Тело попрежнему было покрыто одеялом, которое накинул на него Боско. «Трупный комбинезон» припасти не озаботились.
Лаббок, Джексон и Тиллмэн застыли в ожидании.
Лейтенант, Оборн и Шуновер держались так, словно им каждый день доводится транспортировать обезглавленные трупы.
Уличные бродяги, пропойцы, потаскушки и прочий сброд наблюдали за происходящим с таким интересом, как будто оно было телепремьерой.
Из-за стеклянной витрины «Милорда» на улицу смотрел Боско. Его преследовала фантомная боль в несуществующей руке, которую отчаянно хотелось сжать в кулак.
Через минуту после отбытия частной кареты «скорой помощи» прибыл фургон из морга. Женщина-эксперт самым тщательным образом осмотрела тело водителя. Впрочем, на весь осмотр ей понадобилось не больше минуты. Водителя одели в «комбинезон», погрузили в машину, и фургон убыл.
– Вот чем мы займемся, – сказал Лаббок. – Прямо сейчас заслушаем подробный отчет офицера Оборна. Позвоним в техническую мастерскую, велим забрать красавчик «БМВ» и перевезти его на полицейскую стоянку. Чтобы у тебя не было никаких неприятностей.
Джексон что-то прошептал ему на ухо.
– Ты прав, – согласился Лаббок. – Послушай, Эммет, мы попробуем пошевелить мозгами так, чтобы твоя фамилия не попала в рапорт. А ты отправляйся домой, и можешь выкинуть все это из головы. Договорились? Словно ничего и не было. А мы уж проведем такую зачистку, чтобы комар носа не подточил.
В особняке Уолтера Кейпа не было сейчас никого, кроме уборщиков и постоянных слуг. Последние по большей части давным-давно легли спать в дальнем крыле здания.
Телефонный звонок раздался примерно через час после того, как Кейп разбудил Буркхарда. Так что сомневаться в компетентности последнего не было никаких оснований.
– Ваш друг-актер вернется домой с минуты на минуту. А может, уже вернулся, – начал Буркхард.
– Один ноль в вашу пользу, Билл.
– Я не веду подсчет очков.
– Ну ладно, Билл, вы меня знаете, за мной не пропадет.
– Проехали.
– А как вы распорядились обезглавленным телом?
– Отправил его на частное кладбище.
– Вот как?
– Не хочу, чтобы репортеры рвали мне подметки прямо сейчас. А чем вы недовольны, Уолтер?
– Понимаете, Билл, мне не чуждо естественное любопытство.
– На частном кладбище имеется морг – и тело пробудет там до тех пор, пока я не разберусь, что, собственно, происходит.
– А вам уже удалось что-нибудь выяснить?
– Почти ничего. Такое время суток, Уолтер. Большинство людей сейчас в постели. Я выяснил, что погибшего в аварии водителя звали Вилли Забадно, он был ночным сторожем деревенского морга. Соответственно, можно почти со стопроцентной гарантией предположить, что и тело откуда-то из сельской местности… Теперь мне остается выяснить, кем была девица и с какой стати этот Забадно повез ее покататься дождливой ночью… Знаете что, Уолтер?
– Что, Билл?
– Чертовски забавно жить в этом городе.
Вернувшись домой, Тиллмэн первым делом проблевался в туалете. Это несколько привело его в чувство, поэтому он проследовал к бару и смешал себе коктейль. Открыв жалюзи, окинул взглядом голливудскую панораму. В небе проплывал самолет, сияя россыпью рубиново-красных и изумрудно-зеленых огней. Тиллмэну захотелось заплакать. И удержался он от слез лишь из страха, что, раз заплакав, не сможет остановиться. Он не удивился бы, если бы этот чертов самолет сейчас рухнул наземь. Пронзительно заверещал телефон. «Начинается», – подумал он.
– Я звоню сюда каждые пятнадцать минут, – сказала Шила. – И уже собралась было позвонить в городскую тюрьму.
– А с какой стати ты так волнуешься, солнышко?
– Я боялась, что тебя упрячут за решетку. Прицепятся к чему-нибудь – и упрячут.
– Если бы ты позвонила туда, поднялся бы страшный переполох. Полицейские на месте даже не сообразили бы, о чем ты толкуешь. Друзья предложили мне отправиться домой и выкинуть всю эту историю из головы.
– Просто так? Просто так взяли и отпустили?
– Господи, Шила, с кем, по-твоему, ты связалась? С каким-нибудь ничтожеством в весе пера?
– Вес пера – это не про тебя.
Ну ладно, раз уж она сказала это, то почему не добавила, что и «ничтожество» – это тоже не про него? Или она дает ему понять, что считает его как раз ничтожеством? Или намекает на то, что решила сыграть собственную игру? Хитрожопая поблядушка!
– Ну и как, этот говнюк благополучно доставил тебя до дому?
– Если ты считаешь его говнюком, почему ты позволил ему увезти меня? Ты ведь его впервые в жизни видел. Он ведь вполне мог оказаться насильником.
«Что ж, – подумал Тиллмэн, – значит, обломилось бы мужику такое, чего он в жизни не нюхал».
– Я решил избавить тебя от допроса. От целой кучи неприятностей.
– А себя ты решил избавить от кое-чего похлестче. Может, и от тюремного заключения.
"Ах черт, – подумал Тиллмэн, – вот оно, начинается. Прежде чем кадрить эту девку, надо было приглядеться к ее клыкам и коготкам. Да, но интересно, кого она из себя строит? Да ведь и в машине ломалась…»
– Ну-ка повтори.
– Меня мучают угрызения совести. Мы с тобой занимались тем, чем не положено заниматься в машине, ночью, на скользкой дороге, а в результате произошла авария и в ней погиб, как минимум, один человек. Мне теперь не заснуть. И не думаю, что я в ближайшее время смогу заснуть спокойным сном.
– Прими валиум, – стараясь сохранять хладнокровие, сказал Тиллмэн.
– Таблетки вызывают привыкание. Нет, мне надо чем-нибудь забить себе голову и утомиться как следует – а уж потом я свалюсь в койку и засну.
– Ну, и есть что-нибудь на примете?
– Вот на съемках я только работаю, ем и сплю. То есть, я ничего не имею против, но съемки забирают у меня всю энергию. Я работаю, ем и сплю. И если бы меня пригласили на съемки…
– В моем сериале…
– Ну, я думаю, для тебя это было бы совсем просто. Ты же и так не в весе пера.
– Маленькая роль? Контракт на два-три дня?
– Пожалуй, этого хватило бы. Впрочем, не знаю. Но можно попробовать.
– Может быть, мне удастся заставить их вписать в сценарий роль недельки так на четыре, на пять?
– Это было бы просто великолепно! Я хочу сказать, долгие часы репетиций, а потом съемки – это так вымотало бы меня, что каждый вечер, придя домой, я сразу же засыпала бы. Каждый вечер в течение нескольких недель!
– Потому что, принимая участие в съемках, ты только тем и занимаешься, что работаешь, ешь и спишь.
– Ну, и еще, возможно, время от времени с кем-нибудь трахаюсь.
– Ага, понятно. Только знаешь что?
– Что?
– Трахаться тебе придется с самой собой.
– О Господи, как вспомнишь этот обезглавленный женский труп! На мостовой, под дождем, совершенно обнаженный… Такое не скоро забудешь.
– А никакого трупа не было. Это был манекен. В разговоре возникла смутная пауза.
– Это, должно быть, какая-нибудь хохма? Типа выражения: никакая это не женщина, это моя жена?
– Объясняю тебе, что тревожиться тебе не о чем. И впадать в бессонницу у тебя нет повода. Я не дам тебе никакой роли, а что касается твоей мохнатки, так, по мне, можешь ее просто-напросто зашить. Вот такие-то дела, милая!
– Что ж, мне придется все это тщательно продумать. И, может быть, обратиться за советом к умным людям.
Она повесила трубку. Тиллмэн тут же позвонил Кейпу. Впрочем, позвонить туда ему было велено.
– Я к вашим услугам, Эммет. Вы уже дома?
– Да, сэр, дома.
– Ну, и как все прошло?
– Просто ничего не могу понять. На мостовой лежали два тела. Одно из них обезглавленное. Полицейские, приехав, принялись давить на меня. Ну, сами понимаете. Никаких улыбок. Никаких шуточек. Этак вежливо, но с угрозой. Имя, адрес, телефон. Они узнали меня, они меня прекрасно знали, но и виду не подали. Затем приехали детективы. Еще того не легче. Буквально буравят меня взглядами. Понимаете, что я хочу сказать? Дают мне понять, что я лжец и убийца и что мне нужно держать ухо востро, иначе они вздернут меня на ближайшем уличном фонаре.
– Это были ваши знакомые?
– Ну конечно же! Лаббок и Джексон. Я их знаю по работе над сериалом. Понимаете, что я имею в виду? Восемь недель они сидели у нас на жалованье. Профессиональные консультации. Они мне это напомнили, да только я и сам это знал. Насчет восьми недель не знал, а про консультации знал. Мы с ними работали вне павильона. На улицах. Днем и ночью. Не раз пили пиво. Я думал, они мои кореша. Лаббок и Джексон. Вы с ними знакомы?
– А что, у меня есть причина для знакомства с ними?
– Нет, конечно же. Это я сдуру брякнул. С какой стати вам знать людей вроде Лаббока и Джексона? Просто я решил, что вы всех на свете знаете.
– Я знаю всех, кого мне хочется знать. Всех, знать кого у меня есть причина. Так что и с этими детективами мне придется познакомиться. Лаббок и Джексон, вы говорите, И они насели на вас всерьез и…
– Сперва насели. Они подошли к обезглавленному телу, сняли с него одеяло, которым укрыл его хозяин кофейни, и посмотрели на меня так, словно я эту женщину обезглавил. А тут подъехал инспектор в форме. Они поговорили. Все полицейские собрались в кружок и о чем-то поговорили. И вернулись ко мне – сама любезность. Сказали мне, что никакой это не труп, а всего лишь манекен. Сказали, чтобы я отправлялся домой и выкинул всю эту историю из головы. Я ушам своим не верил. Поезжайте, говорят, домой и обо всем забудьте. Они составят отчет. Они произведут зачистку. Именно так они и выразились. Мне не о чем беспокоиться… Господи!
– А в чем дело?
– Я же не могу забыть об этом. Я не могу забыть о том, как обнаженное тело вываливается из багажника. Ее голые ноги торчали из-под одеяла. Вернувшись домой, я блеванул в клозете.
– Ну, это от выпитого. А что касается остального, это действительно был манекен. Из фильма ужасов. Разве не так вам объяснили полицейские?
– Именно так. И мне не о чем беспокоиться. Они произведут зачистку.
– Что ж, значит, так оно и будет, – сказал Кейп. – А сейчас ложитесь в постель и постарайтесь хорошенько выспаться.
Тиллмэн прокашлялся. Кейп пока не вешал трубку. В конце концов он спросил:
– Еще что-нибудь?
– Женщина, с которой я был. Шила Эндс… Она мне звонила.
– Она благополучно добралась до дому?
– Да, с этим не было никаких проблем. Я отослал ее, потому что решил избавить от неприятностей. А она решила, будто я отослал ее, чтобы она не сообщила полиции о том, чем мы занимались прямо перед аварией.
– Когда вы убили водителя колымаги, потому что одной рукой лезли ей между ног? Не будем заниматься самообманом, Эммет. Чего она требует?
– Помощи в своей артистической карьере. Серьезной помощи.
– И что вы ей ответили?
– Я объяснил ей, что это был манекен.
– И что она ответила?
– Сказала, что ей это надо продумать и, не исключено, посоветоваться с умными людьми.
– Выкиньте ее из головы. Мы это уладим. Ну, а теперь-то вы мне выложили уже все?
Тиллмэну когда-то сказали, что секрет успеха Кейпа заключается в том, что тот умеет читать чужие мысли. И делает он это, улавливая модуляции в голосе собеседника и правильно оценивая паузы в разговоре. Вот и сейчас он подумал о том, не догадался ли Кейп о некоем пропуске в рассказе актера. А Тиллмэн ведь ни слова не сказал ему об этом поганом шакале, об этой ночной недотыкомке, о Свистуне. Ему не хотелось рассказывать о том, что он сдал бабешку на руки частному сыщику. Иначе Кейп поймет, что Тиллмэн еще глупее, чем кажется с виду.
– Это все.
– Тогда дайте мне адрес и телефон этой Эндс, а сами идите наконец спать.
Глава седьмая
Дом Тиллмэна стоял на Вудро-Вильсон-драйв, в местности, смахивающей на сельскую. Одна из уловок, к которым прибегают выходцы из захолустных городков и с жалких ферм, ненавидящие большой город, но бессильные проститься с ним, потому что он приковывает их к себе золотыми цепями. Так что подобные кварталы и впрямь смахивали на захолустные городки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Лаббок, Джексон и Тиллмэн застыли в ожидании.
Лейтенант, Оборн и Шуновер держались так, словно им каждый день доводится транспортировать обезглавленные трупы.
Уличные бродяги, пропойцы, потаскушки и прочий сброд наблюдали за происходящим с таким интересом, как будто оно было телепремьерой.
Из-за стеклянной витрины «Милорда» на улицу смотрел Боско. Его преследовала фантомная боль в несуществующей руке, которую отчаянно хотелось сжать в кулак.
Через минуту после отбытия частной кареты «скорой помощи» прибыл фургон из морга. Женщина-эксперт самым тщательным образом осмотрела тело водителя. Впрочем, на весь осмотр ей понадобилось не больше минуты. Водителя одели в «комбинезон», погрузили в машину, и фургон убыл.
– Вот чем мы займемся, – сказал Лаббок. – Прямо сейчас заслушаем подробный отчет офицера Оборна. Позвоним в техническую мастерскую, велим забрать красавчик «БМВ» и перевезти его на полицейскую стоянку. Чтобы у тебя не было никаких неприятностей.
Джексон что-то прошептал ему на ухо.
– Ты прав, – согласился Лаббок. – Послушай, Эммет, мы попробуем пошевелить мозгами так, чтобы твоя фамилия не попала в рапорт. А ты отправляйся домой, и можешь выкинуть все это из головы. Договорились? Словно ничего и не было. А мы уж проведем такую зачистку, чтобы комар носа не подточил.
В особняке Уолтера Кейпа не было сейчас никого, кроме уборщиков и постоянных слуг. Последние по большей части давным-давно легли спать в дальнем крыле здания.
Телефонный звонок раздался примерно через час после того, как Кейп разбудил Буркхарда. Так что сомневаться в компетентности последнего не было никаких оснований.
– Ваш друг-актер вернется домой с минуты на минуту. А может, уже вернулся, – начал Буркхард.
– Один ноль в вашу пользу, Билл.
– Я не веду подсчет очков.
– Ну ладно, Билл, вы меня знаете, за мной не пропадет.
– Проехали.
– А как вы распорядились обезглавленным телом?
– Отправил его на частное кладбище.
– Вот как?
– Не хочу, чтобы репортеры рвали мне подметки прямо сейчас. А чем вы недовольны, Уолтер?
– Понимаете, Билл, мне не чуждо естественное любопытство.
– На частном кладбище имеется морг – и тело пробудет там до тех пор, пока я не разберусь, что, собственно, происходит.
– А вам уже удалось что-нибудь выяснить?
– Почти ничего. Такое время суток, Уолтер. Большинство людей сейчас в постели. Я выяснил, что погибшего в аварии водителя звали Вилли Забадно, он был ночным сторожем деревенского морга. Соответственно, можно почти со стопроцентной гарантией предположить, что и тело откуда-то из сельской местности… Теперь мне остается выяснить, кем была девица и с какой стати этот Забадно повез ее покататься дождливой ночью… Знаете что, Уолтер?
– Что, Билл?
– Чертовски забавно жить в этом городе.
Вернувшись домой, Тиллмэн первым делом проблевался в туалете. Это несколько привело его в чувство, поэтому он проследовал к бару и смешал себе коктейль. Открыв жалюзи, окинул взглядом голливудскую панораму. В небе проплывал самолет, сияя россыпью рубиново-красных и изумрудно-зеленых огней. Тиллмэну захотелось заплакать. И удержался он от слез лишь из страха, что, раз заплакав, не сможет остановиться. Он не удивился бы, если бы этот чертов самолет сейчас рухнул наземь. Пронзительно заверещал телефон. «Начинается», – подумал он.
– Я звоню сюда каждые пятнадцать минут, – сказала Шила. – И уже собралась было позвонить в городскую тюрьму.
– А с какой стати ты так волнуешься, солнышко?
– Я боялась, что тебя упрячут за решетку. Прицепятся к чему-нибудь – и упрячут.
– Если бы ты позвонила туда, поднялся бы страшный переполох. Полицейские на месте даже не сообразили бы, о чем ты толкуешь. Друзья предложили мне отправиться домой и выкинуть всю эту историю из головы.
– Просто так? Просто так взяли и отпустили?
– Господи, Шила, с кем, по-твоему, ты связалась? С каким-нибудь ничтожеством в весе пера?
– Вес пера – это не про тебя.
Ну ладно, раз уж она сказала это, то почему не добавила, что и «ничтожество» – это тоже не про него? Или она дает ему понять, что считает его как раз ничтожеством? Или намекает на то, что решила сыграть собственную игру? Хитрожопая поблядушка!
– Ну и как, этот говнюк благополучно доставил тебя до дому?
– Если ты считаешь его говнюком, почему ты позволил ему увезти меня? Ты ведь его впервые в жизни видел. Он ведь вполне мог оказаться насильником.
«Что ж, – подумал Тиллмэн, – значит, обломилось бы мужику такое, чего он в жизни не нюхал».
– Я решил избавить тебя от допроса. От целой кучи неприятностей.
– А себя ты решил избавить от кое-чего похлестче. Может, и от тюремного заключения.
"Ах черт, – подумал Тиллмэн, – вот оно, начинается. Прежде чем кадрить эту девку, надо было приглядеться к ее клыкам и коготкам. Да, но интересно, кого она из себя строит? Да ведь и в машине ломалась…»
– Ну-ка повтори.
– Меня мучают угрызения совести. Мы с тобой занимались тем, чем не положено заниматься в машине, ночью, на скользкой дороге, а в результате произошла авария и в ней погиб, как минимум, один человек. Мне теперь не заснуть. И не думаю, что я в ближайшее время смогу заснуть спокойным сном.
– Прими валиум, – стараясь сохранять хладнокровие, сказал Тиллмэн.
– Таблетки вызывают привыкание. Нет, мне надо чем-нибудь забить себе голову и утомиться как следует – а уж потом я свалюсь в койку и засну.
– Ну, и есть что-нибудь на примете?
– Вот на съемках я только работаю, ем и сплю. То есть, я ничего не имею против, но съемки забирают у меня всю энергию. Я работаю, ем и сплю. И если бы меня пригласили на съемки…
– В моем сериале…
– Ну, я думаю, для тебя это было бы совсем просто. Ты же и так не в весе пера.
– Маленькая роль? Контракт на два-три дня?
– Пожалуй, этого хватило бы. Впрочем, не знаю. Но можно попробовать.
– Может быть, мне удастся заставить их вписать в сценарий роль недельки так на четыре, на пять?
– Это было бы просто великолепно! Я хочу сказать, долгие часы репетиций, а потом съемки – это так вымотало бы меня, что каждый вечер, придя домой, я сразу же засыпала бы. Каждый вечер в течение нескольких недель!
– Потому что, принимая участие в съемках, ты только тем и занимаешься, что работаешь, ешь и спишь.
– Ну, и еще, возможно, время от времени с кем-нибудь трахаюсь.
– Ага, понятно. Только знаешь что?
– Что?
– Трахаться тебе придется с самой собой.
– О Господи, как вспомнишь этот обезглавленный женский труп! На мостовой, под дождем, совершенно обнаженный… Такое не скоро забудешь.
– А никакого трупа не было. Это был манекен. В разговоре возникла смутная пауза.
– Это, должно быть, какая-нибудь хохма? Типа выражения: никакая это не женщина, это моя жена?
– Объясняю тебе, что тревожиться тебе не о чем. И впадать в бессонницу у тебя нет повода. Я не дам тебе никакой роли, а что касается твоей мохнатки, так, по мне, можешь ее просто-напросто зашить. Вот такие-то дела, милая!
– Что ж, мне придется все это тщательно продумать. И, может быть, обратиться за советом к умным людям.
Она повесила трубку. Тиллмэн тут же позвонил Кейпу. Впрочем, позвонить туда ему было велено.
– Я к вашим услугам, Эммет. Вы уже дома?
– Да, сэр, дома.
– Ну, и как все прошло?
– Просто ничего не могу понять. На мостовой лежали два тела. Одно из них обезглавленное. Полицейские, приехав, принялись давить на меня. Ну, сами понимаете. Никаких улыбок. Никаких шуточек. Этак вежливо, но с угрозой. Имя, адрес, телефон. Они узнали меня, они меня прекрасно знали, но и виду не подали. Затем приехали детективы. Еще того не легче. Буквально буравят меня взглядами. Понимаете, что я хочу сказать? Дают мне понять, что я лжец и убийца и что мне нужно держать ухо востро, иначе они вздернут меня на ближайшем уличном фонаре.
– Это были ваши знакомые?
– Ну конечно же! Лаббок и Джексон. Я их знаю по работе над сериалом. Понимаете, что я имею в виду? Восемь недель они сидели у нас на жалованье. Профессиональные консультации. Они мне это напомнили, да только я и сам это знал. Насчет восьми недель не знал, а про консультации знал. Мы с ними работали вне павильона. На улицах. Днем и ночью. Не раз пили пиво. Я думал, они мои кореша. Лаббок и Джексон. Вы с ними знакомы?
– А что, у меня есть причина для знакомства с ними?
– Нет, конечно же. Это я сдуру брякнул. С какой стати вам знать людей вроде Лаббока и Джексона? Просто я решил, что вы всех на свете знаете.
– Я знаю всех, кого мне хочется знать. Всех, знать кого у меня есть причина. Так что и с этими детективами мне придется познакомиться. Лаббок и Джексон, вы говорите, И они насели на вас всерьез и…
– Сперва насели. Они подошли к обезглавленному телу, сняли с него одеяло, которым укрыл его хозяин кофейни, и посмотрели на меня так, словно я эту женщину обезглавил. А тут подъехал инспектор в форме. Они поговорили. Все полицейские собрались в кружок и о чем-то поговорили. И вернулись ко мне – сама любезность. Сказали мне, что никакой это не труп, а всего лишь манекен. Сказали, чтобы я отправлялся домой и выкинул всю эту историю из головы. Я ушам своим не верил. Поезжайте, говорят, домой и обо всем забудьте. Они составят отчет. Они произведут зачистку. Именно так они и выразились. Мне не о чем беспокоиться… Господи!
– А в чем дело?
– Я же не могу забыть об этом. Я не могу забыть о том, как обнаженное тело вываливается из багажника. Ее голые ноги торчали из-под одеяла. Вернувшись домой, я блеванул в клозете.
– Ну, это от выпитого. А что касается остального, это действительно был манекен. Из фильма ужасов. Разве не так вам объяснили полицейские?
– Именно так. И мне не о чем беспокоиться. Они произведут зачистку.
– Что ж, значит, так оно и будет, – сказал Кейп. – А сейчас ложитесь в постель и постарайтесь хорошенько выспаться.
Тиллмэн прокашлялся. Кейп пока не вешал трубку. В конце концов он спросил:
– Еще что-нибудь?
– Женщина, с которой я был. Шила Эндс… Она мне звонила.
– Она благополучно добралась до дому?
– Да, с этим не было никаких проблем. Я отослал ее, потому что решил избавить от неприятностей. А она решила, будто я отослал ее, чтобы она не сообщила полиции о том, чем мы занимались прямо перед аварией.
– Когда вы убили водителя колымаги, потому что одной рукой лезли ей между ног? Не будем заниматься самообманом, Эммет. Чего она требует?
– Помощи в своей артистической карьере. Серьезной помощи.
– И что вы ей ответили?
– Я объяснил ей, что это был манекен.
– И что она ответила?
– Сказала, что ей это надо продумать и, не исключено, посоветоваться с умными людьми.
– Выкиньте ее из головы. Мы это уладим. Ну, а теперь-то вы мне выложили уже все?
Тиллмэну когда-то сказали, что секрет успеха Кейпа заключается в том, что тот умеет читать чужие мысли. И делает он это, улавливая модуляции в голосе собеседника и правильно оценивая паузы в разговоре. Вот и сейчас он подумал о том, не догадался ли Кейп о некоем пропуске в рассказе актера. А Тиллмэн ведь ни слова не сказал ему об этом поганом шакале, об этой ночной недотыкомке, о Свистуне. Ему не хотелось рассказывать о том, что он сдал бабешку на руки частному сыщику. Иначе Кейп поймет, что Тиллмэн еще глупее, чем кажется с виду.
– Это все.
– Тогда дайте мне адрес и телефон этой Эндс, а сами идите наконец спать.
Глава седьмая
Дом Тиллмэна стоял на Вудро-Вильсон-драйв, в местности, смахивающей на сельскую. Одна из уловок, к которым прибегают выходцы из захолустных городков и с жалких ферм, ненавидящие большой город, но бессильные проститься с ним, потому что он приковывает их к себе золотыми цепями. Так что подобные кварталы и впрямь смахивали на захолустные городки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43