— Откуда ты знаешь все эти закоулки? — удивленно произнес Гарик. — Ты уже раньше здесь бегал, что ли?
— Потом объясню, — бросил я на бегу. Опять это странное чувство — я повторял то, что уже когда-то было. Я уже бежал здесь, прислушиваясь к звукам милицейской сирены…
«Отвык, блин, от пробежек», — звучат в моей голове слова. Это уже не Гарик. Это Паша Леонов. «Отвык, блин, от пробежек! Старость не радость…»
— Мы продолжаем бежать, а через несколько десятков метров в моей голове возникает очередная цитата из прошлого. "Я ему вроде руку сломал, — говорит Паша о своем обидчике, не зная, что бить амбала Гошу пивными кружками по черепу станет хорошей традицией этого бара.
Сам не ожидал — произносит Паша с явным удовольствием. — Давно не практиковался, а как до мордобоя дошло, так все вспомнилось… А вот дыхалка уже не та".
«Все вспомнилось», — сказал тогда Паша. Вспомнилось умение легко, между прочим, ломать руки? Интересно, чем занимался Паша Леонов в ФСБ?
— Ну ты что, сдох, что ли?! — это уже Гарик. Это уже сейчас. Я помотал головой, разгоняя не к месту нахлынувшие воспоминания, и легкой трусцой припустил за Гариком. Метров через сто я остановился, признав то самое место, где мы отдыхали с Пашей Леоновым. Я прислонился к стене дома. И в этом самом месте мы назвались друг другу. Я узнал, что мужчину в светло-сером пальто зовут Паша. Он узнал мое имя. До обмена визитными карточками еще не дошло… Вдруг время каким-то образом сжалось, и от рукопожатия у стены дома я перескочил к бронированному киоску, где мы затарились спиртным. Только что продавец сказал Леонову; «Ты мне еще должен остался!»
Следует медленный, исполненный непререкаемого достоинства поворот Пашиной фигуры к киоску. Губы искривлены в презрительной и печальной усмешке.
«Это ты не правду говоришь, — произносит Леонов чуть глуховатым голосом, в котором слышится жесткость и почти детская обида на слова продавца. — Я уже два с половиной года никому ничего не должен. Понимаешь? Никому и ничего».
Тяжелый подбородок чуть приподнят, отчего Пашина фигура напоминает памятник какому-нибудь героическому деятелю. Уже два с половиной года он никому и ничего не должен. То есть он ничего никому не должен аж с девяносто шестого года или около того. Помнится, именно в девяносто шестом его выперли с работы. Что ж, логика понятна, но зачем так болезненно переживать свое увольнение по прошествии почти трех лет?…
— Вот ты где! — это опять Гарик, он убежал вперед, не заметив моей остановки, но теперь вернулся. — Что ты плетешься как черепаха?
— А ты с каких это пор стал великим легкоатлетом?
— С таких! Как начал с тобой прогуливаться… В гробу я видел такие бары! Лучше буду с дочерью в кукольный театр ходить, чем с тобой в такие притоны! — ругался Гарик, привалившись к стене рядом со мной. — Заставить меня бегать от милиции, это же надо!
— Не все же тебе быть преследователем, — возразил я. — Имей представление о том, как чувствуют себя те люди, за которыми ты несешься…
— Хреново чувствуют, — признался Гарик, ноги его подогнулись, и он сел на корточки, дыша широко раскрытым ртом. — Ох, как хреново они себя чувствуют. Но мы вроде бы уже достаточно далеко убежали… Как ты думаешь?
— Пожалуй, — сказал я. — Можно передохнуть.
— Уговорил, — облегченно выдохнул Гарик.
И словно эхом отозвалось сказанное в ту ночь Пашей Леоновым. Точнее, это была уже не ночь, дело шло к рассвету. Мы стояли на перекрестке и пытались обменяться телефонами.
«Уговорю, — бормочет Паша. — Если я ее уговорю…. А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» — Внезапно к этому уже десятки раз проигранному в моей голове монологу добавляется нечто новое, то, что до сего момента было потеряно, забыто, утрачено. И вот это слово появляется, как будто из глубины океана всплывает затонувший десятки лет назад корабль, вытягиваемый могучими лебедками на поверхность…
И я понимаю, что всегда знал это слово, что оно крутилось у меня на языке, что составляющие его буквы были мне известны, но я не знал, в каком порядке их сложить.
В один миг все стало на свои места. Словно кто-то всемогущий повернул ручку, усиливая громкость, и мне стало слышно окончание фразы. «А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» — Это я помнил, а сейчас появилось завершающее слово. Завершающее имя.
"Я должен уговорить Марину, — сказал тогда Паша Леонов. Или даже так:
— Я должен уговорить Маринку".
Интересно, насчет чего он собирался уговаривать эту Маринку? «Может, тебе кто из знакомых позвонит. Дай-ка мне десяток визитных карточек, знакомым раздам». Марина, вероятно, одна из тех знакомых, кому Паша хотел раздать мои визитки. Так, дальше. «У меня проблем по горло… поэтому и карточки беру». Я в ответ сказал ему, что не смогу обслужить сразу всех его друзей с их проблемами. А он? Что он сказал?
«Да там одно дело», — сказал Паша. То есть получается, что была одна некая проблема, которая объединяла Пашу Леонова, Марину и еще каких-то людей. Милиция эту проблему решить не могла: «Ментам веры нету». Паша хотел уговорить всех этих людей, и Марину в том числе, обратиться ко мне, чтобы я помог эту проблему разрешить. Но Марина могла и не согласиться, ее надо было уговаривать. Хорошо бы еще знать, кто такая Марина.
— Эй! — словно взрыв хлопушки над ухом. Я вздрогнул.
— Эй! Ты что, ночевать тут собрался? — спросил Гарик, — У тебя уже глаза закрываются… Твое, конечно дело, но только я лучше пойду домой.
— А-а-а… — неопределенно протянул я, стараясь вернуться от воспоминаний к настоящему времени. Это и вправду было как пробуждение ото сна, когда первые несколько секунд не можешь понять, где ты…
— Сейчас тоже поеду домой, — сказал я, но потом спохватился:
— То есть в гостиницу.
— Вот именно, — менторским тоном произнес Гарик. — Сидел бы ты в своей гостинице.
— А долго еще?
— Я тебе уже говорил: начальство очень хочет поймать этого гада. И будет держать твою квартиру под наблюдением неограниченное количество времени. Пока не поймают Ф. Хочешь сохранить здоровье — сиди в гостинице.
Ведь кто знает привычки Ф — вдруг он шарахнет в твое окно из гранатомета?
Или заложит мину под дверь?
— Нет, — покачал я головой. — В обоих случаях нет гарантии устранения цели. То есть меня. Сдается мне, что этот Ф работает лицо в лицо, чтобы наверняка. Если он, как ты говоришь, вооружен швейцарским стволом, если это он завалил Мавра — то это терпеливый и расчетливый стрелок, который не будет лезть напролом. Он не полезет в квартиру. Он будет ждать, сколько потребуется, — недели, месяцы…
— Годы, — подхватил Гарик. — Ага. Размечтался. Слишком много чести твоей персоне. Либо он в ближайшие дни попытается забраться в твою квартиру или к Генриху в офис, либо он вообще не будет тобой заниматься.
— Твоими бы устами… — вздохнул я. — Кстати, по поводу Мавра. У вас есть информация насчет того, кто заказал его убийство?
— Официально — нет, — сказал Гарик и хитро улыбнулся. — Мавра очень чисто убрали. Там не было никаких зацепок. Дело не раскрыто.
— А если неофициально? Агентура ваша что болтает?
— Агентура много чего болтает. А если серьезно, то были кое-какие разговоры тогда… Но только разговоры. Никаких доказательств, никаких улик.
— Я понял и никому не проболтаюсь. Так что там говорили ваши информаторы? Кому было выгодно убийство Мавра?
— Кому-кому… — усмехнулся Гарик. — Есть такой человек, и вы его знаете. Один твой знакомый. Лицо кавказской национальности. Человек с тросточкой.
— Гиви Хромой?
— Славу Богу, а то я уж потерял надежду, что ты угадаешь.
— Это точно?
— Я тебе еще раз повторяю: ходили такие слухи. Официально Гиви даже не был подозреваемым. Он вообще не проходил по тому делу.
— Стоп, — сказал я не только Гарику, сколько самому себе. — Если Гиви Хромой заказал убийство Мавра, то он должен иметь контакт с этим Ф. Который пользуется пистолетом «ЗИГ-зауэр». Значит, можно поговорить с Гиви и выведать у него подходы к Ф.
— Пиши лучше научно-фантастические романы, — посоветовал Гарик. — Чтобы Гиви сдал тебе своего человека? Да кто ты такой?
— Кто сказал, что Ф — человек Гиви? Это вполне может быть человек со стороны. И я не буду просить Гиви сдать мне этого Ф. Я просто попрошу помочь установить с Ф связь.
— Ох, — вздохнул Гарик. — Ты пил меньше, чем я, а говоришь какой-то бред. Гиви Хромой станет тебе помогать? С какой стати?
— Он меня по-своему любит, — ответил я, посмотрел на удивленное лицо Гарика и немедленно добавил:
— Не так, как ты подумал. У нас чисто деловые отношения.
— Гиви я бы тоже с удовольствием выбил пару клыков, — мечтательно произнес Гарик. — Это та еще сволочь.
— Я знаю, — кивнул я. — Просто речь идет о том, чтобы найти Ф. Ради этого я буду говорить с кем угодно. С Гиви Хромым, с Артуром, с последним гадом.
— Говори, — без энтузиазма произнес Гарик. — Говори, конечно… Только не забывай, кто он и кто ты. Он тебя подставит, рано или поздно. Если не сегодня, то завтра.
— У меня есть выбор? — осведомился я.
— Ну, застрелиться ты всегда успеешь, — поразмыслив, сказал Гарик. Он всегда был большим оптимистом.
8
Пока мы шли к автобусной остановке, Гарик успел мне рассказать про покойного Мавра и его нелегкую судьбу. Да и сам я кое-что вспомнил из слышанного ранее об этом человеке.
Кличку для Мавра заработала, по сути дела, его родная мама, крутившая любовь с заезжим африканцем, курсантом военного училища, и докрутившая ее до появления на свет мальчика Миши, имевшего приятно-смуглый оттенок кожи. В силу этого самого оттенка кожи мальчик довольно рано почувствовал, что расизм — это не только киноафриканский феномен. В школе Мавра регулярно пытались избивать. Иногда это получалось, иногда — нет, потому что Мавр с завидным упрямством давал сопливым расистам отпор. А уж после того, как Мавр записался в секцию карате, процент его поражений в школьных драках свелся к нулю. Секцию скоро прикрыли, но Мавр уже успел получить там все, что нужно.
Точнее — навыки боевых искусств и взрослых приятелей с таким же кругом интересов.
Некоторое время Мавр подвизался в качестве тренера в подпольных секциях карате, а затем стал по-другому применять полученные знания, благо началась эпоха кооператоров и легких денег. К началу девяностых Мавр возглавлял самую мощную рэкетирскую группировку в Городе, успев попутно провести полгода за колючей проволокой.
Смехотворный срок говорил о том, что милиция не смогла набрать против Мавра ничего серьезного. Вернулся он с зоны еще более авторитетным, чем прежде, и казалось, что ничто не угрожает благополучию Мавра. Если бы не Гиви Хромой.
Гиви был старше, опытнее и умнее. Последнее проявилось в том, что Гиви не собирался ограничиваться тупым рэкетом. Он потихоньку начал скупать недвижимость, входил в долю при приватизации различных предприятий, то есть действовал с прицелом на будущее. Мавр с присущим ему африканским темпераментом добытые деньги лихо прогуливал, чтобы на следующий день заново «бомбить» коммерсантов. А те в конце концов не выдержали такого прессинга и обратились за помощью к Гиви.
Хромой предложил Мавру встретиться и обсудить кое-какие вопросы.
Очевидно, что Гиви хотел не столько заступиться за коммерсантов, сколько вообще поставить Мавра на место. То есть подмять его под себя.
Как утверждали агентурные источники Гарика, Мавр отказался от встречи с Гиви и заявил, чтобы Хромой не лез в его дела. Мавр считал себя настолько крутым, что не сомневался в своем праве делать такие заявления. Гиви так не считал. Хромой сделал вид, что забыл про Мавра. Мавр, приготовившийся к выяснению отношений, подождал с пару недель и расслабился. Он поехал с тремя телохранителями в загородный пансион, где за ним числился постоянный номер «люкс» с маленьким бассейном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68