– Упомянут ли в книге детектив третьего класса Мейер Мейер?
– Второго класса, – поправил Мейер.
– Пусть так. Упомянут ли там детектив второго класса Мейер Мейер?
– Нет.
– Значит, лично о тебе речи нет?
– Нет.
– Но ты вроде сказал, что использовано твое имя...
– Да, она использовала мое имя.
– Мейер, у меня масса дел, – взмолился Шабриер. – У меня их вагон и маленькая тележка. Давай выкладывай, что там у тебя, да поживей.
– Роман, – сказал Мейер. – Роман под названием «Мейер Мейер».
– Господи, неужели вышел роман с таким названием?
– Да. Я имею право подать в суд?
– Я специалист по уголовным делам, – сказал Шабриер.
– Да, но...
– И не разбираюсь в делах литературных.
– Да, но...
– Роман-то хороший?
– Не знаю, – признался Мейер. – Говорят, это книга о преподавателе университета, он толстяк-коротышка...
– Сначала я должен прочитать роман, – сказал Шабриер.
– Ты мне потом позвонишь?
– Зачем?
– Чтобы дать совет?
– Какой?
– Подавать мне в суд или нет.
– Сначала мне придется выяснить, что сказано об этом в законе. Я что, чем-нибудь тебе обязан?
– Да, – сказал Мейер, с трудом сдерживая гнев. – Сколько раз, когда у нас случались чрезвычайные происшествия, я, вместо того чтобы вызвать тебя в три часа ночи, рисковал своей жизнью и держал подозреваемого до утра, чтобы ты мог как следует отоспаться. Я же прошу тебя о совершеннейшем пустяке, Ролли. Мне неохота тратиться на специалиста по авторскому праву. Просто хочу знать, имею ли я право подать в суд на того, кто использовал мое имя, записанное в метрике. Использовал как заглавие романа, во-первых, и дал его персонажу, во-вторых, хотя это самое имя носит живой человек, а именно твой покорный слуга.
– Ладно, не поднимай волну, – сказал Шабриер.
– А кто поднимает волну? – удивился Мейер.
– Я посмотрю кое-какую литературу и тебе позвоню.
– Когда?
– Скоро.
– Обещаю, если к нам опять притащат убийцу во время твоего дежурства, я плюну на Миранду – Эскобедо и продержу его до утра, чтобы ты спокойно выспался на своем рабочем месте.
– Я позвоню тебе завтра, – сказал Шабриер, а потом, помолчав, добавил: – Может, ты еще спросишь, в котором часу?
– В котором часу? – спросил Мейер.
* * *
У хозяйки дома был артрит, и она ненавидела зиму, а также полицейских. Она сразу заявила Коттону Хейзу, что с тех пор как укокошили большого начальника, вокруг ее дома постоянно толкутся сыщики и лично ей это надоело. Почему бы им не оставить ее в покое? Хейз, успевший наслушаться подобных заявлений от управляющих и домовладельцев по всей улице, терпеливо объяснил, что он выполняет свой служебный долг и надеется на ее помощь в поисках убийцы. На это хозяйка сказала, что город погряз в коррупции и, если подстрелят еще кого-то из городского начальства, она лично горевать не станет.
Хейз уже обошел четыре многоэтажки, выходившие окнами на сверкавшее стеклом и бетоном здание театрального комплекса. Здание прекрасно было видно из четырех домов, особенно широкая белая лестница. Тот, кто дважды стрелял в Каупера и смертельно ранил его, мог сделать это из любого дома. Полиция искала место, откуда стреляли, в надежде, что там остались какие-нибудь следы. В деле об убийстве лишних улик не бывает.
Первое, о чем спросил Хейз хозяйку, – сдавала ли она квартиру или комнату высокому блондину со слуховым аппаратом.
– Сдавала, – ответила хозяйка.
– Кто он? – спросил Хейз. – Как его зовут?
– Морт Ореккио.
Хейз вынул блокнот и стал записывать.
– Ореккио, – произнес он. – Морт. Это сокращенно от Мортимер?
– Просто Морт, – сказала хозяйка. – Он итальянец.
– Откуда вы знаете?
– Фамилии на "о" бывают только у итальянцев.
– Правда? А как же Шапиро?
– Вы шутник, – сказала хозяйка.
– Какую квартиру снимал у вас этот Ореккио?
– Комнату, а не квартиру, – поправила Хейза хозяйка. – На третьем этаже.
– Окнами на здание театра?
– Да.
– Я могу посмотреть комнату?
– Конечно. Почему бы и нет? У меня ведь только и дел, что показывать полицейским комнаты.
Они стали подниматься по лестнице. Там было холодно, окна на площадках замерзли. Пахло мочой и помойкой. Пока поднимались на третий этаж, хозяйка жаловалась Хейзу на свой артрит, сообщив, что кортизон ей ни капельки не помог и вообще этим чертовым докторам верить нельзя, что бы они вам ни обещали. Перед дверью с номером 31 она остановилась и стала искать ключи в кармане фартука. Одна из дверей в коридоре чуть приоткрылась и снова захлопнулась.
– Кто это? – спросил Хейз.
– Вы о ком? – в свою очередь спросила хозяйка.
– Там в коридоре хлопнула дверь.
– Наверно, это Полли, – сказала хозяйка и открыла тридцать первый номер.
Комната была маленькой и мрачной. У стены напротив двери стояла полутораспальная кровать под белым покрывалом. Над кроватью висел в рамке эстамп – лесопилка на реке. Справа у кровати стоял торшер под грязным желтым абажуром. На покрывале, возле подушек, виднелся след от виски или рвоты. Напротив кровати – комод с зеркалом. Он был весь в черных пятнах от сигарет. В раковине умывальника расползлось большое ржавое пятно.
– Долго он здесь жил? – спросил Хейз.
– Он снял комнату три дня назад.
– Заплатил наличными или дал вам чек?
– Наличными и за неделю вперед. Я сдаю не меньше чем на неделю. Не люблю сдавать на одну ночь.
– Я вас понимаю, – сказал Хейз.
– Знаю, что вы хотите этим сказать. Вы думаете, у меня не бог весть какие хоромы и нечего задирать нос. Может, и не хоромы, зато все чисто.
– Вижу.
– Я хочу сказать, клопов тут нет.
Хейз кивнул и подошел к окну. Шторы были порваны и без шнура. Хейз поднял штору и выглянул на улицу.
– Вы прошлой ночью выстрелов не слышали?
– Нет.
Хейз осмотрел пол. Стреляных гильз видно не было.
– Кто еще живет на этом этаже?
– Только Полли.
– Фамилия?
– Маллой.
– Я бы хотел осмотреть комод и шкаф.
– Пожалуйста. У меня полным-полно свободного времени. Я ведь работаю в этом доме экскурсоводом.
Хейз подошел к комоду и выдвинул все ящики. В них ничего не было, не считая таракана, спрятавшегося в одном из углов.
– Там у вас жилец, – сказал Хейз.
– Что? – не поняла хозяйка.
Хейз подошел к шкафу, открыл дверцы. Внутри ничего не было, кроме пустых вешалок. Хейз уже собрался закрыть шкаф, как вдруг заметил, что на полу что-то блеснуло. Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть, вытащил из кармана маленький фонарик и включил его. Это была монета в десять центов.
– Если это деньги, – заявила хозяйка, – то они принадлежат мне.
– Прошу, – сказал Хейз и протянул ей монету. Он легко расстался с находкой, потому что знал, что, даже если монета принадлежала жильцу, все равно снять с нее отпечатки пальцев – дело столь же безнадежное, как получить с городских властей компенсацию за бензин, который ты истратил, разъезжая по служебным делам на собственной машине.
– У вас есть уборная? – спросил Хейз.
– Дальше по коридору. Только, пожалуйста, закрывайте дверь.
– Я не к тому. Просто хотел узнать, есть ли на этаже другое помещение.
– Не беспокойтесь, там чисто.
– Кто же в этом сомневается? – сказал Хейз. Он еще раз окинул взглядом комнату. – Значит, так. Я пришлю к вам своего сотрудника, он осмотрит подоконник.
– Зачем? Там все чисто.
– Я имею в виду, он выяснит, нет ли там отпечатков пальцев.
– А! – хозяйка уставилась на Хейза. – Вы думаете, что этого типа застрелили отсюда?
– Очень похоже.
– И у меня могут быть неприятности?
– Только если стреляли вы, – сказал Хейз и улыбнулся.
– У вас есть чувство юмора, – отметила хозяйка.
Они вышли из комнаты. Хозяйка заперла дверь на ключ.
– Что вам еще угодно? – спросила она.
– Мне хотелось бы поговорить с женщиной, которая живет на этом этаже, но ваша помощь тут не потребуется. Большое спасибо, вы и так мне очень помогли.
– Для меня это развлечение, – сказала хозяйка.
– Еще раз спасибо, – поблагодарил Хейз и, когда она стала спускаться по лестнице, подошел к двери с номером 32 и постучал. Никто не ответил. Он постучал еще раз и сказал: – Мисс Маллой!
Дверь чуточку приоткрылась.
– Кто там? – услышал он.
– Полиция. Мне надо с вами поговорить.
– О чем?
– О мистере Ореккио.
– Я не знаю никакого мистера Ореккио.
– Мисс Маллой...
– Во-первых, я миссис Маллой, а во-вторых, не знаю и знать не хочу никакого Ореккио.
– Вы не могли бы открыть дверь?
– Я не хочу неприятностей.
– Но я...
– Вчера тут кого-то застрелили, и я не хочу...
– Вы слышали выстрелы, мисс Маллой?
– Миссис Маллой!
– Так слышали или нет?
– Нет.
– Вы случайно не знаете, мистер Ореккио был у себя вчера вечером?
– Я не знаю, кто такой мистер Ореккио.
– Человек из тридцать первого номера.
– Я с ним незнакома.
– Мадам, вы откроете дверь?
– Нет.
– Послушайте, я могу, конечно, взять ордер, но будет гораздо проще...
– Не хочу неприятностей, – услышал Хейз. – Ладно, я вам открою, только не впутывайте меня в это дело.
Дверь открылась. На Полли Маллой была зеленая хлопчатобумажная кофта с короткими рукавами. Хейз сразу увидел на ее руках следы уколов и понял, что это за птица. Полли Маллой на вид было лет двадцать шесть. Стройная фигура. Лицо можно было бы назвать красивым, но жизнь успела наложить на него свою печать. Зеленые глаза, подвижные и умные. Она покусывала губы и придерживала кофту, накинутую на голое тело. Пальцы рук длинные и изящные.
– Я ни в чем не виновата, – сказала она.
– Я вас ни в чем не обвиняю, – ответил Хейз.
– Можете обыскать квартиру.
– Мне это не нужно.
– Тогда входите.
Хейз вошел. Полли закрыла за ним дверь и заперла на замок.
– Не хочу неприятностей, – еще раз сказала она. – У меня и так их хватает.
– Не беспокойтесь. Меня интересует человек из тридцать первого номера.
– Я слышала, что кого-то застрелили. Но я тут ни при чем.
Они сидели друг против друга. Она на диване, он на стуле с высокой спинкой. Что-то витало между ними в воздухе, что-то такое же реальное, как, например, запах на лестнице. Они прекрасно знали, чем занимается каждый из них. Хейз достаточно был знаком с жизнью городских низов и не строил никаких иллюзий насчет этой женщины. Слишком часто приходилось ему задерживать проституток, отдававшихся за два доллара, чтобы купить пакетик гадости. Слишком часто видел он, как мучаются те, у кого не было денег на «дозу». Он знал наркоманов не хуже, чем торговцы наркотиками. Его собеседница, похоже, не раз бывала в полицейском участке, не раз прятала пакетики с героином под стойку бара при виде полицейского, а потом ее арестовывали, допрашивали и отправляли в суд. В законах о наркотиках она явно разбиралась не хуже заместителя окружного прокурора. Полли Маллой, как и Хейз, многое повидала и многое понимала. Их общие знания представляли собой причудливый симбиоз: нарушитель закона и его страж, преступление и наказание. В этой убогой комнате рождалась солидарность. Они могли говорить друг с другом совершенно откровенно, словно любовники, шепчущиеся в постели.
– Так вы знали Ореккио? – спросил Хейз.
– А вы меня не потащите в участок?
– Только если вы причастны к убийству.
– Я тут ни при чем.
– Тогда никаких участков.
– Слово полицейского? – вяло улыбнулась она.
– Вот именно.
– Большая ценность, что и говорить.
– Для вас – да.
– Я его знала.
– Рассказывайте.
– Мы познакомились в тот вечер, когда он здесь появился.
– Когда это было?
– Два, нет, три дня назад.
– Как это произошло?
– Я была в жутком состоянии. Мне обязательно нужно было уколоться. Я только с неделю как вышла из тюрьмы – райское местечко – и еще не успела наладить контакты.
– За что сидела?
– Проституция.
– Сколько тебе лет, Полли?
– Девятнадцать. А что, выгляжу старше?
– Да.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я вышла замуж. За такого же наркомана. Большое счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25