Этот цвет означал траур.
Хотя Евгения пока этого не осознавала.
— Как вы думаете, — с порога спросила она, — уже пора обращаться в милицию?
— Еще рано, — сказал я, хотя подумал при этом:
— «Слишком поздно».
— Думаете, стоит подождать еще?
— Посмотрим, — сказал я и прошел в комнату. Зал по площади был примерно равен всей моей квартире. Сколько здесь еще было комнат — не знаю, но явно не меньше четырех. Высокие потолки, продуманный дизайн, много бытовой электроники. Здесь пахло деньгами. Кучей денег, вложенных в квартиру, ремонт и обстановку.
— Вы давно замужем за Олегом Петровичем? — спросил я уже из глубин огромного мягкого кресла. Хозяйка устроилась на диване, подобрав под себя ноги. Красивые ноги.
— Это важно? — спросила она. Евгения меня явно в чем-то подозревала. В похищении ее мужа или еще в чем-то подобном. Она была напряжена. И пыталась расслабиться с помощью тонких сигарет «Галуаз»..
— Это интересно, — ответил я. — Он еще работал в КГБ, когда вы…
— Конечно, — кивнула она.
— То есть, вы достаточно давно вместе.
— Именно, — в моем голосе, видимо, был оттенок неверия, поэтому она сочла нужным уточнить. — Скоро пять лет. Не верите? Чему именно?
— Тому, что вы десять лет как замужем. Не вышли ведь вы замуж школьницей.
— Комплименты, — равнодушно отметила она. — Мне было девятнадцать. Так что с того?
— Раньше, когда вы еще не жили в Москве, материальный достаток вашей семьи тоже был высоким?
— Откуда? Он же получал зарплату, нормальную зарплату. Чуть больше, чем я, когда еще преподавала в художественной школе, но все равно… Это была зарплата, а не деньги. Служа в ФСБ, не заработаешь миллионы.
— Разве? — удивился я. — А это все? Откуда это? Ваш процветающий бизнес, квартира в Москве. Откуда это взялось? Или это вы ударно поработали в художественной школе?
— Олег вовремя ушел из ФСБ, — сказала Евгения.
Я хотел поправить: «вовремя вышибли», но решил не портить семейную легенду. — Точнее, он вовремя взялся за ум, вспомнил, что у него есть молодая красивая жена… Ничего, что я так откровенно о себе? — усмехнулась она. — Жена, которая хочет хорошо одеваться, проводить отпуск на море, а лучше на океане… И так далее.
— И что он сделал? Ограбил банк?
— Ну что вы. Все гораздо прозаичнее. Он стал заниматься бизнесом. Ездил в Москву, брал в Лужниках какой-то ширпотреб, привозил в город, раскидывал по комкам. Так и крутился.
— В этой квартире не пахнет Лужниками, — сказал я.
— Ну, само собой, это был начальный этап. Потом он заработал деньги и открыл свой киоск…
— Когда это было?
— Года два назад…
— Понимаете, Евгения. — Я чувствовал себя довольно гадко, ведь говорить я должен был с ней о другом, о случившемся с ее мужем, но сначала я должен был выжать из нее все, что можно, ведь когда разговор дойдет до сути, она перестанет отвечать мне. Она начнет плакать. — Я имею кое-какое представление о той сфере бизнеса, которой занимался два года назад ваш муж.
Так вот, если вы возьмете сто человек, начинающих с поездок за ширпотребом в Москву, то два года спустя треть из них разорится, половина будет продолжать ездить в Москву, зарабатывая лишь на жизнь и ни на что сверх того. Процентов семь либо попадет в тюрьму, либо будет убито. И лишь оставшиеся десять процентов смогут чуть расширить свой бизнес. Я имею в виду — чуть увеличить оборот капитала, поставить один или два ларька… Но не офис в центре Москвы. Но не бизнес с оборотом в десятки тысяч долларов. Не квартира в Москве — такая квартира! Может, вы возьмете свои слова, обратно и мы вернемся к версии об ограблении банка?
— Ха-ха, — холодно произнесла Евгения. — Олег всего достиг своим трудом, и ваш юмор здесь неуместен. Просто ему повезло. Он получил кредит от банка…
— От какого? Под какой процент? Он его уже выплатил?
— Что это за вопросы? — гневно спросила она — Что это за…
— Странная жизнь, — сказал я. — Вашу жизнь я имею в виду. Не было ни гроша, да вдруг миллион. Учительница в художественной школе — и вдруг жена миллионера. Шикарные апартаменты. Наверняка собственная машина. «Ягуар»? Или «Шевроле»?
— «Рено», — нехотя призналась Евгения.
— Ну, не переживайте. Все еще впереди. Будет и «Ягуар». Только вот муж…
— Что? Скажите мне правду, о чем вы говорили с ним позавчера? О чем вы говорили по телефону?
— Мы не говорили по телефону. Мы разговаривали только один раз. У него в офисе. Честное слово.
— Видимо, это был такой разговор, что хватило и одного раза!
— Евгения, — сказал я просительно, чтобы отвлечь женщину от переживаний. — Давайте не будем становиться врагами. Попробуйте найти Олега Петровича. Позвоните на телефонную станцию и выясните, с кем разговаривал ваш муж в тот вечер. Вдруг это междугородные или международные переговоры…
Это может пригодиться.
Она несколько секунд смотрела на меня исподлобья, молча, черная и напряженная, как пантера. Я даже стал опасаться, что она сейчас прыгнет и разорвет меня на сотню маленьких частных детективов. Однако Евгения встала с дивана и пошла звонить. Я облегченно вздохнул. Через пятнадцать минут, на протяжении которых я успел внимательно изучить обстановку зала, Евгения вернулась и протянула мне листок бумаги:
— Вот.
Судя по коду, это был номер в нашем с Олегом Петровичем родном городе.
Точнее, это были два номера с одним и тем же междугородным кодом.
— Хм, — сказал я. — А можно мне трубочку? Надо бы выяснить этих абонентов…
Евгения молча протянула мне трубку мобильного телефона. От нее пахло все теми же духами. От Евгении, не от трубки.
9
Она вдруг вспомнила о гостеприимстве, убежала на кухню и появилась десять минут спустя, катя перед собой сервировочный столик с двумя чашками кофе, блюдцем крекеров и фарфоровым кувшинчиком, полным сливок.
Она не сразу обратила внимание на выражение моего лица. Это выражение появилось там после того, как я позвонил в Город. А когда Евгения обратила на это внимание, она ветревоженно спросила:
— Что-то случилось?
Мне следовало бы ей сказать: «Случилось. И достаточно давно». Это как бумеранг, пущенный в девяносто шестом году, а теперь вернувшийся обратно и крушащий черепа тех, кто его отправил. Несчастье этой женщины состояло в том, что ее муж был одним из них.
— Ну, — сказал я, предварительно откашлявшись. — Мне кажется, вам следует обратиться в милицию.
— Но вы только что говорили, что еще рано…
— Прошло уже двадцать минут. Теперь пора. И если вы этого не сделаете, то лишь навлечете на себя подозрения.
— Какие подозрения? — не поняла Евгения.
— Подумают, что вы причастны к исчезновению своего мужа. Так что в ваших интересах начинать бить тревогу. — Про себя я добавил: «Хотя это уже ничего не изменит. Максимум, на что можно рассчитывать — это на обнаружение тела». Однако такие вещи не говорят в лицо красивой женщине, чьи большие черные глаза и так полны тревоги. Я не буду убивать надежду. В этом мире и без меня достаточно убийц.
— А вы, — медленно произнесла Евгения, пристально глядя на меня этими самыми черными глазами — А вы сами не причастны к его исчезновению?
— Нет, — сказал я, стараясь выглядеть искренним, но не будучи уверен в успехе. — Я пытался его предупредить о возможной опасности. Он меня не послушал. Весьма опрометчиво с его стороны.
— Если вы предупредили, — рассудительно сказала Евгения, — это значит, что вы знали, откуда могла исходить опасность для Олега. Вы знаете, что с ним случилось. Так?
Она была сообразительна. Обычно женщине оказывается достаточно лишь одной красоты. Я вздохнул и признался:
— Я расследую смерть одного человека по поручению его жены. То есть его вдовы. Быть может, вы помните сослуживца Олега, Павла Леонова?
— Павел? Он умер? — Евгения побледнела и торопливо присела на край дивана. Не совсем к месту, но я отметил, что теперь ее глаза стали еще красивее.
— Несчастный случай, — сказал я. — Сбит автомобилем. Но возникли подозрения, что это спланированное убийство. Тем более что за два месяца до этого погиб другой сослуживец вашего мужа, Станислав Калягин.
— Я слышала про Стаса, Олег мне говорил… Но разве это не было убийство во время ограбления? Их дачу ограбили, так мне сказал Олег…
— Очевидно, это инсценировка, — сказал я. — У меня нет доказательств, но я думаю, что есть нечто неестественное в этих событиях, происходивших одно за другим: убийство Калягина, несчастный случай с Леоновым…
— Исчезновение Олега? Это продолжение списка?
— Есть еще один человек в этом списке. Позавчера вечером ваш муж звонил в Город. Он звонил еще одному своему бывшему сослуживцу, Василию Кожухову.
Помните такого?
— Вряд ли, — она покачала головой. — Вообще-то фамилия знакомая, но у нас он не бывал…
— Возможно, — кивнул я. — Себе на уме — так его характеризовали. Он держался чуть в стороне. Кстати, тоже неплохо устроился после увольнения из ФСБ.
— Это хорошо… — автоматически проговорила Евгения.
— Ваш муж не мог поговорить с Кожуховым, потому что Кожухов был убит за сутки до того. Кто-то выстрелил ему в затылок, когда он выходил из своей машины.
— Какой ужас! — прошептала она.
— Три человека, работавших с вашим мужем в девяносто шестом году, умерли в течение последних двух с половиной месяцев. Мне кажется, пора сообщать в милицию. Быть может, еще есть шансы…
— Но… — она не смогла договорить, торопливо отхлебнула кофе и продолжила:
— Но вы выяснили? Вы узнали, откуда исходит опасность? Кто угрожал Олегу?
— Я узнал. Но это бесполезное занятие. Этого человека невозможно арестовать и осудить. Во-первых, потому что все мои предположения — это только предположения, а не список улик. Во-вторых, это высокопоставленный офицер ФСБ, который в последние месяцы резко пошел вверх. И он не будет считаться ни с чем, чтобы продолжить восхождение. Он уже не посчитался с тремя человеческими жизнями. То есть, — я запнулся, вспомнив о двух действительно невинных жертвах этой истории. — То, есть, с пятью. Калягин был убит вместе с женой. После смерти Леонова погиб и его сын, пытаясь выяснить правду.
— Так что же делать? Что мне делать?
— Звонить в милицию. Сообщить об исчезновении мужа. Не слишком надеяться на счастливый исход. Не упоминать обо мне и о том, что я вам сейчас рассказал. Никогда не упоминайте того, что вы знаете о возможной связи смертей в Городе с исчезновением вашего мужа. — Я сказал «исчезновение», но подразумевал смерть. И Евгения это прекрасно поняла. — Иначе вы можете обратить на себя внимание тех, кто… Короче говоря, не становитесь следующей в этом списке.
Евгения медленно кивнула. Ее жизнь рушилась в эти мгновения, и не было волшебной палочки, чтобы восстановить разрушенное.
— Вдова Леонова, — сказал я. — Ольга Петровна, она потеряла мужа и сына. Она сказала мне, что такие вещи нужно просто прожить. Дать времени идти…
— К черту вашу Ольгу Петровну! — неожиданно взорвалась Евгения и выбежала из комнаты, едва не опрокинув сервировочный столик. Сливки в кувшине беззвучно плеснулись и вернулись в состояние покоя.
10
Я дал ей десять минут, чтобы выплакаться. Потом подошел к двери ванной комнаты и постучал.
— Да, — услышал я сдавленный голос. — Сейчас я выйду и выпущу вас.
Извините, что не сдержалась…
— Мне кажется, что вы как раз сдержались, — возразил я. — Из квартиры я и сам как-нибудь выберусь, а у вас я хотел вот о чем спросить…
— Я слушаю, — донеслось из-за двери, — спрашивайте.
— Ваш муж звонил в Город по двум номерам, — напомнил я. — Первый номер — это домашний телефон Кожухова. А вот второй…
— Что такое?
— Это домашний телефон некоего Лернера Александра Исаковича. Кто это?
— Лернер — это юрист, нотариус. Он работал вместе с Олегом в Городе, когда Олег только начинал заниматься бизнесом, помогал с налоговыми декларациями и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Хотя Евгения пока этого не осознавала.
— Как вы думаете, — с порога спросила она, — уже пора обращаться в милицию?
— Еще рано, — сказал я, хотя подумал при этом:
— «Слишком поздно».
— Думаете, стоит подождать еще?
— Посмотрим, — сказал я и прошел в комнату. Зал по площади был примерно равен всей моей квартире. Сколько здесь еще было комнат — не знаю, но явно не меньше четырех. Высокие потолки, продуманный дизайн, много бытовой электроники. Здесь пахло деньгами. Кучей денег, вложенных в квартиру, ремонт и обстановку.
— Вы давно замужем за Олегом Петровичем? — спросил я уже из глубин огромного мягкого кресла. Хозяйка устроилась на диване, подобрав под себя ноги. Красивые ноги.
— Это важно? — спросила она. Евгения меня явно в чем-то подозревала. В похищении ее мужа или еще в чем-то подобном. Она была напряжена. И пыталась расслабиться с помощью тонких сигарет «Галуаз»..
— Это интересно, — ответил я. — Он еще работал в КГБ, когда вы…
— Конечно, — кивнула она.
— То есть, вы достаточно давно вместе.
— Именно, — в моем голосе, видимо, был оттенок неверия, поэтому она сочла нужным уточнить. — Скоро пять лет. Не верите? Чему именно?
— Тому, что вы десять лет как замужем. Не вышли ведь вы замуж школьницей.
— Комплименты, — равнодушно отметила она. — Мне было девятнадцать. Так что с того?
— Раньше, когда вы еще не жили в Москве, материальный достаток вашей семьи тоже был высоким?
— Откуда? Он же получал зарплату, нормальную зарплату. Чуть больше, чем я, когда еще преподавала в художественной школе, но все равно… Это была зарплата, а не деньги. Служа в ФСБ, не заработаешь миллионы.
— Разве? — удивился я. — А это все? Откуда это? Ваш процветающий бизнес, квартира в Москве. Откуда это взялось? Или это вы ударно поработали в художественной школе?
— Олег вовремя ушел из ФСБ, — сказала Евгения.
Я хотел поправить: «вовремя вышибли», но решил не портить семейную легенду. — Точнее, он вовремя взялся за ум, вспомнил, что у него есть молодая красивая жена… Ничего, что я так откровенно о себе? — усмехнулась она. — Жена, которая хочет хорошо одеваться, проводить отпуск на море, а лучше на океане… И так далее.
— И что он сделал? Ограбил банк?
— Ну что вы. Все гораздо прозаичнее. Он стал заниматься бизнесом. Ездил в Москву, брал в Лужниках какой-то ширпотреб, привозил в город, раскидывал по комкам. Так и крутился.
— В этой квартире не пахнет Лужниками, — сказал я.
— Ну, само собой, это был начальный этап. Потом он заработал деньги и открыл свой киоск…
— Когда это было?
— Года два назад…
— Понимаете, Евгения. — Я чувствовал себя довольно гадко, ведь говорить я должен был с ней о другом, о случившемся с ее мужем, но сначала я должен был выжать из нее все, что можно, ведь когда разговор дойдет до сути, она перестанет отвечать мне. Она начнет плакать. — Я имею кое-какое представление о той сфере бизнеса, которой занимался два года назад ваш муж.
Так вот, если вы возьмете сто человек, начинающих с поездок за ширпотребом в Москву, то два года спустя треть из них разорится, половина будет продолжать ездить в Москву, зарабатывая лишь на жизнь и ни на что сверх того. Процентов семь либо попадет в тюрьму, либо будет убито. И лишь оставшиеся десять процентов смогут чуть расширить свой бизнес. Я имею в виду — чуть увеличить оборот капитала, поставить один или два ларька… Но не офис в центре Москвы. Но не бизнес с оборотом в десятки тысяч долларов. Не квартира в Москве — такая квартира! Может, вы возьмете свои слова, обратно и мы вернемся к версии об ограблении банка?
— Ха-ха, — холодно произнесла Евгения. — Олег всего достиг своим трудом, и ваш юмор здесь неуместен. Просто ему повезло. Он получил кредит от банка…
— От какого? Под какой процент? Он его уже выплатил?
— Что это за вопросы? — гневно спросила она — Что это за…
— Странная жизнь, — сказал я. — Вашу жизнь я имею в виду. Не было ни гроша, да вдруг миллион. Учительница в художественной школе — и вдруг жена миллионера. Шикарные апартаменты. Наверняка собственная машина. «Ягуар»? Или «Шевроле»?
— «Рено», — нехотя призналась Евгения.
— Ну, не переживайте. Все еще впереди. Будет и «Ягуар». Только вот муж…
— Что? Скажите мне правду, о чем вы говорили с ним позавчера? О чем вы говорили по телефону?
— Мы не говорили по телефону. Мы разговаривали только один раз. У него в офисе. Честное слово.
— Видимо, это был такой разговор, что хватило и одного раза!
— Евгения, — сказал я просительно, чтобы отвлечь женщину от переживаний. — Давайте не будем становиться врагами. Попробуйте найти Олега Петровича. Позвоните на телефонную станцию и выясните, с кем разговаривал ваш муж в тот вечер. Вдруг это междугородные или международные переговоры…
Это может пригодиться.
Она несколько секунд смотрела на меня исподлобья, молча, черная и напряженная, как пантера. Я даже стал опасаться, что она сейчас прыгнет и разорвет меня на сотню маленьких частных детективов. Однако Евгения встала с дивана и пошла звонить. Я облегченно вздохнул. Через пятнадцать минут, на протяжении которых я успел внимательно изучить обстановку зала, Евгения вернулась и протянула мне листок бумаги:
— Вот.
Судя по коду, это был номер в нашем с Олегом Петровичем родном городе.
Точнее, это были два номера с одним и тем же междугородным кодом.
— Хм, — сказал я. — А можно мне трубочку? Надо бы выяснить этих абонентов…
Евгения молча протянула мне трубку мобильного телефона. От нее пахло все теми же духами. От Евгении, не от трубки.
9
Она вдруг вспомнила о гостеприимстве, убежала на кухню и появилась десять минут спустя, катя перед собой сервировочный столик с двумя чашками кофе, блюдцем крекеров и фарфоровым кувшинчиком, полным сливок.
Она не сразу обратила внимание на выражение моего лица. Это выражение появилось там после того, как я позвонил в Город. А когда Евгения обратила на это внимание, она ветревоженно спросила:
— Что-то случилось?
Мне следовало бы ей сказать: «Случилось. И достаточно давно». Это как бумеранг, пущенный в девяносто шестом году, а теперь вернувшийся обратно и крушащий черепа тех, кто его отправил. Несчастье этой женщины состояло в том, что ее муж был одним из них.
— Ну, — сказал я, предварительно откашлявшись. — Мне кажется, вам следует обратиться в милицию.
— Но вы только что говорили, что еще рано…
— Прошло уже двадцать минут. Теперь пора. И если вы этого не сделаете, то лишь навлечете на себя подозрения.
— Какие подозрения? — не поняла Евгения.
— Подумают, что вы причастны к исчезновению своего мужа. Так что в ваших интересах начинать бить тревогу. — Про себя я добавил: «Хотя это уже ничего не изменит. Максимум, на что можно рассчитывать — это на обнаружение тела». Однако такие вещи не говорят в лицо красивой женщине, чьи большие черные глаза и так полны тревоги. Я не буду убивать надежду. В этом мире и без меня достаточно убийц.
— А вы, — медленно произнесла Евгения, пристально глядя на меня этими самыми черными глазами — А вы сами не причастны к его исчезновению?
— Нет, — сказал я, стараясь выглядеть искренним, но не будучи уверен в успехе. — Я пытался его предупредить о возможной опасности. Он меня не послушал. Весьма опрометчиво с его стороны.
— Если вы предупредили, — рассудительно сказала Евгения, — это значит, что вы знали, откуда могла исходить опасность для Олега. Вы знаете, что с ним случилось. Так?
Она была сообразительна. Обычно женщине оказывается достаточно лишь одной красоты. Я вздохнул и признался:
— Я расследую смерть одного человека по поручению его жены. То есть его вдовы. Быть может, вы помните сослуживца Олега, Павла Леонова?
— Павел? Он умер? — Евгения побледнела и торопливо присела на край дивана. Не совсем к месту, но я отметил, что теперь ее глаза стали еще красивее.
— Несчастный случай, — сказал я. — Сбит автомобилем. Но возникли подозрения, что это спланированное убийство. Тем более что за два месяца до этого погиб другой сослуживец вашего мужа, Станислав Калягин.
— Я слышала про Стаса, Олег мне говорил… Но разве это не было убийство во время ограбления? Их дачу ограбили, так мне сказал Олег…
— Очевидно, это инсценировка, — сказал я. — У меня нет доказательств, но я думаю, что есть нечто неестественное в этих событиях, происходивших одно за другим: убийство Калягина, несчастный случай с Леоновым…
— Исчезновение Олега? Это продолжение списка?
— Есть еще один человек в этом списке. Позавчера вечером ваш муж звонил в Город. Он звонил еще одному своему бывшему сослуживцу, Василию Кожухову.
Помните такого?
— Вряд ли, — она покачала головой. — Вообще-то фамилия знакомая, но у нас он не бывал…
— Возможно, — кивнул я. — Себе на уме — так его характеризовали. Он держался чуть в стороне. Кстати, тоже неплохо устроился после увольнения из ФСБ.
— Это хорошо… — автоматически проговорила Евгения.
— Ваш муж не мог поговорить с Кожуховым, потому что Кожухов был убит за сутки до того. Кто-то выстрелил ему в затылок, когда он выходил из своей машины.
— Какой ужас! — прошептала она.
— Три человека, работавших с вашим мужем в девяносто шестом году, умерли в течение последних двух с половиной месяцев. Мне кажется, пора сообщать в милицию. Быть может, еще есть шансы…
— Но… — она не смогла договорить, торопливо отхлебнула кофе и продолжила:
— Но вы выяснили? Вы узнали, откуда исходит опасность? Кто угрожал Олегу?
— Я узнал. Но это бесполезное занятие. Этого человека невозможно арестовать и осудить. Во-первых, потому что все мои предположения — это только предположения, а не список улик. Во-вторых, это высокопоставленный офицер ФСБ, который в последние месяцы резко пошел вверх. И он не будет считаться ни с чем, чтобы продолжить восхождение. Он уже не посчитался с тремя человеческими жизнями. То есть, — я запнулся, вспомнив о двух действительно невинных жертвах этой истории. — То, есть, с пятью. Калягин был убит вместе с женой. После смерти Леонова погиб и его сын, пытаясь выяснить правду.
— Так что же делать? Что мне делать?
— Звонить в милицию. Сообщить об исчезновении мужа. Не слишком надеяться на счастливый исход. Не упоминать обо мне и о том, что я вам сейчас рассказал. Никогда не упоминайте того, что вы знаете о возможной связи смертей в Городе с исчезновением вашего мужа. — Я сказал «исчезновение», но подразумевал смерть. И Евгения это прекрасно поняла. — Иначе вы можете обратить на себя внимание тех, кто… Короче говоря, не становитесь следующей в этом списке.
Евгения медленно кивнула. Ее жизнь рушилась в эти мгновения, и не было волшебной палочки, чтобы восстановить разрушенное.
— Вдова Леонова, — сказал я. — Ольга Петровна, она потеряла мужа и сына. Она сказала мне, что такие вещи нужно просто прожить. Дать времени идти…
— К черту вашу Ольгу Петровну! — неожиданно взорвалась Евгения и выбежала из комнаты, едва не опрокинув сервировочный столик. Сливки в кувшине беззвучно плеснулись и вернулись в состояние покоя.
10
Я дал ей десять минут, чтобы выплакаться. Потом подошел к двери ванной комнаты и постучал.
— Да, — услышал я сдавленный голос. — Сейчас я выйду и выпущу вас.
Извините, что не сдержалась…
— Мне кажется, что вы как раз сдержались, — возразил я. — Из квартиры я и сам как-нибудь выберусь, а у вас я хотел вот о чем спросить…
— Я слушаю, — донеслось из-за двери, — спрашивайте.
— Ваш муж звонил в Город по двум номерам, — напомнил я. — Первый номер — это домашний телефон Кожухова. А вот второй…
— Что такое?
— Это домашний телефон некоего Лернера Александра Исаковича. Кто это?
— Лернер — это юрист, нотариус. Он работал вместе с Олегом в Городе, когда Олег только начинал заниматься бизнесом, помогал с налоговыми декларациями и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68