Кукушка готовилась вылететь из гнезда, радостно потирая крылья.
К тому времени для многих это было уже в прошлом. Лето Любви сменялось Осенью Пресыщенной Апатии, и наркотики не одного успели свести в могилу. Эд хотел спокойной жизни, Мэри тоже. В конце концов, они и участвовали-то во всем исключительно ради интереса, просто за компанию с друзьями. Политика была для них чем-то вроде развлечения, лозунги – веянием моды. Даже Гарольд колебался. Он был юристом, и его душа требовала порядка.
– Но Бет и Дон, – негромким хриплым голосом сказал Гарольд, – не могли оставить все как есть.
Они задавали вопросы, прослеживали причины конфликтов. Им удалось отыскать авторов и распространителей некоторых разжигавших рознь листовок и выяснить, что неграмотность и налет психической ненормальности часто были лишь подделкой. Они искали тех, кто мог принести пистолет на демонстрацию, или первым разбил бутылку, или мог свести с людьми, действительно что-то делавшими, а не просто болтунами. Искали – и находили.
В конце концов начались угрозы. Двоих их друзей нашли жестоко избитыми и оставленными умирать в багажнике автомобиля. Еще один однажды исчез, и его больше никогда не видели. Гарольд лишился работы – первый признак того, что у этих людей имелись куда лучшие связи, чем у студентов и хиппи, протестом которых они воспользовались.
И наконец, однажды вечером на мою мать напали, увезли ее в машине и держали под лезвием ножа, пока кто-то, чьего лица она не видела, объяснял, что если они не перестанут копать дальше, то следующим их домом станет яма в глухом лесу, куда никто никогда не заходит. Ее изнасиловали четверо, прежде чем выбросить из машины на окраине города, голую и со срезанными волосами.
После этого отец сильно изменился. Он начал охоту. На четыре месяца они полностью отрешились от мира, все дальше углубляясь во тьму, пока посреди нее не вспыхнул слабый огонек. Другие ничего не знали о том, что происходило в это время, если не считать перемен в поведении родителей. Гарольд, Эд и Мэри все так же встречались с Хопкинсами, но теперь казалось, что компанию уже почти ничего не связывает. Дон начал говорить разные странные вещи, про какую-то крупную тайную организацию, которой руководят люди, пытающиеся взорвать наше общество изнутри. Остальные трое почти его не слушали, по крайней мере вначале – его речи больше напоминали бред человека, начинавшего терять связь с реальностью.
А потом однажды вечером они пришли вдвоем в бар, где обычно встречались. Мэри была пьяна после скандала с Дэвидсом и даже не стала с ними разговаривать. Отец отвел Гарольда в сторону и быстро с ним переговорил. Сначала Чарльз колебался, но потом они ушли втроем, оставив Мэри с Ленивым Эдом. Вдвоем те, естественно, надрались почти до беспамятства, а затем отправились в лес и переспали друг с другом – собственно, как раз возле Затерянного пруда. Вскоре после этого Гарольд и Мэри расстались.
Втроем они четыре часа ехали до уединенного места среди холмов в Южном Орегоне. Они были вооружены и подъехали так, чтобы никто их не заметил. К тому времени мать и отец, хотя и выглядели несколько растерянными, наверняка считали, что уже усвоили жестокий урок – когда дело доходит до схватки между теми, кто верит в жизнь, и теми, кто верит в смерть, борьбу нужно вести на условиях последних.
Лагерь располагался на поляне в полумиле от дороги, глубоко в лесу – несколько вручную построенных хижин, расположенных по кругу. После того как мать посмотрела на каждого из мужчин и подтвердила, что ее обесчестили именно они, все трое ворвались на поляну и начали стрелять в каждого, кто им попадался.
* * *
В гостиной Гарольда наступила тишина.
– Вы ворвались туда и расстреляли всех? Мои родители стреляли в людей?
– Не в женщин и детей, – сказал Дэвидс. – И мы не стреляли насмерть. Но в мужчин – да, стреляли. В каждого. В ногу. Или в плечо. Или в яйца. Как получится.
– Я их не виню, – сказал я.
Я не был уверен, действительно ли так считаю, но, скорее всего – да.
– Если то, что вы говорите, правда – то я не виню никого из них за то, что они сделали.
– О да, это правда, – ответил он. – Я там был. Последним, кого мы нашли, был тот, кто держал нож у горла вашей матери. Тогда мы этого еще не понимали, но то была не просто компания отморозков. У них имелась своя цель, и они постоянно были где-то рядом. Ваши родители нашли этого человека в хижине, где он сидел в полном одиночестве. И ваш отец, великий Дон Хопкинс, младший риэлтор, приставил пистолет к его лицу и застрелил его.
Я попытался представить себе ту ночь и своего отца и понял, что никогда не знал его по-настоящему. У меня на глазах выступили слезы.
– Потом они услышали какой-то звук из другой комнаты, и Бет пошла туда. Жена этого человека его бросила, или он ее убил. Но так или иначе, она оставила детей – близнецов, едва достигших полугода, лежавших вместе в маленькой кроватке и ставших теперь сиротами. Двое маленьких детей – как раз то, чего Бет хотела больше всего, но иметь не могла.
Дэвидс покачал головой.
– По крайней мере, так они рассказывали. Меня при этом не было. Возможно, они увидели детей раньше. Возможно, Бет нашла малышей и ваш отец решил, что появился шанс как-то компенсировать то, что с ней сделали. Возможно, они сочли, что у них есть право на один смертельный выстрел.
– Мои родители никогда не лгали, – сказал я.
– Значит, вы обо всем этом знали, не так ли?
– Они никогда не лгали, – снова повторил я. – И все это – полное дерьмо.
– Что стало с детьми? – спросил Бобби.
– Мы привезли их обратно в Хантерс-Рок. Дон и Бет некоторое время их растили, но в конце концов было решено, что их нужно разлучить. Бет очень не нравилась подобная идея, и вашему отцу тоже, но остальные сочли, что иначе это будет слишком опасно. Из той хижины мы забрали не только детей. Мы нашли там множество бумаг и книг, некоторые из них – очень старые. Ваши родители были правы. Существовала некая тайная организация, и те люди из леса были ее частью. Бет и Дон решили, что смогут воспитать вас другим, поскольку окружение играет куда большую роль. В то время подобная идея была очень популярна. Не так, как сейчас, конечно, со всеми этими разговорами насчет человеческой ДНК и прочего. Сейчас все думают, будто химией можно объяснить что угодно.
– Значит, детей разлучили, – сказал Бобби.
– Они оставили себе одного, а второго увезли подальше. Они полагали, что риск будет намного меньше, если дети не будут влиять друг на друга, усиливая свои врожденные склонности. А может быть, это был лишь небольшой эксперимент, Уорд, устроенный вашим отцом. Воспитание против природы. Я так до конца и не понял.
– Против какой природы, Гарольд? Если все это правда и так на самом деле и случилось – из-за чего такие опасения за природу младенцев?
– Ну как же, – ответил он. – Из-за ваших генов, конечно. Поскольку вы не подвержены действию вируса. Вы чисты.
– Господи, – воскликнул я. – Вы же сами не верите во весь этот бред, верно? Вы же не думаете... – Я замолчал, ошеломленный внезапной мыслью. – Погодите. Это ведь как-то связано с идеей «общественного вируса»?
– Конечно. Но откуда вы об этом знаете?
– Мы нашли сайт «соломенных людей».
– Но как вы вообще о них узнали?
– Отец оставил видеокассету, – сказал я. – Я как раз нашел ее, когда вы в тот раз пришли в дом. На ней есть все вы, хотя сначала я этого не понял. Кроме того, он оставил мне записку. В которой говорится, что они не умерли.
Дэвидс покачал головой и слабо улыбнулся.
– Дон, – сказал он. – Он всегда планировал все наперед.
Улыбка его казалась любящей и нежной, но не только.
– Но если все это случилось в Хантерс-Роке, – спросил Бобби, – то как вы все оказались здесь?
– Еще несколько лет мы держались вместе, даже порой неплохо проводили время, но все было уже совсем не так, как раньше. Потом я уехал сюда, в Дайерсбург, – чтобы начать все заново. Год спустя приехала Мэри. У нас с ней так ничего и не получилось, но она осталась в городе. Долгое время мы ничего не знали об остальных. Отчасти, возможно, это было и к лучшему. Кроме того... все-таки мы поступили весьма дурно, хотя и полагали в ту ночь, что делаем все совершенно правильно. Возможно, все дело в разочаровании из-за того, что в итоге ничего не изменилось, несмотря на все, что мы сделали, и что мы все так же отданы на милость подобных нелюдей. Но потом никому из нас уже просто не хотелось об этом вспоминать. Для Мэри и Эда все было не так уж и плохо, их ведь там не было. Но они были нашими друзьями, и часть вины легла и на них. Они обо всем знали и хранили тайну вместе с нами.
– Отец и Эд как-то раз случайно встретились, – сказал я. – Давно. Я при этом присутствовал. Они сделали вид, будто никогда не были знакомы.
– Неудивительно, – ответил Дэвидс. – Не думаю, что ваш отец действительно доверял Эду в том, что тот будет молчать. Хотя так оно и было.
– Вы знали, что он умер?
– Нет, пока вы не сказали, – ответил он. – Насчет Мэри – знал. Я не думал, что они придут за Эдом. Его ведь там даже не было.
За окном проехала машина, и Дэвидс резко повернул голову, дожидаясь, пока звук мотора не стихнет. Мне никогда прежде не доводилось видеть человека, который настолько бы ожидал худшего прямо у себя за дверью.
– Если вы намеревались держаться порознь, то как получилось, что мои родители перебрались сюда?
– После того как прошло двадцать с лишним лет и ничего не случилось, никто не явился по нашу душу, Дону, видимо, стало казаться, что все закончилось Иногда он оказывался рядом во время деловых поездок и несколько раз бывал у меня в гостях – мы играли в бильярд и разговаривали о прежних временах. До той страшной ночи. О том, как нам когда-то было весело. О том времени, когда мы полагали, что способны изменить мир. Сперва это казалось странным, а потом – будто прошедших лет как и не было. Он привез с собой на уик-энд вашу мать, и в конце концов они решили переехать. Снова собрать старую команду. Снова стать молодыми.
– Тогда как так вышло, что они никогда не рассказывали мне о том, что вы были знакомы раньше?
– Потому что... – Дэвидс вздохнул. – Потому что незадолго до их переезда сюда началось строительство Холлса. Дон об этом узнал и заинтересовался. Ему нужна была работа, и он ее получил. Вскоре ему начало казаться, что происходит нечто странное. Именно после этого он решил, что нам следует снова делать вид, будто мы раньше были незнакомы. Он так и не стал по-настоящему взрослым, Дон, – в отличие от остальных нас. Полагаю, и ваша мать тоже. Для большинства из нас приходит время, когда ты готов смириться с текущим положением дел. Но не для Дона. Стоило подсунуть ему какую-нибудь тайну, и он обязательно старался узнать, в чем она заключается. Он всегда хотел все понять и во всем разобраться.
Я кивнул. Это действительно было так.
– И что же случилось?
– Он попытался выяснить, кто стоит за этим строительством, каковы их намерения. И все больше приходил к убеждению, что это те же самые люди, с которыми он имел дело много лет назад, в Орегоне. Не те же самые, конечно, но намного лучше организованная группа им подобных. Часть какого-то общемирового движения. Некая тайная организация, действующая за кулисами.
Он покачал головой.
– Вы так не думали?
– Не знаю, что я думал. Я просто хотел, чтобы он оставил их в покое. Некоторым приходится слишком дорого платить за истину, Уорд. Иногда истина такова, что ее лучше вообще не знать. Иногда ее лучше не трогать.
– И они его вычислили.
– Они поняли, что кто-то проявляет к ним повышенный интерес. Непосредственно с ним они связать это вряд ли могли, но круг подозреваемых был достаточно ограничен. У Дона начались неприятности, сперва мелкие. Думаю, у них есть свой человек здесь, в городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
К тому времени для многих это было уже в прошлом. Лето Любви сменялось Осенью Пресыщенной Апатии, и наркотики не одного успели свести в могилу. Эд хотел спокойной жизни, Мэри тоже. В конце концов, они и участвовали-то во всем исключительно ради интереса, просто за компанию с друзьями. Политика была для них чем-то вроде развлечения, лозунги – веянием моды. Даже Гарольд колебался. Он был юристом, и его душа требовала порядка.
– Но Бет и Дон, – негромким хриплым голосом сказал Гарольд, – не могли оставить все как есть.
Они задавали вопросы, прослеживали причины конфликтов. Им удалось отыскать авторов и распространителей некоторых разжигавших рознь листовок и выяснить, что неграмотность и налет психической ненормальности часто были лишь подделкой. Они искали тех, кто мог принести пистолет на демонстрацию, или первым разбил бутылку, или мог свести с людьми, действительно что-то делавшими, а не просто болтунами. Искали – и находили.
В конце концов начались угрозы. Двоих их друзей нашли жестоко избитыми и оставленными умирать в багажнике автомобиля. Еще один однажды исчез, и его больше никогда не видели. Гарольд лишился работы – первый признак того, что у этих людей имелись куда лучшие связи, чем у студентов и хиппи, протестом которых они воспользовались.
И наконец, однажды вечером на мою мать напали, увезли ее в машине и держали под лезвием ножа, пока кто-то, чьего лица она не видела, объяснял, что если они не перестанут копать дальше, то следующим их домом станет яма в глухом лесу, куда никто никогда не заходит. Ее изнасиловали четверо, прежде чем выбросить из машины на окраине города, голую и со срезанными волосами.
После этого отец сильно изменился. Он начал охоту. На четыре месяца они полностью отрешились от мира, все дальше углубляясь во тьму, пока посреди нее не вспыхнул слабый огонек. Другие ничего не знали о том, что происходило в это время, если не считать перемен в поведении родителей. Гарольд, Эд и Мэри все так же встречались с Хопкинсами, но теперь казалось, что компанию уже почти ничего не связывает. Дон начал говорить разные странные вещи, про какую-то крупную тайную организацию, которой руководят люди, пытающиеся взорвать наше общество изнутри. Остальные трое почти его не слушали, по крайней мере вначале – его речи больше напоминали бред человека, начинавшего терять связь с реальностью.
А потом однажды вечером они пришли вдвоем в бар, где обычно встречались. Мэри была пьяна после скандала с Дэвидсом и даже не стала с ними разговаривать. Отец отвел Гарольда в сторону и быстро с ним переговорил. Сначала Чарльз колебался, но потом они ушли втроем, оставив Мэри с Ленивым Эдом. Вдвоем те, естественно, надрались почти до беспамятства, а затем отправились в лес и переспали друг с другом – собственно, как раз возле Затерянного пруда. Вскоре после этого Гарольд и Мэри расстались.
Втроем они четыре часа ехали до уединенного места среди холмов в Южном Орегоне. Они были вооружены и подъехали так, чтобы никто их не заметил. К тому времени мать и отец, хотя и выглядели несколько растерянными, наверняка считали, что уже усвоили жестокий урок – когда дело доходит до схватки между теми, кто верит в жизнь, и теми, кто верит в смерть, борьбу нужно вести на условиях последних.
Лагерь располагался на поляне в полумиле от дороги, глубоко в лесу – несколько вручную построенных хижин, расположенных по кругу. После того как мать посмотрела на каждого из мужчин и подтвердила, что ее обесчестили именно они, все трое ворвались на поляну и начали стрелять в каждого, кто им попадался.
* * *
В гостиной Гарольда наступила тишина.
– Вы ворвались туда и расстреляли всех? Мои родители стреляли в людей?
– Не в женщин и детей, – сказал Дэвидс. – И мы не стреляли насмерть. Но в мужчин – да, стреляли. В каждого. В ногу. Или в плечо. Или в яйца. Как получится.
– Я их не виню, – сказал я.
Я не был уверен, действительно ли так считаю, но, скорее всего – да.
– Если то, что вы говорите, правда – то я не виню никого из них за то, что они сделали.
– О да, это правда, – ответил он. – Я там был. Последним, кого мы нашли, был тот, кто держал нож у горла вашей матери. Тогда мы этого еще не понимали, но то была не просто компания отморозков. У них имелась своя цель, и они постоянно были где-то рядом. Ваши родители нашли этого человека в хижине, где он сидел в полном одиночестве. И ваш отец, великий Дон Хопкинс, младший риэлтор, приставил пистолет к его лицу и застрелил его.
Я попытался представить себе ту ночь и своего отца и понял, что никогда не знал его по-настоящему. У меня на глазах выступили слезы.
– Потом они услышали какой-то звук из другой комнаты, и Бет пошла туда. Жена этого человека его бросила, или он ее убил. Но так или иначе, она оставила детей – близнецов, едва достигших полугода, лежавших вместе в маленькой кроватке и ставших теперь сиротами. Двое маленьких детей – как раз то, чего Бет хотела больше всего, но иметь не могла.
Дэвидс покачал головой.
– По крайней мере, так они рассказывали. Меня при этом не было. Возможно, они увидели детей раньше. Возможно, Бет нашла малышей и ваш отец решил, что появился шанс как-то компенсировать то, что с ней сделали. Возможно, они сочли, что у них есть право на один смертельный выстрел.
– Мои родители никогда не лгали, – сказал я.
– Значит, вы обо всем этом знали, не так ли?
– Они никогда не лгали, – снова повторил я. – И все это – полное дерьмо.
– Что стало с детьми? – спросил Бобби.
– Мы привезли их обратно в Хантерс-Рок. Дон и Бет некоторое время их растили, но в конце концов было решено, что их нужно разлучить. Бет очень не нравилась подобная идея, и вашему отцу тоже, но остальные сочли, что иначе это будет слишком опасно. Из той хижины мы забрали не только детей. Мы нашли там множество бумаг и книг, некоторые из них – очень старые. Ваши родители были правы. Существовала некая тайная организация, и те люди из леса были ее частью. Бет и Дон решили, что смогут воспитать вас другим, поскольку окружение играет куда большую роль. В то время подобная идея была очень популярна. Не так, как сейчас, конечно, со всеми этими разговорами насчет человеческой ДНК и прочего. Сейчас все думают, будто химией можно объяснить что угодно.
– Значит, детей разлучили, – сказал Бобби.
– Они оставили себе одного, а второго увезли подальше. Они полагали, что риск будет намного меньше, если дети не будут влиять друг на друга, усиливая свои врожденные склонности. А может быть, это был лишь небольшой эксперимент, Уорд, устроенный вашим отцом. Воспитание против природы. Я так до конца и не понял.
– Против какой природы, Гарольд? Если все это правда и так на самом деле и случилось – из-за чего такие опасения за природу младенцев?
– Ну как же, – ответил он. – Из-за ваших генов, конечно. Поскольку вы не подвержены действию вируса. Вы чисты.
– Господи, – воскликнул я. – Вы же сами не верите во весь этот бред, верно? Вы же не думаете... – Я замолчал, ошеломленный внезапной мыслью. – Погодите. Это ведь как-то связано с идеей «общественного вируса»?
– Конечно. Но откуда вы об этом знаете?
– Мы нашли сайт «соломенных людей».
– Но как вы вообще о них узнали?
– Отец оставил видеокассету, – сказал я. – Я как раз нашел ее, когда вы в тот раз пришли в дом. На ней есть все вы, хотя сначала я этого не понял. Кроме того, он оставил мне записку. В которой говорится, что они не умерли.
Дэвидс покачал головой и слабо улыбнулся.
– Дон, – сказал он. – Он всегда планировал все наперед.
Улыбка его казалась любящей и нежной, но не только.
– Но если все это случилось в Хантерс-Роке, – спросил Бобби, – то как вы все оказались здесь?
– Еще несколько лет мы держались вместе, даже порой неплохо проводили время, но все было уже совсем не так, как раньше. Потом я уехал сюда, в Дайерсбург, – чтобы начать все заново. Год спустя приехала Мэри. У нас с ней так ничего и не получилось, но она осталась в городе. Долгое время мы ничего не знали об остальных. Отчасти, возможно, это было и к лучшему. Кроме того... все-таки мы поступили весьма дурно, хотя и полагали в ту ночь, что делаем все совершенно правильно. Возможно, все дело в разочаровании из-за того, что в итоге ничего не изменилось, несмотря на все, что мы сделали, и что мы все так же отданы на милость подобных нелюдей. Но потом никому из нас уже просто не хотелось об этом вспоминать. Для Мэри и Эда все было не так уж и плохо, их ведь там не было. Но они были нашими друзьями, и часть вины легла и на них. Они обо всем знали и хранили тайну вместе с нами.
– Отец и Эд как-то раз случайно встретились, – сказал я. – Давно. Я при этом присутствовал. Они сделали вид, будто никогда не были знакомы.
– Неудивительно, – ответил Дэвидс. – Не думаю, что ваш отец действительно доверял Эду в том, что тот будет молчать. Хотя так оно и было.
– Вы знали, что он умер?
– Нет, пока вы не сказали, – ответил он. – Насчет Мэри – знал. Я не думал, что они придут за Эдом. Его ведь там даже не было.
За окном проехала машина, и Дэвидс резко повернул голову, дожидаясь, пока звук мотора не стихнет. Мне никогда прежде не доводилось видеть человека, который настолько бы ожидал худшего прямо у себя за дверью.
– Если вы намеревались держаться порознь, то как получилось, что мои родители перебрались сюда?
– После того как прошло двадцать с лишним лет и ничего не случилось, никто не явился по нашу душу, Дону, видимо, стало казаться, что все закончилось Иногда он оказывался рядом во время деловых поездок и несколько раз бывал у меня в гостях – мы играли в бильярд и разговаривали о прежних временах. До той страшной ночи. О том, как нам когда-то было весело. О том времени, когда мы полагали, что способны изменить мир. Сперва это казалось странным, а потом – будто прошедших лет как и не было. Он привез с собой на уик-энд вашу мать, и в конце концов они решили переехать. Снова собрать старую команду. Снова стать молодыми.
– Тогда как так вышло, что они никогда не рассказывали мне о том, что вы были знакомы раньше?
– Потому что... – Дэвидс вздохнул. – Потому что незадолго до их переезда сюда началось строительство Холлса. Дон об этом узнал и заинтересовался. Ему нужна была работа, и он ее получил. Вскоре ему начало казаться, что происходит нечто странное. Именно после этого он решил, что нам следует снова делать вид, будто мы раньше были незнакомы. Он так и не стал по-настоящему взрослым, Дон, – в отличие от остальных нас. Полагаю, и ваша мать тоже. Для большинства из нас приходит время, когда ты готов смириться с текущим положением дел. Но не для Дона. Стоило подсунуть ему какую-нибудь тайну, и он обязательно старался узнать, в чем она заключается. Он всегда хотел все понять и во всем разобраться.
Я кивнул. Это действительно было так.
– И что же случилось?
– Он попытался выяснить, кто стоит за этим строительством, каковы их намерения. И все больше приходил к убеждению, что это те же самые люди, с которыми он имел дело много лет назад, в Орегоне. Не те же самые, конечно, но намного лучше организованная группа им подобных. Часть какого-то общемирового движения. Некая тайная организация, действующая за кулисами.
Он покачал головой.
– Вы так не думали?
– Не знаю, что я думал. Я просто хотел, чтобы он оставил их в покое. Некоторым приходится слишком дорого платить за истину, Уорд. Иногда истина такова, что ее лучше вообще не знать. Иногда ее лучше не трогать.
– И они его вычислили.
– Они поняли, что кто-то проявляет к ним повышенный интерес. Непосредственно с ним они связать это вряд ли могли, но круг подозреваемых был достаточно ограничен. У Дона начались неприятности, сперва мелкие. Думаю, у них есть свой человек здесь, в городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56