Это становится возможным благодаря тому, что каждая попытка ударить по мячу меняет нейрологические рамки самой памяти: первая же удачная попытка особым образом кодируется в мозгу, и все последующие попытки будут сравниваться с ней, как с шаблоном.
На самом деле каждый из нас понимает это: понятно, что новые впечатления откладывают свой отпечаток на то, что мы видели, или слышали, или читали раньше, — засвидетельствовал Шоу. — Тот же механизм, который позволяет нам оттачивать технику, навыки, обучаться, способен также видоизменять наши воспоминания. Приведу пример: мы с женой посетили концерт, съездили отдохнуть или попросту поспорили — и через некоторое время мы будем вспоминать один и тот же эпизод нашей жизни по-разному. Так, воспоминания о вечере в Линкольн-центре изменятся после просмотра документального фильма о вудстокском рок-фестивале и прочтения книги о Вагнере.
Выражаясь научным языком, воспоминания соединены между собой нейронными трассами, которые для каждого человека уникальны, поскольку не существует двух людей с совершенно одинаковым жизненным опытом. Поэтому когда мы с женой посещаем какой-то концерт, у нас остаются сходные в общем, но различные в деталях воспоминания об одном и том же событии. Более того, поскольку воспоминания подвержены эволюции, то, что запомнила моя жена о концерте, я могу вообще не вспомнить».
После протеста адвоката истицы Шоу перешел к рассмотрению различных экспериментов, касающихся показаний очевидцев, цитируя работу Элизабет Лофтус и других. В результате исследований обнаружилось, что хотя большинство людей — в том числе врачи, юристы и даже психиатры — склоняются к мнению, что память представляет собой процесс пересмотра впечатлений, в действительности все обстоит не так. На самом деле память — это реконструкция какого-то события в сознании. «То, что вы слышите, звучит сенсационно, — сказал Шоу, — но это правда».
Ключевой мыслью выступления ученого было то, что подобные реконструкции ненадежны. «Память — это новеллист, а не фотограф», — сказал Шоу суду и в качестве иллюстрации рассказал о серии экспериментов. Студентам предлагалось просмотреть короткометражные фильмы, а после им задавались вводящие в заблуждение вопросы о только что увиденном. Когда испытуемых опрашивали вторично, примерно неделю спустя, обнаружилось, что большинство из них интегрировали ложную информацию в свои собственные воспоминания. Теперь они помнили то, о чем их спрашивали, но чего не видели. «Иначе говоря, — пояснил Шоу, — у них сформировались псевдовоспоминания.
У Эйдриен начали болеть глаза. Несмотря на пасмурную погоду за окном, домик заливал дневной свет, а на экране компьютера не было защищающей от бликов настройки. Готова ли она позвонить этому человеку? Может, да, а может — и нет.
Девушка встала, потянулась и направилась к входной двери. Вышла на крыльцо и глубоко вдохнула влажный, пропитанный запахом океана воздух.
«Все проблемы Никки и Дюрана заключались в псевдовоспоминаниях, — сказала она себе. — Доктор Шоу — лучший специалист в своей области. Если он не разберется, значит, никому на свете это не под силу. Надо звонить, вот только согласится ли он…»
Эйдриен набрала полную грудь соленого воздуха и вернулась на кухню, проведав по пути Дюрана.
— Кофе хочешь? — поинтересовалась она, но тот отрицательно покачал головой, увлекшись перипетиями сюжета какой-то «мыльной оперы».
На кухне она приготовила чашку растворимого кофе и опять села за компьютер. Вошла в сеть и запустила поисковую систему «Dogpile», задав тему «псевдовоспоминания». Минутой позже перед ней появились десяток ссылок, которые по большей части касались использования гипноза для «восстановления» воспоминаний о предполагаемом сексуальном насилии — в точности то, что случилось с Никки. Как оказалось, феномен этот походил на настоящую психическую эпидемию и вызывал массу ожесточенных дебатов. В обсуждении темы участвовали конкурирующие общественные организации. Прежде всего «Фонд ложной памяти», который всеми силами пытался разоблачить подобные отчеты, и детский фонд «Вера», который делал все возможное, чтобы подкрепить их. Эйдриен вспомнилось, что по завещанию Никки оставила последней организации кое-какие деньги.
В настоящее время восстановление воспоминаний стало столь обычным и столь противоречивым делом, что Национальная ассоциация психологии учредила специальные нормы и руководства по осуществлению психотерапевтической практики. Во-первых, психотерапевт должен проявлять на сеансах максимум внимания, чтобы неосознанно не направить клиента к ложному раскрытию воспоминаний о случаях насилия, которых в действительности, возможно, никогда и не было.
Во-вторых, воспоминания, вновь обретенные путем введения в мысленные образы или с помощью гипноза, могли оспариваться в суде, если подавалось исковое заявление. Поскольку доказано, что «усиливающие память» техники повышают внушаемость пациента и способствуют образованию ложных воспоминаний, большинство страховых компаний требовало, чтобы сеансы такого рода записывались на пленку, использовавшуюся при необходимости для защиты психотерапевта.
И по правде говоря, именно благодаря этой практике Брюстер выиграл дело.
Газета «Американский адвокат» писала:
«Комментарии Шоу о прослушанной записи сеанса с участием миссис Брюстер оказались особенно резки. „Психотерапевт буквально уговаривает пациентку, — сказал профессор. — Если мы послушаем, какие он задает вопросы, становится ясно, что этот человек косвенно навязывает пациентке сценарий, который она затем принимает за свой собственный. Сеанс превращается в сотрудничество, в некий псевдотерапевтический заговор. Миссис Брюстер дополняет предложенное доктором в соответствии с особенностями своей психики, за что он тут же хватается, поощряя клиентку своевременным выражением сочувствия“.
Эйдриен захлопнула крышку ноутбука, встала и потянулась. Однообразный шум прибоя действовал на нервы.
— Ну, как ты? — обратилась она к Дюрану. — Проснулся?
Он показался в дверях кухни, растрепанный и сонный.
— Более-менее.
— Помнишь, ты говорил о записях?
— Для страховой компании?
Эйдриен кивнула.
— Я подумала, а почему бы тебе не позвонить насчет них? Может, разрешат сделать копии?
Дюран недоумевающе посмотрел на нее:
— Что, прямо сейчас?
Собеседница смерила его взглядом:
— Разумеется, сейчас. Конечно, если ты не слишком занят.
Дюран посмотрел на часы и усмехнулся:
— Да, у меня как раз окно.
Джеффри направился в гостиную, взял пульт и выключил телевизор. Затем подошел к телефону и позвонил в справочную службу. Пять минут спустя Эйдриен снова услышала голос Дюрана: «Пожалуйста, не переключайте меня на автоответчик — я его уже слышал. Не могли бы вы сами проверить? „Взаимное страхование граждан“, компания, корпорация, акционерное общество — что угодно».
Через некоторое время он повесил трубку.
— Что случилось? — поинтересовалась Эйдриен.
— Не могут найти их номер. Чушь какая-то. У меня ведь есть адрес, по которому я высылал пленки два-три раза в неделю. Я же не отправил еще одну пленку. — Дюран похлопал ладонью по карману спортивной куртки, достал кассету из внутреннего кармана и выложил ее на стойку. — Вот он, адрес, пожалуйста: «1752 Америк-авеню. Номер 1119». Это на Манхэттене.
— Попробую поискать. — Эйдриен повернулась к компьютеру. — Где-нибудь номер наверняка фигурирует.
— Только не перепутай. «Взаимное страхование граждан», — напомнил Джеффри, — а не «Гражданское страхование»…
— Да, знаю, — перебила его девушка. — Ты говорил.
Пока модем прилежно дозванивался до сети, Эйдриен взяла в руки обнаруженный в футляре ноутбука пузырек с лекарством и, зажав его между большим и указательным пальцами, спросила:
— Тебе это знакомо?
Дюран взял пузырек и внимательно рассмотрел его, пока Эйдриен искала в Интернете страховую компанию. Наконец вернул ей находку и покачал головой.
— Наверное, какое-то пробное лекарство в стадии клинических испытаний, — предположил Дюран. — Хотя… «Плацебо»? Вряд ли.
— Может, Нико ходила к травнику? — предположила Эйдриен.
— Думаешь?
Девушка спрятала бутылочку от лекарства в карман и пожала плечами, решив при случае отдать пилюли на анализ. Синяя полоска индикатора загрузки проползла внизу экрана, и перед глазами развернулась страница с перечнем страховых компаний. Сайт выдал девять ссылок на сайты, в которых содержались слова «взаимный», «страхование» и «граждане». Но компании «Взаимное страхование граждан» или даже чего-нибудь похожего в штате Нью-Йорк не оказалось.
— Взгляни-ка, — обратилась Эйдриен к склонившемуся над ее плечом Дюрану, который внимательно читал с экрана. Она прокрутила страницу вниз и поинтересовалась: — Будем обзванивать?
Тот покачал головой:
— Бессмысленно. Другие названия, другие адреса. В крайнем случае, если уж очень понадобится, съездим в Нью-Йорк.
— Ладно. А что там, на пленке? — поинтересовалась Эйдриен, постучав по кассете ногтем.
— Там записи моего второго клиента, голландца. — Не успел Дюран договорить, как вдруг побелел как полотно. — Господи! Какой сегодня день недели?
— Понедельник.
С Джеффом творилось что-то неладное: он резко развернулся, взъерошил ладонью волосы.
— Как нехорошо получилось.
— Что именно?
— Я пропустил сеанс. — Дюран кинул на потолок быстрый взгляд и вздохнул.
— Не шутишь?
Мысли Джеффри блуждали где-то далеко, и сарказма врач не уловил.
— Вот так взять и пропасть… Не знаю, что он теперь предпримет. Отношения между клиентом и психотерапевтом так важны! Иногда доктор — единственный человек, кому они доверяют! Разрушишь доверие, и…
— Земля Дюрану пухом? — Эйдриен взяла слово «Дюран» в кавычки, показав пальцами две галочки. — Ты не врач, не забыл еще? И по правде сказать, даже не Дюран, а неизвестно кто. Ты — человек с поддельными документами и расстроенной психикой. А что до голландца… Поверь мне, без тебя ему будет безопаснее.
Джеффри долго смотрел на собеседницу, явно не зная, что и думать, затем снова завалился на диван и уставился в телевизор.
— Знаешь, — сказал он, — при желании ты умеешь быть настоящей стервой.
Это замечание прозвучало так неожиданно, что Эйдриен разразилась смехом. «Разумеется, он прав».
Горе-доктор включил звук и исчез в потоке глупой телевизионной болтовни. Показывали какое-то ток-шоу с Дженни Джоунз или Рики Лейк, а может, Салли Джесси[27] — Эйдриен не знала игроков, да и не хотела знать. Хотя передача была по-своему интересной: парочка самодовольных тупиц сидела на стульях и глупо ухмылялась, слушая пошлости, а их глаза разгорались при виде женщин в зале, которые кричали с искаженными лицами, улюлюкали и закатывали глаза.
«Как выразился доктор? — задумалась Эйдриен. — Псевдотерапевтический заговор?»
Да, недаром говорится — живи своим умом.
Глава 24
Эйдриен всегда испытывала неловкость, когда приходилось звонить посторонним людям. Фобией это не назовешь, но каждый раз ее одолевало беспокойство. Поэтому она старалась отложить неприятную необходимость на самый последний момент. Так произошло и теперь: с утра они с Дюраном отправились на рынок, и девушка утешала себя тем, что позвонит Шоу после. Вот так и дотянула до вечера. Взглянув на часы — без пятнадцати восемь, — Эйдриен неохотно села к телефону и стала набирать номер, решив про себя: «Если не ответят на втором гудке, повешу трубку. Потому что если человек не подходит к телефону сразу, значит, он занят. И времени на разговоры у него нет».
— Рей Шоу, — прозвучал чистый низкий голос.
Эйдриен заколебалась, но быстро взяла себя в руки:
— Алло?
— Да, — ответил психиатр несколько нерешительно, будто подозревал, что ему опять примутся навязывать какие-нибудь товары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
На самом деле каждый из нас понимает это: понятно, что новые впечатления откладывают свой отпечаток на то, что мы видели, или слышали, или читали раньше, — засвидетельствовал Шоу. — Тот же механизм, который позволяет нам оттачивать технику, навыки, обучаться, способен также видоизменять наши воспоминания. Приведу пример: мы с женой посетили концерт, съездили отдохнуть или попросту поспорили — и через некоторое время мы будем вспоминать один и тот же эпизод нашей жизни по-разному. Так, воспоминания о вечере в Линкольн-центре изменятся после просмотра документального фильма о вудстокском рок-фестивале и прочтения книги о Вагнере.
Выражаясь научным языком, воспоминания соединены между собой нейронными трассами, которые для каждого человека уникальны, поскольку не существует двух людей с совершенно одинаковым жизненным опытом. Поэтому когда мы с женой посещаем какой-то концерт, у нас остаются сходные в общем, но различные в деталях воспоминания об одном и том же событии. Более того, поскольку воспоминания подвержены эволюции, то, что запомнила моя жена о концерте, я могу вообще не вспомнить».
После протеста адвоката истицы Шоу перешел к рассмотрению различных экспериментов, касающихся показаний очевидцев, цитируя работу Элизабет Лофтус и других. В результате исследований обнаружилось, что хотя большинство людей — в том числе врачи, юристы и даже психиатры — склоняются к мнению, что память представляет собой процесс пересмотра впечатлений, в действительности все обстоит не так. На самом деле память — это реконструкция какого-то события в сознании. «То, что вы слышите, звучит сенсационно, — сказал Шоу, — но это правда».
Ключевой мыслью выступления ученого было то, что подобные реконструкции ненадежны. «Память — это новеллист, а не фотограф», — сказал Шоу суду и в качестве иллюстрации рассказал о серии экспериментов. Студентам предлагалось просмотреть короткометражные фильмы, а после им задавались вводящие в заблуждение вопросы о только что увиденном. Когда испытуемых опрашивали вторично, примерно неделю спустя, обнаружилось, что большинство из них интегрировали ложную информацию в свои собственные воспоминания. Теперь они помнили то, о чем их спрашивали, но чего не видели. «Иначе говоря, — пояснил Шоу, — у них сформировались псевдовоспоминания.
У Эйдриен начали болеть глаза. Несмотря на пасмурную погоду за окном, домик заливал дневной свет, а на экране компьютера не было защищающей от бликов настройки. Готова ли она позвонить этому человеку? Может, да, а может — и нет.
Девушка встала, потянулась и направилась к входной двери. Вышла на крыльцо и глубоко вдохнула влажный, пропитанный запахом океана воздух.
«Все проблемы Никки и Дюрана заключались в псевдовоспоминаниях, — сказала она себе. — Доктор Шоу — лучший специалист в своей области. Если он не разберется, значит, никому на свете это не под силу. Надо звонить, вот только согласится ли он…»
Эйдриен набрала полную грудь соленого воздуха и вернулась на кухню, проведав по пути Дюрана.
— Кофе хочешь? — поинтересовалась она, но тот отрицательно покачал головой, увлекшись перипетиями сюжета какой-то «мыльной оперы».
На кухне она приготовила чашку растворимого кофе и опять села за компьютер. Вошла в сеть и запустила поисковую систему «Dogpile», задав тему «псевдовоспоминания». Минутой позже перед ней появились десяток ссылок, которые по большей части касались использования гипноза для «восстановления» воспоминаний о предполагаемом сексуальном насилии — в точности то, что случилось с Никки. Как оказалось, феномен этот походил на настоящую психическую эпидемию и вызывал массу ожесточенных дебатов. В обсуждении темы участвовали конкурирующие общественные организации. Прежде всего «Фонд ложной памяти», который всеми силами пытался разоблачить подобные отчеты, и детский фонд «Вера», который делал все возможное, чтобы подкрепить их. Эйдриен вспомнилось, что по завещанию Никки оставила последней организации кое-какие деньги.
В настоящее время восстановление воспоминаний стало столь обычным и столь противоречивым делом, что Национальная ассоциация психологии учредила специальные нормы и руководства по осуществлению психотерапевтической практики. Во-первых, психотерапевт должен проявлять на сеансах максимум внимания, чтобы неосознанно не направить клиента к ложному раскрытию воспоминаний о случаях насилия, которых в действительности, возможно, никогда и не было.
Во-вторых, воспоминания, вновь обретенные путем введения в мысленные образы или с помощью гипноза, могли оспариваться в суде, если подавалось исковое заявление. Поскольку доказано, что «усиливающие память» техники повышают внушаемость пациента и способствуют образованию ложных воспоминаний, большинство страховых компаний требовало, чтобы сеансы такого рода записывались на пленку, использовавшуюся при необходимости для защиты психотерапевта.
И по правде говоря, именно благодаря этой практике Брюстер выиграл дело.
Газета «Американский адвокат» писала:
«Комментарии Шоу о прослушанной записи сеанса с участием миссис Брюстер оказались особенно резки. „Психотерапевт буквально уговаривает пациентку, — сказал профессор. — Если мы послушаем, какие он задает вопросы, становится ясно, что этот человек косвенно навязывает пациентке сценарий, который она затем принимает за свой собственный. Сеанс превращается в сотрудничество, в некий псевдотерапевтический заговор. Миссис Брюстер дополняет предложенное доктором в соответствии с особенностями своей психики, за что он тут же хватается, поощряя клиентку своевременным выражением сочувствия“.
Эйдриен захлопнула крышку ноутбука, встала и потянулась. Однообразный шум прибоя действовал на нервы.
— Ну, как ты? — обратилась она к Дюрану. — Проснулся?
Он показался в дверях кухни, растрепанный и сонный.
— Более-менее.
— Помнишь, ты говорил о записях?
— Для страховой компании?
Эйдриен кивнула.
— Я подумала, а почему бы тебе не позвонить насчет них? Может, разрешат сделать копии?
Дюран недоумевающе посмотрел на нее:
— Что, прямо сейчас?
Собеседница смерила его взглядом:
— Разумеется, сейчас. Конечно, если ты не слишком занят.
Дюран посмотрел на часы и усмехнулся:
— Да, у меня как раз окно.
Джеффри направился в гостиную, взял пульт и выключил телевизор. Затем подошел к телефону и позвонил в справочную службу. Пять минут спустя Эйдриен снова услышала голос Дюрана: «Пожалуйста, не переключайте меня на автоответчик — я его уже слышал. Не могли бы вы сами проверить? „Взаимное страхование граждан“, компания, корпорация, акционерное общество — что угодно».
Через некоторое время он повесил трубку.
— Что случилось? — поинтересовалась Эйдриен.
— Не могут найти их номер. Чушь какая-то. У меня ведь есть адрес, по которому я высылал пленки два-три раза в неделю. Я же не отправил еще одну пленку. — Дюран похлопал ладонью по карману спортивной куртки, достал кассету из внутреннего кармана и выложил ее на стойку. — Вот он, адрес, пожалуйста: «1752 Америк-авеню. Номер 1119». Это на Манхэттене.
— Попробую поискать. — Эйдриен повернулась к компьютеру. — Где-нибудь номер наверняка фигурирует.
— Только не перепутай. «Взаимное страхование граждан», — напомнил Джеффри, — а не «Гражданское страхование»…
— Да, знаю, — перебила его девушка. — Ты говорил.
Пока модем прилежно дозванивался до сети, Эйдриен взяла в руки обнаруженный в футляре ноутбука пузырек с лекарством и, зажав его между большим и указательным пальцами, спросила:
— Тебе это знакомо?
Дюран взял пузырек и внимательно рассмотрел его, пока Эйдриен искала в Интернете страховую компанию. Наконец вернул ей находку и покачал головой.
— Наверное, какое-то пробное лекарство в стадии клинических испытаний, — предположил Дюран. — Хотя… «Плацебо»? Вряд ли.
— Может, Нико ходила к травнику? — предположила Эйдриен.
— Думаешь?
Девушка спрятала бутылочку от лекарства в карман и пожала плечами, решив при случае отдать пилюли на анализ. Синяя полоска индикатора загрузки проползла внизу экрана, и перед глазами развернулась страница с перечнем страховых компаний. Сайт выдал девять ссылок на сайты, в которых содержались слова «взаимный», «страхование» и «граждане». Но компании «Взаимное страхование граждан» или даже чего-нибудь похожего в штате Нью-Йорк не оказалось.
— Взгляни-ка, — обратилась Эйдриен к склонившемуся над ее плечом Дюрану, который внимательно читал с экрана. Она прокрутила страницу вниз и поинтересовалась: — Будем обзванивать?
Тот покачал головой:
— Бессмысленно. Другие названия, другие адреса. В крайнем случае, если уж очень понадобится, съездим в Нью-Йорк.
— Ладно. А что там, на пленке? — поинтересовалась Эйдриен, постучав по кассете ногтем.
— Там записи моего второго клиента, голландца. — Не успел Дюран договорить, как вдруг побелел как полотно. — Господи! Какой сегодня день недели?
— Понедельник.
С Джеффом творилось что-то неладное: он резко развернулся, взъерошил ладонью волосы.
— Как нехорошо получилось.
— Что именно?
— Я пропустил сеанс. — Дюран кинул на потолок быстрый взгляд и вздохнул.
— Не шутишь?
Мысли Джеффри блуждали где-то далеко, и сарказма врач не уловил.
— Вот так взять и пропасть… Не знаю, что он теперь предпримет. Отношения между клиентом и психотерапевтом так важны! Иногда доктор — единственный человек, кому они доверяют! Разрушишь доверие, и…
— Земля Дюрану пухом? — Эйдриен взяла слово «Дюран» в кавычки, показав пальцами две галочки. — Ты не врач, не забыл еще? И по правде сказать, даже не Дюран, а неизвестно кто. Ты — человек с поддельными документами и расстроенной психикой. А что до голландца… Поверь мне, без тебя ему будет безопаснее.
Джеффри долго смотрел на собеседницу, явно не зная, что и думать, затем снова завалился на диван и уставился в телевизор.
— Знаешь, — сказал он, — при желании ты умеешь быть настоящей стервой.
Это замечание прозвучало так неожиданно, что Эйдриен разразилась смехом. «Разумеется, он прав».
Горе-доктор включил звук и исчез в потоке глупой телевизионной болтовни. Показывали какое-то ток-шоу с Дженни Джоунз или Рики Лейк, а может, Салли Джесси[27] — Эйдриен не знала игроков, да и не хотела знать. Хотя передача была по-своему интересной: парочка самодовольных тупиц сидела на стульях и глупо ухмылялась, слушая пошлости, а их глаза разгорались при виде женщин в зале, которые кричали с искаженными лицами, улюлюкали и закатывали глаза.
«Как выразился доктор? — задумалась Эйдриен. — Псевдотерапевтический заговор?»
Да, недаром говорится — живи своим умом.
Глава 24
Эйдриен всегда испытывала неловкость, когда приходилось звонить посторонним людям. Фобией это не назовешь, но каждый раз ее одолевало беспокойство. Поэтому она старалась отложить неприятную необходимость на самый последний момент. Так произошло и теперь: с утра они с Дюраном отправились на рынок, и девушка утешала себя тем, что позвонит Шоу после. Вот так и дотянула до вечера. Взглянув на часы — без пятнадцати восемь, — Эйдриен неохотно села к телефону и стала набирать номер, решив про себя: «Если не ответят на втором гудке, повешу трубку. Потому что если человек не подходит к телефону сразу, значит, он занят. И времени на разговоры у него нет».
— Рей Шоу, — прозвучал чистый низкий голос.
Эйдриен заколебалась, но быстро взяла себя в руки:
— Алло?
— Да, — ответил психиатр несколько нерешительно, будто подозревал, что ему опять примутся навязывать какие-нибудь товары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80