– Он приехал тихо, прямо как джентльмен, сэр, и попросил разрешения поговорить с мисс Кэти. Она согласилась, и я провел его в гостиную и остался у дверей – на случай, если понадобится моя помощь. Но в гостиной все было спокойно, сэр. Макторп оставался там около четверти часа, а потом вышел, и мисс Кэти не сказала мне, зачем он приезжал.
– Все в порядке, Клем, я знаю, почему он явился сюда, – ответил Ральф. – Где сейчас мисс Кэти?
– Она переодевалась к ужину, но, кажется, я видел, как она проходила в большой зал.
Ральф поднялся по лестнице. Кэти была в зале одна, прохаживаясь вдоль окон. Она уже оделась к ужину в простое черное платье без всяких украшений. Редкие волосы Кэти были уложены в маленький пучок на затылке. Она повернулась к Ральфу, когда он вошел, и остановилась, сложив руки на животе.
– Кэти, – начал Ральф, стараясь понять, в каком состоянии находится его сестра. Однако ее лицо было спокойным, почти бесстрастным.
– Здесь был Макторп. Он приезжал просить меня...
– Я знаю, чего он хочет, – сегодня он разговаривал со мной в поле. Я не думал, что он решится появиться здесь.
– Что ты ответил ему?
Ральф смутился: теперь ему казалось, что необходимо поговорить более серьезно, чтобы Макторп выбросил из головы свою бредовую идею. Наглость этого человека была безгранична, в нее верилось с трудом.
– Я сказал, что не стану принуждать тебя выйти замуж, если ты не хочешь этого сама.
Кэти молча оглядела Ральфа и тихо вздохнула – так тихо, что Ральф не смог решить, был ли этот вздох на самом деле или ему только послышался.
– Он сделал мне предложение – очень корректно, – невозмутимо продолжала она. – Я получу северные поля в качестве свадебного подарка, а после смерти Макторпа они перейдут к твоим наследникам. Все прочее останется моим детям. Он не просил никакого приданого – это самый удачный способ для меня устроить свою жизнь.
Ральф беспомощным жестом поднял руки. Кэти не шелохнулась, продолжая смотреть ему в лицо.
– Я сказала, что дам ему ответ завтра. Прежде мне хотелось знать твое мнение.
– Почему ты сразу не отказала ему?
– Но ведь ты хочешь вернуть северные поля?
– Я получу их по закону.
– Судебный процесс дорого обойдется и затянется надолго. Макторп сказал, что таким образом ты никогда не получишь свои земли.
Ральф пожал плечами.
– Всему свое время.
Кэти отвернулась и вновь начала ходить взад-вперед, при этом ее застывшее лицо напоминало маску.
– Я приму его предложение.
– Но... Гусеница, ты... – воскликнул Ральф, вспомнив старое прозвище, и это, казалось, вызвало приступ гнева Кэти.
– Гусеница! Гусеница каталина! – горько перебила она. – Я-то помню эту старую шутку, а ты нет. Я твоя домоправительница, Ральф, и хотя мое положение меня устраивает, я хотела бы иметь свой дом.
– И у тебя он будет, – подтвердил Ральф. – Ты можешь выйти замуж...
– За кого? После войны мужчин в этих местах осталось совсем мало, да и те стремятся найти красивую и богатую невесту. Я же некрасива и бедна. Может быть, мне больше никогда не сделают предложения.
– Но ведь его сделал Макторп!
– Он хочет заботиться обо мне, сделать мою жизнь такой, какой здесь была жизнь Мэри. Женщины редко выходят замуж по любви. Он же относится ко мне достаточно хорошо, – и она подняла на Ральфа глаза, в которых смешалась горькая ирония и жалость, от которых Ральфу захотелось заплакать. – Понимаешь, он любит меня.
Ральф не нашелся, что ответить.
– Если ты этого хочешь... – медленно произнес он.
– Я отвечу ему завтра, – решительно отозвалась Кэти. – А теперь иди переодеваться – скоро будет готов ужин.
Оставшись одна, она прошла в дальний угол зала и уставилась на пляшущие языки пламени в камине. Лицо Кэти стало задумчивым и отчужденным. Она вспоминала о Мэри, Аннунсиате, Ките, Элизабет и не могла заставить себя изменить решение. Любовь проходит, а собственность, деньги и почет остаются; эта мысль вызвала у нее слезы, которые пришлось тут же стереть – со стороны лестницы донесся звук шагов.

Книга третья
Лев вздыбленный
Я устал в мире зла, обессилел от стонов,
И тогда, устремившись к Твоим небесам,
В восхищенье припал я к блаженному лону,
Дабы в радости вечной покоиться там.
Но обманчивы тропы небесной долины –
Заблудившись на них, я расстался с Тобой,
Растерял свою веру, надежды, порывы,
И навеки утратил душевный покой…
Джон Уилмот, граф Рочестерский, «Песнь»
Глава 15
Рождество в Уайтхолле прошло более чем скромно, ибо принцесса Мэри накануне умерла от оспы. В живых осталось только трое детей Карла I – Карл, Джеймс и Генриетта – а вскоре королю пришлось распрощаться и с любимой сестрой: королева сократила свой визит и уехала сразу после Рождества, боясь оставаться дольше в Англии с принцессой Генриеттой, поскольку она всегда была слабой здоровьем, а в Лондоне свирепствовали болезни. Приготовления к браку принцессы с Филиппом Орлеанским завершились, несмотря на протесты принца Руперта, как и предсказывал Хьюго. Хотя саму принцессу, казалось, ничуть не огорчало предстоящее замужество, сознание того, что она уезжает к такому неприятному человеку повергало короля еще в большую печаль, чем мысль о разлуке.
Аннунсиата тоже жалела об отъезде принцессы: живя теперь при дворе, она много времени проводила в обществе Генриетты, и между ними оказалось много общего. Кроме того, это сблизило Аннунсиату с королем, который всячески поощрял их дружбу, и придворные часто видели, как король прогуливался под руку со своими «двумя сестренками», как он называл девушек. Проводив мать и сестру в дорогу, король сказал Аннунсиате достаточно громко, чтобы его смогли услышать все, кто находился поблизости в этот момент:
– Вы должны утешить меня, каждый день напоминая мне Минетту, мисс Морлэнд. Вы должны стать моей Английской Минеттой.
Те, кто недолюбливал Барбару Палмер – а таких людей было великое множество – радостно повторяли эти слова, предсказывая конец правления прежней фаворитки и быстрое продвижение прекрасной йоркширской наследницы. Слухи доходили и до Аннунсиаты, и она наслаждалась ими, несмотря на всю их двусмысленность. Досужие языки перемывали сплетни о незаконном рождении Аннунсиаты и гадали, кто был ее отцом; немало споров шло о привязанности к ней короля и сходстве с принцессой Минеттой, подмеченном многими людьми. За несколько недель эти слухи порождали все более и более чудовищные догадки, венцом которых явилось предположение, что Аннунсиата – дочь короля-мученика; при этом забывался даже тот факт, что король покинул Йорк за три года до рождения Аннунсиаты.
Аннунсиата радовалась всем этим сплетням и ничего не предпринимала, чтобы прекратить их. Берч ворчала на нее и жаловалась горничной Люси; сама Люси осторожно пыталась образумить девушку, но та только смеялась в ответ.
– Разве я могу что-нибудь сделать? Как заставить всех перестать говорить обо мне? Кроме того, как только пройдет новый слух, все прежние будут забыты – вы же сами говорили мне, что в Уайтхолле сплетни не живут дольше недели.
Казалось, король не обращал внимания на разговоры, хотя, вероятно, ему пришлось ублажать свою любовницу: вскоре Роджеру Палмеру был дарован титул графа Каслмейнского за заслуги его жены, который впоследствии перейдет его детям. Как раз в это время Аннунсиата не часто показывалась при дворе, ибо Анна Гайд только что родила герцогу Йоркскому сына и еще не вставала с постели. Его окрестили Эдуардом, и, до женитьбы короля, он должен был считаться наследником престола. Вернувшись в общество из апартаментов своей хозяйки, Аннунсиата обнаружила, что ее отсутствие положило конец всем слухам и что ее место вновь заняла леди Каслмейн.
– Кажется, король в состоянии вернуть владения в Ирландии, – пожаловался Хьюго, когда однажды на маленькой интимной вечеринке у короля они играли в кости. – Если он смог отдать Роджеру Палмеру такой большой кусок, почему бы ему не вернуть мое маленькое поместье?
– Вы просите об этом недостаточно часто и настойчиво, – объяснила Аннунсиата. – Кроме того, вы ведь не хотите на самом деле получить свои земли. Что вы стали бы делать в Ирландии? Вы бы сразу зачахли там.
– Верно, – согласился Хьюго. – Однако иметь доходы довольно приятно – тогда моя жизнь перестала бы зависеть от игры в карты и кости.
– Вы хотите сказать – от мошенничества в игре, – уточнила Аннунсиата, опрокидывая чашу с костями и вновь выигрывая.
– Интересно, кто смошенничал на этот раз? – спросил Хьюго. В этот момент позади его кресла остановился король, и Хьюго обратился к нему: – Ваше Величество, не могли бы вы рассудить нас? Вы когда-нибудь видели, чтобы женщина выигрывала в кости так же часто, как мисс Морлэнд?
– Нет, если только она играет без посторонней помощи, – улыбнулся король. – Однако я твердо уверен, что мисс Морлэнд – сущий ангел. Какая еще помощь может ей понадобиться?
– Если она будет выигрывать так часто, опять пойдут слухи, – проворчал Хьюго.
Король легко опустил руки на плечи Аннунсиаты.
– Слухи о мисс Морлэнд? Это совершенно недопустимо, – он приблизил губы к ее уху и продолжал: – На самом деле самые шумные слухи могут возникнуть от того, что такая красавица до сих пор незамужем. Давно пора найти вам достойного супруга.
Его теплое дыхание на мгновение коснулось уха Аннунсиаты, а потом король выпрямился и отошел. Аннунсиата приняла все за удачную шутку и была удивлена, заметив, что лицо Хьюго потемнело от гнева. Поняв, что девушка смотрит на него, Хьюго поспешил улыбнуться, и она забыла об этом маленьком инциденте, радуясь игре, ужину и танцам. Однако когда Джейн Берч явилась, чтобы проводить Аннунсиату в ее комнату, Хьюго вышел вслед за ней к пустынной лестнице.
– Мне надо поговорить с вами, – произнес он, бросая косой взгляд в сторону Берч.
Джейн Берч продолжала стоять рядом, неодобрительно глядя на свою хозяйку, и Аннунсиате пришлось приказать:
– Отойди подальше и подожди меня. Горничная неохотно отступила на пару ярдов, а Аннунсиата повернулась к Хьюго и вполголоса спросила:
– О чем же вы хотите поговорить и почему вы не подождали до утра? Если мы станем разговаривать здесь наедине, пойдут очередные слухи.
Хьюго прищелкнул пальцами.
– Слухи! Какая чепуха! Если они и пойдут, то совсем по другому поводу. Я слышал, что говорил вам сегодня вечером король.
Лицо Аннунсиаты выразило неподдельное изумление.
– Он не сказал мне ничего такого, чего нельзя было бы слышать другим.
– Он заявил, что найдет вам мужа, – напомнил Хьюго.
– И что же в этом плохого? Хьюго возмущенно уставился на нее.
– Разве вы не знаете? Разве вам и в самом деле непонятно? Да, я вижу, что вы ничего не поняли. Король, дорогая моя мисс Морлэнд, получил французское воспитание и приобрел некоторые привычки французских королей, а французские короли никогда не делают своими любовницами незамужних девушек – это недостойно, по их мнению.
Аннунсиата приоткрыла рот, чтобы возразить, и вдруг густо покраснела. Хьюго заметил это даже в полутьме коридора и сказал:
– Наконец-то вы поняли меня. Вся эта невинность – всего лишь поза. Если вы еще не стали его любовницей, он сделает вас ею.
Аннунсиата не понимала, почему Хьюго так зол, и попыталась держаться с ним надменно.
– Король ведет себя по отношению ко мне по-братски, и ничего более, – сухо заметила она. – Но даже если бы я была его возлюбленной – что в этом плохого?
– Да как вы смеете говорить так! – вскричал Хьюго.
Аннунсиата оглянулась на горничную и торопливо перебила его:
– Тише! Она услышит. Хьюго, вы долго жили при дворе, были в других странах. Неужели вас настолько может потрясти мысль о том, что у короля есть возлюбленная?
– Пусть у короля будет хоть тысяча возлюбленных – я только позавидую ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61