Это был подполковник Сизов, облаченный в тренировочный костюм. Голованов подошел к телевизору, нажал кнопку, и музыка умолкла. И почему-то сразу открыл глаза подполковник.
– Привет, – улыбнулся Голованов.
– Кто такие? – не узнав спросонья Глеба, спросил Сизов, затем пригляделся к парню и вскочил: – Ты?!
– Узнал тебя, – ухмыльнулся Голованов. – Все понял, друг ситный? Как поедешь, в «адидасе» или наденешь форму?
Словом, обошлось все как нельзя лучше, без лишнего шуму, без криков и без стрельбы.
Но по– другому вышло на воле, возле теремка, где остались в машине Демидыч и Филя.
– Мотор гудит, – сказал Филя, прикладывая ладонь к уху.
– Ничего не слышу…
– Скоро увидишь.
Машины, на которых приехали сотрудники, были предусмотрительно загнаны в кустарник, так что с дороги увидеть их было невозможно. Из леса выскочил джип и, мигом миновав небольшое пустынное пространство, резко затормозил возле ворот. Из джипа вышли четверо, направились к калитке, но тут же остановились, ошарашенные зычным приказом Демидыча.
– Стоять! Руки за голову!
Трое потянули руки к голове, а четвертый, профессионально упав на землю, успел пустить автоматную очередь. Но тут щелкнул сухой одиночный выстрел, и парень, дико вскрикнув, выронил оружие из рук.
– Иваныч! – рявкнул Голованов, услышав очередь. – Держать! – кивнул он на подполковника. – Быстро, Глеб!
– Стоять, суки! – выходя из-за дерева и держа автомат наготове, проревел Демидыч.
Может быть, парни и ослушались бы Демидыча, но в это время из калитки стремительно выбежали Голованов и Глеб. Впрочем, Голованову делать было нечего, он лишь с удивлением наблюдал, как качки словно подкошенные валились на землю от рук и ног владельца черного пояса по карате.
– Ну, морпехота, – только и смог проговорить Голованов. – Иди в теремок, поговори с задержанным. А если молчать будет, свистни.
Подошел Филя, склонился над раненым.
– Что скулишь, дорогой? Больно? – ласково обратился он к парню.
– Ты куда стрелял? – спросил Демидыч.
– В руку.
– А почему он за живот держится?
– Прошило, может… Что с животиком, дорогой?
– Иди ты… – прошипел парень, зло оглядел незнакомцев. – Менты поганые!
Подошел Голованов:
– Перевяжите его. Крови – будто из барана недорезанного.
– Где служил? – доставая из кармана бинт и склянку с йодом, спросил Филя.
– Ты там не был! – все еще со злостью, но уже поспокойнее ответил парень.
– Падаешь по науке и стреляешь неплохо. В ствол попал. Жаль, правда, если дерево погибнет.
– Жаль, что тот, кто стоял за деревом, не сдох, – скрипнул зубами парень.
– Тогда бы я стрелял не в руку, – усмехнулся Филя. – Слушай, а животик-то и впрямь задело! Ну дела… Снимай рубаху.
– Чем? Рука-то не двигается!
– Поможем.
Когда Филя стянул рубаху с парня, то увидел на предплечье наколку, которую могли сделать лишь в Афгане. Филя молча оголил свое плечо.
– «Волки»… – то ли спросил, то ли уточнил парень. – Из разведроты Саргача?
– Пуля неглубоко сидит. Катается… Потерпишь?
– Водяры бы…
Филя отстегнул от ремня плоскую серебряную фляжку, протянул раненому, вытащил из ножен обоюдоострый нож.
– Этим ломом, что ли, колупать будешь, доктор? – ухмыльнулся парень.
– Тебя как зовут?
– Степаном.
– Потерпи, Степа…
– Давай, только побыстрее!
Боль была дикая, но раненый не охнул, не всхлипнул, лишь заскрежетал зубами.
– Порядок, – широко улыбнулся Филя, подбрасывая на ладони пулю. – Возьми на память. Ну а дырку в руке мы сейчас заштемпелюем и печать поставим!
Демидыч в это время орудовал над качками, которые пришли в себя и теперь сидели на земле, пристегнутые друг к другу наручниками.
– Ну, мужики, круто вы вооружились, – ворчал Демидыч, отцепляя от ремней пистолеты, «узи» и гранаты. – Будто рейхстаг брать приехали!
– А ты шутник, дядя, – осмелел один из качков.
Демидыч молча ткнул пальцем в живот парня. Тот икнул и закатил глаза.
– Поосторожнее, – предупредил Голованов. – Мне еще с ними разговоры разговаривать.
– Пока только погладил, – ухмыльнулся Демидыч.
Майор подошел к Филе и раненому.
– Как он?
– Ему не привыкать, наш человек, – улыбнулся Филя. – Так ведь, Степа?
– Был ваш.
– А теперь чей?
– Мамин, – слабо усмехнулся парень.
– Понял? – обратился Филя к командиру. – Говорю – наш. Харбарский проход держал.
– Капитана Сазонова знал? – спросил Голованов.
– В его роте служил.
– Прозвище?
– Беспалый. Не дави, командир…
– Говорить будешь?
– Смотря что.
– Кто, откуда, для чего?
– Пока не созрел… Одно скажу. Не советую ехать через Татарку.
– И на том спасибо, – ответил Голованов.
– Мне тоже жить охота, – прозрачно намекнул Степа.
– Я понимаю, что не ради наших шкур стараешься. Я пошел, – обернулся он к Филе.
– Ехать бы надо, командир…
– Через десять минут.
Еще на крыльце теремка Голованов услышал возмущенный бас подполковника Сизова, посылающего угрозы в адрес стажера. Майор послушал немного, открыл дверь комнаты и молча уставился на задержанного.
– Чего уставился?! – заорал Сизов. – Арестовал, вези в управление! А там разберемся!
– Никуда я тебя не повезу, – спокойно произнес Голованов. – Не к нам приехали гости. К тебе. А точнее, по твою душу.
Сизов закурил, сделал несколько глубоких затяжек.
– Кто такие? – хрипло спросил он.
– Могу познакомить. Могу сделать даже больше. Освободить их. Приказывай, подполковник, и я выполню твой приказ. Бумага перед тобой, ручка тоже. Пиши.
– Для чего?
– Мне хочется, чтобы был документ о твоем добровольном желании отойти в лучший мир. А то, мало ли, подумают на нас.
Сизов нервно застучал пальцами по столу.
– Времени у меня в обрез, – сказал Голованов. – Я, конечно, могу сделать так, что ровно через пару минут ты выложишь все интересующее сотрудника прокуратуры Латышева, но не хотелось бы… Думай, подполковник.
– Везите в город, – после долгого раздумья ответил Сизов.
– Что скажешь, Глеб? – обратился Голованов к Латышеву.
– Надо везти.
– Надо значит надо, – согласился Голованов. – Тогда поехали.
За руль джипа сел Демидыч, рядом с ним устроился Филя, качки и раненый Степа, пристегнутые браслетами, сидели на заднем сиденье.
В «Волгу» сели Голованов, Алексей Иванович, Глеб и Сизов.
– Дорогу в объезд Татарки знаешь? – обратился к Богданову майор.
– Найдем.
– Трогай.
– Хорошо бы ребят предупредить, – сказал Богданов.
– Действуй, Глеб!
Латышев, достав сотовый телефон, набрал номер.
– Подполковник Падерин слушает!
– Латышев.
– Здравствуй, Глеб Глебыч! Откуда?
– Из Татарского леса. Нас необходимо встретить.
– Где?
– Минутку! Алексей Иванович, в какое место мы выедем?
– Поселок Светлый. Стоять будем в тополях. Роща одна, увидят, – ответил Богданов.
– Поселок Светлый, тополиная роща, товарищ подполковник!
– Выезжаем.
– Все слышал? – обернулся к Сизову Голованов, не получив ответа, ухмыльнулся. – В управление его вези… Прямо к генералу Маркуше!
– Да, я требую доставить меня в управление, – твердо заявил Сизов.
– К Маркуше, что ли?
– Он мой непосредственный начальник.
– Доставим, Глеб?
– Невозможно.
– Почему? – насторожился Сизов.
– Тебе сказали: невозможно – значит, невозможно.
– Что случилось с генералом? – тревожно спросил Сизов.
– Расстреляли! – хохотнул Голованов.
– Прекратите ваши дурацкие шутки! Не знаю, как вас по имени…
– Тебе лучше и не знать, – глухо ответил Голованов. – Благодари помощника Турецкого, а то давно бы ты у меня не вякал.
– Генерал Маркуша жив и здоров, – вступил в разговор Глеб. – Надеюсь, что встреча ваша состоится.
В поселок они приехали быстро и сразу заметили иномарку, стоявшую возле тополиной рощи.
– Наша? – спросил Голованов.
– Кто его знает, – пожал плечами Богданов.
– Свои, – сказал Глеб, узнав выходящего из машины Падерина.
Падерин заглянул в «Волгу», в джип, улыбнулся.
– Нахватали вы, ребята… А с этим что? Живой? – кивнул он на Степу.
– Сознание потерял. Много крови вышло, – пояснил Филя.
– Кто потерял? – шевельнул посиневшими губами парень, а затем выдал долгий заковыристый мат.
– Живой, – удовлетворился ответом Падерин.
Всех задержанных доставили в здание краевой Федеральной службы безопасности, кроме «афганца» Степы, которого привезли в больницу. А вскоре в ФСБ прибыл и Турецкий. Вероятно, у него были плохие вести, потому что сразу, даже не здороваясь, он обратился к Голованову:
– Вы еще здесь?
Голованов побледнел.
– Успокойся, майор, – улыбнулся Турецкий. – Твой тесть, Николай Васильевич, оказался хорошим солдатом. Но ехать надо. И поживее. Милиция зашевелилась. И вообще, мой совет: отправляй жену с сыном в Москву!
– Все в доме?
– Да, и все живы-здоровы. Грязнов с ребятами уже там.
– Спасибо, Саша, – с трудом улыбнулся Голованов, кивнул Демидычу и Филе и быстро зашагал к машине.
– Что случилось, командир? – спросил Филя, когда машина тронулась.
– Да вроде тесть майора немного повоевал.
– В доме тихо?
– Турецкий сказал, что все живы-здоровы…
– Кто наехал? – пробасил Демидыч.
– Узнаем.
– И потом накажем, – добавил Филя. – Дави, командир!
Турецкий, проводив взглядом машину, махнул рукой Глебу, приглашая подойти.
– Презент тебе от братьев Васильевых, – подавая кассету с пленкой, сказал он. – Не знаю, каким способом они раздобыли эту пленочку, но подполковник Сизов, считай, у тебя в кармане. Протокол допроса жены подполковника в твоем кабинете, в сейфе. Задержанных должны охранять наши сотрудники.
– Задержанных сами допросите?
– Хотел бы, да не могу. Занят. Поручаю тебе. Допросишь и Сизова. Считай, это и будет твоей аттестацией полноценного следователя. Все понял?
– Понял, Александр Борисович.
Турецкий заторопился в гостиницу, где его уже, вероятно, ждал Алексей Петрович Кротов, предупредивший звонком о своем желании встретиться. Времени оставалось в обрез, а Турецкому была известна педантичная точность Крота.
А в Татарке после отъезда Голованова и в самом деле была стрельба. Стрелял Николай Васильевич, палил, правда, в воздух, но встревоженные соседи немедленно вызвали милицию. Спасибо соседскому мальчишке Веньке, который прибежал в дом Николая Васильевича.
– Дядя Коля! Чего я вам скажу-то! – закричал он, еле переводя дух.
– Ты не говоришь. Ты кричишь.
– Прячьтесь скорее, дядя Коля! И тетка Настя пусть прячется, и Максимка! – перешел на горячий шепот Венька.
– Садись и рассказывай, что видел и что слышал, – приказал хозяин.
И мальчишка рассказал, что сидел он на берегу речки Татарки, удил рыбу, как подъехали две машины с мужиками, пили вино, ругались матом и все время припоминали какого-то дядю, которого они называли майором…
– Мало ли майоров на свете, – отмахнулся Николай Васильевич.
– Я одного с Байбаковым видел! И адрес они ваш называли!
– Тебя-то они не заметили?
– Я под обрывом сидел. Под кустиком, не заметили они.
– Мужики незнакомые?
– Одного я не знаю. А другие наши, татарские.
– И ты их знаешь?
– Не-е, не знаю.
– А говоришь, наши, татарские…
– На иномарках ездят, видел. – Мальчишка подумал и добавил: – А если бы и знал, не сказал бы.
– Почему?
– Убьют.
– Дожили, – после продолжительного молчания ответил Николай Васильевич. – Спасибо, Вениамин.
– Так я побежал?
– Беги, милый…
Голованов предупреждал тестя о возможных неприятностях, ибо служба у него такая, и даже предлагал уехать Насте и Максимке в московскую его квартиру, но Настя пока не соглашалась, хотя с работы уволилась. Николай Васильевич же убеждал майора в том, что никто и никогда не посмеет наехать на Настю, потому что каждая собака в Татарке знает его, бывшего капитана милиции Сараева, все эти Байбаки, Маки, Коршуны, исключая отморозков, о которых капитан и слыхом не слыхивал во времена своей службы, родились и выросли на его глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49