Благодаря Дюрану…
Она что-то тихо пробормотала и покачала головой. Концы с концами не сходятся. Зачем сестре понадобилось оружие? Тем более такое… И что это было за оборудование в квартире Барберы? Что искали в ее доме? Эйдриен пыталась понять и не могла. Единственное, что имело хоть какое-то отношение к Никки, — ее прах. А если к ней наведывались за винтовкой, так она осталась в квартире сестрицы — стоит себе спокойненько в гардеробе. Ноутбук? Но она уже проверила там все содержимое, покопалась в папках и файлах и ничего необычного не обнаружила. В адресной книге десять строчек, ни одна из которых не представляет интереса: они с Дюраном, Рамон, банк, парочка «обедов с доставкой», ветеринар Джека… Никаких приятелей, которых можно хотя бы косвенно обвинить в ее самоубийстве; никаких списков, наводящих на мысль об участии Никки в добровольном патруле или женской ассоциации снайперов. И все-таки…
Когда Эйдриен вернулась домой, посуда была перемыта и на кухне царила чистота. Из соседней комнаты доносился звук работающего телевизора — восторженный голос удачно продекламировал какую-то реплику, и в ответ раздался взрыв смеха. Впрочем, Дюран уже вовсю храпел на диване. Эйдриен перенесла ноутбук сестры на кухню, поставила его на стол, подняла крышку и нажала кнопку «Пуск». Затем откинулась в кресле и безучастно смотрела на экран, пока компьютер загружался.
С минуту машинка проходила свою обычную рутину и скоро приготовилась к работе. Новая хозяйка подключилась к почтовому серверу, терпеливо подождала, когда закончится обмен паролями, и вскоре просматривала разделы в «почтовом центре»: новая почта, прочитанные сообщения, отправленные сообщения. Там не оказалось ничего стоящего: парочка новостей от страховой компании, специальные предложения с котировками ценных бумаг и парочка никому не нужных посланий с рекламой витаминов, косметики и пищевых добавок.
Эйдриен вышла из Интернета, вернулась на рабочий стол и щелкнула по иконке бухгалтерской программы, лелея слабую надежду отыскать пропавшие полмиллиона. И опять ее ожидания не оправдались: судя по всему, сестрица этой программой так ни разу и не воспользовалась.
Затем Эйдриен заглянула в календарь почты, который мог бы поведать многое, если бы жизнь сестры хоть отдаленно напоминала ее собственную. В отличие от ветреной Нико ее младшая сестренка заносила в компьютер время и место встреч, оставляла себе записочки на память; здесь же фиксировался ее вес и отмечалось, сколько она пробегала километров. Календарь напоминал ей о днях рождения, сроках сдачи самых разных работ и массе всего прочего. Календарь же Никки, как и ее жизнь, был раскрашен в черно-белую полоску: время от времени она отмечала встречи с Дюраном, походы в салон красоты, к парикмахеру, к ветеринару. Особенно порадовала лаконичная запись, появлявшаяся в календаре каждые две недели: «Сестр. — здесь в 19.00» или «Сестр. — у нее в 20.00». Напоминание об очередном месте семейного ужина… Календарь не выдал тайной принадлежности Никки ни к религиозной секте, ни к культу дьяволопоклонников; она не ходила в школу художественного мастерства, не посещала группы поддержки подвергшихся ритуальному насилию. И не брала уроков стрельбы.
Короче говоря, проверка компьютерных файлов принесла с собой одно разочарование, хотя ничего другого Эйдриен и не ожидала. Вернувшись из Европы, сестра стала вести на удивление замкнутую жизнь. Она каталась на роликах, выгуливала Джека и не заводила ни с кем близких отношений. Кроме всего перечисленного и визитов к Дюрану, ее почти ничего не интересовало. А потому скудость календаря нельзя назвать неожиданной.
Зато сам собой напрашивался вопрос: «Зачем Никки вообще понадобился компьютер?» Она с таким же успехом могла бы обойтись небольшим блокнотиком. Получается, что квартиру Эйдриен перевернули вверх дном вовсе не из-за ноутбука и, выходит, она проглядела что-то важное.
Подавив зевок, девушка принялась просматривать календарь месяц за месяцем, надеясь обнаружить что-нибудь необычное. Пусто: визит к стоматологу в июле, поездка в гостиницу для собак в октябре, заметка «Съездить в Вулфтреп на винный фестиваль».
Эйдриен нахмурилась: «Гостиница для собак? Это уже что-то новенькое». Она вернулась к октябрьским записям и щелкнула мышкой на девятнадцатом по счету файле:
«Сделать: Джека — в собачий питомник.
Место: Арлингтон.
Дата начала: 7 октября, воскресенье.
Дата завершения: 12 октября, пятница».
Эйдриен откинулась на спинку кресла и озадаченно посмотрела на экран. Никки никуда не выезжала — так чего ради ей понадобилось отвозить Джека в собачий питомник? Стала перебирать в памяти события месячной давности и припомнила, что как-то в октябре пыталась связаться с сестрой, но та не подходила к телефону. Так что же у нее стряслось? Эйдриен тогда обеспокоилась и отправила сообщение по электронной почте, которое Нико проигнорировала. Та же участь постигла и все оставленные на автоответчике послания. Она собиралась уже наведаться к сестре домой — проверить, все ли там в порядке, — как вдруг Никки объявилась и вела себя как ни в чем не бывало.
У них еще на эту тему произошел разговор: «Где ты была?» — «Нигде». — «То есть как нигде? Я тебя всюду искала». — «Не заводись, просто закрутилась и забыла перезвонить». После недолгих размышлений вспомнилось, что те события происходили как раз в начале октября. Эйдриен окатило волной некоего злорадного удовлетворения при мысли, что сестра ей солгала. Вот доказательства — прямо здесь, на компьютере, ее собственные слова: «Джека — в собачий питомник».
«Где ты была?» — «Нигде».
Девушка выключила компьютер, встала, потянулась и зевнула, подумав: «Никки вела тайную жизнь. Где-то».
Утро началось с шума дождя. По крыше сильно барабанило, где-то рядом яростно ревел прибой, а Эйдриен лежала на непривычно голом матрасе, кутаясь в колючее одеяло. Домик сдавался без постельного белья, а когда они с Дюраном ездили за покупками, это совсем вылетело из головы. Хорошо хоть, нашлась пара ветхих пляжных полотенец, так что душ можно было принимать без неприятных последствий. Голова болела, и девушка коснулась ушибленного места, осторожно ощупав припухлость над ухом. Кажется, со вчерашнего дня стало только хуже. Свесив ноги с кровати, страдалица взглянула на часы и удивленно захлопала ресницами: почти полдень!
Быстро оделась, натянула футболку и шорты для пробежек с явным намерением не отступать от заведенных правил, хотя и могло показаться, что планы на утро безнадежно испорчены из-за дождя. Дюран проснулся давно. Чистый и выбритый, он устроился на диване и, сжимая в руке пульт, смотрел телевизор. Эйдриен заглянула в комнату, и он выключил звук.
— Привет.
— А ты, как я погляжу, от голубого экрана ни на шаг?
Вопрос был риторическим, но Джефф не уловил иронии. Он задумался и после размышления ответил, словно это оказалось для него откровением:
— Да, видимо.
Нажал кнопку, и телевизор, вспыхнув, погас. Дюран небрежно отбросил пульт в сторону.
— Мог бы меня разбудить, — упрекнула Эйдриен.
Джефф пожал плечами:
— Зачем? На улице льет, как из ведра.
— Я хотела кое-что сделать перед отъездом.
— Что, например?
— Ну, для начала выпить кофе, — без долгих раздумий ответила Эйдриен и направилась на кухню ставить чайник. На стойке нашлись специальная пластмассовая воронка для заваривания кофе и коробочка фильтров. Девушка вложила фильтр в воронку, водрузила ее на чашку и щедро насыпала пару столовых ложек кофе.
— Ты не в курсе, Никки никуда не уезжала? — поинтересовалась она между делом.
— То есть? — не понял Джефф и зашел на кухню.
— Нико когда-нибудь выезжала из города?
Дюран нахмурился.
— Предположительно в начале октября, — продолжила собеседница. — Дней за десять до… — Но тут засвистел чайник, и фраза повисла в воздухе. Эйдриен молча залила кипятком молотый кофе.
— Да, она пропустила сеанс, — подтвердил Джеффри, — как раз тогда.
— Такое часто происходило? — поинтересовалась Эйдриен.
Психотерапевт покачал головой:
— Нет. Редчайший случай.
— А куда уезжала, не знаешь?
Дюран пожал плечами:
— Нет. Только она здорово загорела. Помню, я еще пошутил на этот счет и спросил, где она пропадала.
— И что она ответила?
— Сказала — на пляже.
— Очень интересно. А на каком?
— Она не стала распространяться, а я не настаивал.
— Что ж так?
— Пациентке не хотелось откровенничать, а меня это не так уж интересовало.
Ветер крепчал, дождь заметно усилился. Началась гроза: в небе вспыхивали молнии, гром гремел так, что стекла дребезжали. Казалось, небесный свод готов развалиться на части.
— Никки боялась грозы, — вспомнила Эйдриен.
— Никогда об этом не рассказывала.
— Серьезно? Еще маленькой, если начинало грохотать, она надевала теннисные туфли с резиновой подошвой и бежала прятаться в подвал.
За окном сорвало с петель ставню, и та стала хлопать на ветру, с грохотом ударяясь о стену дома. Снова и снова. Дюран бросился было на улицу, чтобы приладить ставню на место — Эйдриен едва успела схватить его за руку.
— Ты в своем уме? — крикнула девушка.
И они оба вдруг зашлись по-детски радостным смехом — так, что голова закружилась от хохота.
Ее ладонь лежала на его руке, и на какой-то миг показалось, что поцелуй неизбежен. Но тут за окнами грянуло — будто бомба взорвалась, — сверкнула молния, Эйдриен вздрогнула от неожиданности, а дом погрузился во мрак внезапно наступивших сумерек.
Когда девушка снова обрела способность дышать, она глотнула воздуха и сказала:
— Электричество отключили.
Дюран ухмыльнулся:
— А я-то решил, что началось светопреставление.
Они убивали время за шахматами — благо хорошего освещения для этого не требовалось. Дюран придумал, как заменить недостающие фигуры: крышки от бутылок превратились в пешки, солонки стали ладьями. Эйдриен не была сильна в шахматах, и противник обыграл ее за считанные минуты — с легкостью, почти не размышляя над ходами.
— Я смотрю, у тебя рука набита, — заметила девушка.
Джефф пожал плечами:
— Похоже на то.
— Дай отыграться, — попросила Эйдриен, расставляя фигуры на разлинованную от руки доску. — По сравнению с Гейбом игрок из меня никудышный… — Она замялась. — Один мой друг довольно серьезно занимался шахматами: числился в клубе или что-то вроде того. Короче, он пытался меня учить, так что не думай, будто я в шахматах ничего не понимаю.
Девушка погрузилась в легкую задумчивость, развернула доску и стала выставлять съеденные противником фигуры.
— Ну, берегись, сейчас я тебе задам. И не смей поддаваться. Посмотрим, сможешь ли ты меня теперь обыграть.
Дюран смог — и очень быстро. По правде говоря, все время, что шла игра, ходы обдумывала Эйдриен. Противник переставлял фигуры почти механически, словно знал наизусть каждую комбинацию. Ей же приходилось с трудом прокладывать себе путь на шахматной доске, минуя расставленные ловушки. На десятом ходу Дюран взглянул на соперницу и заявил:
— Мат.
Эйдриен уставилась на доску и в недоумении покачала головой:
— Не вижу. Где?
Тот пожал плечами:
— Здесь.
Она снова все проверила и нахмурилась:
— Ну, где?
— Прямо перед тобой.
Глаза метались от фигуры к фигуре. В итоге, отчаявшись что-либо обнаружить сама, Эйдриен недоверчиво посмотрела в лицо Дюрану:
— Покажи, я не понимаю.
Соперник невинно посмотрел на нее и проговорил:
— Смотри, шах.
Съев пешку на проходе, Дюран объявил шах королю. Еще два хода — и игра закончилась.
В середине четвертой партии ставню окончательно оторвало, и ветер швырнул в стекло мощную струю воды.
— Будь любезен, — попросила Эйдриен, откидываясь в кресле. — Закрой глаза и скажи, что тебе приходит в голову при мысли о шахматах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Она что-то тихо пробормотала и покачала головой. Концы с концами не сходятся. Зачем сестре понадобилось оружие? Тем более такое… И что это было за оборудование в квартире Барберы? Что искали в ее доме? Эйдриен пыталась понять и не могла. Единственное, что имело хоть какое-то отношение к Никки, — ее прах. А если к ней наведывались за винтовкой, так она осталась в квартире сестрицы — стоит себе спокойненько в гардеробе. Ноутбук? Но она уже проверила там все содержимое, покопалась в папках и файлах и ничего необычного не обнаружила. В адресной книге десять строчек, ни одна из которых не представляет интереса: они с Дюраном, Рамон, банк, парочка «обедов с доставкой», ветеринар Джека… Никаких приятелей, которых можно хотя бы косвенно обвинить в ее самоубийстве; никаких списков, наводящих на мысль об участии Никки в добровольном патруле или женской ассоциации снайперов. И все-таки…
Когда Эйдриен вернулась домой, посуда была перемыта и на кухне царила чистота. Из соседней комнаты доносился звук работающего телевизора — восторженный голос удачно продекламировал какую-то реплику, и в ответ раздался взрыв смеха. Впрочем, Дюран уже вовсю храпел на диване. Эйдриен перенесла ноутбук сестры на кухню, поставила его на стол, подняла крышку и нажала кнопку «Пуск». Затем откинулась в кресле и безучастно смотрела на экран, пока компьютер загружался.
С минуту машинка проходила свою обычную рутину и скоро приготовилась к работе. Новая хозяйка подключилась к почтовому серверу, терпеливо подождала, когда закончится обмен паролями, и вскоре просматривала разделы в «почтовом центре»: новая почта, прочитанные сообщения, отправленные сообщения. Там не оказалось ничего стоящего: парочка новостей от страховой компании, специальные предложения с котировками ценных бумаг и парочка никому не нужных посланий с рекламой витаминов, косметики и пищевых добавок.
Эйдриен вышла из Интернета, вернулась на рабочий стол и щелкнула по иконке бухгалтерской программы, лелея слабую надежду отыскать пропавшие полмиллиона. И опять ее ожидания не оправдались: судя по всему, сестрица этой программой так ни разу и не воспользовалась.
Затем Эйдриен заглянула в календарь почты, который мог бы поведать многое, если бы жизнь сестры хоть отдаленно напоминала ее собственную. В отличие от ветреной Нико ее младшая сестренка заносила в компьютер время и место встреч, оставляла себе записочки на память; здесь же фиксировался ее вес и отмечалось, сколько она пробегала километров. Календарь напоминал ей о днях рождения, сроках сдачи самых разных работ и массе всего прочего. Календарь же Никки, как и ее жизнь, был раскрашен в черно-белую полоску: время от времени она отмечала встречи с Дюраном, походы в салон красоты, к парикмахеру, к ветеринару. Особенно порадовала лаконичная запись, появлявшаяся в календаре каждые две недели: «Сестр. — здесь в 19.00» или «Сестр. — у нее в 20.00». Напоминание об очередном месте семейного ужина… Календарь не выдал тайной принадлежности Никки ни к религиозной секте, ни к культу дьяволопоклонников; она не ходила в школу художественного мастерства, не посещала группы поддержки подвергшихся ритуальному насилию. И не брала уроков стрельбы.
Короче говоря, проверка компьютерных файлов принесла с собой одно разочарование, хотя ничего другого Эйдриен и не ожидала. Вернувшись из Европы, сестра стала вести на удивление замкнутую жизнь. Она каталась на роликах, выгуливала Джека и не заводила ни с кем близких отношений. Кроме всего перечисленного и визитов к Дюрану, ее почти ничего не интересовало. А потому скудость календаря нельзя назвать неожиданной.
Зато сам собой напрашивался вопрос: «Зачем Никки вообще понадобился компьютер?» Она с таким же успехом могла бы обойтись небольшим блокнотиком. Получается, что квартиру Эйдриен перевернули вверх дном вовсе не из-за ноутбука и, выходит, она проглядела что-то важное.
Подавив зевок, девушка принялась просматривать календарь месяц за месяцем, надеясь обнаружить что-нибудь необычное. Пусто: визит к стоматологу в июле, поездка в гостиницу для собак в октябре, заметка «Съездить в Вулфтреп на винный фестиваль».
Эйдриен нахмурилась: «Гостиница для собак? Это уже что-то новенькое». Она вернулась к октябрьским записям и щелкнула мышкой на девятнадцатом по счету файле:
«Сделать: Джека — в собачий питомник.
Место: Арлингтон.
Дата начала: 7 октября, воскресенье.
Дата завершения: 12 октября, пятница».
Эйдриен откинулась на спинку кресла и озадаченно посмотрела на экран. Никки никуда не выезжала — так чего ради ей понадобилось отвозить Джека в собачий питомник? Стала перебирать в памяти события месячной давности и припомнила, что как-то в октябре пыталась связаться с сестрой, но та не подходила к телефону. Так что же у нее стряслось? Эйдриен тогда обеспокоилась и отправила сообщение по электронной почте, которое Нико проигнорировала. Та же участь постигла и все оставленные на автоответчике послания. Она собиралась уже наведаться к сестре домой — проверить, все ли там в порядке, — как вдруг Никки объявилась и вела себя как ни в чем не бывало.
У них еще на эту тему произошел разговор: «Где ты была?» — «Нигде». — «То есть как нигде? Я тебя всюду искала». — «Не заводись, просто закрутилась и забыла перезвонить». После недолгих размышлений вспомнилось, что те события происходили как раз в начале октября. Эйдриен окатило волной некоего злорадного удовлетворения при мысли, что сестра ей солгала. Вот доказательства — прямо здесь, на компьютере, ее собственные слова: «Джека — в собачий питомник».
«Где ты была?» — «Нигде».
Девушка выключила компьютер, встала, потянулась и зевнула, подумав: «Никки вела тайную жизнь. Где-то».
Утро началось с шума дождя. По крыше сильно барабанило, где-то рядом яростно ревел прибой, а Эйдриен лежала на непривычно голом матрасе, кутаясь в колючее одеяло. Домик сдавался без постельного белья, а когда они с Дюраном ездили за покупками, это совсем вылетело из головы. Хорошо хоть, нашлась пара ветхих пляжных полотенец, так что душ можно было принимать без неприятных последствий. Голова болела, и девушка коснулась ушибленного места, осторожно ощупав припухлость над ухом. Кажется, со вчерашнего дня стало только хуже. Свесив ноги с кровати, страдалица взглянула на часы и удивленно захлопала ресницами: почти полдень!
Быстро оделась, натянула футболку и шорты для пробежек с явным намерением не отступать от заведенных правил, хотя и могло показаться, что планы на утро безнадежно испорчены из-за дождя. Дюран проснулся давно. Чистый и выбритый, он устроился на диване и, сжимая в руке пульт, смотрел телевизор. Эйдриен заглянула в комнату, и он выключил звук.
— Привет.
— А ты, как я погляжу, от голубого экрана ни на шаг?
Вопрос был риторическим, но Джефф не уловил иронии. Он задумался и после размышления ответил, словно это оказалось для него откровением:
— Да, видимо.
Нажал кнопку, и телевизор, вспыхнув, погас. Дюран небрежно отбросил пульт в сторону.
— Мог бы меня разбудить, — упрекнула Эйдриен.
Джефф пожал плечами:
— Зачем? На улице льет, как из ведра.
— Я хотела кое-что сделать перед отъездом.
— Что, например?
— Ну, для начала выпить кофе, — без долгих раздумий ответила Эйдриен и направилась на кухню ставить чайник. На стойке нашлись специальная пластмассовая воронка для заваривания кофе и коробочка фильтров. Девушка вложила фильтр в воронку, водрузила ее на чашку и щедро насыпала пару столовых ложек кофе.
— Ты не в курсе, Никки никуда не уезжала? — поинтересовалась она между делом.
— То есть? — не понял Джефф и зашел на кухню.
— Нико когда-нибудь выезжала из города?
Дюран нахмурился.
— Предположительно в начале октября, — продолжила собеседница. — Дней за десять до… — Но тут засвистел чайник, и фраза повисла в воздухе. Эйдриен молча залила кипятком молотый кофе.
— Да, она пропустила сеанс, — подтвердил Джеффри, — как раз тогда.
— Такое часто происходило? — поинтересовалась Эйдриен.
Психотерапевт покачал головой:
— Нет. Редчайший случай.
— А куда уезжала, не знаешь?
Дюран пожал плечами:
— Нет. Только она здорово загорела. Помню, я еще пошутил на этот счет и спросил, где она пропадала.
— И что она ответила?
— Сказала — на пляже.
— Очень интересно. А на каком?
— Она не стала распространяться, а я не настаивал.
— Что ж так?
— Пациентке не хотелось откровенничать, а меня это не так уж интересовало.
Ветер крепчал, дождь заметно усилился. Началась гроза: в небе вспыхивали молнии, гром гремел так, что стекла дребезжали. Казалось, небесный свод готов развалиться на части.
— Никки боялась грозы, — вспомнила Эйдриен.
— Никогда об этом не рассказывала.
— Серьезно? Еще маленькой, если начинало грохотать, она надевала теннисные туфли с резиновой подошвой и бежала прятаться в подвал.
За окном сорвало с петель ставню, и та стала хлопать на ветру, с грохотом ударяясь о стену дома. Снова и снова. Дюран бросился было на улицу, чтобы приладить ставню на место — Эйдриен едва успела схватить его за руку.
— Ты в своем уме? — крикнула девушка.
И они оба вдруг зашлись по-детски радостным смехом — так, что голова закружилась от хохота.
Ее ладонь лежала на его руке, и на какой-то миг показалось, что поцелуй неизбежен. Но тут за окнами грянуло — будто бомба взорвалась, — сверкнула молния, Эйдриен вздрогнула от неожиданности, а дом погрузился во мрак внезапно наступивших сумерек.
Когда девушка снова обрела способность дышать, она глотнула воздуха и сказала:
— Электричество отключили.
Дюран ухмыльнулся:
— А я-то решил, что началось светопреставление.
Они убивали время за шахматами — благо хорошего освещения для этого не требовалось. Дюран придумал, как заменить недостающие фигуры: крышки от бутылок превратились в пешки, солонки стали ладьями. Эйдриен не была сильна в шахматах, и противник обыграл ее за считанные минуты — с легкостью, почти не размышляя над ходами.
— Я смотрю, у тебя рука набита, — заметила девушка.
Джефф пожал плечами:
— Похоже на то.
— Дай отыграться, — попросила Эйдриен, расставляя фигуры на разлинованную от руки доску. — По сравнению с Гейбом игрок из меня никудышный… — Она замялась. — Один мой друг довольно серьезно занимался шахматами: числился в клубе или что-то вроде того. Короче, он пытался меня учить, так что не думай, будто я в шахматах ничего не понимаю.
Девушка погрузилась в легкую задумчивость, развернула доску и стала выставлять съеденные противником фигуры.
— Ну, берегись, сейчас я тебе задам. И не смей поддаваться. Посмотрим, сможешь ли ты меня теперь обыграть.
Дюран смог — и очень быстро. По правде говоря, все время, что шла игра, ходы обдумывала Эйдриен. Противник переставлял фигуры почти механически, словно знал наизусть каждую комбинацию. Ей же приходилось с трудом прокладывать себе путь на шахматной доске, минуя расставленные ловушки. На десятом ходу Дюран взглянул на соперницу и заявил:
— Мат.
Эйдриен уставилась на доску и в недоумении покачала головой:
— Не вижу. Где?
Тот пожал плечами:
— Здесь.
Она снова все проверила и нахмурилась:
— Ну, где?
— Прямо перед тобой.
Глаза метались от фигуры к фигуре. В итоге, отчаявшись что-либо обнаружить сама, Эйдриен недоверчиво посмотрела в лицо Дюрану:
— Покажи, я не понимаю.
Соперник невинно посмотрел на нее и проговорил:
— Смотри, шах.
Съев пешку на проходе, Дюран объявил шах королю. Еще два хода — и игра закончилась.
В середине четвертой партии ставню окончательно оторвало, и ветер швырнул в стекло мощную струю воды.
— Будь любезен, — попросила Эйдриен, откидываясь в кресле. — Закрой глаза и скажи, что тебе приходит в голову при мысли о шахматах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80