Пруд перестал быть затерянным, превратившись в самый обычный, и я перестал туда ходить. К тому времени меня больше стали интересовать места, куда можно было бы пойти пообниматься с девушкой. А девушку не уговоришь пойти в лес после наступления темноты – и уж тем более на поиски какого-то водоема, который, возможно, даже не удастся найти. Большинство девушек подобное отнюдь не привлекает. Или, возможно, их не привлекал я. Либо одно, либо другое.
Мы с Бобби шли друг за другом, следуя руслу ручья. Прошло двадцать с лишним лет, и вокруг многое изменилось. Ветви над нашими головами отбрасывали длинные тени в холодных лучах солнца. Вскоре мы подошли к очередному ответвлению ручья, крутые берега которого врезались глубоко в почву. Я остановился, ощущая легкую неуверенность. Местность выглядела незнакомой. Негромко шелестели кусты.
– И ты отправился сюда лишь из-за того, что тот тип говорил, будто собирается построить тут охотничью хижину, примерно... лет двадцать назад?
– Если хочешь, можешь возвращаться домой.
– Без моего верного следопыта?
Еще раз оглядевшись по сторонам, я понял, что именно изменилось. Одно из деревьев, которое я использовал как ориентир, за прошедшие годы упало, причем довольно давно – его остатки покрылись мхом и сгнили. Сориентировавшись, я направился в сторону оврага.
Края его были крутыми и скользкими из-за листьев, и спускаться приходилось очень осторожно. Достигнув дна, мы свернули налево и двинулись вдоль пологого склона.
– Мы почти на месте, – сказал я, показывая вперед.
Ярдах в двухстах впереди склон круто уходил вправо.
– Похоже, сразу за эти поворотом.
Бобби ничего не ответил, и я решил, что он, как и я, полностью поглощен собственными ощущениями. На какое-то время ты перестаешь бывать в лесу и даже забываешь о нем, пока у тебя не появятся собственные дети и ты снова не начнешь ценить некоторые вещи, словно вновь воспринимая их глазами ребенка – точно так же, как мороженое, игрушечные машинки или белочек. Мне вдруг пришла в голову мысль – не по той же причине мне так нравятся отели? Их коридоры напоминают тропинки среди деревьев, бары и рестораны – небольшие полянки, где можно собраться вместе и поесть. Логова разной величины и престижности, но все – на одной территории, в одном лесу.
Похоже, манифест Человека прямоходящего завладел моим сознанием куда в большей степени, чем мне казалось.
* * *
– Кто-то за нами наблюдает, – сказал Бобби.
– Где?
– Не знаю, – ответил он, оглядывая склоны оврага. – Но где-то тут, рядом.
– Никого не вижу, – сказал я, всматриваясь в даль. – Но поверю тебе на слово. Что будем делать?
– Пойдем дальше, – ответил Бобби. – Если это Эд, то он либо попытается смыться, либо останется на месте и будет решать, стоит ли ему выходить, чтобы поговорить с нами. Если он только попробует высунуться – ему от меня не уйти.
Мы молча преодолели последнюю сотню ярдов, с трудом подавляя желание посмотреть вверх. За поворотом земля резко поднималась, и несколько футов нам пришлось карабкаться.
Мгновение спустя перед нами открылся вид на Затерянный пруд – размером примерно сто ярдов на шестьдесят, по большей части окруженный крутым берегом, если не считать нескольких небольших илистых отмелей. Посреди пруда плавали утки, и над берегами нависали ветви деревьев. Я подошел к краю пруда и посмотрел в воду. Мне показалось, будто я смотрю в зеркало и вижу в нем себя таким, каким был в пятнадцатилетнем возрасте.
– Ты знаешь, где эта его хижина? – спросил Бобби.
– Все, что я знаю, – что он собирался ее построить. Он упоминал об этом два, может быть, три раза. Не для охоты, просто чтобы было где укрыться от посторонних взглядов. Эд был известным отшельником.
– Может, еще и извращенцем?
– Нет, – я покачал головой. – Сюда никто не приходит потрахаться. Слишком уж тут страшно по ночам.
Бобби огляделся по сторонам.
– Если бы я собирался устроить себе убежище, я бы сделал это там.
Он показал на густые заросли деревьев и кустов, тянувшиеся вдоль склона с западной стороны пруда.
– Самое подходящее место.
Я направился вокруг пруда, вглядываясь туда, куда показывал Бобби. Возможно, это была лишь игра моего воображения, но небольшой участок растительности действительно казался гуще, словно там было что-то сложено в кучу.
Именно в этот момент раздался первый выстрел – резкий треск, за которым последовал свист, а затем вскрик.
Бобби толкнул меня в сторону от берега и бросился бежать. В нескольких футах перед нами всколыхнула листву еще одна пуля. Когда мы укрылись за стволами деревьев, я повертел головой, пытаясь понять, откуда стреляли.
– Что там происходит?
– Подожди, – сказал я. – Посмотри туда.
Я показал в сторону зарослей. Из кустов высовывалась голова – голова старика, находившегося достаточно далеко от того места, откуда слышались выстрелы.
– Черт, – пробормотал Бобби, в руке которого появился пистолет.
По склону в сторону пруда бежали двое в камуфляже. Еще один человек в джинсах приближался с другой стороны.
– Это тот парень из бара, – сказал я. – Который заблокировал нам дорогу своим грузовиком.
Двое в хаки добрались до противоположного берега. Тот, что повыше, упал на колено и несколько раз выстрелил прямо в заросли, размеренно и не торопясь. Второй быстро бежал вокруг пруда с другой стороны. Человек в джинсах тоже стрелял.
– Кто это такие, черт побери?
– Бобби, один из них бежит прямо к Эду.
– Вижу, – сказал он. – Давай-ка лучше спрячемся.
Он резко рванул с места.
Я достал пистолет, вышел из-за дерева и начал стрелять.
Тот, что вел огонь с колена, ловко перекатился в сторону и скользнул за остатки большого упавшего дерева.
Я бросился наперерез среди деревьев, стреляя в косые полосы холодного света, падавшие мне на лицо, и инстинктивно избегая корней, о которые можно было бы споткнуться. Через десять секунд раздался крик, парень в джинсах завертелся на месте и упал навзничь.
Бобби продирался сквозь заросли впереди, целясь в того, кто спускался по склону, петляя словно заяц. Тот не обращал внимания ни на меня, ни на Бобби, несмотря на то что Бобби в него стрелял, полностью сосредоточившись на убежище Эда.
Я остановился, прицелился и нажал на курок.
Первая пуля попала ему в плечо. Полсекунды спустя за ней последовала пуля Бобби, и человека отбросило к дереву. Но он продолжал стрелять, и причем не в нас.
Я снова дважды выстрелил, попав ему прямо в грудь. Бобби тоже остановился и выпустил еще три пули. Человек исчез.
Я уже собрался сделать шаг, но Бобби жестом показал, чтобы я оставался на месте, и осторожно двинулся вперед.
– Эд! – крикнул я. – Ты цел?
Неожиданно снова появился человек в хаки, который сполз чуть ниже по склону, под прикрытием растительности. Пока мы ошеломленно смотрели на него, он поднялся на колени, продолжая держать в руках оружие – теперь я увидел, что это пистолет-пулемет.
Прежде чем я успел что-либо сообразить или двинуться с места, он снова начал палить. Он умирал у нас на глазах, но успел сделать еще около пятнадцати выстрелов по зарослям. На нас он не обращал никакого внимания – как будто нас вообще не существовало.
Потом он упал лицом вниз и затих навсегда.
Бобби развернулся и пошел назад, перезаряжая пистолет. Я подбежал к мертвецу, пинком перевернул его на спину, убедившись, что он действительно мертв, и бросился в заросли.
Прямо передо мной были разбросаны остатки убежища – обломки дерева, сухие ветки, старые кривые сучья. Если не присматриваться внимательно, тяжело было даже понять, что их собирал человек, чтобы устроить себе укрытие – просто потому, что ему нравилось сидеть в лесу и смотреть на пруд. А посреди всего этого лежал Ленивый Эд.
Я присел рядом с ним и понял, что ему суждено так и остаться в лесу. Количество дырок в его теле невозможно было сосчитать. Лицо пострадало меньше всего, хотя одно ухо отсутствовало и видна была кость.
– Что происходит, Эд? – спросил я. – Что, черт побери, творится? Почему кто-то убивает всех вас?
Эд повернул голову и посмотрел на меня. Лицо его покрывала сетка морщин и лопнувших кровеносных сосудов, и я с трудом мог узнать в нем человека, с которым когда-то был слегка знаком.
– Черт бы тебя побрал, – отчетливо прохрипел он. – Тебя и твоих гребаных предков.
– Моих родителей нет в живых.
– Прекрасно, – сказал он и умер.
* * *
В хижине Эда мы ничего не нашли, кроме нескольких пустых консервных банок, запасов табака и полупустой бутылки дешевой текилы. Я хотел закрыть Эду глаза, но передумал. Вместо этого я развернулся и вышел обратно в заросли.
Когда я добрался до пруда и лежавшего на берегу тела парня в джинсах, Бобби уже спускался по склону холма ко мне.
– Сбежал, – пробормотал он.
– Похоже, он хорошо знал, что делает. Ты в порядке?
– Угу, если не считать того, что на обратном пути едва не заблудился.
– Это Затерянный пруд, – сказал я. У меня тряслись руки. – Господи...
– Они вели какую-то свою игру, – задумчиво произнес Бобби. – Мы подобного не ожидали.
– Знаю, – ответил я, не в силах прийти в себя от странного ощущения, будто вновь вернулся в знакомые мне с детства места, на этот раз с пистолетом. – Но какая, собственно, разница? Кто-то всегда будет в кого-то стрелять.
Бобби присел рядом с телом парня в джинсах и, пошарив в его карманах, вытащил бумажник и быстро просмотрел содержимое. Там не было ни водительского удостоверения, ни чеков, ни расписок, ни фотографий – ничего такого, что обычно бывает в бумажниках. Ничего, кроме сорока долларов с мелочью.
– Ты осмотрел второй труп?
– Только чтобы убедиться, что он не начнет снова стрелять, – сказал я. – На нем бронежилет, но меня все равно впечатлило, как долго он смог продержаться. Для него просто не существовало иной цели, и цель эта не имела никакого отношения к нам. Они могли с легкостью нас прикончить, но им нужен был только Ленивый Эд. Мы же лишь подвернулись у них на пути.
Бобби кивнул.
– В любом случае никаких документов при нем тоже не оказалось, – продолжал я. – И вообще никаких опознавательных знаков. Я отвернул воротник его свитера, посмотрел сзади на штаны. Никаких меток. Их срезали.
– Это «соломенные люди», – сказал он. – Они убивают всех, одного за другим.
– Но почему? И как они нас нашли?
Он пожал плечами.
– Та женщина из ФБР как-то же нашла. Возможно, и они так же. Это их сайт, и они сразу же получают информацию о любом обращении к нему, не ожидая, пока ее перехватит какой-нибудь хакер. Или они могли быть в курсе дела еще до нас, Уорд. Есть все признаки того, что идет некая зачистка.
Он посмотрел на меня. Вид у него был усталый и разочарованный от неудачи.
– Так или иначе, свое дело они сделали. Нам же ничего не осталось, кроме новых проблем, а их у нас и без того достаточно.
Не говоря больше ни слова, мы пошли через лес.
Глава 26
Нина предполагала, что Зандт объяснит ей, что у него на уме, но с тех пор, как те двое уехали, он ни разу не раскрыл рта. Когда он приехал в аэропорт на такси, вид у него тоже был не особо дружелюбный, но с ним, по крайней мере, можно было разговаривать. Теперь же, как только они выяснили, что двое из отеля «Холидей-Инн» в Хантерс-Роке – чем бы они ни занимались, а на этот счет у нее до сих пор оставались вопросы – не имеют никакого отношения к Человеку прямоходящему, он, похоже, снова ушел в себя. Она чувствовала себя несколько глупо из-за того, что им пришлось тащиться на север штата, но лучше уж было ошибаться, чем вообще ничего не делать. Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, осознавала настолько остро, как будто кто-то сдирал с нее живьем кожу. Ей все больше хотелось поговорить, попытаться что-нибудь сделать или сказать – что угодно, словно это могло хоть чем-то помочь. Зандт же, напротив, вел себя так, что ей казалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Мы с Бобби шли друг за другом, следуя руслу ручья. Прошло двадцать с лишним лет, и вокруг многое изменилось. Ветви над нашими головами отбрасывали длинные тени в холодных лучах солнца. Вскоре мы подошли к очередному ответвлению ручья, крутые берега которого врезались глубоко в почву. Я остановился, ощущая легкую неуверенность. Местность выглядела незнакомой. Негромко шелестели кусты.
– И ты отправился сюда лишь из-за того, что тот тип говорил, будто собирается построить тут охотничью хижину, примерно... лет двадцать назад?
– Если хочешь, можешь возвращаться домой.
– Без моего верного следопыта?
Еще раз оглядевшись по сторонам, я понял, что именно изменилось. Одно из деревьев, которое я использовал как ориентир, за прошедшие годы упало, причем довольно давно – его остатки покрылись мхом и сгнили. Сориентировавшись, я направился в сторону оврага.
Края его были крутыми и скользкими из-за листьев, и спускаться приходилось очень осторожно. Достигнув дна, мы свернули налево и двинулись вдоль пологого склона.
– Мы почти на месте, – сказал я, показывая вперед.
Ярдах в двухстах впереди склон круто уходил вправо.
– Похоже, сразу за эти поворотом.
Бобби ничего не ответил, и я решил, что он, как и я, полностью поглощен собственными ощущениями. На какое-то время ты перестаешь бывать в лесу и даже забываешь о нем, пока у тебя не появятся собственные дети и ты снова не начнешь ценить некоторые вещи, словно вновь воспринимая их глазами ребенка – точно так же, как мороженое, игрушечные машинки или белочек. Мне вдруг пришла в голову мысль – не по той же причине мне так нравятся отели? Их коридоры напоминают тропинки среди деревьев, бары и рестораны – небольшие полянки, где можно собраться вместе и поесть. Логова разной величины и престижности, но все – на одной территории, в одном лесу.
Похоже, манифест Человека прямоходящего завладел моим сознанием куда в большей степени, чем мне казалось.
* * *
– Кто-то за нами наблюдает, – сказал Бобби.
– Где?
– Не знаю, – ответил он, оглядывая склоны оврага. – Но где-то тут, рядом.
– Никого не вижу, – сказал я, всматриваясь в даль. – Но поверю тебе на слово. Что будем делать?
– Пойдем дальше, – ответил Бобби. – Если это Эд, то он либо попытается смыться, либо останется на месте и будет решать, стоит ли ему выходить, чтобы поговорить с нами. Если он только попробует высунуться – ему от меня не уйти.
Мы молча преодолели последнюю сотню ярдов, с трудом подавляя желание посмотреть вверх. За поворотом земля резко поднималась, и несколько футов нам пришлось карабкаться.
Мгновение спустя перед нами открылся вид на Затерянный пруд – размером примерно сто ярдов на шестьдесят, по большей части окруженный крутым берегом, если не считать нескольких небольших илистых отмелей. Посреди пруда плавали утки, и над берегами нависали ветви деревьев. Я подошел к краю пруда и посмотрел в воду. Мне показалось, будто я смотрю в зеркало и вижу в нем себя таким, каким был в пятнадцатилетнем возрасте.
– Ты знаешь, где эта его хижина? – спросил Бобби.
– Все, что я знаю, – что он собирался ее построить. Он упоминал об этом два, может быть, три раза. Не для охоты, просто чтобы было где укрыться от посторонних взглядов. Эд был известным отшельником.
– Может, еще и извращенцем?
– Нет, – я покачал головой. – Сюда никто не приходит потрахаться. Слишком уж тут страшно по ночам.
Бобби огляделся по сторонам.
– Если бы я собирался устроить себе убежище, я бы сделал это там.
Он показал на густые заросли деревьев и кустов, тянувшиеся вдоль склона с западной стороны пруда.
– Самое подходящее место.
Я направился вокруг пруда, вглядываясь туда, куда показывал Бобби. Возможно, это была лишь игра моего воображения, но небольшой участок растительности действительно казался гуще, словно там было что-то сложено в кучу.
Именно в этот момент раздался первый выстрел – резкий треск, за которым последовал свист, а затем вскрик.
Бобби толкнул меня в сторону от берега и бросился бежать. В нескольких футах перед нами всколыхнула листву еще одна пуля. Когда мы укрылись за стволами деревьев, я повертел головой, пытаясь понять, откуда стреляли.
– Что там происходит?
– Подожди, – сказал я. – Посмотри туда.
Я показал в сторону зарослей. Из кустов высовывалась голова – голова старика, находившегося достаточно далеко от того места, откуда слышались выстрелы.
– Черт, – пробормотал Бобби, в руке которого появился пистолет.
По склону в сторону пруда бежали двое в камуфляже. Еще один человек в джинсах приближался с другой стороны.
– Это тот парень из бара, – сказал я. – Который заблокировал нам дорогу своим грузовиком.
Двое в хаки добрались до противоположного берега. Тот, что повыше, упал на колено и несколько раз выстрелил прямо в заросли, размеренно и не торопясь. Второй быстро бежал вокруг пруда с другой стороны. Человек в джинсах тоже стрелял.
– Кто это такие, черт побери?
– Бобби, один из них бежит прямо к Эду.
– Вижу, – сказал он. – Давай-ка лучше спрячемся.
Он резко рванул с места.
Я достал пистолет, вышел из-за дерева и начал стрелять.
Тот, что вел огонь с колена, ловко перекатился в сторону и скользнул за остатки большого упавшего дерева.
Я бросился наперерез среди деревьев, стреляя в косые полосы холодного света, падавшие мне на лицо, и инстинктивно избегая корней, о которые можно было бы споткнуться. Через десять секунд раздался крик, парень в джинсах завертелся на месте и упал навзничь.
Бобби продирался сквозь заросли впереди, целясь в того, кто спускался по склону, петляя словно заяц. Тот не обращал внимания ни на меня, ни на Бобби, несмотря на то что Бобби в него стрелял, полностью сосредоточившись на убежище Эда.
Я остановился, прицелился и нажал на курок.
Первая пуля попала ему в плечо. Полсекунды спустя за ней последовала пуля Бобби, и человека отбросило к дереву. Но он продолжал стрелять, и причем не в нас.
Я снова дважды выстрелил, попав ему прямо в грудь. Бобби тоже остановился и выпустил еще три пули. Человек исчез.
Я уже собрался сделать шаг, но Бобби жестом показал, чтобы я оставался на месте, и осторожно двинулся вперед.
– Эд! – крикнул я. – Ты цел?
Неожиданно снова появился человек в хаки, который сполз чуть ниже по склону, под прикрытием растительности. Пока мы ошеломленно смотрели на него, он поднялся на колени, продолжая держать в руках оружие – теперь я увидел, что это пистолет-пулемет.
Прежде чем я успел что-либо сообразить или двинуться с места, он снова начал палить. Он умирал у нас на глазах, но успел сделать еще около пятнадцати выстрелов по зарослям. На нас он не обращал никакого внимания – как будто нас вообще не существовало.
Потом он упал лицом вниз и затих навсегда.
Бобби развернулся и пошел назад, перезаряжая пистолет. Я подбежал к мертвецу, пинком перевернул его на спину, убедившись, что он действительно мертв, и бросился в заросли.
Прямо передо мной были разбросаны остатки убежища – обломки дерева, сухие ветки, старые кривые сучья. Если не присматриваться внимательно, тяжело было даже понять, что их собирал человек, чтобы устроить себе укрытие – просто потому, что ему нравилось сидеть в лесу и смотреть на пруд. А посреди всего этого лежал Ленивый Эд.
Я присел рядом с ним и понял, что ему суждено так и остаться в лесу. Количество дырок в его теле невозможно было сосчитать. Лицо пострадало меньше всего, хотя одно ухо отсутствовало и видна была кость.
– Что происходит, Эд? – спросил я. – Что, черт побери, творится? Почему кто-то убивает всех вас?
Эд повернул голову и посмотрел на меня. Лицо его покрывала сетка морщин и лопнувших кровеносных сосудов, и я с трудом мог узнать в нем человека, с которым когда-то был слегка знаком.
– Черт бы тебя побрал, – отчетливо прохрипел он. – Тебя и твоих гребаных предков.
– Моих родителей нет в живых.
– Прекрасно, – сказал он и умер.
* * *
В хижине Эда мы ничего не нашли, кроме нескольких пустых консервных банок, запасов табака и полупустой бутылки дешевой текилы. Я хотел закрыть Эду глаза, но передумал. Вместо этого я развернулся и вышел обратно в заросли.
Когда я добрался до пруда и лежавшего на берегу тела парня в джинсах, Бобби уже спускался по склону холма ко мне.
– Сбежал, – пробормотал он.
– Похоже, он хорошо знал, что делает. Ты в порядке?
– Угу, если не считать того, что на обратном пути едва не заблудился.
– Это Затерянный пруд, – сказал я. У меня тряслись руки. – Господи...
– Они вели какую-то свою игру, – задумчиво произнес Бобби. – Мы подобного не ожидали.
– Знаю, – ответил я, не в силах прийти в себя от странного ощущения, будто вновь вернулся в знакомые мне с детства места, на этот раз с пистолетом. – Но какая, собственно, разница? Кто-то всегда будет в кого-то стрелять.
Бобби присел рядом с телом парня в джинсах и, пошарив в его карманах, вытащил бумажник и быстро просмотрел содержимое. Там не было ни водительского удостоверения, ни чеков, ни расписок, ни фотографий – ничего такого, что обычно бывает в бумажниках. Ничего, кроме сорока долларов с мелочью.
– Ты осмотрел второй труп?
– Только чтобы убедиться, что он не начнет снова стрелять, – сказал я. – На нем бронежилет, но меня все равно впечатлило, как долго он смог продержаться. Для него просто не существовало иной цели, и цель эта не имела никакого отношения к нам. Они могли с легкостью нас прикончить, но им нужен был только Ленивый Эд. Мы же лишь подвернулись у них на пути.
Бобби кивнул.
– В любом случае никаких документов при нем тоже не оказалось, – продолжал я. – И вообще никаких опознавательных знаков. Я отвернул воротник его свитера, посмотрел сзади на штаны. Никаких меток. Их срезали.
– Это «соломенные люди», – сказал он. – Они убивают всех, одного за другим.
– Но почему? И как они нас нашли?
Он пожал плечами.
– Та женщина из ФБР как-то же нашла. Возможно, и они так же. Это их сайт, и они сразу же получают информацию о любом обращении к нему, не ожидая, пока ее перехватит какой-нибудь хакер. Или они могли быть в курсе дела еще до нас, Уорд. Есть все признаки того, что идет некая зачистка.
Он посмотрел на меня. Вид у него был усталый и разочарованный от неудачи.
– Так или иначе, свое дело они сделали. Нам же ничего не осталось, кроме новых проблем, а их у нас и без того достаточно.
Не говоря больше ни слова, мы пошли через лес.
Глава 26
Нина предполагала, что Зандт объяснит ей, что у него на уме, но с тех пор, как те двое уехали, он ни разу не раскрыл рта. Когда он приехал в аэропорт на такси, вид у него тоже был не особо дружелюбный, но с ним, по крайней мере, можно было разговаривать. Теперь же, как только они выяснили, что двое из отеля «Холидей-Инн» в Хантерс-Роке – чем бы они ни занимались, а на этот счет у нее до сих пор оставались вопросы – не имеют никакого отношения к Человеку прямоходящему, он, похоже, снова ушел в себя. Она чувствовала себя несколько глупо из-за того, что им пришлось тащиться на север штата, но лучше уж было ошибаться, чем вообще ничего не делать. Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, осознавала настолько остро, как будто кто-то сдирал с нее живьем кожу. Ей все больше хотелось поговорить, попытаться что-нибудь сделать или сказать – что угодно, словно это могло хоть чем-то помочь. Зандт же, напротив, вел себя так, что ей казалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56