Специально для тех, кто исходит слюной над статистикой убийств, включая плавающий адрес сайта, чтобы нагнать побольше страха. В Сети полно подобного дерьма. Вроде клубов каннибалов, организованных придурками, которые даже в «Макдоналдсе» не сумели сделать карьеру.
Я уставился на него.
– Мальчик на посылках?
– Так называли в прессе человека, которого мы ищем.
– Господи, – сказал я. – Вы все еще ищете этого типа?
– И будем искать, пока не прикончим. Нина, я пошел покурить. А потом предлагаю вернуться назад к цивилизации.
Он встал и вышел.
– Он имеет в виду – арестуем, – тихо сказала женщина, когда он ушел. – Арестуем. Вот что он хотел сказать.
– Да уж, – усмехнулся Бобби. – По мне, так он из тех, кого следует держать на очень коротком поводке.
– Так что там с этими «соломенными людьми»? – спросила она.
– Расскажи ей, Бобби, – сказал я, вставая.
– Спокойнее, – погрозил мне пальцем Бобби. – И помни, что я только что сказал.
Выйдя в холл, я увидел человека в пальто, стоявшего на улице в нескольких ярдах от двери.
– Не найдется сигареты?
Он долго смотрел на меня, затем полез в карман. Я закурил, и мы некоторое время стояли молча.
– Вы ведь тот самый полицейский, верно? – наконец спросил я.
Он не ответил.
– Да?
– Был полицейским. Раньше.
– Возможно. Но я в то время жил в Сан-Диего и читал новости. Особенно мне запомнился один полицейский, охотившийся за серийным убийцей, которого ему так и не удалось поймать. А потом он куда-то исчез. И мне почему-то кажется, что это вы.
– Похоже, вы не так уж мало помните, – сказал он. – Вы точно тот, за кого себя выдаете? Может, вы хотите узнать, сколько у вас осталось поклонников, или проверяете, ходите ли до сих пор в знаменитостях?
– Если бы вы в самом деле думали, что я – это он, то мы бы сейчас с вами не разговаривали. Так что не дурите мне голову.
Он в последний раз затянулся сигаретой и щелчком отбросил окурок в сторону.
– В таком случае – чем вы занимаетесь?
– Я ищу тех, кто убил моих родителей, – сказал я.
Он посмотрел на меня.
– Тех самых «соломенных людей», про которых вы говорили?
– Думаю, да. Однако я понятия не имею, связаны ли они как-то с тем человеком, которого ищете вы.
– Нет, – ответил он, глядя вдаль. – Все это лишь полная чушь и пустая трата времени, которого у нас нет.
– Ваша подруга явно так не считает. Честно говоря, меня это не волнует. Но мне кажется, что сейчас в этом отеле есть как минимум двое, кто связан с органами правопорядка. Те, кто может довести дело до конца. С другой стороны, есть вы и я, в данное время не связанные вообще ни с чем. Мы можем просто стоять тут и ругаться или же попытаться разобраться в том, что происходит, не стараясь перегрызть друг другу глотку.
Он немного подумал.
– Что ж, и то верно.
– Ну, тогда – как вас зовут?
– Джон Зандт.
– Уорд Хопкинс, – ответил я.
Мы пожали друг другу руки и вернулись в отель.
У самых дверей ресторана зазвонил мой мобильник. Я махнул Зандту, чтобы он шел дальше, и вернулся в холл.
Я секунду помедлил, прежде чем нажать кнопку ответа, пытаясь продумать, о чем и как говорить со стариком, который в страхе бежал от меня. Придумать ничего не удавалось. Оставалось лишь выслушать то, что он скажет, и постараться на него не накричать.
Я нажал кнопку, но голос в трубке принадлежал не ему. Мы коротко поговорили, затем я поблагодарил и убрал телефон.
Когда я вошел в ресторан, все сидели вокруг столика, включая Зандта. Женщина подняла на меня взгляд, но я обратился к Бобби.
– Мне только что звонили, – сказал я.
– Ленивый Эд?
– Нет. Девушка из больницы.
– Ну и что?
– Она вчера целый вечер искала информацию.
– Похоже, ты и в самом деле произвел на нее впечатление.
Я не ответил, и он добавил:
– Может, все-таки расскажешь, что она нашла?
– Она проверила все сведения о моих родителях, в том числе и из их родных городов, – сказал я. – И я с трудом могу в это поверить.
Голос мой звучал чуть хрипло. Зандт повернулся и посмотрел на меня.
– Так далеко я не забирался, – сказал Бобби. – Однако у Уорда есть близнец, о котором его родители не сочли нужным ему рассказать.
– Мне теперь кажется, что они вообще мало о чем рассказывали. По крайней мере, правду.
Взгляд женщины был все еще прикован ко мне, и вдруг Хантерс-Рок и все то, что я полагал хорошо мне известным, показалось чем-то вроде любимой книги, которую я когда-то читал и перечитывал, но от которой в моей памяти теперь осталось лишь название.
– Так что же вы узнали? – спросила женщина.
– Моя мать не могла иметь детей.
– Больше не могла? – спросил Бобби. – После тебя?
– Нет. Вообще не могла.
Глава 25
В бар мы отправились все вместе. Эд-младший встретил нас без особого восторга и сообщил лишь, что старика не видел и до сих пор понятия не имеет, где тот может быть. Он продолжал повторять то же самое, даже когда Зандт отвел его в сторону. Я не слышал, что говорил бывший полицейский, но, судя по поведению Эда, вполне можно было предположить, что Зандт умел действовать весьма убедительно.
– Похоже, ваш партнер готов на все, лишь бы поймать убийцу, – заметил я, обращаясь к Нине.
Она отвела взгляд.
– Вы понятия не имеете насколько.
Зандт наконец оставил бармена в покое, и тот снова быстро скользнул под прикрытие стойки.
– Мы зря теряем здесь время, – сказал Зандт, когда мы снова вышли на автостоянку. – Не хочу вас обижать, парни, но я не понимаю, каким образом этот старый пропойца мог бы помочь нам с Ниной в наших поисках. Возможно, для вас это и имеет значение, но нам оно ничего не дает, а Сара все ближе к смерти, с каждой минутой, которая пропадает впустую.
– Так что ты в таком случае предлагаешь, Джон? – спросила женщина. – Вернуться в Лос-Анджелес и сидеть там?
– Угу, – ответил он. – Именно это я и хотел предложить. В твоем доме я тоже не терял времени даром. Мне кажется...
Он покачал головой.
Она нахмурилась.
– Что?
– Расскажу в самолете, – пробормотал он.
– Ладно, – сказал я. – Не буду вам мешать.
Я отошел туда, где стоял Бобби рядом с нашей машиной.
– Похоже, наша компания готова распасться, – заметил я.
– Так что будем делать?
– Пройдемся по улицам, заглянем в бары, закусочные, библиотеки и прочие места, где бывают люди. Здесь не Нью-Йорк, и не так много мест, где он мог бы спрятаться.
– Когда-то ты был с ним знаком. У тебя нет никаких соображений насчет того, куда он мог пойти?
– На самом деле я его толком не знал, – сказал я, глядя в сторону бара. – Я просто заходил сюда выпить, когда был подростком. Мы проводили здесь время, и он продавал мне выпивку. Вот и все.
Я снова вспомнил тот вечер, когда отец приехал в бар вместе со мной, и то, как Эд потом подавал мне пиво, а я чувствовал себя в какой-то степени предателем. Теперь я понимал, что в событиях того вечера мог присутствовать некий подтекст, нечто такое, чего тогда я просто не заметил. Пиво, которое он тогда пододвинул ко мне жестом одновременно грубоватым и доброжелательным, – конечно, это могло ничего не значить, но теперь я уже так не думал. Вполне возможно, что он на самом деле хотел сказать: «Да уж, знаю, каким может быть твой старик». Если так – то из этого еще в большей степени следовало, что Эд вполне мог быть человеком, снимавшим первую половину второго видеофрагмента, и он же валялся без сознания на полу, в качестве подсвечника. Вместе с тем казалось еще более странным, что, встретившись десять с лишним лет спустя, мой отец и Эд ничем не показали, что знакомы. Видимо, в Хантерс-Роке произошло нечто такое, из-за чего распалась компания друзей, но каким-то образом трое из них снова встретились за тысячу миль от него и стали делать вид, будто между ними ничего не было.
Они притворялись даже передо мной, но теперь, похоже, это выглядело вполне осмысленно. Если у моей матери не могло быть детей, то кем, черт побери, был я?
Деревья на фоне пасмурного неба над баром казались иззубренными и холодными. Возможно, их вид или запах хвои в холодном воздухе вызвал у меня столь яркие воспоминания о том вечере. Запахи на это вполне способны, даже еще в большей степени, чем образы и звуки, словно самые старые наши воспоминания до сих пор находят свой путь, полагаясь на обоняние.
– Погоди минуту, – сказал я, чувствуя, как некий неясный образ возникает в моей памяти. Я закрыл глаза, пытаясь сделать его более четким, вспомнить, о чем говорил Ленивый Эд в том году. О каком-то проекте, который выглядел фантазией человека, не отличающегося особыми умениями, включая поддержание чистоты в собственном баре.
Наконец я вспомнил.
– Есть еще одно местечко, где можно было бы попытаться.
– Давай, – сказал Бобби.
Я посмотрел на остальных. Ясно было, что Зандт не намерен здесь больше оставаться. Женщина выглядела не столь уверенно. Я принял решение за них – тем более что у меня не было ни времени, ни терпения объяснять наши намерения другим.
– Удачи! – крикнул я, садясь в машину, и мы с Бобби уехали.
* * *
Затерянный пруд, естественно, вовсе нигде не затерян. До него примерно миля пути пешком через лес, который тянется к северу от Хантерс-Рока, и там почти никто не бывает, кроме местных жителей и немногочисленных туристов. Сюда обычно водят школьников на экскурсии, чтобы показать им жизнь насекомых в природе и тому подобное, – сначала тебя довозят на автобусе до границы леса, а потом ты идешь пешком среди деревьев, по шелестящей листве, радуясь тому, что не сидишь в классе. Учителя пытаются напоминать всем, зачем они здесь, но не слишком усердно; по их поведению видно, что они тоже рады хотя бы временной свободе. Помню, я однажды заметил, как учитель поднял небольшой камень и, думая, что никто не видит, швырнул его в упавшее дерево. Камень попал в цель, и учитель едва заметно улыбнулся. Возможно, именно тогда я впервые понял, что, вопреки распространенному мнению, учителя – тоже люди.
Когда ты становишься старше, тебя больше уже не вывозят на природу. Уроки начинают сводиться к заучиванию информации, а не знакомству с ней вживую. Однако ребята все равно время от времени туда выбираются, и тут становится ясно, почему это место назвали именно так. Сколько бы раз тебя туда ни водили в компании тридцати орущих одноклассников, если ты пытаешься отыскать его сам или вместе с несколькими приятелями, постоянно оказывается, что оно вовсе не там, где ты полагал. Можно шагать среди деревьев в полной уверенности, что идешь куда надо, – но через несколько сотен ярдов тропа вдруг обрывается. Наискосок через лес тек небольшой ручей, уходивший в холмы, и большинство до него добиралось. Можно было идти вдоль ручья, до тех пор пока он не вливался в ручей пошире, а с этого места, какое бы решение ты ни принимал, оно всегда оказывалось ошибочным. Как бы тебе ни казалось, что ты хорошо запомнил дорогу, и как бы ты ни верил, что идешь в верном направлении, через пару часов ты все равно снова оказывался на автостоянке, уставший и умирающий от жажды, радуясь, что успел выбраться, пока еще светло, и что тебе не встретились медведи.
Вот только ко мне это не относилось. Однажды летом, от нечего делать, я решил узнать, где же находится этот пруд. Мне тогда было лет пятнадцать, и до того вечера в баре вместе с отцом оставалось еще года два. Я применил научную методику, которая в то время производила на меня немалое впечатление. Тщательно обследовав все возможные пути, я наконец выяснил, где расположен пруд и как туда добраться. Пару-тройку раз я чуть не заблудился, но не так уж плохо провел несколько недель. Когда знаешь, куда идешь, лес становится дружелюбным и уютным. В нем ты чувствуешь себя в безопасности и вообще как-то по-особенному. Однако проблема заключалась в том, что как только я успешно проделал путь до пруда раз десять, я понял, что потерял к нему всякий интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Я уставился на него.
– Мальчик на посылках?
– Так называли в прессе человека, которого мы ищем.
– Господи, – сказал я. – Вы все еще ищете этого типа?
– И будем искать, пока не прикончим. Нина, я пошел покурить. А потом предлагаю вернуться назад к цивилизации.
Он встал и вышел.
– Он имеет в виду – арестуем, – тихо сказала женщина, когда он ушел. – Арестуем. Вот что он хотел сказать.
– Да уж, – усмехнулся Бобби. – По мне, так он из тех, кого следует держать на очень коротком поводке.
– Так что там с этими «соломенными людьми»? – спросила она.
– Расскажи ей, Бобби, – сказал я, вставая.
– Спокойнее, – погрозил мне пальцем Бобби. – И помни, что я только что сказал.
Выйдя в холл, я увидел человека в пальто, стоявшего на улице в нескольких ярдах от двери.
– Не найдется сигареты?
Он долго смотрел на меня, затем полез в карман. Я закурил, и мы некоторое время стояли молча.
– Вы ведь тот самый полицейский, верно? – наконец спросил я.
Он не ответил.
– Да?
– Был полицейским. Раньше.
– Возможно. Но я в то время жил в Сан-Диего и читал новости. Особенно мне запомнился один полицейский, охотившийся за серийным убийцей, которого ему так и не удалось поймать. А потом он куда-то исчез. И мне почему-то кажется, что это вы.
– Похоже, вы не так уж мало помните, – сказал он. – Вы точно тот, за кого себя выдаете? Может, вы хотите узнать, сколько у вас осталось поклонников, или проверяете, ходите ли до сих пор в знаменитостях?
– Если бы вы в самом деле думали, что я – это он, то мы бы сейчас с вами не разговаривали. Так что не дурите мне голову.
Он в последний раз затянулся сигаретой и щелчком отбросил окурок в сторону.
– В таком случае – чем вы занимаетесь?
– Я ищу тех, кто убил моих родителей, – сказал я.
Он посмотрел на меня.
– Тех самых «соломенных людей», про которых вы говорили?
– Думаю, да. Однако я понятия не имею, связаны ли они как-то с тем человеком, которого ищете вы.
– Нет, – ответил он, глядя вдаль. – Все это лишь полная чушь и пустая трата времени, которого у нас нет.
– Ваша подруга явно так не считает. Честно говоря, меня это не волнует. Но мне кажется, что сейчас в этом отеле есть как минимум двое, кто связан с органами правопорядка. Те, кто может довести дело до конца. С другой стороны, есть вы и я, в данное время не связанные вообще ни с чем. Мы можем просто стоять тут и ругаться или же попытаться разобраться в том, что происходит, не стараясь перегрызть друг другу глотку.
Он немного подумал.
– Что ж, и то верно.
– Ну, тогда – как вас зовут?
– Джон Зандт.
– Уорд Хопкинс, – ответил я.
Мы пожали друг другу руки и вернулись в отель.
У самых дверей ресторана зазвонил мой мобильник. Я махнул Зандту, чтобы он шел дальше, и вернулся в холл.
Я секунду помедлил, прежде чем нажать кнопку ответа, пытаясь продумать, о чем и как говорить со стариком, который в страхе бежал от меня. Придумать ничего не удавалось. Оставалось лишь выслушать то, что он скажет, и постараться на него не накричать.
Я нажал кнопку, но голос в трубке принадлежал не ему. Мы коротко поговорили, затем я поблагодарил и убрал телефон.
Когда я вошел в ресторан, все сидели вокруг столика, включая Зандта. Женщина подняла на меня взгляд, но я обратился к Бобби.
– Мне только что звонили, – сказал я.
– Ленивый Эд?
– Нет. Девушка из больницы.
– Ну и что?
– Она вчера целый вечер искала информацию.
– Похоже, ты и в самом деле произвел на нее впечатление.
Я не ответил, и он добавил:
– Может, все-таки расскажешь, что она нашла?
– Она проверила все сведения о моих родителях, в том числе и из их родных городов, – сказал я. – И я с трудом могу в это поверить.
Голос мой звучал чуть хрипло. Зандт повернулся и посмотрел на меня.
– Так далеко я не забирался, – сказал Бобби. – Однако у Уорда есть близнец, о котором его родители не сочли нужным ему рассказать.
– Мне теперь кажется, что они вообще мало о чем рассказывали. По крайней мере, правду.
Взгляд женщины был все еще прикован ко мне, и вдруг Хантерс-Рок и все то, что я полагал хорошо мне известным, показалось чем-то вроде любимой книги, которую я когда-то читал и перечитывал, но от которой в моей памяти теперь осталось лишь название.
– Так что же вы узнали? – спросила женщина.
– Моя мать не могла иметь детей.
– Больше не могла? – спросил Бобби. – После тебя?
– Нет. Вообще не могла.
Глава 25
В бар мы отправились все вместе. Эд-младший встретил нас без особого восторга и сообщил лишь, что старика не видел и до сих пор понятия не имеет, где тот может быть. Он продолжал повторять то же самое, даже когда Зандт отвел его в сторону. Я не слышал, что говорил бывший полицейский, но, судя по поведению Эда, вполне можно было предположить, что Зандт умел действовать весьма убедительно.
– Похоже, ваш партнер готов на все, лишь бы поймать убийцу, – заметил я, обращаясь к Нине.
Она отвела взгляд.
– Вы понятия не имеете насколько.
Зандт наконец оставил бармена в покое, и тот снова быстро скользнул под прикрытие стойки.
– Мы зря теряем здесь время, – сказал Зандт, когда мы снова вышли на автостоянку. – Не хочу вас обижать, парни, но я не понимаю, каким образом этот старый пропойца мог бы помочь нам с Ниной в наших поисках. Возможно, для вас это и имеет значение, но нам оно ничего не дает, а Сара все ближе к смерти, с каждой минутой, которая пропадает впустую.
– Так что ты в таком случае предлагаешь, Джон? – спросила женщина. – Вернуться в Лос-Анджелес и сидеть там?
– Угу, – ответил он. – Именно это я и хотел предложить. В твоем доме я тоже не терял времени даром. Мне кажется...
Он покачал головой.
Она нахмурилась.
– Что?
– Расскажу в самолете, – пробормотал он.
– Ладно, – сказал я. – Не буду вам мешать.
Я отошел туда, где стоял Бобби рядом с нашей машиной.
– Похоже, наша компания готова распасться, – заметил я.
– Так что будем делать?
– Пройдемся по улицам, заглянем в бары, закусочные, библиотеки и прочие места, где бывают люди. Здесь не Нью-Йорк, и не так много мест, где он мог бы спрятаться.
– Когда-то ты был с ним знаком. У тебя нет никаких соображений насчет того, куда он мог пойти?
– На самом деле я его толком не знал, – сказал я, глядя в сторону бара. – Я просто заходил сюда выпить, когда был подростком. Мы проводили здесь время, и он продавал мне выпивку. Вот и все.
Я снова вспомнил тот вечер, когда отец приехал в бар вместе со мной, и то, как Эд потом подавал мне пиво, а я чувствовал себя в какой-то степени предателем. Теперь я понимал, что в событиях того вечера мог присутствовать некий подтекст, нечто такое, чего тогда я просто не заметил. Пиво, которое он тогда пододвинул ко мне жестом одновременно грубоватым и доброжелательным, – конечно, это могло ничего не значить, но теперь я уже так не думал. Вполне возможно, что он на самом деле хотел сказать: «Да уж, знаю, каким может быть твой старик». Если так – то из этого еще в большей степени следовало, что Эд вполне мог быть человеком, снимавшим первую половину второго видеофрагмента, и он же валялся без сознания на полу, в качестве подсвечника. Вместе с тем казалось еще более странным, что, встретившись десять с лишним лет спустя, мой отец и Эд ничем не показали, что знакомы. Видимо, в Хантерс-Роке произошло нечто такое, из-за чего распалась компания друзей, но каким-то образом трое из них снова встретились за тысячу миль от него и стали делать вид, будто между ними ничего не было.
Они притворялись даже передо мной, но теперь, похоже, это выглядело вполне осмысленно. Если у моей матери не могло быть детей, то кем, черт побери, был я?
Деревья на фоне пасмурного неба над баром казались иззубренными и холодными. Возможно, их вид или запах хвои в холодном воздухе вызвал у меня столь яркие воспоминания о том вечере. Запахи на это вполне способны, даже еще в большей степени, чем образы и звуки, словно самые старые наши воспоминания до сих пор находят свой путь, полагаясь на обоняние.
– Погоди минуту, – сказал я, чувствуя, как некий неясный образ возникает в моей памяти. Я закрыл глаза, пытаясь сделать его более четким, вспомнить, о чем говорил Ленивый Эд в том году. О каком-то проекте, который выглядел фантазией человека, не отличающегося особыми умениями, включая поддержание чистоты в собственном баре.
Наконец я вспомнил.
– Есть еще одно местечко, где можно было бы попытаться.
– Давай, – сказал Бобби.
Я посмотрел на остальных. Ясно было, что Зандт не намерен здесь больше оставаться. Женщина выглядела не столь уверенно. Я принял решение за них – тем более что у меня не было ни времени, ни терпения объяснять наши намерения другим.
– Удачи! – крикнул я, садясь в машину, и мы с Бобби уехали.
* * *
Затерянный пруд, естественно, вовсе нигде не затерян. До него примерно миля пути пешком через лес, который тянется к северу от Хантерс-Рока, и там почти никто не бывает, кроме местных жителей и немногочисленных туристов. Сюда обычно водят школьников на экскурсии, чтобы показать им жизнь насекомых в природе и тому подобное, – сначала тебя довозят на автобусе до границы леса, а потом ты идешь пешком среди деревьев, по шелестящей листве, радуясь тому, что не сидишь в классе. Учителя пытаются напоминать всем, зачем они здесь, но не слишком усердно; по их поведению видно, что они тоже рады хотя бы временной свободе. Помню, я однажды заметил, как учитель поднял небольшой камень и, думая, что никто не видит, швырнул его в упавшее дерево. Камень попал в цель, и учитель едва заметно улыбнулся. Возможно, именно тогда я впервые понял, что, вопреки распространенному мнению, учителя – тоже люди.
Когда ты становишься старше, тебя больше уже не вывозят на природу. Уроки начинают сводиться к заучиванию информации, а не знакомству с ней вживую. Однако ребята все равно время от времени туда выбираются, и тут становится ясно, почему это место назвали именно так. Сколько бы раз тебя туда ни водили в компании тридцати орущих одноклассников, если ты пытаешься отыскать его сам или вместе с несколькими приятелями, постоянно оказывается, что оно вовсе не там, где ты полагал. Можно шагать среди деревьев в полной уверенности, что идешь куда надо, – но через несколько сотен ярдов тропа вдруг обрывается. Наискосок через лес тек небольшой ручей, уходивший в холмы, и большинство до него добиралось. Можно было идти вдоль ручья, до тех пор пока он не вливался в ручей пошире, а с этого места, какое бы решение ты ни принимал, оно всегда оказывалось ошибочным. Как бы тебе ни казалось, что ты хорошо запомнил дорогу, и как бы ты ни верил, что идешь в верном направлении, через пару часов ты все равно снова оказывался на автостоянке, уставший и умирающий от жажды, радуясь, что успел выбраться, пока еще светло, и что тебе не встретились медведи.
Вот только ко мне это не относилось. Однажды летом, от нечего делать, я решил узнать, где же находится этот пруд. Мне тогда было лет пятнадцать, и до того вечера в баре вместе с отцом оставалось еще года два. Я применил научную методику, которая в то время производила на меня немалое впечатление. Тщательно обследовав все возможные пути, я наконец выяснил, где расположен пруд и как туда добраться. Пару-тройку раз я чуть не заблудился, но не так уж плохо провел несколько недель. Когда знаешь, куда идешь, лес становится дружелюбным и уютным. В нем ты чувствуешь себя в безопасности и вообще как-то по-особенному. Однако проблема заключалась в том, что как только я успешно проделал путь до пруда раз десять, я понял, что потерял к нему всякий интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56