— У тебя большие планы на сегодняшний вечер, — осторожно заметил я.
— Есть такое дело, — согласился Гарик.
— Помощники не нужны?
Гарик медленно поднял на меня глаза и столь же медленно положил на стол нож и вилку. Его взгляд стал печальным, как у ослика Иа-Иа. Потом Гарик отрицательно покачал головой.
— Так это же все из-за меня, — напомнил я. — Ты, грубо говоря, будешь спасать мне жизнь, так? Я тоже хочу участвовать. Мое законное право.
— Какие еще у тебя права? — сквозь зубы выдавил Гарик. — Нет у тебя никаких прав. Сиди в своем подполье, пока я не скажу, что можно вылезать на поверхность.
— Я бы там и сидел, если бы ты не вычислил киллера, — сказал я.
Словосочетание «если бы ты не вычислил киллера», по моим расчетам, должно было польстить самолюбию Гарика и в конечном счете сыграть в мою пользу.
Однако, судя по кислому лицу Гарика, его самолюбие сегодня взяло отгул.
— Теперь-то все ясно, — продолжил я. — И я хочу тебе помочь взять киллера.
Это, если хочешь, дело принципа.
— Не хочу, — буркнул Гарик.
— Придется раскрыть твоему начальству глаза, — вздохнул я. — Раскрыть глаза на твое самоуправство за их спиной — незаконное прослушивание и прочие подвиги…
— Ну ты и сволочь! — сказал Гарик и отодвинул от себя тарелку: что-то стряслось с его аппетитом.
— Да еще какая! — согласился я. — Ну что, я еду с тобой вечером?
— Едешь, едешь, — отмахнулся Гарик. — Только уйди отсюда, дай пообедать в спокойной обстановке.
Я, всем своим видом излучая удовлетворение от исхода переговоров, поднялся из-за стола. Гарик посмотрел на меня, покачал головой и задумчиво произнес, спрашивая даже не меня, а себя самого:
— Интересно, какого черта люди так активно ищут приключения на собственную задницу? Им что, больше нечем заняться? Почему бы тебе, Костя, не посидеть в тихом укромном местечке и не подождать, чем все кончится?
— Если я буду ждать, — сказал я, — боюсь, что все кончится совсем не так, как нужно.
— Я придерживаюсь противоположного мнения, — возразил Гарик и снова придвинул к себе тарелку. — Когда ты сидишь дома, есть хотя бы маленькая надежда, что все пройдет как надо. Вот такая маленькая надежда, — он свел вместе большой и указательный пальцы, оставив между ними промежуток в пару миллиметров. — Но и она, как правило, остается несбывшейся.
Он сказал это, и его взгляд принял обычное для Гарика пессимистическое выражение, более подходящее для какого-нибудь лорда Байрона, но никак не для капитана милиции. Однажды я спросил Гарика, писал ли он когда-нибудь стихи.
Гарик решительно отверг эти грязные подозрения. Хотя он мог и соврать.
— Говоришь, надежда? — иронически хмыкнул я, — Эх ты, а еще милиционер.
Ты должен быть стопроцентным рационалистом, практиком, циником. А ты — надежда… Кисейная барышня.
— Пошел вон, — еле сдерживаясь, процедил Гарик, — Или я заколю тебя этой вилкой!
Судя по выражению, его лица, он не врал. Во всяком случае, глаза Гарика уже не были столь грустными, чего я и добивался. Всякий раз, когда я видел безнадежность и печаль в его глазах, мне становилось не по себе. Потому что это никогда не было позой или игрой, они всегда были искренними, шедшими из глубины души.
Слезы в глазах ребенка трогают, но они при этом естественны и обыденны.
Слезы в глазах взрослого мужчины вызывают недоумение, иногда презрение, порой жалость, но в любом случае они производят куда более сильное впечатление, нежели детские слезы. Потому что они редки.
Когда темная неизбывная грусть поселяется в зрачках шестнадцатилетнего пацана, только что преданного другом или брошенного девчонкой, — это нормально, потому что это ненадолго. Это будет вскоре вытеснено новыми впечатлениями, подаренными жизнью. Когда же такое выражение имеют глаза сильного мужчины, движущегося от тридцати к сорока, имеющего за своей спиной победы и поражения, взлеты и падения, это пугает. Это означает…
Это означает многое. И когда я думаю об этом, я прихожу к выводу, что неспроста так много людей имеют привычку носить темные солнцезащитные очки даже в те дни, когда солнце светит не так уж и ярко. Какие уж тут надежды.
25
Гарик сумел задействовать в вечерней операции две машины и четверых милиционеров. В половине одиннадцатого Рома вышел из подъезда и сел в красный задастый «Вольво». Отблески уличных фонарей скользнули по крыше и бокам автомобиля, когда он стремительно вынесся со двора.
Мы наблюдали за этим событием сквозь окно «шестерки». Гарик проводил «Вольво» взглядом и меланхолично проговорил:
— Вот смотрю я и думаю — быть посредником при наемных убийцах занятие куда более прибыльное, чем спасать всяких дураков от этих убийц. Был бы как Рома, ездил бы на «Вольво», не стрелял бы полсотни до получки…
— Говорите, говорите, товарищ капитан, — жизнерадостно отозвался водитель, крепкий молодой парень по имени Леха. — Я как раз только что диктофон включил! — и он громко засмеялся.
— Ты лучше дави на газ, извозчик, — хмыкнул Гарик. — Не отрывайся от коллектива.
«Коллектив» состоял из собственно Роминого «Вольво», шедшей за ним в некотором удалении «Дэу» с тремя оперативниками и нашей «шестерки». Из «Дэу» по рации сообщали направление движения, и Леха мог себе позволить отстать от «Вольво» на сотню метров. Он вел машину с каким-то особым шиком, то и дело подрезая зазевавшихся «чайников», пролетая перекрестки на последних секундах зеленого света, закладывая крутые виражи на поворотах. «Шестерка» во время таких маневров издавала звуки, присущие скорее не произведению волжских автомобилестроителей, а какому-то инфернальному существу, волей мага запертому в оболочку машины.
Гарик морщился и ворчал, что это не оперативное мероприятие, а какие-то «американские горки», но я видел, что ему нравится такая езда. Меня же больше занимало другое.
— Итак, Рома встретится с киллером и передаст ему деньги, — начал я — Они расходятся, тут выскакиваешь ты, Гарик, и командуешь «Руки вверх!». А что дальше?
— Дальше они поднимают руки, — уверенно сказал Гарик.
— А что ты с ними будешь делать? Какое обвинение ты им предъявишь? Один мужчина передал другому деньги. Ну и что? Может, это старый долг. А отдавать долги — еще не преступление.
— Это точно! — поддакнул Леха. — Мне Тихонов уже месяц как сотню должен. Пора сажать, товарищ капитан?
— На дорогу смотри, — посоветовал Гарик. — И меньше думай о деньгах.
— Я знаю, — не успокаивался Леха. — Деньги — ничто, их количество — все.
— На дорогу смотри! — рявкнул Гарик и тут же едва не сонным голосом обратился ко мне:
— Так что ты там говоришь? Что мы не найдем, за что прижать Рому и киллера?
— Вот именно. Если только киллер окажется таким идиотом, что явится на встречу, увешанный оружием.
— Это вряд ли, — сказал Гарик. — Я вообще с утра продумывал такой вариант: взять сегодня Рому за яйца, сунуть ему под нос Артурово письмо, надавить, заставить пойти на сотрудничество, а потом прицепить микрофон на грудь и отправить встречаться с киллером. Тогда у нас в руках была бы запись их разговора, и можно было бы за что-то схватиться… Но потом я понял, что это слишком рискованно. Рома может не расколоться, тогда никакой встречи с киллером не получится. Или Рома перенервничает на встрече, киллер почувствует неладное и сделает ноги.
— Так что же ты будешь делать? — поинтересовался я.
— Буду брать обоих. Потом допрашивать поодиночке. Против Ромы у нас есть письмо Артура, можно заставить его сдать киллера в обмен на снисхождение к нему самому.
Киллеру можно закомпостировать мозги тем, что нас интересует только Рома, как крупный аферист. Мол, нужно просто признать, что ты взял у Ромы деньги. А там уже так развернуться…
— Давайте сначала их возьмем, товарищ капитан, — снова подал голос Леха. — А уж потом-то придумаем, как их разговорить…
— Дисциплина у нас в отделе — аховая, — пожаловался мне Гарик. — Подчиненные ни во что не ставят старших по званию. Учат жизни, понимаешь…
Так-то, Костик. Между прочим, ты собираешься сидеть в машине во время операции или все-таки прогуляешься?
— Подышу свежим воздухом.
— Так я и думал, — кивнул Гарик. — А у тебя есть что-то подходящее для такой прогулки? Типа пистолета?
Я отрицательно покачал головой.
— Вот еще Брюс Ли нашелся, — усмехнулся Гарик. — Голыми руками хочешь всех завалить? Хотя там и без тебя найдется масса желающих завалить Рому с компаньоном. Один Леха чего стоит.
— Я многого стою, — согласился Леха, и я увидел в зеркале его довольную улыбку.
Включилась рация, и сквозь помехи мы услышали голос оперативника из первой машины:
— Все, вроде приехали. Это складские помещения на Пироговской улице. Мы пойдем за «объектом», а вы объезжайте со стороны Лесного переулка… Там второй вход.
Леха принял сказанное за руководство к немедленному действию, и «шестерка» резко свернула вправо. Гарик завалился на меня, чертыхаясь, потом выпрямился, посмотрел на часы и сказал:
— Без пяти одиннадцать. Леха, не забудь надеть бронежилет. Будем исходить из того, что нас ждет встреча с невероятно тупым киллером, который явится на встречу с мешком оружия.
Это был один из основных принципов Гарика — готовиться к худшему, чтобы потом был повод радоваться после несбывшихся ожиданий.
— Ну а тебе, — Гарик похлопал меня по коленке, — тебе, юный друг милиции, я выдам резиновую дубинку. И ты будешь держаться рядом со мной. Так оно будет спокойнее.
Я хотел ему сказать, что спокойствие — нереальное понятие при проведении милицейской операции по задержанию наемного убийцы и посредника.
Но потом передумал и оставил свое мнение при себе.
26
Рация в руке Гарика изрыгала какие-то совершенно неприличные звуки, сквозь которые пробивался голос Тихонова, того самого оперативника, который задолжал сотню Лехе. Тихонов находился по другую сторону двухэтажного склада стройматериалов. А с ним еще трое милиционеров.
— Мы рассредоточились, — прохрипел Тихонов. — Один остается у машины, двое блокируют лестницу на второй этаж…
— Рома уже внутри? — спросил Гарик.
— Да, — ответил Тихонов. — Он поднялся по лестнице на второй этаж.
Дверь в склад была открыта. Он вошел внутрь. Это было минуты полторы назад.
Отсюда видно, что в помещении на втором этаже горит свет.
— А нам тут ни хрена не видно, — пробурчал Гарик.
Склад представлял собой двухэтажное кирпичное здание метров восьмидесяти в длину. Попасть туда можно было как через ворота первого этажа, так и через две небольшие двери на втором этаже, к обеим из которых вела винтовая лестница по внешней стороне здания. Леха пробежался до ворот и вернулся с сообщением, что те заперты.
Тогда мы стали подниматься по винтовой лестнице на второй этаж с нашей стороны склада.
— А если киллер еще не приехал? — прошептал я на ходу.
— Черта с два! — ответил Гарик. — Он уже там. Стал бы Рома туда лезть, если бы там никого не было. И потом, Рома приехал впритык к одиннадцати, а нормальные люди на такие встречи прибывают заранее. Так что киллер сейчас на втором этаже ведет деловые переговоры с Ромой. Жаль, что мы их не слышим. — Когда Гарик произнес эти слова, мы достигли верхней площадки лестницы. Дверь была перед нами. Леха осторожно потянул за металлическую ручку и прошептал:
— Закрыто.
— Отлично, — мрачно прокомментировал Гарик.
— Я могу пальнуть в замок, — предложил Леха и вытащил из кобуры «Макаров».
— Это и я могу. — Гарик, явно нервничая, поднес к щеке рацию и сказал Тихонову:
— У нас тут кое-какие проблемы с дверью. Можем замешкаться при входе. Так что повнимательнее там у себя…
— Угу, — сказал Тихонов. — Мы начинаем подниматься.
— А с другой стороны, — прошептал Гарик, глядя на меня. — Раз тут и внизу все заперто, то мы точно знаем, куда они ломанутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68