Канцлер Янагисава ждал, что актер начнет молить о пощаде, обвинять его в обмане, отрицать измену. Однако Ситисабуро безропотно принял свою долю. Когда солдаты повели его к двери, он обернулся к Янагисаве:
— Ради вас я сделал бы что угодно. — Его лицо побелело как снег, темные глаза светились любовью, он говорил почтительно и радостно. — Для меня честь умереть для вас.
Потом его увели.
— Что ж, — сказал Цунаёси Токугава, — я рад, что, э-э, недоразумение разрешилось и неприятное дело завершено.
Сёсакан Сано, подвиньтесь. Сядьте рядом со мной, Янагисава-сан.
Но ошеломленный Янагисава сидел, неотрывно глядя на закрывшуюся за Ситисабуро дверь. Ради него актер добровольно принес себя в жертву. Вместо облегчения канцлер чувствовал, что сердце разрывается от горя, сожаления и ужаса. Он уничтожил единственного человека, который искренне его любит. Слишком поздно он осознал цену любви Ситисабуро и зияющей пустоты, оставшейся после нее.
Из горла рвался крик: «Вернись!»
Но мысль признать свою вину исчезла, не успев оформиться. Эгоизм давно убил в нем порядочность... и любовь. Всему виной отвратительный изъян в его характере. Он никчемный человек, родители были правы. Потому-то они и лишили его своей любви.
— Янагисава-сан? — Капризный голос сёгуна вернул его к действительности. — Я приказал вам сесть рядом со мной.
Янагисава подчинился. Зияющая пустота разъедала душу, становясь все глубже и темнее, ее уже никогда не заполнить. Впереди жизнь, в которой место лишь рабам и подхалимам, политическим союзникам и врагам, вышестоящим начальникам и соперникам. И никто больше не усладит его тоскующее сердце и не вылечит больную душу. Он обречен на одиночество.
— Вы плохо выглядите, — заволновался Цунаёси Токугава. — Что-то случилось?
Напротив Янагисавы сидели его враги: сёсакан Сано, госпожа Кэйсо-ин и монах Рюко. Он знал, что им известна правда об истинном организаторе заговора и они не собираются сложить оружие. Это сражение завершено, но война продолжается... и соперники объединились против него.
— Все в порядке, — ответил канцлер Янагисава.
* * *
Хирата шел по травяному саду замка Эдо, где назначил встречу госпоже Ишитэру. Небо было затянуто облаками, солнце над крышами дворца казалось размытым белым пятном. Пронзительно кричали вороны. Мороз высушил клумбы с травами, по-прежнему источающими резкие запахи. Садовники подметали дорожки, под длинным навесом придворный фармацевт и его ученики готовили лекарственные снадобья. Слуги госпожи Ишитэру ждали у ворот. Это была их последняя встреча, и Хирата продумал каждую мелочь, чтобы не попасться в расставленную ловушку.
Он нашел Ишитэру у пруда, в котором летом цвели лотосы. Стоя к нему спиной, она смотрела на плавающие в воде листья. На ней был серый плащ, волосы покрывала черная вуаль. По тому, как напряглась ее спина, Хирата понял, что она знает о его присутствии, но не оборачивается. Вот и отлично! Он выполнит свою миссию, не поддаваясь ее чарам.
— Ведь это вы прошлым летом дали госпоже Харумэ яд, от которого она занемогла, не так ли? — сказал Хирата. — Это вас она боялась и просила отца о помощи.
— Ну если и я, то что же? — безразлично бросила Ишитэру. — У вас нет доказательств.
Она права. Хирата три дня занимался этим происшествием и отсеял всех прочих подозреваемых. Он знал, что Ишитэру виновна, но не нашел никаких улик, а поскольку она не собиралась признаваться, ему оставалось только кипеть от бессильной ярости. Ишитэру сошло с рук и покушение на убийство, и издевательство над самим Хиратой.
— Я знаю, что это сделали вы, — сказал он. — Только этим я могу объяснить ваше ко мне отношение. Вы боялись, что сёсакан Сано узнает о первой попытке отравления, и пытались обвинить в убийстве Харумэ госпожу Кэйсо-ин. С этой целью вы и использовали меня.
— Бьюсь об заклад, вы довольны результатом, — едва сдерживая негодование, продолжал Хирата. — Но вот что я вам скажу: вы все равно остаетесь убийцей в душе. И предупреждаю: в следующий раз я до вас доберусь. И тогда вы понесете наказание, которого заслуживаете.
— Наказание? — презрительно рассмеялась госпожа Ишитэру. — Что может быть хуже будущего, которое меня ждет?
Она повернулась, сдернув вуаль. Пораженный Хирата смотрел на нее во все глаза. Глаза Ишитэру покраснели от слез, бледные губы дрожали. Без пудры кожа на лице казалась дряблой и желтой, в собранных пучком волосах не было ни заколок, ни украшений. В этой невзрачной женщине Хирата с трудом узнавал свою мечту.
— Что с вами? — спросил он.
— Завтра в Большие Внутренние Покои прибывают пятнадцать новых наложниц. Я только что узнала, что получила отставку на три месяца раньше даты моего официального ухода! — Голос госпожи Ишитэру задрожал от гнева. — Я потеряла шанс родить сёгуну наследника и стать его супругой. Я вернусь в Киото с пустыми руками после тринадцати лет унижений и боли. Остаток дней я проведу как нищая старая дева, презренный символ несбывшихся надежд императорской семьи на возвращение былой славы.
Госпожа Ишитэру насмешливо посмотрела на Хирату.
— Прошу прощения зато, что сделала с вами, но вы оправитесь. И сможете посмеяться, вспоминая обо мне!
Хирату больше не жаждал мести. Неодолимое влечение к Ишитэру исчезло вместе с чужим обличьем. Он готов был простить и даже пожалеть ее. Сама судьба так сурово покарала Ишитэру, что его собственные беды показались Хирате незначительными.
— Мне жаль, — сказал он.
Он хотел пожелать ей удачи, поддержать и утешить, но госпожа Ишитэру отвернулась.
— Оставьте меня, — холодно проговорила она.
— В таком случае прощайте, — поклонился Хирата.
Вновь проходя через сад, он чувствовал себя намного старше и опытнее, а опыт рождает мудрость. Никогда больше он не позволит подозреваемому манипулировать собой. И все же умершая страсть к Ишитэру оставила в его душе пустоту. Ему предстояло еще кое-что сделать до свадебного банкета Сано, намеченного на этот вечер, но Хирата был слишком взволнован, чтобы работать, Полный неясного томления, он вошел в лесной заповедник, надеясь, что прогулка в одиночестве поможет ему развеяться.
Едва он ступил на тропу, как сзади послышался неуверенный голос:
— Привет, Хирата-сан.
Обернувшись, он увидел направлявшуюся к нему Мидори.
— Привет, — отозвался Хирата.
— Я осмелилась идти за вами от травяного сада, потому что подумала... я надеялась... вам захочется с кем-нибудь поговорить. — Покраснев, Мидори принялась теребить локон. — Если я мешаю, то сейчас же уйду.
— Нет-нет. Я буду благодарен вам за компанию, — искренне заверил Хирата.
Они долго бродили среди берез, роняющих золотую листву. Впервые за все время знакомства Хирата по-настоящему рассмотрел ее, оценив красоту лица, ясного, прямого взгляда, простоту и естественность манер. Болезненное увлечение госпожой Ишитэру словно застило ему глаза. Глядя на Мидори, Хирата кое-что вспомнил.
— Ты знала, что Ишитэру прошлым летом пыталась убить Харумэ, ведь так? — спросил он. — И пыталась предупредить о ее намерении использовать меня, чтобы избежать ареста за убийство.
Мидори смущенно отвернулась.
— Я не знала наверняка, но подозревала... И мне не хотелось, чтобы она вас обидела.
— Тогда почему же ты ничего не сказала? Понимаю, я вряд ли гожусь на роль благодарного слушателя, но ведь ты могла написать мне письмо или рассказать сёсакану-саме.
— Я боялась, — печально пояснила Мидори. — Вы были так увлечены ею. Я думала, что, если скажу о ней что-то плохое, вы все равно не поверите. И возненавидите меня.
Эта девушка из богатой семьи не только думает о нем, но и хочет, чтобы он был о ней хорошего мнения, удивился Хирата. Неужели он нравится ей, несмотря на низкое происхождение. Искреннее уважение Мидори избавило его от неуверенности в себе. Его больше не волновали издержки родословной или отсутствие изысканных манер. Его личные достижения — вот истинные проявления чести. Хирате захотелось смеяться от бьющей через край радости.
Взяв Мидори за плечи, он развернул ее лицом к себе.
— Я больше не увлечен госпожой Ишитэру, — сказал он. — И никогда не стану тебя ненавидеть.
Мидори смотрела на него широко открытыми серьезными глазами. Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Хирата почувствовал, какв сердце зарождается новое чувство.
— Что ты будешь делать, когда Ишитэру уедет? — спросил он.
— О, стану фрейлиной у одной из новых наложниц, — ответила Мидори. — Я останусь в замке Эдо до замужества.
«А может, и после него», — подумал Хирата. Если он тоже там останется, их судьбы переплетутся. Однако не следует забегать вперед. Пока он доволен и тем, что судьба не разведет их в разные стороны.
— Здорово, — улыбаясь, сказал Хирата. — Рад это слышать.
Мидори одарила его сияющей улыбкой. Касаясь рукавами друг друга, они вместе пошли по тропе.
* * *
— Мне доставляет большое удовольствие открыть празднование брака сёсакана Сано Исиро и госпожи Рэйко Уэда, — объявил Мотоори Ногуши.
Посредник и его жена расположились на возвышении в приемном зале особняка Сано. Рядом с ними под громадным бумажным зонтом, символом влюбленных, в официальных шелковых кимоно сидели Сано и Рэйко. Стены-перегородки убрали, чтобы вместить три сотни гостей — друзей, родственников, сослуживцев Сано, начальников и подчиненных, представителей известных кланов даймё. С потолка свешивались пылающие фонари, воздух наполняли ароматы духов, табачного дыма, благовоний и еды.
— Этот праздник был отложен, а потому, как дождь после засухи, он особо долгожданный, — сказал Ногуши. — Приглашаю всех присоединиться к моим поздравлениям и пожелать молодоженам долгой и счастливой совместной жизни.
Музыканты заиграли веселую мелодию на самисэне, флейте и барабане. Слуги стали разносить кувшины с саке и чашки, нагруженные яствами подносы. Гости кричали: «Канпай!» Сано и Рэйко счастливо улыбались.
Расследование убийства было завершено, правда, не совсем так, как ему хотелось. Жуткая смерть четы Мияги не выходила из головы. Лейтенанта Кусиду перевели служить в провинцию Kara, где ему предстояло избавиться от своей пагубной страсти и начать новую жизнь. Еще Сано не покидала мысль: он должен был догадаться, что канцлер Янагисава пожертвует молодым актером Ситисабуро, и попытаться спасти ему жизнь.
Как бы там ни было, впереди достаточно времени, чтобы вернуться к делу и извлечь из него уроки на будущее. Относительная гармония установилась в замке Эдо. Этот вечер предоставил счастливую передышку от горьких размышлений о прошлом. Разве сегодняшний праздник не значительнее того, что мог бы состояться сразу после женитьбы? Сано считал бесценными узы, возникшие между ним и его суженой во время расследования. Прикрывшись широкими рукавами халатов, они взялись за руки.
Судья Уэда поднялся и произнес первую речь.
— Брак похож на слияние двух потоков — двух семей, двух душ. Пройдя через водовороты, часто возникающие при смещении вод, они потекут в одном направлении, две силы, соединенные для общего блага. — С гордостью глядя на Сано и Рэйко, судья поднял чашку с саке. — Я пью за верность между нашими двумя кланами.
Гости зашумели. Служанки налили саке Сано и Рэйко. Следующим говорил Хирата.
— За восемнадцать месяцев моей службы у сёсакана-самы я узнал его как истинного самурая и господина. Теперь я радуюсь тому, что он нашел жену, такую же честную, отважную и достойную. Я обещаю служить им до конца жизни. Его слова утонули в одобрительных криках.
— Его превосходительство сёгун и его мать, досточтимая госпожа Кэйсо-ин.
Вошел Цунаёси Токугава, величественный в своих ярких халатах и высокой черной шапке. Кэйсо-ин, улыбаясь, семенила рядом. Гости низко поклонились, но сёгун жестом приказал всем подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58