Поэтому тело держали в морге округа.
– А дело дошло до суда?
– Предстояли проверка на детекторе лжи, психиатрическая экспертиза, следственные эксперименты и другие мероприятия, неизбежно вызывающие отсрочку. В результате процесс начался всего два месяца назад.
– Но в газетах я ничего про это не видел!
– Ну и что в этом удивительного? Я хочу сказать: такие дела сперва попадают на первую полосу, а потом исчезают бесследно. Это подобно лунному циклу. То полная луна, то нет ее вовсе. А сейчас внимание публики ни на одном предмете подолгу не задерживается. Даже сообщение о Страшном суде стало бы первополосным материалом только на день.
Он выпил безалкогольный напиток и сделал вид, будто получил от этого необычайное удовольствие.
– Так ты говоришь, тела подвергались надругательству?
– Но не декапетизации. Ни одно из них не было найдено обезглавленным.
– А имя убитой вьетнамки ты случайно не помнишь?
Дин вновь закрыл глаза.
– Дай-ка пороюсь в памяти. – Он сильно сощурился. – Насколько могу припомнить, нечто вроде Лин Шу.
– Не слишком-то по-вьетнамски это звучит.
– Не наседай на меня. Так оно звучит, а как пишется, черт его знает. Поди да посмотри сам в архивах.
Фотографическая память, которой так гордился Дин, была уже не той, что прежде. Серия убийств, совершенных братьями Корвалис, началась не два с половиной года назад, а все-таки два. Из микрофильмов «Таймс» можно было узнать, что шестнадцать месяцев назад, в начале марта прошлого года, Карл Корвалис, 34 лет от роду, был арестован по обвинению в истязаниях некоей Агнес Истер, семнадцатилетней проститутки. Он заковал ее в наручники, исколол ножом, прижег сигаретами и сексуально надругался над нею, прежде чем вышвырнуть ее, обнаженную и истекающую кровью, на приморском шоссе между Малибу и портом Хьюнем.
Через две недели он был отпущен под залог в пятьдесят тысяч долларов, причем пять тысяч наличными внесла его родная тетка, воспитывавшая его с раннего детства. Ее звали Мэйбл Путнэм.
Еще одна проститутка, с которой обошлись аналогичным образом, опознала мини-грузовик Корвалиса. Опознала его и мисс Истер.
Корвалиса вновь взяли под арест в апреле и повысили сумму залога до миллиона долларов. Такую сумму его тетка собрать уже не смогла.
Затем Эрик Янт, двадцати трех лет от роду, проживавший до ареста Корвалиса вместе с ним, не выдержав проверку на детекторе лжи, сообщил полиции о теле, погребенном на холме над хайвеем в прибрежной местности, которую называют Транкас. Полиция обшарила тамошние склоны и ущелья как метановыми детекторами, так и простыми лопатами и обнаружила первое из четырнадцати тел, которые позднее свяжут с именами Карла Корвалиса (судя по всему, вожака группы, исповедующей странный культ), его брата Йэна, 30 лет, Эрика Янта, Пола Фирса, 22 лет, и подружки Йэна Шарлотты Ричи, которой было всего восемнадцать.
Вскоре после того, как Янт начал «колоться», он обвинил Фирса в убийстве, отягощенном изнасилованием и глумлением, еще трех женщин, две из которых были профессиональными проститутками. Два тела были найдены в болотах в окрестностях Малибу.
Янт и Фирс были арестованы с предъявлением обвинения в начале мая.
В ходе нескольких допросов Янта полиция собрала материал, достаточный для ареста Йэна Корвалиса и его подружки Ричи. Все обвиняемые, за исключением Карла Корвалиса, отказавшегося от сотрудничества с полицией, сделали заявления, уличающие друг друга в совершении культовых убийств – как тех, жертвы которых уже были найдены, так и тех, фактические доказательства по которым еще отсутствовали.
Правда, часть взаимообвинений оказалась ложной – или, во всяком случае, их не удалось доказать по истечении двенадцати месяцев следствия. Меж тем нашли и дополнительные тела, общее число которых достигло уже тринадцати.
В июне было найдено тело Лим Шу Док, двадцатипятилетней проститутки, американской подданной вьетнамского происхождения, – и нашли его в местечке Мад-Хол, чуть в сторонке от хайвея, как и запомнил Эдди Дин. Тело было обнаружено случайно, а вовсе не на основе информации, полученной от одного из обвиняемых, хотя Янт в конце концов вспомнил о том, как Карл Корвалис хвастался расправой над «желтопузой шлюхой с бабочкой на жопе». В результате братьев Корвалис обвинили в убийстве Лим Шу Док с отягчающими обстоятельствами.
Однако нигде не было упоминания о том, что, согласно специальному решению обвинения, тело решено было сохранить с тем, чтобы использовать в качестве вещественного доказательства в ходе предстоящего процесса или, возможно, процессов.
Адвокаты, представляющие интересы обвиняемых, инициировали в суде процедуру, препятствующую обвинению снабжать прессу информацией, порочащей их подзащитных. К этому времени уже были опубликованы подробные описания сатанистских оргий, которые имели место в подвале у Карла Корвалиса. Судья Барлингем удовлетворил соответствующий иск.
Всех пятерых обвиняемых подвергли психиатрической экспертизе. Далее обвинение предприняло попытку расщепить единый процесс на три. Братьев Корвалис должны были судить вдвоем. Янт и Фирс образовывали другую пару. Ричи шла под суд в одиночестве. Стратегия обвинения была ясна и сводилась к принципу «разделяй и властвуй». Тем более, что обвиняемые внезапно утратили склонность к сотрудничеству с обвинением и, напротив, начали относиться друг к другу вполне лояльно.
Адвокаты обвиняемых настойчиво боролись против разъединения дел. Судья Барлингем решил передать этот вопрос на усмотрение председателя суда, которого назначат после того, как и если Большое жюри признает доводы обвинения достаточными.
Все это, правда, не касалось Шарлотты Ричи, которая, будучи несовершеннолетней на момент совершения предполагаемых преступлений с ее участием, подпадала под юрисдикцию особой комиссии по делам несовершеннолетних преступников.
Пятнадцатого июля Большое Жюри признало обвинения достаточными. На шестое августа было назначено открытие процесса. Председателем суда в конце концов избрали самого Барлингема. Регулярные слушания должны были открыться два месяца спустя. К этому времени судья Барлингем распорядился о раздельном суде над братьями Корвалис применительно к четырем из общего числа в четырнадцать убийств, причем одним из этих четырех стала расправа над Лим Шу Док. Поскольку Янт и Фирс в этих убийствах не участвовали, им предстояло держать отдельный ответ за два убийства, роль в которых братьев Корвалис была пассивной. Однако позднее должен был состояться и сводный процесс по обвинению в преступном заговоре с целью совершения серии убийств, и главное внимание в ходе этого процесса должно было быть уделено убийствам, в осуществлении которых активно участвовали все четверо мужчин и Шарлотта Ричи.
Процесс был назначен на январь. И должен был затянуться, как минимум, до начала марта.
Освещение событий в прессе продолжалось. Уистлер просмотрел свежие номера «Таймс», еще не перенесенные на микропленку. Если не считать одно-двухдюймовых заметочек, всякие упоминания о суде над братьями Корвалис исчезли со страниц «Таймс». Правда, 10 июля текущего года было помещено извещение о смерти Мэйбл Путнем, тетки главных обвиняемых.
И вдруг в сегодняшнем номере Карл Корвалис опять попал на первую полосу. Он объявил, что уверовал в Иисуса Христа и готов во всем покаяться.
Антисептическое убожество морга вечно напоминало Уистлеру общественные туалеты на станциях нью-йоркского метрополитена. Холод и мерзость. Голые стены, не несущие на себе отпечаток человеческого тепла, вбирающие в себя исключительно людскую боль.
Он прибыл сюда кое с какими гостинцами в те унылые ночные часы, когда здешний смотритель наверняка обрадовался бы всякому посетителю. Он принес два больших сандвича, в которых вместо хлеба была использована маца, и два пластиковых стаканчика с кофе.
– Меня зовут Уистлер, – представился он дежурному, уткнувшемуся в разложенный на коленях журнал, на цветном развороте которого ослепительной красоты девица широко раздвинула ноги, давая наглядеться каждому, кому приспичило.
– А меня зовут Чарли, только сказать мне нечего.
– А я принес вам сандвич.
– Ну, от такой взятки отказаться просто невозможно. – Чарли захлопнул журнал и спустил ноги в туфлях со стола на пол. – У меня, знаете ли, скользящая шкала взяток, – сказал он, разворачивая сандвич. – Два доллара за невинные вопросы типа «Почему это ты, парень, здесь работаешь?». Пять долларов за вопросы посерьезней. Например, не попадалась ли мне рыжеволосая женщина в одной черной туфле. Десять долларов, если вам охота поглазеть на жмуриков. Двадцать пять, если невтерпеж к ним притронуться. Пятьдесят, если хочешь побыть наедине с покойницей полчаса.
В одной руке он держал сандвич, а в другой сжимал карандаш, которым жестикулировал.
– И много поступает подобных просьб? – поинтересовался Свистун.
Чарли откусил от бутерброда зубом в серебряной коронке и пометил что-то в настольном блокноте.
– Да уж, – еще толком не прожевав, пояснил он. – У вас бы глаза на лоб полезли.
Он подмигнул из-под очков, линзы которых были толщиной в бутылочное донце.
– Действительно много?
– По-разному. А как это вы не сообразили принести кофе со взбитыми сливками? Или вам неизвестно, что он лучше всего идет под такие сандвичи?
– А кто-нибудь забирал отсюда тело на некоторый срок?
– Мы тут, знаете ли, пиццей не торгуем. И по коробкам ничего не раскладываем.
– Я хочу сказать, кто-нибудь со своим транспортом.
– Чтобы одолжить у нас труп? Странные мысли приходят вам в голову.
Чарли отложил в сторонку сандвич и потянулся к телефону.
– Не надо нервничать, – сказал Свистун. – Я ведь не собираюсь просить, чтобы вы одолжили труп мне. Я спрашиваю только о том, не делал ли этого кто-нибудь ранее. Возможно, кто-нибудь, кто не является в этом заведении таким уж чужаком. Кто-нибудь типа Вилли Забадно?
– Я рассматриваю это как вопрос. Следовательно, вы должны мне двадцать пять баксов.
– Вы не ответили насчет Забадно.
– Он попал в аварию. И смерть все списала.
– А если поподробней?
– Вы хотите, чтобы я дурно высказался о мертвом?
Свистун достал свой портфель рискованных инвестиций. Сверху в пачечке красовались полсотни. Глядя на эту пачку, можно было решить, будто капиталец и впрямь изрядный, хотя на самом деле внизу лежали доллары по одному, переложенные разве что парой пятерок.
– Ответ, на который вы рассчитываете, обойдется вам побольше чем в пять долларов, – заметил Чарли.
– Это я уж сам решу.
– Вы должны понимать, что любой, кто так или иначе связан с нашим делом, получает массу конфиденциальной информации, однако именно потому, что от него ждут предельной скромности.
– А вы хорошо знали Вилли Забадно?
– Вилли был недостойным человеком. И я практически не знал его.
Свистун кивнул и, чтобы подбодрить Чарли, переложил пачечку из одной руки в другую.
– По слухам, Вилли был малость не в себе. И даже более того. По слухам, Вилли искал утешения у трупов.
Произнеся это, Чарли брезгливо поджал губки – хотя трудно было определить, от отвращения или от волнения. Настанет времечко, подумал Свистун, и однажды дождливой ночью Чарли примется нашептывать ласковые слова на ухо какой-нибудь юной утопленнице или самоубийце.
– Вилли сидел за тем же столом, что и вы?
– У него был свой ящик, а у меня свой.
– А свой ящик он держал запертым?
– Да.
– Он и сейчас заперт?
– Нет.
– А тумбочка у него была?
– И у него была тумбочка, и у меня есть тумбочка.
– Он держал свою запертой?
– Да.
– А сейчас она заперта?
– Нет.
– А кто очистил ящик и тумбочку?
– Велели мне.
– И что вы нашли?
– Ничего необычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43