Деньгами помогали?
— Нет, да я как-то и не подумала, что они должны что-то делать. Сама справилась. Ну вот как раз на девять дней пришел Павел. Он на похоронах был, а потом уж сам стал горевать, да так, что только к девятому дню немного отошел. Так вот, гости с поминок разошлись, а Павел все сидит, не уходит.
Дождался, пока мы с ним остались один на один. Я, говорит, хочу с тобой поговорить об очень серьезном и важном деле. Хотела его шугануть — мол, иди протрезвей сначала, а потом о делах разговаривай. А присмотрелась, так он и не пьяный. Ну, то есть слегка поддатый. А для Павла это, считай, что трезвый, Я удивилась, слушаю его. И он начинает мне рассказывать. «Ты думаешь, кто твоего брата убил?» Я говорю: «Воры. Милиция ищет, дай Бог, найдет». А Павел мне: «Черта с два найдет. Никакие это не воры. Это другие люди, еще хуже». Что характерно, подробнее он ничего говорить не хотел.
Другие люди — и все. Говорил, что это Стасу, Олегу, Васе Кожухову и самому Павлу какие-то другие люди хотят головы поотрывать. Это он так говорил. То есть убить хотят. Чтобы они, все четверо, не рассказали никому о каких-то старых делах.
— Что за старые дела? — не выдержал я.
— Понятия не имею. Он мне не рассказывал. Только после августа стал он бояться, что следующим за Стасом он будет. Как и вышло, между прочим. Не зря он боялся.
— Ну, это большой вопрос, — сказал я. — Вы же знаете, что Павел погиб в результате несчастного случая.
— Конечно, — иронически кивнула она. — Сначала со Стасом несчастный случай, через два месяца — с Павлом. Если завтра Кожухову на голову кирпич упадет, тоже скажете — несчастный случай?
— Так ведь не упал, — возразил я.
— Откуда вы знаете? Вы давно видели Кожухова? Я уже с полгода не видела. Может, ему уже упал этот самый кирпич! — разошлась Марина.
— Давайте не будем про кирпичи, — предложил я. — Давайте дальше про Павла.
— А что про Павла? Он ко мне каждый день приходил и все говорил про заговор, про то, что его следующим уберут… Он написал Олегу в Москву, чтобы тот поберегся, но Олег, кажется, ему не ответил. Кожухову звонил, но я не знаю, о чем они там договорились. Я Кожухова не очень хорошо знаю, он всегда себе на уме был. И на похороны Стаса не пришел. Кажется, Павел даже в милицию обращался, чтобы пересмотрели дело об убийстве Стаса. Но его никто не слушал. Тогда он сказал: «Хрен с ним, пусть меня тоже убивают, но это им выйдет боком. Я всю правду напишу, и тебе. Маринка, отдам свои мемуары. Как только узнаешь, что мне кранты, езжай в Москву и отдай в журнал „Огонек“, пусть напечатают». Уж не знаю, написал он там чего или нет…
— То есть он вам не передавал никаких своих записей? — уточнил я.
— Нет. Павел хвастался, что пишущую машинку купил, а что касается его мемуаров… Болтал он много последнее время, вот что.
— Возможно, — сказал я. — И зачем же ему понадобился частный детектив?
Зачем он так вцепился в меня?
— Как зачем? — удивилась Марина. — Милицейское расследование его не устраивало. Он хотел, чтобы кто-то доказал про смерть Стаса… Ну, что это было не ограбление, что это специально было сделано. Вот это он и хотел вам поручить. Со мной посоветовался…
— Два месяца спустя? — я непонимающе уставился на Марину. — Два месяца спустя после смерти вашего брата? Как я должен был доказывать все это, черт побери?!
— Действительно… — похоже, Марина только сейчас об этом задумалась. — Может, у вас есть какие-то свои методы? Вы же частный детектив…
— Но не Господь Бог! Через два месяца после совершения преступления никаких следов уже не остается! Я бы ничего не смог сделать для Павла! При всем желании!
— Только не кричите, — попросила Марина — У меня соседи нервные. Они и так бесятся, что им звонят в пять утра и просят позвать меня к телефону. А вы еще и вопите… Не надо. А что касается Павла… Понимаете, он давно хотел поручить это расследование кому-то вроде вас. Но забывал. Только соберется этим заняться, а тут запой. Вот и дотянул до последнего…
— Это уж точно, — согласился я. — До самого последнего.
— А может, он хотел, чтобы вы его охраняли? — предположила Марина. — Он же боялся, что его следующего…
— Возможно. В любом случае — он ничего мне толком так и не сказал. Он взял у меня шестнадцать визитных карточек. Или даже семнадцать. Куда ему столько? Допустим, одну для вас. Остальные?
— Наверное, для Кожухова. Одну-две. Может, еще пару послал бы Олегу в Москву. Ведь Павел хотел, чтобы они, трое, объединились и что-то придумали.
Наняли такого человека, как вы, чтобы провел расследование.
— Остается еще десять карточек. Их кому?
— Ну а что вы, собственно, привязались к этим карточкам? Взял и взял.
Он очень рассеянный стал в последнее время, все терял. Вот и взял с запасом.
Устраивает такое объяснение?
— Ну, раз другого у вас нет… — разочарованно сказал я.
Марина развела руками. Мне впору было сделать то же самое. Вещи, которые казались исполненными тайного значения, оказывались бессмысленными, В них не было ничего. Забывчивость Павла, туман в его голове, запои… Хаос вместо порядка, бардак вместо логики. А в результате — то же самое, как если бы Павел предоставил мне в письменном виде мотивацию необходимости моего участия в этом деле. Я все равно оказался здесь. Я все равно был вынужден взяться за предназначенную мне роль. Я стал расследовать смерть Павла Леонова, которая потянула за собой гибель его сына, а теперь я знал и другое звено в этой жутковатой цепочке — смерть Стаса Калягина и его жены. Все получилось, как хотел Павел. Как он хотел и о чем он не успел мне сказать.
Странно все это… Впору глубоко вздохнуть и сказать что-то философское по этому поводу. Типа: «От судьбы не убежишь». Только не хочется философствовать. Не хочется терять время. Я уже достаточно потерял его — Павел Леонов мертв, Юрий Леонов мертв. Каждый из этих двоих знал нечто, что я должен был у них спросить, но не спросил. Каждый из этих двоих унес с собой тайное знание, которое стало свинцовой болванкой на ногах пловца.
Знание, утягивающее вниз, в темную холодную глубину, откуда нет возврата.
— Павел даже не намекнул вам, из-за какого старого дела ему и остальным грозит опасность, — констатировал я, глядя на Марину. Она кивнула. — Ваш брат вам также об этом ничего не рассказывал? — еще один кивок. — Но остались Булгарин и Кожухов. Они должны знать.
— Если они еще живы, — сказала Марина. Очень своевременное и точное замечание.
22
Я легко отделался — «Шевроле» был на месте, при всех четырех колесах и с целыми стеклами. Правда, на левом крыле появилось свежепроцарапанное трехбуквенное ругательство. Можно было дописать «вам!» и считать получившуюся фразу своим девизом, навроде рыцарского. Но я решил, что это "будет слишком вызывающе. И попросту уехал оттуда.
Марина снабдила меня адресами Кожухова и Булгарина, и работой я теперь был обеспечен до конца дня. То есть я не собирался немедленно ехать к Булгарину в Москву, но обсудить такую возможность с Орловой и получить деньги на эту командировку я намеревался. Но сначала мне нужно было позвонить Сереге. В том микрорайоне, где жила Марина Калягина, я даже и не останавливался у телефонов-автоматов: по их внешнему виду было понятно, что они давно и надолго сломаны. Пришлось ехать в центр Города.
Трубку снял Панченко, но я не хотел, чтобы он был в курсе моих отношений с Серегой. Пришлось заговорить с ним хриплым и как бы старческим голосом, наподобие той бабки, что жила теперь в квартире Стаса Калягина.
Панченко меня не узнал и пообещал позвать Серегу к телефону. Минуты через две я услышал знакомый голос:
— Алло…
— Это Шумов, — быстро заговорил я. — Не подавай виду, что разговариваешь со мной, не называй моего имени. Понял?
— Само собой, — весело ответил Серега.
— Есть новости по делу о Юре Леонове?
— Да ты просто какая-то бабка Ванга! — сказал Серега, искренне удивляясь. — Как раз сегодня ночью… Да еще такие новости! О, Панченко вышел, так что могу открытым текстом: на леоновской квартире сегодня ночью нашли связанного мужика, слегка побитого…
— «Слегка? — недовольно подумал я. — Я аж вспотел, пока его уделывал…»
— …оружие при нем было. Как попал в квартиру и чего там делал, объяснить не может. В квартире беспорядок, словно что-то искали. Еще при этом типе было удостоверение сотрудника ФСБ, наверное, фальшивка…
«Как бы не так», — подумал я, а вслух спросил.
— Ну и что вы с ним сделали?
— Да в КПЗ посадили. Личность устанавливаем. Я вообще-то не в курсе, но могу узнать, если тебе нужно. Сходить?
— Нет, не надо. Скоро к вам перезвонит одна женщина, вот для нее подготовьте подробный отчет.
— Что еще за женщина? — удивился Серега, но я повесил трубку, не вдаваясь в разъяснения. И набрал номер Орловой. В этот раз я достал ее в машине по дороге от железнодорожного вокзала в офис.
— Новости — это хорошо, — сказала она. — Это доказывает, что вы работаете, а не пропиваете мои деньги. Но почему нельзя доложить эти новости сейчас, по телефону?
— Это такие новости, которые рассказывают с глазу на глаз, — пояснил я.
— Вы что, уже выполнили мое поручение? Вы уже нашли того, кого нужно?
— Я подошел слишком близко, чтобы двигаться дальше без вашей санкции, — уклончиво ответил я. — Так как насчет того, чтобы встретиться и обсудить ситуацию? Я не отниму много времени и не помешаю развитию вашего бизнеса…
— Вот в последнем я ни капли не сомневаюсь, — сухо и коротко рассмеялась Орлова. Ну это она зря. Она меня явно недооценивала. А свои возможности переоценивала. По крайней мере, мне так казалось. А на самом деле — кто знает?
«Мерседес» стоял у ее офиса, мотор работал, а сама Орлова расхаживала взад-вперед, сосредоточенно сжав губы и скрестив руки на груди.
Светло-голубой брючный костюм, немного косметики, мобильный «Эрикссон», торчащий из кармана. Не слишком женственно, зато удобно.
— У меня есть пять минут, — проговорила она, схватила меня под руку и оттащила в сторону от «Мерседеса» и охраны метров на десять. Взглянув на меня снизу вверх из под тонких, аккуратно выщипанных бровей, Орлова строго сказала:
— Ну. Я слушаю.
Мне не понадобилось второго приглашения, и я стал рассказывать.
Конечно, не все. Избранные места. То, что могло заинтересовать Ольгу Петровну.
— В девяносто шестом году, — сказал я, — ваш муж вместе с тремя другими сотрудниками ФСБ под руководством некоего приезжего из Москвы участвовал в какой-то тайной операции. Возможно, именно из-за этого он потом и был уволен. Ваш муж считал, что его могут попытаться убить, чтобы информация о той операции никогда не была предана гласности. В августе погиб один из их группы, Стас Калягин, и Павел решил написать о тех событиях. После этого с вашим мужем случилось то несчастье… которое, вероятно, было замаскированным убийством. Люди, которые это организовали, потом пришли на квартиру вашего мужа, чтобы изъять его бумаги. К несчастью, они столкнулись с Юрой, который находился там в то же время. Чтобы не оставлять свидетелей, они…
— Я поняла, — кивнула Ольга Петровна. Она выслушала меня молча, с непроницаемым, бесстрастным выражением лица, не изменившимся, когда я сказал о гибели Калягина и о причинах смерти ее сына. Она впитала в себя информацию, а потом спросила:
— Ну, и кто же эти люди?
— Прошлой ночью, — сказал я, — в квартиру вашего мужа забрался некий молодой человек. Он что-то снова искал. Соседи вызвали милицию. Сейчас он находится в камере предварительного заключения в двенадцатом отделении милиции. У него изъяли оружие. И удостоверение сотрудника ФСБ…
— ФСБ, — задумчиво произнесла Ольга. — Ну надо же… Павла убили свои же.
— Более подробную информацию я рассчитываю получить от двоих оставшихся в живых участников той операции. Один из них живет в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Нет, да я как-то и не подумала, что они должны что-то делать. Сама справилась. Ну вот как раз на девять дней пришел Павел. Он на похоронах был, а потом уж сам стал горевать, да так, что только к девятому дню немного отошел. Так вот, гости с поминок разошлись, а Павел все сидит, не уходит.
Дождался, пока мы с ним остались один на один. Я, говорит, хочу с тобой поговорить об очень серьезном и важном деле. Хотела его шугануть — мол, иди протрезвей сначала, а потом о делах разговаривай. А присмотрелась, так он и не пьяный. Ну, то есть слегка поддатый. А для Павла это, считай, что трезвый, Я удивилась, слушаю его. И он начинает мне рассказывать. «Ты думаешь, кто твоего брата убил?» Я говорю: «Воры. Милиция ищет, дай Бог, найдет». А Павел мне: «Черта с два найдет. Никакие это не воры. Это другие люди, еще хуже». Что характерно, подробнее он ничего говорить не хотел.
Другие люди — и все. Говорил, что это Стасу, Олегу, Васе Кожухову и самому Павлу какие-то другие люди хотят головы поотрывать. Это он так говорил. То есть убить хотят. Чтобы они, все четверо, не рассказали никому о каких-то старых делах.
— Что за старые дела? — не выдержал я.
— Понятия не имею. Он мне не рассказывал. Только после августа стал он бояться, что следующим за Стасом он будет. Как и вышло, между прочим. Не зря он боялся.
— Ну, это большой вопрос, — сказал я. — Вы же знаете, что Павел погиб в результате несчастного случая.
— Конечно, — иронически кивнула она. — Сначала со Стасом несчастный случай, через два месяца — с Павлом. Если завтра Кожухову на голову кирпич упадет, тоже скажете — несчастный случай?
— Так ведь не упал, — возразил я.
— Откуда вы знаете? Вы давно видели Кожухова? Я уже с полгода не видела. Может, ему уже упал этот самый кирпич! — разошлась Марина.
— Давайте не будем про кирпичи, — предложил я. — Давайте дальше про Павла.
— А что про Павла? Он ко мне каждый день приходил и все говорил про заговор, про то, что его следующим уберут… Он написал Олегу в Москву, чтобы тот поберегся, но Олег, кажется, ему не ответил. Кожухову звонил, но я не знаю, о чем они там договорились. Я Кожухова не очень хорошо знаю, он всегда себе на уме был. И на похороны Стаса не пришел. Кажется, Павел даже в милицию обращался, чтобы пересмотрели дело об убийстве Стаса. Но его никто не слушал. Тогда он сказал: «Хрен с ним, пусть меня тоже убивают, но это им выйдет боком. Я всю правду напишу, и тебе. Маринка, отдам свои мемуары. Как только узнаешь, что мне кранты, езжай в Москву и отдай в журнал „Огонек“, пусть напечатают». Уж не знаю, написал он там чего или нет…
— То есть он вам не передавал никаких своих записей? — уточнил я.
— Нет. Павел хвастался, что пишущую машинку купил, а что касается его мемуаров… Болтал он много последнее время, вот что.
— Возможно, — сказал я. — И зачем же ему понадобился частный детектив?
Зачем он так вцепился в меня?
— Как зачем? — удивилась Марина. — Милицейское расследование его не устраивало. Он хотел, чтобы кто-то доказал про смерть Стаса… Ну, что это было не ограбление, что это специально было сделано. Вот это он и хотел вам поручить. Со мной посоветовался…
— Два месяца спустя? — я непонимающе уставился на Марину. — Два месяца спустя после смерти вашего брата? Как я должен был доказывать все это, черт побери?!
— Действительно… — похоже, Марина только сейчас об этом задумалась. — Может, у вас есть какие-то свои методы? Вы же частный детектив…
— Но не Господь Бог! Через два месяца после совершения преступления никаких следов уже не остается! Я бы ничего не смог сделать для Павла! При всем желании!
— Только не кричите, — попросила Марина — У меня соседи нервные. Они и так бесятся, что им звонят в пять утра и просят позвать меня к телефону. А вы еще и вопите… Не надо. А что касается Павла… Понимаете, он давно хотел поручить это расследование кому-то вроде вас. Но забывал. Только соберется этим заняться, а тут запой. Вот и дотянул до последнего…
— Это уж точно, — согласился я. — До самого последнего.
— А может, он хотел, чтобы вы его охраняли? — предположила Марина. — Он же боялся, что его следующего…
— Возможно. В любом случае — он ничего мне толком так и не сказал. Он взял у меня шестнадцать визитных карточек. Или даже семнадцать. Куда ему столько? Допустим, одну для вас. Остальные?
— Наверное, для Кожухова. Одну-две. Может, еще пару послал бы Олегу в Москву. Ведь Павел хотел, чтобы они, трое, объединились и что-то придумали.
Наняли такого человека, как вы, чтобы провел расследование.
— Остается еще десять карточек. Их кому?
— Ну а что вы, собственно, привязались к этим карточкам? Взял и взял.
Он очень рассеянный стал в последнее время, все терял. Вот и взял с запасом.
Устраивает такое объяснение?
— Ну, раз другого у вас нет… — разочарованно сказал я.
Марина развела руками. Мне впору было сделать то же самое. Вещи, которые казались исполненными тайного значения, оказывались бессмысленными, В них не было ничего. Забывчивость Павла, туман в его голове, запои… Хаос вместо порядка, бардак вместо логики. А в результате — то же самое, как если бы Павел предоставил мне в письменном виде мотивацию необходимости моего участия в этом деле. Я все равно оказался здесь. Я все равно был вынужден взяться за предназначенную мне роль. Я стал расследовать смерть Павла Леонова, которая потянула за собой гибель его сына, а теперь я знал и другое звено в этой жутковатой цепочке — смерть Стаса Калягина и его жены. Все получилось, как хотел Павел. Как он хотел и о чем он не успел мне сказать.
Странно все это… Впору глубоко вздохнуть и сказать что-то философское по этому поводу. Типа: «От судьбы не убежишь». Только не хочется философствовать. Не хочется терять время. Я уже достаточно потерял его — Павел Леонов мертв, Юрий Леонов мертв. Каждый из этих двоих знал нечто, что я должен был у них спросить, но не спросил. Каждый из этих двоих унес с собой тайное знание, которое стало свинцовой болванкой на ногах пловца.
Знание, утягивающее вниз, в темную холодную глубину, откуда нет возврата.
— Павел даже не намекнул вам, из-за какого старого дела ему и остальным грозит опасность, — констатировал я, глядя на Марину. Она кивнула. — Ваш брат вам также об этом ничего не рассказывал? — еще один кивок. — Но остались Булгарин и Кожухов. Они должны знать.
— Если они еще живы, — сказала Марина. Очень своевременное и точное замечание.
22
Я легко отделался — «Шевроле» был на месте, при всех четырех колесах и с целыми стеклами. Правда, на левом крыле появилось свежепроцарапанное трехбуквенное ругательство. Можно было дописать «вам!» и считать получившуюся фразу своим девизом, навроде рыцарского. Но я решил, что это "будет слишком вызывающе. И попросту уехал оттуда.
Марина снабдила меня адресами Кожухова и Булгарина, и работой я теперь был обеспечен до конца дня. То есть я не собирался немедленно ехать к Булгарину в Москву, но обсудить такую возможность с Орловой и получить деньги на эту командировку я намеревался. Но сначала мне нужно было позвонить Сереге. В том микрорайоне, где жила Марина Калягина, я даже и не останавливался у телефонов-автоматов: по их внешнему виду было понятно, что они давно и надолго сломаны. Пришлось ехать в центр Города.
Трубку снял Панченко, но я не хотел, чтобы он был в курсе моих отношений с Серегой. Пришлось заговорить с ним хриплым и как бы старческим голосом, наподобие той бабки, что жила теперь в квартире Стаса Калягина.
Панченко меня не узнал и пообещал позвать Серегу к телефону. Минуты через две я услышал знакомый голос:
— Алло…
— Это Шумов, — быстро заговорил я. — Не подавай виду, что разговариваешь со мной, не называй моего имени. Понял?
— Само собой, — весело ответил Серега.
— Есть новости по делу о Юре Леонове?
— Да ты просто какая-то бабка Ванга! — сказал Серега, искренне удивляясь. — Как раз сегодня ночью… Да еще такие новости! О, Панченко вышел, так что могу открытым текстом: на леоновской квартире сегодня ночью нашли связанного мужика, слегка побитого…
— «Слегка? — недовольно подумал я. — Я аж вспотел, пока его уделывал…»
— …оружие при нем было. Как попал в квартиру и чего там делал, объяснить не может. В квартире беспорядок, словно что-то искали. Еще при этом типе было удостоверение сотрудника ФСБ, наверное, фальшивка…
«Как бы не так», — подумал я, а вслух спросил.
— Ну и что вы с ним сделали?
— Да в КПЗ посадили. Личность устанавливаем. Я вообще-то не в курсе, но могу узнать, если тебе нужно. Сходить?
— Нет, не надо. Скоро к вам перезвонит одна женщина, вот для нее подготовьте подробный отчет.
— Что еще за женщина? — удивился Серега, но я повесил трубку, не вдаваясь в разъяснения. И набрал номер Орловой. В этот раз я достал ее в машине по дороге от железнодорожного вокзала в офис.
— Новости — это хорошо, — сказала она. — Это доказывает, что вы работаете, а не пропиваете мои деньги. Но почему нельзя доложить эти новости сейчас, по телефону?
— Это такие новости, которые рассказывают с глазу на глаз, — пояснил я.
— Вы что, уже выполнили мое поручение? Вы уже нашли того, кого нужно?
— Я подошел слишком близко, чтобы двигаться дальше без вашей санкции, — уклончиво ответил я. — Так как насчет того, чтобы встретиться и обсудить ситуацию? Я не отниму много времени и не помешаю развитию вашего бизнеса…
— Вот в последнем я ни капли не сомневаюсь, — сухо и коротко рассмеялась Орлова. Ну это она зря. Она меня явно недооценивала. А свои возможности переоценивала. По крайней мере, мне так казалось. А на самом деле — кто знает?
«Мерседес» стоял у ее офиса, мотор работал, а сама Орлова расхаживала взад-вперед, сосредоточенно сжав губы и скрестив руки на груди.
Светло-голубой брючный костюм, немного косметики, мобильный «Эрикссон», торчащий из кармана. Не слишком женственно, зато удобно.
— У меня есть пять минут, — проговорила она, схватила меня под руку и оттащила в сторону от «Мерседеса» и охраны метров на десять. Взглянув на меня снизу вверх из под тонких, аккуратно выщипанных бровей, Орлова строго сказала:
— Ну. Я слушаю.
Мне не понадобилось второго приглашения, и я стал рассказывать.
Конечно, не все. Избранные места. То, что могло заинтересовать Ольгу Петровну.
— В девяносто шестом году, — сказал я, — ваш муж вместе с тремя другими сотрудниками ФСБ под руководством некоего приезжего из Москвы участвовал в какой-то тайной операции. Возможно, именно из-за этого он потом и был уволен. Ваш муж считал, что его могут попытаться убить, чтобы информация о той операции никогда не была предана гласности. В августе погиб один из их группы, Стас Калягин, и Павел решил написать о тех событиях. После этого с вашим мужем случилось то несчастье… которое, вероятно, было замаскированным убийством. Люди, которые это организовали, потом пришли на квартиру вашего мужа, чтобы изъять его бумаги. К несчастью, они столкнулись с Юрой, который находился там в то же время. Чтобы не оставлять свидетелей, они…
— Я поняла, — кивнула Ольга Петровна. Она выслушала меня молча, с непроницаемым, бесстрастным выражением лица, не изменившимся, когда я сказал о гибели Калягина и о причинах смерти ее сына. Она впитала в себя информацию, а потом спросила:
— Ну, и кто же эти люди?
— Прошлой ночью, — сказал я, — в квартиру вашего мужа забрался некий молодой человек. Он что-то снова искал. Соседи вызвали милицию. Сейчас он находится в камере предварительного заключения в двенадцатом отделении милиции. У него изъяли оружие. И удостоверение сотрудника ФСБ…
— ФСБ, — задумчиво произнесла Ольга. — Ну надо же… Павла убили свои же.
— Более подробную информацию я рассчитываю получить от двоих оставшихся в живых участников той операции. Один из них живет в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68