Карелла грохнулся на грязный пол импровизированного ринга, в снежное месиво, обильно политое его кровью. Спортсмены же решили немножко поплясать вокруг своей жертвы, без чего редко обходятся подобные поединки. Все очень просто: вы наносите сопернику удары ногами в грудь, голову, живот и во все прочие места. Если он еще жив, то будет корчиться, извиваться и норовить ухватить вас за ноги. Но если вам посчастливилось встретить кролика, у которого так обожжены руки, что ими страшно притронуться даже к воздуху, тогда ваше дело правое и вы победите. «Для чего придумали револьверы?» – мелькнуло в голове у Кареллы. Именно для того, чтобы можно было нажимать на курок обожженным пальцем, потому что им больше ни до чего нельзя дотронуться. Жаль, что револьвер застрял! Жаль, что с завтрашнего дня Тедди будет получать пенсию! Они убьют меня, если я быстро чего-нибудь не придумаю! Нет, Глухой прав – я сыщик-недотепа.
Удары становились все сильнее и точнее. Ничто не придает атакующему такой уверенности, как пассивность жертвы. Хорошо еще, что бензин... – подумал было Карелла, но от нового удара из глаз у него посыпались искры. Он испугался, что ему выбили глаз, поскольку видел только желтую пелену. Перевернувшись на бок, он попытался отползти в сторону, чувствуя, что его сейчас стошнит, но ботинок въехал ему в ребра, да так, что те затрещали. Новый удар пришелся по колену. Карелла попытался подняться, но руки... «Ах ты, легавая сволочь!» – крикнул один из юнцов, и страшный удар по затылку швырнул Кареллу на землю лицом в собственную блевотину.
Он решил, что сейчас умрет, и потерял сознание.
* * *
Многим не повезло в ту ночь.
По дороге к бару на Кроуфорд-авеню, где Ла Бреска должен был встретиться с человеком по имени Дом, Боб О'Брайен проколол колесо.
К тому моменту, когда ему удалось поставить запаску, у него закоченели руки, он был вне себя от злости, часы показывали 10.32, а до бара оставалось минут десять езды. Слабо надеясь, что Ла Бреска и его загадочный приятель каким-то чудом там задержались, О'Брайен помчался вперед и подъехал к бару без десяти одиннадцать.
Не успел О'Брайен подойти к бармену и открыть рот, как тот спросил: «Желаете выпить, начальник?» Но ведь сыщик был в штатском!
Глава 6
Утром в пятницу восьмого марта шеф криминалистов Сэм Гроссман позвонил в следственный отдел 87-го участка и попросил к телефону Коттона Хейза. Ему сообщили, что Хейз вместе с другими детективами отправился в больницу «Буэна Виста» навестить Стива Кареллу. Трубку взял патрульный Дженеро, которого оставили держать оборону.
– Примете информацию или нет? – спросил Сэм Гроссман.
– Мне велено записывать только, кто звонил, сэр, – сказал Дженеро. – Может, позвоните позже?
– Позже у меня не будет времени, – отрезал Гроссман. – Прошу вас выслушать меня сейчас.
– Очень хорошо, сэр, – отчеканил Дженеро и взял карандаш. Ему нравилось чувствовать себя детективом. К тому же приятно сидеть в тепле, когда за окном такая мерзопакостная погода. – Валяйте, – сказал он и поспешно добавил: – Сэр!
– Я насчет записок.
– Ясно, сэр. А каких записок?
– "Следующий – заместитель мэра Скэнлон", – прочитал Гроссман, – и «Внимание, новая цена...»
– Понял, – ответил Дженеро, совершенно не понимая, о чем речь.
– Значит, так. Бумага сорта «Уайтсайд бонд», продается в любом канцелярском магазине. Буквы вырезаны из центральных и местных газет и журналов.
– Ясно, сэр, – бормотал Дженеро, старательно записывая.
– Насчет отпечатков пальцев ничего конкретного. Пятен хоть отбавляй, но ухватиться не за что.
– Ясно, сэр.
– Короче говоря, – сказал Гроссман, – вы сами знаете, что делать с этими записками.
– А что с ними делать, сэр? – спросил Дженеро.
– Мы только проводим экспертизу, – ответил Гроссман. – А уж решать что к чему вам, ребята.
Дженеро просиял. Он был польщен тем, что ему сказали «вам, ребята». Он почувствовал себя полно-правным представителем полицейской элиты.
– Большое спасибо, сэр. Значит, будем работать.
– Вот и прекрасно, – отозвался Гроссман. – Записки вам переслать?
– Не помешало бы.
– Тогда пришлю.
Все это очень интересно, размышлял Дженеро, кладя трубку. Он чувствовал себя лихим парнем, и, если бы под рукой у него была ковбойская шляпа, он бы непременно надел ее.
– Где тут у вас сортир? – спросил один из маляров.
– А что? – осведомился Дженеро.
– Будем его красить.
– Только не запачкайте унитазы, – попросил Дженеро.
– Мы закончили Гарвард, – ответил маляр, – и никогда не пачкаем унитазов.
Его напарник радостно заржал.
* * *
Третья записка поступила в участок в одиннадцать утра.
Ее принес прыщавый молодой человек. Он прошествовал мимо поста дежурного сержанта прямехонько в следственный отдел, где патрульный Дженеро сосредоточенно размышлял над записками и личностью их автора.
– Что, ваши все на каникулах? – осведомился молодой человек. Ему было лет семнадцать. В полицейском участке он чувствовал себя как рыба в воде: в свое время он был членом уличной банды «Дьявольская десятка».
Эти парни объединились, чтобы противостоять вторжению пуэрториканцев на их исконные территории. Банда распалась перед прошлым Рождеством, и вовсе не потому, что ее разгромили пуэрториканцы. Она не устояла под натиском общего врага, которого звали героин. Пятеро стали наркоманами, двое погибли, двое сидели в тюрьме за незаконное хранение оружия, один женился на юной ирландке, которой сделал ребенка, а последний принес письмо в следственный отдел 87-го участка и так свободно себя там чувствовал, что даже позволил себе пошутить с патрульным Дженеро.
– Чего тебе надо? – спросил Дженеро.
– Мне велели передать вот это дежурному сержанту, но его нет на месте.
– Что это?
– Понятия не имею, – сказал юнец. – Какой-то тип остановил меня на улице, сунул пятерку и попросил отнести это в полицию.
– Присаживайся, – кивнул Дженеро.
Он взял конверт и задумался, стоит ли его вскрывать. Потом решил, что зря дотронулся до него – отпечатки! – и положил на стол. Из сортира доносилось хоровое пение – это развлекались маляры. Дженеро было поручено только записывать, кто звонил и что передать. Борясь с собой, он еще раз взглянул на конверт.
– Я сказал, присаживайся, – буркнул он юнцу.
– Это еще зачем?
– Затем, что тебе придется подождать, пока не вернется кто-нибудь из детективов.
– Держи карман шире, легавый, – сказал юнец и повернулся к двери.
Дженеро вытащил револьвер.
– Эй! – крикнул он парню. Тот оглянулся.
– Я кое-что знаю о Миранде – Эскобедо, – сообщил он, но тем не менее сел на стул.
– Рад за тебя, – отозвался Дженеро.
* * *
Полицейские не любят, когда с их коллегами случаются неприятности. Это выводит их из душевного равновесия. Хотя им и приходится заниматься писанием бумаг, они отнюдь не канцелярские крысы и понимают, что на службе их могут и ударить, и даже застрелить. Тогда им начинает казаться, что их никто не любит.
Два юных спортсмена так невзлюбили Кареллу, что сломали ему несколько ребер и нос. Кроме того, юнцы устроили ему сотрясение мозга, и его потом долго мучили приступы дикой мигрени. Карелла пришел в сознание только в больнице. Сейчас он чувствовал себя прескверно – и физически, и морально, – и ему было не до светских бесед. Он полулежал в кровати, держа за руку Тедди, и часто дышал – сломанные ребра при каждом вздохе отзывались адской болью. В основном говорили его коллеги, но за их шуточками чувствовалось уныние. Они столкнулись с насилием, которое было направлено лично против них. Оно было не похоже на то, что они видели каждый день: искалеченных, изуродованных, но незнакомых людей. А сейчас перед ними лежал их товарищ, держал за руку жену и вяло улыбался неуклюжим шуткам. Ровно в полдень детективы ушли. Впереди шли Браун и Уиллис, за ними молча плелись Хейз и Клинг.
– Здорово они его, – пробормотал Браун.
* * *
Семнадцатилетний юнец снова начал разглагольствовать о Миранде – Эскобедо. Он шпарил закон, как юрист-профессионал. Дженеро время от времени просил его заткнуться, но поскольку сам не очень-то понимал смысл решений Верховного суда, хотя и читал меморандум капитана Фрика, то опасался, что наглый мальчишка знает кое-что такое, о чем он, Дженеро, даже не догадывается. Поэтому он невероятно обрадовался, заслышав шаги на лестнице. Сначала появились Уиллис и Браун, затем Клинг и Хейз. Дженеро был готов их расцеловать.
– Это, что ли, сыщики? – осведомился юнец, на что Дженеро в очередной раз буркнул:
– Заткнись.
– Что тут происходит? – поинтересовался Браун.
– Расскажи-ка своим приятелям, что такое Миранда – Эскобедо, – сказал юнец.
– А ты кто такой? – спросил Браун.
– Он принес письмо, – пояснил Дженеро.
– Как тебя зовут, парень?
– Лучше расскажите мне о моих правах.
– Говори, как тебя зовут, а то уши оборву, – грозно сказал Браун. Насмотревшись на Кареллу, обработанного юными подонками, он был очень агрессивно настроен.
– Меня зовут Майкл Макфадден, и без адвоката я говорить не буду, – сказал юнец.
– У тебя есть деньги на адвоката? – осведомился Браун.
– Нет.
– Тогда добудь ему консультанта, Хэл, – ухмыльнулся Браун.
– Погодите, что вы затеваете? – забеспокоился парень.
– Раз тебе нужен адвокат, мы его сейчас достанем, – сказал Браун.
– Да на кой он мне хрен? Я ничего не сделал. Только письмо принес!
– Я не знаю, зачем тебе адвокат, – сказал Браун. – Ты сам его потребовал. Позвони в прокуратуру, Хэл, и скажи, что подозреваемый хочет адвоката.
– Подозреваемый?! – завопил Макфадден. – Какой я подозреваемый? Что я такого сделал?
– Этого я не знаю, парень, – отрезал Браун. – И не хочу пока знать, потому что не имею права задавать тебе вопросы без адвоката. Хэл, звони в прокуратуру.
Уиллис снял телефонную трубку и, услышав гудок, соврал:
– Занято, Арт.
– Подождем. Устраивайся поудобнее, парень. Сейчас тебе будет адвокат.
– Еще чего! – возмутился Макфадден. – Не нужен мне адвокат.
– Ты же сам его попросил.
– Если у вас ко мне нет ничего серьезного, я могу обойтись и без него.
– Мы хотели спросить тебя насчет конверта.
– А что в нем?
– Давайте откроем и покажем молодому человеку, что там, – предложил Браун.
– Я только принес его в участок, и все, – оправдывался Макфадден.
– Ну вот давай и посмотрим, – сказал Браун. Обмотав руку носовым платком, он взял конверт, вскрыл его ножиком и пинцетом извлек листок.
– Возьми, – сказал Клинг и вынул из верхнего ящика своего стола пару белых хлопчатобумажных перчаток. Браун надел их и взял листок.
"ПОВТОРЯЮ:
ТОТ ЖЕ ПАРК
ТА ЖЕ ЛАВКА
ТА ЖЕ БАНКА
ДО ДВЕНАДЦАТИ ЧАСОВ
ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
ИНАЧЕ КОЕ-КТО ПОГИБНЕТ".
– Что это значит? – спросил Макфадден.
– Мы-то как раз надеемся, что ты нам объяснишь, – сказал Браун.
– Убейте, не знаю.
– Кто тебе дал этот конверт?
– Высокий блондин со слуховым аппаратом.
– Ты его знаешь?
– Первый раз видел.
– Значит, он подошел к тебе и вручил конверт?
– Нет, он подошел и предложил мне деньги, если я отнесу конверт.
– Почему ты согласился?
– А что такого – отнести письмо в полицию?
– Даже если это письмо вымогателя? – спросил Браун.
– Какого еще вымогателя?
– Ты был в «Дьявольской десятке»? – внезапно спросил Клин.
– Ее больше нет, – последовал ответ.
– Но ты был ее членом?
– Был. А откуда вы знаете? – спросил Макфадден не без гордости.
– Всех местных подонков мы знаем наперечет, – сказал Уиллис. – Ты закончил с ним, Арт?
– Да.
– Тогда счастливого пути, Макфадден.
– А что такое вымогатель? – спросил парень.
* * *
Теперь за Ла Бреской следил Мейер Мейер. Наверно, из-за своей лысины. Почему-то считается, что лысых детективов не бывает, и в участке решили, что Ла Бреска, при всей его осторожности, не распознает в Мейере сыщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Удары становились все сильнее и точнее. Ничто не придает атакующему такой уверенности, как пассивность жертвы. Хорошо еще, что бензин... – подумал было Карелла, но от нового удара из глаз у него посыпались искры. Он испугался, что ему выбили глаз, поскольку видел только желтую пелену. Перевернувшись на бок, он попытался отползти в сторону, чувствуя, что его сейчас стошнит, но ботинок въехал ему в ребра, да так, что те затрещали. Новый удар пришелся по колену. Карелла попытался подняться, но руки... «Ах ты, легавая сволочь!» – крикнул один из юнцов, и страшный удар по затылку швырнул Кареллу на землю лицом в собственную блевотину.
Он решил, что сейчас умрет, и потерял сознание.
* * *
Многим не повезло в ту ночь.
По дороге к бару на Кроуфорд-авеню, где Ла Бреска должен был встретиться с человеком по имени Дом, Боб О'Брайен проколол колесо.
К тому моменту, когда ему удалось поставить запаску, у него закоченели руки, он был вне себя от злости, часы показывали 10.32, а до бара оставалось минут десять езды. Слабо надеясь, что Ла Бреска и его загадочный приятель каким-то чудом там задержались, О'Брайен помчался вперед и подъехал к бару без десяти одиннадцать.
Не успел О'Брайен подойти к бармену и открыть рот, как тот спросил: «Желаете выпить, начальник?» Но ведь сыщик был в штатском!
Глава 6
Утром в пятницу восьмого марта шеф криминалистов Сэм Гроссман позвонил в следственный отдел 87-го участка и попросил к телефону Коттона Хейза. Ему сообщили, что Хейз вместе с другими детективами отправился в больницу «Буэна Виста» навестить Стива Кареллу. Трубку взял патрульный Дженеро, которого оставили держать оборону.
– Примете информацию или нет? – спросил Сэм Гроссман.
– Мне велено записывать только, кто звонил, сэр, – сказал Дженеро. – Может, позвоните позже?
– Позже у меня не будет времени, – отрезал Гроссман. – Прошу вас выслушать меня сейчас.
– Очень хорошо, сэр, – отчеканил Дженеро и взял карандаш. Ему нравилось чувствовать себя детективом. К тому же приятно сидеть в тепле, когда за окном такая мерзопакостная погода. – Валяйте, – сказал он и поспешно добавил: – Сэр!
– Я насчет записок.
– Ясно, сэр. А каких записок?
– "Следующий – заместитель мэра Скэнлон", – прочитал Гроссман, – и «Внимание, новая цена...»
– Понял, – ответил Дженеро, совершенно не понимая, о чем речь.
– Значит, так. Бумага сорта «Уайтсайд бонд», продается в любом канцелярском магазине. Буквы вырезаны из центральных и местных газет и журналов.
– Ясно, сэр, – бормотал Дженеро, старательно записывая.
– Насчет отпечатков пальцев ничего конкретного. Пятен хоть отбавляй, но ухватиться не за что.
– Ясно, сэр.
– Короче говоря, – сказал Гроссман, – вы сами знаете, что делать с этими записками.
– А что с ними делать, сэр? – спросил Дженеро.
– Мы только проводим экспертизу, – ответил Гроссман. – А уж решать что к чему вам, ребята.
Дженеро просиял. Он был польщен тем, что ему сказали «вам, ребята». Он почувствовал себя полно-правным представителем полицейской элиты.
– Большое спасибо, сэр. Значит, будем работать.
– Вот и прекрасно, – отозвался Гроссман. – Записки вам переслать?
– Не помешало бы.
– Тогда пришлю.
Все это очень интересно, размышлял Дженеро, кладя трубку. Он чувствовал себя лихим парнем, и, если бы под рукой у него была ковбойская шляпа, он бы непременно надел ее.
– Где тут у вас сортир? – спросил один из маляров.
– А что? – осведомился Дженеро.
– Будем его красить.
– Только не запачкайте унитазы, – попросил Дженеро.
– Мы закончили Гарвард, – ответил маляр, – и никогда не пачкаем унитазов.
Его напарник радостно заржал.
* * *
Третья записка поступила в участок в одиннадцать утра.
Ее принес прыщавый молодой человек. Он прошествовал мимо поста дежурного сержанта прямехонько в следственный отдел, где патрульный Дженеро сосредоточенно размышлял над записками и личностью их автора.
– Что, ваши все на каникулах? – осведомился молодой человек. Ему было лет семнадцать. В полицейском участке он чувствовал себя как рыба в воде: в свое время он был членом уличной банды «Дьявольская десятка».
Эти парни объединились, чтобы противостоять вторжению пуэрториканцев на их исконные территории. Банда распалась перед прошлым Рождеством, и вовсе не потому, что ее разгромили пуэрториканцы. Она не устояла под натиском общего врага, которого звали героин. Пятеро стали наркоманами, двое погибли, двое сидели в тюрьме за незаконное хранение оружия, один женился на юной ирландке, которой сделал ребенка, а последний принес письмо в следственный отдел 87-го участка и так свободно себя там чувствовал, что даже позволил себе пошутить с патрульным Дженеро.
– Чего тебе надо? – спросил Дженеро.
– Мне велели передать вот это дежурному сержанту, но его нет на месте.
– Что это?
– Понятия не имею, – сказал юнец. – Какой-то тип остановил меня на улице, сунул пятерку и попросил отнести это в полицию.
– Присаживайся, – кивнул Дженеро.
Он взял конверт и задумался, стоит ли его вскрывать. Потом решил, что зря дотронулся до него – отпечатки! – и положил на стол. Из сортира доносилось хоровое пение – это развлекались маляры. Дженеро было поручено только записывать, кто звонил и что передать. Борясь с собой, он еще раз взглянул на конверт.
– Я сказал, присаживайся, – буркнул он юнцу.
– Это еще зачем?
– Затем, что тебе придется подождать, пока не вернется кто-нибудь из детективов.
– Держи карман шире, легавый, – сказал юнец и повернулся к двери.
Дженеро вытащил револьвер.
– Эй! – крикнул он парню. Тот оглянулся.
– Я кое-что знаю о Миранде – Эскобедо, – сообщил он, но тем не менее сел на стул.
– Рад за тебя, – отозвался Дженеро.
* * *
Полицейские не любят, когда с их коллегами случаются неприятности. Это выводит их из душевного равновесия. Хотя им и приходится заниматься писанием бумаг, они отнюдь не канцелярские крысы и понимают, что на службе их могут и ударить, и даже застрелить. Тогда им начинает казаться, что их никто не любит.
Два юных спортсмена так невзлюбили Кареллу, что сломали ему несколько ребер и нос. Кроме того, юнцы устроили ему сотрясение мозга, и его потом долго мучили приступы дикой мигрени. Карелла пришел в сознание только в больнице. Сейчас он чувствовал себя прескверно – и физически, и морально, – и ему было не до светских бесед. Он полулежал в кровати, держа за руку Тедди, и часто дышал – сломанные ребра при каждом вздохе отзывались адской болью. В основном говорили его коллеги, но за их шуточками чувствовалось уныние. Они столкнулись с насилием, которое было направлено лично против них. Оно было не похоже на то, что они видели каждый день: искалеченных, изуродованных, но незнакомых людей. А сейчас перед ними лежал их товарищ, держал за руку жену и вяло улыбался неуклюжим шуткам. Ровно в полдень детективы ушли. Впереди шли Браун и Уиллис, за ними молча плелись Хейз и Клинг.
– Здорово они его, – пробормотал Браун.
* * *
Семнадцатилетний юнец снова начал разглагольствовать о Миранде – Эскобедо. Он шпарил закон, как юрист-профессионал. Дженеро время от времени просил его заткнуться, но поскольку сам не очень-то понимал смысл решений Верховного суда, хотя и читал меморандум капитана Фрика, то опасался, что наглый мальчишка знает кое-что такое, о чем он, Дженеро, даже не догадывается. Поэтому он невероятно обрадовался, заслышав шаги на лестнице. Сначала появились Уиллис и Браун, затем Клинг и Хейз. Дженеро был готов их расцеловать.
– Это, что ли, сыщики? – осведомился юнец, на что Дженеро в очередной раз буркнул:
– Заткнись.
– Что тут происходит? – поинтересовался Браун.
– Расскажи-ка своим приятелям, что такое Миранда – Эскобедо, – сказал юнец.
– А ты кто такой? – спросил Браун.
– Он принес письмо, – пояснил Дженеро.
– Как тебя зовут, парень?
– Лучше расскажите мне о моих правах.
– Говори, как тебя зовут, а то уши оборву, – грозно сказал Браун. Насмотревшись на Кареллу, обработанного юными подонками, он был очень агрессивно настроен.
– Меня зовут Майкл Макфадден, и без адвоката я говорить не буду, – сказал юнец.
– У тебя есть деньги на адвоката? – осведомился Браун.
– Нет.
– Тогда добудь ему консультанта, Хэл, – ухмыльнулся Браун.
– Погодите, что вы затеваете? – забеспокоился парень.
– Раз тебе нужен адвокат, мы его сейчас достанем, – сказал Браун.
– Да на кой он мне хрен? Я ничего не сделал. Только письмо принес!
– Я не знаю, зачем тебе адвокат, – сказал Браун. – Ты сам его потребовал. Позвони в прокуратуру, Хэл, и скажи, что подозреваемый хочет адвоката.
– Подозреваемый?! – завопил Макфадден. – Какой я подозреваемый? Что я такого сделал?
– Этого я не знаю, парень, – отрезал Браун. – И не хочу пока знать, потому что не имею права задавать тебе вопросы без адвоката. Хэл, звони в прокуратуру.
Уиллис снял телефонную трубку и, услышав гудок, соврал:
– Занято, Арт.
– Подождем. Устраивайся поудобнее, парень. Сейчас тебе будет адвокат.
– Еще чего! – возмутился Макфадден. – Не нужен мне адвокат.
– Ты же сам его попросил.
– Если у вас ко мне нет ничего серьезного, я могу обойтись и без него.
– Мы хотели спросить тебя насчет конверта.
– А что в нем?
– Давайте откроем и покажем молодому человеку, что там, – предложил Браун.
– Я только принес его в участок, и все, – оправдывался Макфадден.
– Ну вот давай и посмотрим, – сказал Браун. Обмотав руку носовым платком, он взял конверт, вскрыл его ножиком и пинцетом извлек листок.
– Возьми, – сказал Клинг и вынул из верхнего ящика своего стола пару белых хлопчатобумажных перчаток. Браун надел их и взял листок.
"ПОВТОРЯЮ:
ТОТ ЖЕ ПАРК
ТА ЖЕ ЛАВКА
ТА ЖЕ БАНКА
ДО ДВЕНАДЦАТИ ЧАСОВ
ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
ИНАЧЕ КОЕ-КТО ПОГИБНЕТ".
– Что это значит? – спросил Макфадден.
– Мы-то как раз надеемся, что ты нам объяснишь, – сказал Браун.
– Убейте, не знаю.
– Кто тебе дал этот конверт?
– Высокий блондин со слуховым аппаратом.
– Ты его знаешь?
– Первый раз видел.
– Значит, он подошел к тебе и вручил конверт?
– Нет, он подошел и предложил мне деньги, если я отнесу конверт.
– Почему ты согласился?
– А что такого – отнести письмо в полицию?
– Даже если это письмо вымогателя? – спросил Браун.
– Какого еще вымогателя?
– Ты был в «Дьявольской десятке»? – внезапно спросил Клин.
– Ее больше нет, – последовал ответ.
– Но ты был ее членом?
– Был. А откуда вы знаете? – спросил Макфадден не без гордости.
– Всех местных подонков мы знаем наперечет, – сказал Уиллис. – Ты закончил с ним, Арт?
– Да.
– Тогда счастливого пути, Макфадден.
– А что такое вымогатель? – спросил парень.
* * *
Теперь за Ла Бреской следил Мейер Мейер. Наверно, из-за своей лысины. Почему-то считается, что лысых детективов не бывает, и в участке решили, что Ла Бреска, при всей его осторожности, не распознает в Мейере сыщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25