Уиллис сразу решил, что девица – проститутка, а Доннер – ее сутенер. Ни один уважающий себя стукач ни за что не откажется от дополнительного заработка, например подобрать девицу из провинции и обучить ее кое-каким штучкам. Уиллиса не интересовало пристрастие Доннера к наркотикам. Он не собирался предъявлять девице обвинение в проституции, а самого Доннера привлекать за сутенерство (статья 1148 Уголовного кодекса). Уиллису хотелось поскорее снять плащ, шляпу и получить информацию о человеке по имени Дом.
– Дом, а дальше? – спросил Доннер.
– Больше нам ничего не известно.
– Сколько, по-твоему, в этом городе Домов? – спросил Доннер и засмеялся. Затем он повернулся к девице, которая возилась в холодильнике: – Марси, сколько, по-твоему, в этом городе людей по имени Дом?
– Не знаю, – сказала та, не поворачивая головы.
– Но ты кого-нибудь из них знаешь? – не отставал от нее Доннер.
– Не знаю я никаких Домов, – отозвалась девица. Голос у нее был тонкий, и говорила она с явным южным акцентом. Арканзас или Теннесси, подумал Уиллис.
– Она, оказывается, ни с одним Домом не знакома, – сказал Доннер и хихикнул.
– А ты сам? – спросил Уиллис.
– Может, у вас есть какая-нибудь зацепка?
– Две недели назад он просадил все деньги на боксе.
– Все просадили.
– Сейчас он на мели. Хочет присосаться к какому-то дельцу.
– Значит, Дом?
– Именно.
– Где он хотя бы живет?
– Знаю только, что его приятель живет в Риверхеде.
– Как зовут приятеля?
– Энтони Ла Бреска.
– Кто такой?
– Вроде бы ни в чем не замешан.
– Дом сидел?
– Понятия не имею. Похоже, он хочет погреть руки на дельце, которое задумал Ла Бреска. Дело вроде будет лихое.
– В этом городе часто проворачивают лихие дела, – буркнул Доннер. – Чем ты там занимаешься, Марси?
– Навожу порядок, – отозвалась девица.
– Перестань, не действуй мне на нервы.
– Надо же прибрать в холодильнике, – возразила та.
– Ненавижу южный говор, – сказал Доннер Уиллису. – А ты?
– Ничего против него не имею.
– Я не понимаю и половины того, что она говорит. Мычит, будто рот набила ватой.
Девица тем временем закрыла холодильник и подошла к платяному шкафу. Распахнув его, она начала греметь вешалками.
– А теперь ты что затеяла? – спросил Доннер.
– Надо же прибраться.
– Хочешь, чтобы я выставил тебя на улицу в чем мать родила?
– Нет, – тихо сказала девица.
– Тогда сейчас же перестань, – приказал Доннер.
– Ладно.
– И вообще тебе пора одеваться. Который час? – спросил он Уиллиса.
– Почти полдень.
– Одевайся.
Девица вышла в другую комнату.
– Вот чертовка! – выругался Доннер. – Зачем я ее только держу?
– Мне показалось, ты назвал ее дочкой, – заметил Уиллис.
– Это тебе показалось, – хмыкнул Доннер.
Уиллис подавил очередной приступ отвращения, вздохнул и спросил:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Пока ровным счетом ничего. Ноль.
– Даю тебе время подумать. Только недолго.
– Ты очень торопишься?
– Нам до зарезу нужно наскрести хоть что-нибудь.
– Дал бы зацепку...
– Возможно, что дело связано с вымогательством.
– Говоришь, Дом?
– Дом, – повторил Уиллис.
– А полностью Доминик?
– Бог его знает.
– Надо будет послушать, порасспросить. Может, кто чего и подскажет.
Из соседней комнаты вышла девица. На ней были мини-юбка, белые чулки и фиолетовая блузка с глубоким вырезом. Рот ярко накрашен, на веках зеленые тени.
– Идешь? – спросил Доннер.
– Иду.
– Надень пальто.
– Надену.
– И сумку возьми.
– Хорошо.
– С пустыми руками не возвращайся.
– Понятно, – кивнула она и двинулась к двери.
– Я тоже пошел, – сказал Уиллис.
– Я позвоню.
– Только поскорее.
– Чего я ненавижу, так это выходить на улицу в такой холод, – сказал Доннер.
Девушка не спеша спускалась по лестнице, на ходу застегивая пальто. Уиллис догнал ее и спросил:
– Ты откуда?
– Спроси Доннера, – ответила она.
– Я спрашиваю тебя.
– Ты легавый?
– Да.
– Из Джорджии, – ответила девушка.
– Давно в нашем городе?
– Два месяца.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Что ты делаешь у этого типа? – спросил Уиллис.
– Не знаю, – ответила девица, не глядя на Уиллиса. Она шла, опустив голову. Когда Уиллис распахнул дверь парадного, их обдало холодом.
– Почему ты от него не уходишь? – спросил Уиллис.
Девица подняла голову.
– А куда я пойду? – сказала она и, резко повернувшись, двинулась по улице, профессионально покачивая бедрами. Сумка болталась на плече, каблуки постукивали по тротуару.
* * *
В два часа дня девушка, которая была в машине, разбившейся о парапет набережной, скончалась, не приходя в сознание. В регистрационном журнале больницы «Буэна Виста» появилась запись: «Смерть в результате черепно-мозговой травмы».
Глава 9
В понедельник с утра пораньше в следственном отделе начал трезвонить телефон.
Сначала позвонил репортер из сердитой ежедневной газеты. Он хотел поговорить с начальником детективов, а когда ему сказали, что лейтенанта Бернса нет на месте, попросил подозвать к телефону его заместителя.
– Детектив второго класса Мейер. Сейчас я замещаю Бернса.
– Детектив Мейер, с вами говорит Карлайл Баттерфорд. Я хотел бы проверить достоверность информации.
Сначала Мейер решил, что это розыгрыш, поскольку у журналиста не может быть столь изысканного имени, как Карлайл Баттерфорд. Но затем он вспомнил, что в этой газете у всех сотрудников такие имена и фамилии: Престон Финглевер, Клайд Мастерфилд, Эймлер Купермер.
– Я вас слушаю, мистер Баттерфорд, – сказал он. – Чем могу помочь?
– Сегодня утром к нам в редакцию звонил один человек.
– Кто же?
– Он не назвался, – сказал Баттерфорд.
– Вот как?
– Да. Он посоветовал нам связаться с восемьдесят седьмым участком. Нас интересуют звонки и письма с требованием денег, которыми преступник вас шантажировал перед убийствами смотрителя парков Каупера и заместителя мэра Скэнлона.
Возникла продолжительная пауза.
– Детектив Мейер, есть ли в этом сообщении хотя бы доля правды?
– А почему бы вам не обратиться в отдел по связям с общественностью Главного полицейского управления? – спросил Мейер. – Свяжитесь с детективом Гленном.
– Думаете, он располагает информацией насчет звонков и писем? – осведомился Карлайл Баттерфорд.
– Вам лучше спросить об этом его самого.
– А у вас есть такая информация?
– У меня лично есть информация по очень многим вопросам, – ответил Мейер. – Убийства, разбойные нападения, грабежи, изнасилования, вымогательства – все что душе угодно. Но, как вам, наверно, известно, детективы работают одной командой, и попытки некоторых лиц преувеличить собственное значение у нас не поощряются. Если вы желаете поговорить с лейтенантом, советую позвонить часов в десять. К этому времени он обязательно появится.
– Послушайте, – попросил Баттерфорд, – может, вы все-таки сделаете для меня исключение?
– Виноват, дружище, но ничем помочь не могу.
– Я, как и вы, на службе.
– Лейтенант тоже, – сказал Мейер и положил трубку.
Второй звонок раздался в 9.30. Трубку взял дежурный сержант Дейв Мерчисон и передал ее Мейеру.
– Говорит Клифф Сэвидж, – услышал он. – Помните такого?
– Еще бы! – хмыкнул Мейер. – Чем могу быть вам полезен, Сэвидж?
– Кареллы нет поблизости?
– Отсутствует.
– Я хотел бы с ним поговорить.
– Зато он вряд ли этого хочет, – отрезал Мейер. – Ваши дурацкие статейки чуть было не угробили его жену. Могу дать вам совет – держитесь от него подальше.
– В таком случае я хотел бы поговорить с вами, – сказал Сэвидж.
– Если по правде, вы и мне не особенно нравитесь.
– Благодарю за откровенность, хотя меня интересует кое-что другое.
– Что же?
– Сегодня утром мне позвонил человек, который отказался назвать себя. Он сообщил очень любопытные новости. – Сэвидж сделал выразительную паузу. – Скажите, вам что-нибудь об этом известно?
У Мейера сильно забилось сердце, но он спокойно ответил:
– Я не ясновидящий, Сэвидж.
– А я думал, вы в курсе.
– Сэвидж, я уже потратил на вас пять минут крайне ценного времени. Если у вас есть что-то конкретное, то ради Бога...
– Ладно, ладно. Тот, кто мне позвонил, сказал, что вам в восемьдесят седьмой участок несколько раз звонили и угрожали убить смотрителя парков Каупера. Затем вы получили три письма, в которых преступник требовал денег и грозил убить заместителя мэра Скэнлона. Вам что-нибудь об этом известно?
– Насчет телефонных звонков вам лучше обратиться в телефонную компанию.
– Кончайте, Мейер. Не надо водить меня за нос.
– Мы не имеем права давать информацию представителям печати, – сказал Мейер. – Неужели вам это неизвестно?
– Сколько? – спросил Сэвидж.
– Что сколько?
– Сколько вы хотите, Мейер?
– А сколько вам не жалко?
– Сотню. Годится?
– Маловато.
– А две?
– Тоже. Мой приятель, торговец наркотиками, платит мне за охрану куда больше.
– Триста – мой предел, – признался Сэвидж.
– Будьте любезны повторить ваше предложение, – сказал Мейер. – Я хочу записать его на магнитофон. Мне нужны доказательства, что вы предлагали взятку сотруднику полиции.
– Я предлагал взаймы.
– Взаймы мы не берем и сами в долг не даем, – сказал Мейер и положил трубку.
Ничего хорошего эти звонки не сулили. Все обстояло довольно скверно. Мейер уже собрался позвонить домой лейтенанту, чтобы поговорить с ним до его ухода на работу, но телефон на столе снова напомнил о себе.
– Детектив Мейер, восемьдесят седьмой участок.
Звонил репортер одной из дневных газет. Он сказал примерно то же, что и его коллеги, и попросил Мейера прокомментировать эти сведения. Мейеру уже надоело отнекиваться: шила в мешке все равно не утаишь. Посоветовав журналисту обратиться к лейтенанту, он подтвердил, что в слухах есть доля истины. Положив трубку, он взглянул на часы и решил подождать, не будет ли еще звонков, а потом уж звонить лейтенанту. К счастью, в городе лишь четыре большие ежедневные газеты – результат мудрой политики газетных профсоюзов, которые считали, что лучший способ обеспечить высокие оклады и пожизненные контракты сотрудникам – это предъявить хозяевам газет жесткие требования. Оклады повысили, но газеты стали гибнуть одна за другой.
Ждать долго не пришлось. Через пять минут Мейеру позвонил представитель четвертой газеты. У него был звонкий птичий голос и заискивающие интонации. Разумеется, он тоже ничего не добился и быстро дал отбой.
Часы показывали без пяти десять. Звонить домой Бернсу было уже поздно.
В ожидании лейтенанта Мейер рисовал на листке человечка в ковбойской шляпе и с кольтом калибра ноль сорок пять. Человечек был как две капли воды похож на Мейера, только из-под шляпы у него выбивалась роскошная шевелюра. Такая же в прошлом была у самого рисовальщика. А когда же это было? В первом классе. Мейер посмеялся собственной шутке. В комнату вошел Бернс. Вид у лейтенанта был кислый. Мейер решил, что он скучает без маляров. Как ни странно, сотрудникам 87-го участка их очень не хватало. Они вносили в жизнь участка теплоту и веселье.
– У нас неприятности, – начал Мейер, но не успел он пожаловаться, как снова зазвонил телефон.
Мейер снял трубку и сказал, что шеф на месте. Бернс вздохнул и побрел в кабинет к своему телефону.
* * *
В тот день телефон звонил тридцать три раза. Восемьдесят седьмой участок и различные муниципальные службы отчаянно пытались найти выход из положения. Если действительно произошла утечка информации, имело смысл наладить контакт с газетчиками. Так или иначе, подробности преступления должны были всплыть. Но у звонившего могло и не быть никаких конкретных фактов, а лишь гипотезы насчет вымогателя. В таком случае информация могла только приблизить опасность, которая пока маячила на горизонте. Что делать? Господи, что же делать?!
Телефоны трезвонили в самых разных кабинетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Дом, а дальше? – спросил Доннер.
– Больше нам ничего не известно.
– Сколько, по-твоему, в этом городе Домов? – спросил Доннер и засмеялся. Затем он повернулся к девице, которая возилась в холодильнике: – Марси, сколько, по-твоему, в этом городе людей по имени Дом?
– Не знаю, – сказала та, не поворачивая головы.
– Но ты кого-нибудь из них знаешь? – не отставал от нее Доннер.
– Не знаю я никаких Домов, – отозвалась девица. Голос у нее был тонкий, и говорила она с явным южным акцентом. Арканзас или Теннесси, подумал Уиллис.
– Она, оказывается, ни с одним Домом не знакома, – сказал Доннер и хихикнул.
– А ты сам? – спросил Уиллис.
– Может, у вас есть какая-нибудь зацепка?
– Две недели назад он просадил все деньги на боксе.
– Все просадили.
– Сейчас он на мели. Хочет присосаться к какому-то дельцу.
– Значит, Дом?
– Именно.
– Где он хотя бы живет?
– Знаю только, что его приятель живет в Риверхеде.
– Как зовут приятеля?
– Энтони Ла Бреска.
– Кто такой?
– Вроде бы ни в чем не замешан.
– Дом сидел?
– Понятия не имею. Похоже, он хочет погреть руки на дельце, которое задумал Ла Бреска. Дело вроде будет лихое.
– В этом городе часто проворачивают лихие дела, – буркнул Доннер. – Чем ты там занимаешься, Марси?
– Навожу порядок, – отозвалась девица.
– Перестань, не действуй мне на нервы.
– Надо же прибрать в холодильнике, – возразила та.
– Ненавижу южный говор, – сказал Доннер Уиллису. – А ты?
– Ничего против него не имею.
– Я не понимаю и половины того, что она говорит. Мычит, будто рот набила ватой.
Девица тем временем закрыла холодильник и подошла к платяному шкафу. Распахнув его, она начала греметь вешалками.
– А теперь ты что затеяла? – спросил Доннер.
– Надо же прибраться.
– Хочешь, чтобы я выставил тебя на улицу в чем мать родила?
– Нет, – тихо сказала девица.
– Тогда сейчас же перестань, – приказал Доннер.
– Ладно.
– И вообще тебе пора одеваться. Который час? – спросил он Уиллиса.
– Почти полдень.
– Одевайся.
Девица вышла в другую комнату.
– Вот чертовка! – выругался Доннер. – Зачем я ее только держу?
– Мне показалось, ты назвал ее дочкой, – заметил Уиллис.
– Это тебе показалось, – хмыкнул Доннер.
Уиллис подавил очередной приступ отвращения, вздохнул и спросил:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Пока ровным счетом ничего. Ноль.
– Даю тебе время подумать. Только недолго.
– Ты очень торопишься?
– Нам до зарезу нужно наскрести хоть что-нибудь.
– Дал бы зацепку...
– Возможно, что дело связано с вымогательством.
– Говоришь, Дом?
– Дом, – повторил Уиллис.
– А полностью Доминик?
– Бог его знает.
– Надо будет послушать, порасспросить. Может, кто чего и подскажет.
Из соседней комнаты вышла девица. На ней были мини-юбка, белые чулки и фиолетовая блузка с глубоким вырезом. Рот ярко накрашен, на веках зеленые тени.
– Идешь? – спросил Доннер.
– Иду.
– Надень пальто.
– Надену.
– И сумку возьми.
– Хорошо.
– С пустыми руками не возвращайся.
– Понятно, – кивнула она и двинулась к двери.
– Я тоже пошел, – сказал Уиллис.
– Я позвоню.
– Только поскорее.
– Чего я ненавижу, так это выходить на улицу в такой холод, – сказал Доннер.
Девушка не спеша спускалась по лестнице, на ходу застегивая пальто. Уиллис догнал ее и спросил:
– Ты откуда?
– Спроси Доннера, – ответила она.
– Я спрашиваю тебя.
– Ты легавый?
– Да.
– Из Джорджии, – ответила девушка.
– Давно в нашем городе?
– Два месяца.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Что ты делаешь у этого типа? – спросил Уиллис.
– Не знаю, – ответила девица, не глядя на Уиллиса. Она шла, опустив голову. Когда Уиллис распахнул дверь парадного, их обдало холодом.
– Почему ты от него не уходишь? – спросил Уиллис.
Девица подняла голову.
– А куда я пойду? – сказала она и, резко повернувшись, двинулась по улице, профессионально покачивая бедрами. Сумка болталась на плече, каблуки постукивали по тротуару.
* * *
В два часа дня девушка, которая была в машине, разбившейся о парапет набережной, скончалась, не приходя в сознание. В регистрационном журнале больницы «Буэна Виста» появилась запись: «Смерть в результате черепно-мозговой травмы».
Глава 9
В понедельник с утра пораньше в следственном отделе начал трезвонить телефон.
Сначала позвонил репортер из сердитой ежедневной газеты. Он хотел поговорить с начальником детективов, а когда ему сказали, что лейтенанта Бернса нет на месте, попросил подозвать к телефону его заместителя.
– Детектив второго класса Мейер. Сейчас я замещаю Бернса.
– Детектив Мейер, с вами говорит Карлайл Баттерфорд. Я хотел бы проверить достоверность информации.
Сначала Мейер решил, что это розыгрыш, поскольку у журналиста не может быть столь изысканного имени, как Карлайл Баттерфорд. Но затем он вспомнил, что в этой газете у всех сотрудников такие имена и фамилии: Престон Финглевер, Клайд Мастерфилд, Эймлер Купермер.
– Я вас слушаю, мистер Баттерфорд, – сказал он. – Чем могу помочь?
– Сегодня утром к нам в редакцию звонил один человек.
– Кто же?
– Он не назвался, – сказал Баттерфорд.
– Вот как?
– Да. Он посоветовал нам связаться с восемьдесят седьмым участком. Нас интересуют звонки и письма с требованием денег, которыми преступник вас шантажировал перед убийствами смотрителя парков Каупера и заместителя мэра Скэнлона.
Возникла продолжительная пауза.
– Детектив Мейер, есть ли в этом сообщении хотя бы доля правды?
– А почему бы вам не обратиться в отдел по связям с общественностью Главного полицейского управления? – спросил Мейер. – Свяжитесь с детективом Гленном.
– Думаете, он располагает информацией насчет звонков и писем? – осведомился Карлайл Баттерфорд.
– Вам лучше спросить об этом его самого.
– А у вас есть такая информация?
– У меня лично есть информация по очень многим вопросам, – ответил Мейер. – Убийства, разбойные нападения, грабежи, изнасилования, вымогательства – все что душе угодно. Но, как вам, наверно, известно, детективы работают одной командой, и попытки некоторых лиц преувеличить собственное значение у нас не поощряются. Если вы желаете поговорить с лейтенантом, советую позвонить часов в десять. К этому времени он обязательно появится.
– Послушайте, – попросил Баттерфорд, – может, вы все-таки сделаете для меня исключение?
– Виноват, дружище, но ничем помочь не могу.
– Я, как и вы, на службе.
– Лейтенант тоже, – сказал Мейер и положил трубку.
Второй звонок раздался в 9.30. Трубку взял дежурный сержант Дейв Мерчисон и передал ее Мейеру.
– Говорит Клифф Сэвидж, – услышал он. – Помните такого?
– Еще бы! – хмыкнул Мейер. – Чем могу быть вам полезен, Сэвидж?
– Кареллы нет поблизости?
– Отсутствует.
– Я хотел бы с ним поговорить.
– Зато он вряд ли этого хочет, – отрезал Мейер. – Ваши дурацкие статейки чуть было не угробили его жену. Могу дать вам совет – держитесь от него подальше.
– В таком случае я хотел бы поговорить с вами, – сказал Сэвидж.
– Если по правде, вы и мне не особенно нравитесь.
– Благодарю за откровенность, хотя меня интересует кое-что другое.
– Что же?
– Сегодня утром мне позвонил человек, который отказался назвать себя. Он сообщил очень любопытные новости. – Сэвидж сделал выразительную паузу. – Скажите, вам что-нибудь об этом известно?
У Мейера сильно забилось сердце, но он спокойно ответил:
– Я не ясновидящий, Сэвидж.
– А я думал, вы в курсе.
– Сэвидж, я уже потратил на вас пять минут крайне ценного времени. Если у вас есть что-то конкретное, то ради Бога...
– Ладно, ладно. Тот, кто мне позвонил, сказал, что вам в восемьдесят седьмой участок несколько раз звонили и угрожали убить смотрителя парков Каупера. Затем вы получили три письма, в которых преступник требовал денег и грозил убить заместителя мэра Скэнлона. Вам что-нибудь об этом известно?
– Насчет телефонных звонков вам лучше обратиться в телефонную компанию.
– Кончайте, Мейер. Не надо водить меня за нос.
– Мы не имеем права давать информацию представителям печати, – сказал Мейер. – Неужели вам это неизвестно?
– Сколько? – спросил Сэвидж.
– Что сколько?
– Сколько вы хотите, Мейер?
– А сколько вам не жалко?
– Сотню. Годится?
– Маловато.
– А две?
– Тоже. Мой приятель, торговец наркотиками, платит мне за охрану куда больше.
– Триста – мой предел, – признался Сэвидж.
– Будьте любезны повторить ваше предложение, – сказал Мейер. – Я хочу записать его на магнитофон. Мне нужны доказательства, что вы предлагали взятку сотруднику полиции.
– Я предлагал взаймы.
– Взаймы мы не берем и сами в долг не даем, – сказал Мейер и положил трубку.
Ничего хорошего эти звонки не сулили. Все обстояло довольно скверно. Мейер уже собрался позвонить домой лейтенанту, чтобы поговорить с ним до его ухода на работу, но телефон на столе снова напомнил о себе.
– Детектив Мейер, восемьдесят седьмой участок.
Звонил репортер одной из дневных газет. Он сказал примерно то же, что и его коллеги, и попросил Мейера прокомментировать эти сведения. Мейеру уже надоело отнекиваться: шила в мешке все равно не утаишь. Посоветовав журналисту обратиться к лейтенанту, он подтвердил, что в слухах есть доля истины. Положив трубку, он взглянул на часы и решил подождать, не будет ли еще звонков, а потом уж звонить лейтенанту. К счастью, в городе лишь четыре большие ежедневные газеты – результат мудрой политики газетных профсоюзов, которые считали, что лучший способ обеспечить высокие оклады и пожизненные контракты сотрудникам – это предъявить хозяевам газет жесткие требования. Оклады повысили, но газеты стали гибнуть одна за другой.
Ждать долго не пришлось. Через пять минут Мейеру позвонил представитель четвертой газеты. У него был звонкий птичий голос и заискивающие интонации. Разумеется, он тоже ничего не добился и быстро дал отбой.
Часы показывали без пяти десять. Звонить домой Бернсу было уже поздно.
В ожидании лейтенанта Мейер рисовал на листке человечка в ковбойской шляпе и с кольтом калибра ноль сорок пять. Человечек был как две капли воды похож на Мейера, только из-под шляпы у него выбивалась роскошная шевелюра. Такая же в прошлом была у самого рисовальщика. А когда же это было? В первом классе. Мейер посмеялся собственной шутке. В комнату вошел Бернс. Вид у лейтенанта был кислый. Мейер решил, что он скучает без маляров. Как ни странно, сотрудникам 87-го участка их очень не хватало. Они вносили в жизнь участка теплоту и веселье.
– У нас неприятности, – начал Мейер, но не успел он пожаловаться, как снова зазвонил телефон.
Мейер снял трубку и сказал, что шеф на месте. Бернс вздохнул и побрел в кабинет к своему телефону.
* * *
В тот день телефон звонил тридцать три раза. Восемьдесят седьмой участок и различные муниципальные службы отчаянно пытались найти выход из положения. Если действительно произошла утечка информации, имело смысл наладить контакт с газетчиками. Так или иначе, подробности преступления должны были всплыть. Но у звонившего могло и не быть никаких конкретных фактов, а лишь гипотезы насчет вымогателя. В таком случае информация могла только приблизить опасность, которая пока маячила на горизонте. Что делать? Господи, что же делать?!
Телефоны трезвонили в самых разных кабинетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25