения от мистера Мейсона и что мистер Мейсон обещал дать мне знать, если обнаружит что-нибудь еще, представляющее для меня интерес в связи с этим делом.
– И что потом?
– Потом Хардвик сказал: «Отлично. Я, правда, считаю, что у мистера Мейсона нет никакого права вмешиваться в это дело. Я думаю, что все случившееся, если говорить прямо, вовсе его, черт побери, не касалось, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства и тот факт, что он уже вмешался, и поскольку мой клиент хочет поступить справедливо, я предлагаю вам двадцать тысяч долларов. Это максимум того, что мы можем вам предложить. В противном случае мы будем до последнего отстаивать тот факт, что речь идет о добросовестном заблуждении и мистер Эддикс искренне полагал, что сведения, сообщенные им, соответствуют действительности».
– И как вы поступили? – спросил Мейсон.
– Я ухватился обеими руками за это предложение, – сказал Этна. – Я ответил, что мы принимаем его.
– Разумно, – одобрил Мейсон. – Я думаю, что Хардвик скорее всего говорил вам правду и это было действительно их окончательное решение.
– Я тоже так прикинул. Ведь с точки зрения закона здесь действительно еще долго нужно разбираться. Возникает множество вопросов – о его искренности, отсутствии или наличии злого умысла, о том, является ли это добросовестным заблуждением, и много еще чего.
– Да, но как вы сами мне сказали прошлой ночью, раскрыв передо мной все карты, – возразил Мейсон, – когда мультимиллионер, купающийся в деньгах и имеющий возможность удовлетворить любую свою прихоть, опускается до того, чтобы лично преследовать женщину, зарабатывающую свой хлеб трудом и пытающуюся найти хоть какое-то место... Ну, вы же сами знаете, как на это посмотрят присяжные.
– Я, конечно, знаю, а главное, что и Хардвик знает. Я полагаю, что мог бы добиться большей компенсации по приговору Суда, но они вполне могли подать апелляцию, дело передали бы в новый Суд и... в конце концов, нас удовлетворили двадцать тысяч долларов. Верно, Джозефина?
Миссис Кемптон улыбнулась своей терпеливой усталой улыбкой, но смотрела она при этом на Мейсона, а не на своего адвоката.
– Вполне, вполне удовлетворили, – согласилась она.
– Я полагаю, вам нужно знать, – сказал Этна, – что я выставил Джозефине счет на пять тысяч долларов, а пятнадцать остались ей.
– Отлично, – одобрил Мейсон.
– И из этих пятнадцати тысяч некоторую сумму я хочу выплатить вам, сказала миссис Кемптон. – По-моему, я просто должна это сделать. Если бы не вы, мистер Мейсон...
Мейсон покачал головой.
– Но вы ведь много работали, занимаясь этим делом. Вы копались в дневниках, и благодаря вашей догадке...
– Нет, нет, садитесь, пожалуйста, – сказал ей Мейсон. – Давайте-ка сразу перейдем на неофициальный и дружеский тон. Мне не нужно ни цента ни от кого из вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Мейсон прибавил скорость.
– Ты не обратил внимание на какой-то специфический затхлый запах в этом доме? – спросила Делла Стрит. – Что-то напоминающее... Я не могу понять, что имение, и все же у меня до сих пор мурашки по коже от этого.
– Аромат зоопарка, – пояснил Мейсон. – Это запах животных, которых держат в клетках.
– У меня до сих пор от этого гусиная кожа, – сказала она со смехом.
– От одного вида этого дома мурашки по коже побегут, – усмехнулся Мейсон. – Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и с нас довольно.
Он подрулил к аптеке. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила:
– Все в порядке, они еще не легли спать. Я говорила с его женой. Он только что приехал из офиса. – Услышав в трубке ответ, она сказала: Мистер Этна, это секретарша мистера Мейсона. Подождите секундочку, пожалуйста.
Она встала и уступила место Мейсону. Тот устроился в телефонной будке поудобнее.
– Прошу прощения, что беспокою вас так поздно, мистер Этна, но причиной тому некоторые довольно необычные обстоятельства. Речь идет о том, что адвокаты Эддикса должны связаться с вами и попытаться прийти к компромиссу. Я подумал, что, принимая во внимание любезность, оказанную вами некоторое время назад, я должен поставить вас в известность о том, что произошло.
– Эддикс не пойдет на компромисс, – сказал Этна, и по его голосу слышно было, что он утомлен долгой ночной работой в офисе. – Он из тех твердолобых людей, которые всегда дерутся до последнего, лишь бы было с кем драться, и это может затянуться надолго. Он уверяет, что до сих пор и пятицентовика не уплатил по судебным искам и не собирается платить и в дальнейшем.
– А сейчас он выложит пятицентовик, никуда не денется, – сказал Мейсон. – Имеется в виду, что, скорее всего, Сидней Хардвик свяжется с вами в ближайшие пять минут или, по крайней мере, как только вы откроете свою контору завтра утром – и предложит вам пойти на компромисс.
– Что случилось?
– Они нашли платиновые часы и перстень с большим бриллиантом, которые, как считал Эддикс, были украдены миссис Кемптон.
– Черт побери, да неужели?! – торжествующе воскликнул Этна.
– Это точно.
– Где они были и как им удалось их найти?
– Собственно говоря, – сказал Мейсон, – это я их нашел.
– Вы?
– Ну да. Я пролистывал дневники Элен Кэдмас и обратил внимание, что она упомянула место, куда одна из самых озорных обезьян имела обыкновение прятать всякие безделушки, особенно если эти безделушки, по ее мнению, нравились Элен Кэдмас. И когда я приехал к Эддиксу по его приглашению, я сказал ему, что неплохо было бы взглянуть в это укромное местечко.
– И что это за место?
– Каменная греческая урна в холле.
– Так, так! – воскликнул Этна. – Это же совершенно меняет ситуацию. Собственно говоря, Мейсон, именно это меня больше всего и беспокоило. Я не мог быть абсолютно уверен в моем клиенте. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как оно бывает. Они могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла она. Тогда мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.
– Конечно, – заметил Мейсон, – здесь есть еще одно юридическое затруднение. Как пытался убедить меня Хардвик, ситуация не изменилась в юридическом смысле. Тот факт, что вещи были найдены, не влияет на его аргументы – ведь речь идет о добросовестном заблуждении, и...
Этна ликующе засмеялся.
– Пусть он попытается углубиться во все эти технические подробности, – сказал он. – Если мне не нужно обороняться, то я уж сумею пробиться сквозь их оборону. Я сведу весь случай к простейшей ситуации, Мейсон. Женщина, работающая в поте лица, из кожи вон лезет, чтобы удовлетворить все прихоти миллионера. Миллионер выгоняет ее неожиданно и без какой бы то ни было причины. Впоследствии он обвиняет ее в нечестности, чернит ее репутацию и не дает ей зарабатывать на существование, заявляя, что она украла очень ценное кольцо с бриллиантом и платиновые часы. Затем он находит платиновые часы и кольцо с бриллиантом в своем собственном доме, где они и находились все это время. У моей клиентки нет сбережений, ей не на что жить, и она не может устроиться на работу, а Эддикс мультимиллионер. Ну а теперь прикиньте, как это будет выглядеть перед Судом Присяжных. И мне плевать, черт побери, какие еще технические подробности они выдвинут в свое оправдание. Они попались, и крепко попались.
– Ну, я подумал, что все-таки лучше вас предупредить, – сказал Мейсон.
– Послушайте, мистер Мейсон, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Само собой разумеется, теперь, я полагаю, вы хотите стать моим партнером в процессе. Я еще не подготовил конкретный договор относительно размера гонорара, но, разумеется, та информация, которую вы предоставили...
– Постойте, постойте, – сказал ему Мейсон, – поймите меня правильно. Я не собираюсь быть вашим партнером в деле. Я просто дал вам эту информацию в порядке дружеской услуг.
– Хм... Ну, в таком случае, хоть что-нибудь вам от меня нужно?
– Ничего, – ответил Мейсон, – единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы после подписания договора миссис Джозефина Кемптон заглянула ко мне в офис с визитом.
– С визитом?
– Ну да, – сказал Мейсон, – меня заинтересовали обстоятельства таинственной смерти Элен Кэдмас. Мне просто хотелось бы узнать некоторые подробности.
– Миссис Кемптон придет к вам в офис в любое удобное для вас время, торжественно заверил Этна.
– Ну, например, завтра в десять утра?
– Она будет у вас, и я приду вместе с ней. Хочу пожать вам руку и сказать, насколько высоко я ценю полученную от вас информацию, мистер Мейсон. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – сказал Мейсон.
6
В кабинет вошла Делла Стрит и сообщила:
– Шеф, клиент, которому ты назначил встречу на десять часов, уже здесь.
Мейсон оторвался от бумаг, разложенных у него на столе:
– Миссис Кемптон?
– Совершенно верно. Миссис Джозефина Кемптон и ее адвокат, Джеймс Этна.
– И какое у тебя впечатление о них, Делла?
– В миссис Кемптон есть что-то загадочное. Она худощава, лет примерно пятидесяти и с совершенно непроницаемым лицом – как у игрока в покер. Можно сделать вывод, что жизнь не слишком ее баловала и она привыкла смотреть на все философски.
– А Этна?
– Он просто хороший, энергичный молодой юрист. Он ваш почитатель и не скрывает, что возможность встретиться с вами привела его в сильное волнение.
– Ну что ж, давайте пригласим их, – сказал Мейсон, – и посмотрим, что они смогут нам рассказать.
Делла Стрит вышла в приемную и вернулась вместе с посетителями.
Джеймс Этна, мужчина лет тридцати пяти, стремительно бросился вперед и схватил Мейсона за руку.
– Мистер Мейсон, я просто не в состоянии выразить, как много это для меня значит. Должен вам сказать, что, по моему мнению, прошлой ночью вы поступили просто замечательно, просто чудесно. После нашего разговора я осознал это в полной мере.
– Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то помочь, – сказал Мейсон. – А это, как я понимаю, миссис Кемптон?
Миссис Кемптон улыбнулась – улыбка у нее была усталой и мягкой:
– Здравствуйте, мистер Мейсон.
– Вы знаете, что произошло? – продолжал Этна, пуская пузыри от восторга. – Не успели вы повесить трубку, как позвонил Хардвик. Он сказал мне, что хотел бы извиниться за столь поздний звонок, но утром он будет очень занят, а информация, по его мнению, настолько важна, что, несомненно, вызовет у меня интерес.
– Ну, разумеется, – кивнул Мейсон.
– Совершенно верно, а затем он предложил мне пять тысяч долларов, чтобы замять дело, – пять тысяч долларов!
– Вы согласились? – спросил Мейсон, понизив голос, поскольку разговор происходил в присутствии клиентки Этны.
– Неужели я похож на дурака? – воскликнул Этна. – Вчера днем я бы замял дело и за полторы тысячи. Собственно говоря, я бы даже согласился замять дело, взяв с него обещание больше не писать писем, обвиняющих мою клиентку в воровстве, но вчера ночью, зная то, что я знал, я ни за что не принял бы первое же их предложение, даже если бы речь шла о пятистах тысячах долларов.
– Молодец, – одобрил Мейсон. – И что потом?
– Ну, потом он долго запинался и мямлил, пока не увеличил сумму до семи с половиной тысяч.
– А вы?
– Я отказался.
– И что дальше?
– Дальше он прямо спросил, не получил ли я от вас каких-нибудь сведений.
– И что вы ему ответили?
– Я сказал ему правду. Я ответил, что да, действительно, я получил определенные сведения от мистера Мейсона и что мистер Мейсон обещал дать мне знать, если обнаружит что-нибудь еще, представляющее для меня интерес в связи с этим делом.
– И что потом?
– Потом Хардвик сказал: «Отлично. Я, правда, считаю, что у мистера Мейсона нет никакого права вмешиваться в это дело. Я думаю, что все случившееся, если говорить прямо, вовсе его, черт побери, не касалось, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства и тот факт, что он уже вмешался, и поскольку мой клиент хочет поступить справедливо, я предлагаю вам двадцать тысяч долларов. Это максимум того, что мы можем вам предложить. В противном случае мы будем до последнего отстаивать тот факт, что речь идет о добросовестном заблуждении и мистер Эддикс искренне полагал, что сведения, сообщенные им, соответствуют действительности».
– И как вы поступили? – спросил Мейсон.
– Я ухватился обеими руками за это предложение, – сказал Этна. – Я ответил, что мы принимаем его.
– Разумно, – одобрил Мейсон. – Я думаю, что Хардвик скорее всего говорил вам правду и это было действительно их окончательное решение.
– Я тоже так прикинул. Ведь с точки зрения закона здесь действительно еще долго нужно разбираться. Возникает множество вопросов – о его искренности, отсутствии или наличии злого умысла, о том, является ли это добросовестным заблуждением, и много еще чего.
– Да, но как вы сами мне сказали прошлой ночью, раскрыв передо мной все карты, – возразил Мейсон, – когда мультимиллионер, купающийся в деньгах и имеющий возможность удовлетворить любую свою прихоть, опускается до того, чтобы лично преследовать женщину, зарабатывающую свой хлеб трудом и пытающуюся найти хоть какое-то место... Ну, вы же сами знаете, как на это посмотрят присяжные.
– Я, конечно, знаю, а главное, что и Хардвик знает. Я полагаю, что мог бы добиться большей компенсации по приговору Суда, но они вполне могли подать апелляцию, дело передали бы в новый Суд и... в конце концов, нас удовлетворили двадцать тысяч долларов. Верно, Джозефина?
Миссис Кемптон улыбнулась своей терпеливой усталой улыбкой, но смотрела она при этом на Мейсона, а не на своего адвоката.
– Вполне, вполне удовлетворили, – согласилась она.
– Я полагаю, вам нужно знать, – сказал Этна, – что я выставил Джозефине счет на пять тысяч долларов, а пятнадцать остались ей.
– Отлично, – одобрил Мейсон.
– И из этих пятнадцати тысяч некоторую сумму я хочу выплатить вам, сказала миссис Кемптон. – По-моему, я просто должна это сделать. Если бы не вы, мистер Мейсон...
Мейсон покачал головой.
– Но вы ведь много работали, занимаясь этим делом. Вы копались в дневниках, и благодаря вашей догадке...
– Нет, нет, садитесь, пожалуйста, – сказал ей Мейсон. – Давайте-ка сразу перейдем на неофициальный и дружеский тон. Мне не нужно ни цента ни от кого из вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36