– Прошу не торопиться, – сказал он и, обращаясь к Макееву, добавил: – Федор Степанович в охране не нуждается.
И действительно, несколько крепких парней в штатском уже стояли возле Супруна. У Макеева вытянулось лицо, но он молча проглотил обиду, обернулся к Федору Степановичу:
– С прибытием, Федор!
– Спасибо.
В самолете Турецкий и Супрун договорились, чтобы он, Федор Степанович, при встрече с краевым начальством не выказывал заметного недовольства или, не дай Бог, не сболтнул ничего лишнего, вообще, чтобы больше помалкивал. Мало ли что бывает, ну, случилась с ним неприятность. Придет время, прояснится обстановка, тогда можно и поговорить. И Супрун держался достойно. На вопросы о здоровье, о пережитом отвечал кратко, но дружелюбно, правда, ехать на загородную дачу губернатора, который лично хотел поздравить его со счастливым освобождением, отказался.
– Первым делом – к жене и детям. И еду немедленно. А отметить мое освобождение всегда успеем! – отшучивался он.
– До встречи, – протянул Супруну руку Александр.
– Во-он стоит твоя машина, – указал на «Волгу» Макеев. – С охраной.
– Не обижайтесь, но охранять Федора Степановича пока будут они, – кивнул на штатских Турецкий. – Выделите им еще один автомобиль, Никита Ильич.
– Пусть садится в мою, – ответил Макеев и, дождавшись, когда Супрун и охранники отошли, обратился к Турецкому: – Ну а каковы ваши планы?
– В Ставрополе, говорят, славится хороший кабачок под названием «Вдали от жен»? – улыбнулся Александр.
– Местечко известное, – рассмеялся Макеев. – Но там вы побываете. А сейчас, быть может, все-таки к губернатору?
– Как вы считаете, Григорий Анисимович, поедем? – обернулся к прокурору Турецкий.
Власенко молча пожал плечами, мол, хозяин – барин.
– Я почему спрашиваю. Дела-то, как принято говорить, у прокурора! – пошутил Александр.
– Следственные дела у меня, – не приняв шутливого тона, очень серьезно ответил Власенко. – Они в любую минуту будут переданы вам.
Надо сказать, что Григорий Анисимович Власенко здорово напоминал прокуроров из криминальных романов девятнадцатого века. Они там изображены, как правило, сухими, высокими, мрачноватыми, но в душе добрыми, любящими детей и жену. Неизвестно, каким любящим отцом и мужем был прокурор Власенко, о своих семейных делах он помалкивал, но внешне он имел сходство с прокурорами из этих самых романов девятнадцатого века. Высокий, худой, в очках, одетый в форму прокурорского генерала, он всем своим видом внушал уважение, а то и страх людям простым, далеким от юридической казуистики. Робели перед прокурором и подчиненные, хотя он никогда никого не обижал по службе, принимал решения, строго следуя закону, и решения его были справедливы, хотя порой и жестки.
– Александр Борисович вкратце ознакомлен немного с происшедшим, – вступил в разговор Чирков.
– Все следственные дела в крайпрокуратуре. Оперативные материалы в ФСБ и УВД, – суховато ответил Власенко.
– Я ознакомил Александра Борисовича, естественно лишь в общих чертах, – уточнил Чирков. – Но без деталей.
– Мы беседовали, – подтвердил Турецкий. – Я так понял, что Николай Михайлович ожидает нас?
– И думаю, с нетерпением, – заметил Макеев. – Обидно, что отказался Федор Степанович…
– Его понять можно, – перебил Турецкий. – Едем. Нехорошо обижать хозяина края.
– В эту машину, пожалуйста, – указал на белый «мерседес» начальник местного ФСБ.
– Не вижу своего старого приятеля Романа Маркушу, – садясь в машину, сказал Александр. – Я к тому, что на даче губернатора можно совместить приятное с полезным.
– Подъедет, – ответил Макеев. – Открою вам небольшой секрет, Александр Борисович. Уехал Роман на дачу, за бутылкой вина.
– Разве в Ставрополе закончились вина?
– В том-то и дело, что бутылка особенная. Мало того что она трехлитровая, она последняя. Таких в городе не сыщешь.
– Помню, угощал он меня в Москве каким-то удивительным вином, – припомнил Турецкий. – Собственного изготовления.
– За ним и поехал.
– Неужели не могли привезти?
– Так бутылка-то закопана! И кроме хозяина, места никто не найдет! Времени в обрез. Мы ожидали вас завтра.
– Меркулов с панталыку сбил. Ни с того ни с чего вдруг приказал лететь! – не стал скрывать правды Турецкий.
– Я получил приказ выполнять лишь ваши указания, – намекнул Макеев.
– Я тоже, – поддержал Власенко. – По крайней мере здесь, в Ставрополе.
– А для меня, дорогие мои коллеги, даже пустяковая просьба Константина Дмитриевича есть приказ. Он учитель, я ученик. И потом, у него была причина.
– Вероятно, обеспокоенность за безопасность Федора Степановича? – предположил Макеев.
– Как выражается Меркулов, смотришь в корень, Никита Ильич! – улыбнулся Турецкий. – Супруна и в Москве не оставляли в покое…
Александр бросил первый пробный камень в слабой надежде, что кто-то из начальства на это клюнет, но не получилось.
– Да? – удивился начальник ФСБ. – Не слыхали.
– Было. Пришлось переселить Федора Степановича в более надежное место… Красота-то какая! – глядя в окно на далекие горы, отошел от темы разговора Турецкий.
Машина шла по шоссе, вдоль которого по обе стороны выстроились яблони, буквально усыпанные крупными плодами. Сады вскоре кончились, и машина нырнула в густой лес. В открытые окна пахнуло прохладой и каким-то особым тонким ароматом.
– Чем это так пахнет? – поинтересовался Александр.
– Падалицей с диких груш, яблонь, абрикосовых деревьев, – объяснил Макеев.
Минут через десять их взорам открылось большое озеро, на берегу которого стояли дачи.
– Красота, – повторил Турецкий. – Сюда не работать, отдыхать надо ездить!
– Сингилеевское озеро, – снова пояснил Макеев. – И между прочим, рыбы навалом!
– А какой?
– Прокурор у нас рыбак заядлый…
– Разная водится, – со знанием дела ответил Власенко. – Лещ, плотва, карась, карп, толстолобик… Форель горную вывели! Да какую! Граммов на пятьсот – семьсот каждая! Карп, толстолобик – рыба промысловая. Тоннами берут. Ну а мы карасиками пробавляемся.
– А кому озерцо принадлежит с промысловой рыбкой? – поинтересовался Турецкий.
– А как вы думаете?
– Конечно, КАКТу.
– Ошиблись, Александр Борисович. Сингелей – хозяйство Федора Степановича Супруна. Торговая фирма «Машук».
– Приехали! – объявил Макеев.
Гостей встретил на пороге дачи сам хозяин, губернатор Николай Михайлович Колесниченко.
– Не вижу Федора Степановича, – после приветственных слов и рукопожатий отметил Колесниченко.
– Семья, Николай Михайлович, семья! – развел руками Макеев.
Турецкий был мало знаком с губернатором, хотя и виделся с ним в Москве на совещаниях, даже о чем-то разговаривал, но совершенно не помнил о чем. Теперь он с интересом вглядывался в крупное лицо хозяина, и ему показалось, что с последней встречи губернатор изменился, но далеко не в лучшую сторону. «Уж не пьешь ли ты горькую, голубок? – подумал Александр. – Не красят тебя мешочки под глазами, ох, не красят…»
– Проходите в дом, – пригласил радушно губернатор. – Там, в гостиной, Маркуша что-то маракует, – пошутил он. – Привез какое-то особое вино и даже попробовать не дал. Первым, говорит, пробу снимет Александр Борисович.
С начальником краевого УВД Турецкий вел одно дело об убийстве. Это было несколько лет назад, когда Маркуша ходил еще в майорах – старшим опером угро. Убийство было раскрыто, преступники получили большие сроки. Но случилось так, что по рапортам, которые были направлены большому эмвэдэшному начальству, была очевидна лишь заслуга одного майора угро Маркуши и в раскрытии преступления, и в задержании убийцы. Турецкому об этом доложили, но он не обиделся – дельце было рядовое, ему оно лавров не прибавит, а майору Маркуше будет в самый раз, и звездочку пришпилят, и в должности повысят. Так оно и вышло. Турецкий был искренне рад, что майор пошел в гору. С тех пор Маркуша, приезжая в столицу, никогда не забывал навестить Турецкого.
Вот и теперь, увидев Турецкого, Маркуша обнял его, наполнил бокалы необыкновенным своим вином.
– С приездом!
Вино действительно было необыкновенным, одно слово, нектар! Пьешь благоуханный напиток, голова светлая и легкая, но после трех-четырех бокальчиков телом овладевает непонятная истома, в душу поселяется радость. А вот подняться не можешь.
Мало– помалу собеседники, как водится, перешли к делам, которые позвали «важняка» в дальнюю путь-дорогу.
– Не любитель старший следователь по особо важным делам Александр Турецкий корпеть над бумагами, – заметил Чирков после упоминания прокурором края о следственных делах. – Ему по душе оперативный простор. Об этом вся Генпрокуратура наслышана. Не так ли, Александр Борисович?
– Как ни крути, а семьдесят процентов рабочего времени занимает писанина, – усмехнулся Турецкий. – Впрочем, оперативную работу я люблю не меньше следственной. Завтра сюда приедут следователи военной прокуратуры, они и поработают. Ну и я гляну. Не буду скрывать своего отрицательного отношения к итогам вашей работы. Слишком она затянулась, а результатов нет. Не выяснены мотивы убийств, не установлены организаторы преступлений. Нет и исполнителей.
– Как будто у вас в Генпрокуратуре нет «глухих» дел, – возразил Макеев.
– Они не «глухие». Их глушат.
– У нас тоже есть умельцы глушить.
– Вот бы знать кто! – оживился Турецкий.
– А вы своих глушителей знаете?
– Догадываемся. Но они слишком высоко сидят.
– Вот и наши слишком высоко.
– Может, и ваши и наши одни и те же люди?
– Может быть, – согласился начальник краевой ФСБ.
– Это уже кое-что.
– Как по-твоему, Никита, – обратился к Макееву губернатор, – высоко ли сижу я?
– Ваше кресло не из низких, – улыбнулся Никита Ильич.
– В том-то и дело, – согласился Колесниченко. – Убийства совершены в моем крае. И убили не кого-то, а кандидатов в губернаторы. Здесь не надо быть «важняком», чтобы догадаться, на чью мельницу льют воду эти убийства. На мою. Значит, первым, кого вызовет на красный ковер Александр Борисович, буду я. Первый спрос, как водится, должен быть с хозяина.
Колесниченко, видимо, ждал реакции на его слова, но Александр от ответа уклонился.
– Здесь сидят люди опытные, профессионалы, – ответил он. – Они знают, как нелегко вести расследование по убийствам, когда упущено время. Скорее всего, я начну работу не с материалами дел, а с живыми людьми.
– Отличное решение, – поддержал его Маркуша. – Есть такой живой человек – Супрун Федор Степанович, которого похитили, куда-то увезли, где-то держали. Наверняка он запомнил похитителей. От этого надо и плясать.
– «Куда-то», «где-то»… – усмехнулся Колесниченко. – Все уже знает Александр Борисович.
– Вы, думаю, тоже здесь не дремали? – поинтересовался Турецкий.
– Как получили сообщение от вас о возбуждении уголовного дела по факту захвата Супруна, тотчас начали оперативную работу, – сказал Маркуша.
– Что-то прояснилось?
– Опросили жителей дома. Никто ничего не видел. Переговорили с охранником…
Маркуша закурил, посмотрел на Турецкого и выразительно махнул рукой.
– Что? Исчез охранник? – догадался Александр.
– С концами.
– Я понимаю, что живем мы при трех правительствах. Одно возглавляет премьер-министр, второе – как бы Президент, а третье – теневое, мафиозное. Ваш-то край при какой из трех живет? – спросил Турецкий, обводя взглядом собеседников.
– Как и вся страна. При всех трех, – ответил губернатор.
– И нет никакой возможности тряхнуть третье правительство?
– Возможности найдутся, – раздумчиво сказал начальник местного ФСБ. – И силы тряхнуть – тоже. А вот как распознать, где первое, второе и третье? – вот вопрос!
– Ну-у, – протянул Турецкий, – у вас, оказывается, дела покруче, чем в столице! Мы, по крайней мере, четко видим границы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49