— У нас есть основания считать, — сухо продолжал Прайс, — что при въезде в страну вами были нарушены визовые правила.
— Ерунда! — усмехнулся Петр.
Он вытащил из нагрудного кармана паспорт и протянул его Прайсу. Тот взял документ и, не глядя, сунул в карман.
— А сейчас я предлагаю вам проехать со мною в главное полицейское управление.
— Это что же? Арест?
Петр изо всех сил старался быть спокойным.
— Арест? — улыбка искривила сухие, бесцветные губы Прайса. — Нет, мы задержим вас… всего на несколько часов.
— Я требую информировать об этом советское посольство и не буду отвечать на вопросы, если при этом не будет присутствовать наш консул.
— Это ваше право, — учтиво кивнул Прайс. — А сейчас прошу! Вещи ваши будут вам доставлены чуть позже.
И он приоткрыл дверь, пропуская Петра вперед.
Лишь только они вышли из подъезда отеля, как Петра ослепили вспышки блицев. С десяток фотокорреспондентов снимали их, пока они шли к машине Прайса — полицейскому «джипу».
Прайс сам сел за руль, включил сирену, и машина с воем рванула с места.
Они ехали по темным улицам города, и редкие прохожие при звуке сирены испуганно жались к глухим глиняным стенам домов-крепостей.
От Прайса сильно пахло спиртным, но машину он вел уверенно. Петр даже залюбовался его точными, четкими движениями.
«Что значит — привык, — подумал Петр. — А машина-то похожа на наш „газик“… Интересно, смог бы я ее вести?»
Прайс выключил сирену, они выехали на загородное шоссе.
— Куда мы едем? — встревожился Петр.
Англичанин чуть повернул к нему свое лошадиное лицо.
— Если бы я хотел вас похитить, это бы было сделано не в присутствии журналистов у подъезда отеля.
Он усмехнулся:
— Считайте, что вы лишь переезжаете из одного отеля в другой, загородный…
«А он выпил, и ему хочется поболтать, — отметил про себя Петр. — Что же, давайте попробуем. Может быть, что-нибудь прояснится».
— Вы давно в Гвиании? — спросил он миролюбиво. Англичанин от неожиданности даже обернулся:
— Наверное, столько лет, сколько вы прожили на свете.
— И нравится?
— Глупый вопрос! — отрезал Прайс.
Он притормозил и свернул с дороги на чуть заметую колею, уводящую в саванну. Машина въехала в узкий коридор, проложенный между стенами желтой, в рост человека, травы и понеслась по нему, поднимая клубы горьковатой пыли.
В горле у Петра запершило, он закашлялся.
— Выпейте виски, — предложил Прайс. — Там, в ящичке около сиденья бутылка.
Петр нашарил ящичек, достал бутылку и отвинтил пробку. «Стаканчиков, конечно, здесь не полагается», — сообразил он. И, поднеся горлышко бутылки к губам, невольно улыбнулся: и все-таки даже в этом приключении была своя прелесть! Ночная саванна, старый колонизатор, виски прямо из горлышка.
Но сейчас же он обругал себя за легкомыслие: тоже нашел романтику! Наши завтра будут стучаться во все двери, чтобы узнать, что с ним случилось, и выручить, а он…
Не говоря ни слова, Прайс протянул руку и взял у него бутылку. Он даже не притормозил, поднося ее ко рту. Его кадык ходил в такт бульканью.
Выпив, англичанин вернул бутылку Петру: она была уже почти пуста. «Ого», — подумал Петр, завинтил пробку и положил бутылку на место.
Горизонт впереди светился слабым розоватым светом. Тонкая полоска красного быстро расширялась, наползала на черноту неба.
— Что это? — спросил Петр англичанина.
— Проскочим! — уверенно ответил тот, и «джип» увеличил скорость. Сухие и толстые стебли травы шуршали, царапая бока машины. Они нависали над крышей, бились в ветровое стекло.
— Но что же это? — опять спросил Петр, не желая верить смутной догадке.
— Огонь. Племена пустили пал по саванне. Они делают это каждый год перед началом посевов. Красивое зрелище!
Голос Прайса был равнодушен.
— Но ведь огонь идет на нас! — вырвалось у Петра.
— Боитесь?
Теперь в голосе Прайса была ирония:
— И не идет, а мчится. Как эспресс! Он вдохнул всей грудью.
— Когда горит саванна, и запах гари-то какой-то особый!
— Вы говорите об этом, как поэт! — стараясь не выдать волнения, заметил Петр.
Голос Прайса опять стал сух и бесцветен:
— Просто я проскакивал сквозь пал раза три. Главное, чтоб только не подвела машина.
Он усмехнулся:
— Вам повезло, будет что вспомнить.
Небо было уже багровым почти наполовину. Сквозь опущенные стекла врывался горячий ветер, пахнущий дымом и гарью. Желтое море сухой травы шло волнами и сверкало в длинных белых столбах света, бегущих перед фарами «джипа».
Прайс жал на акселератор, и «джип» несся вперед. Пожар и машина сближались.
— Через десять минут встретимся, — сквозь зубы процедил англичанин. Он отрезвел, и теперь лицо его было каменным от напряжения.
— Дьявол! — неожиданно вырвалось у него. Он резко крутанул баранку руля, но было поздно: «джип» врезался в темную массу, вывалившуюся вдруг на дорогу из зарослей. Что-то охнуло, взревело, с шумом кинулось в сторону.
«Джип» подбросило, накренило, потом машина опять встала на все четыре колеса… и мотор заглох.
Петра швырнуло вперед, на ветровое стекло. Он успел выставить впереди себя руки и больно ударился ладонями о щиток приборов. И сейчас же обернулся к Прайсу. Англичанин мешком осел на сиденье, подбородок его упирался в грудь, в которую пришелся удар рулем…
— Эй!
Петр потряс его плечо:
— Очнитесь!
Прайс тихо застонал и повалился на бок, на Петра…
«Бежать! Оставить Прайса здесь, в горящей саванне, и бежать?»
От этой мысли Петра бросило в жар, все тело вдруг ослабло. Да, это была реальная возможность вырваться из лап похитителя. Но он сразу же овладел собою. Бежать — это значило признать себя в чем-то виновным. В чем — Петр уже догадывался. Слишком накалялась атмосфера с приближением забастовки, чтобы на нем сейчас не попытались отыграться те, кто хотел бы расправиться с левыми.
Петр глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Надо было что-то делать. Он осторожно вытащил англичанина из-за руля, положил на сиденье, затем вылез из машины, обошел ее и занял место водителя…
Пал приближался. Небо светлело с каждой минутой. Из красноватого оно становилось оранжевым, потом желтым… Справа и слева от машины гудела земля: невидимые стада неслись мимо в бешеном галопе. Трава впереди была примята — видимо, «джип» врезался в стадо диких быков или каких-нибудь других крупных животных и налетел на одного из них.
«Что же делать? — думал Петр. — Что делать?»
Прорываться сквозь пал? Нет, он не решился бы на такое даже на неповрежденной машине, а сейчас — кто знает, что случилось с «джипом»?
Он неуверенно повернул ключ стартера, мотор заработал. Но руль поворачивался только влево, вправо его было не повернуть. Заклинило от удара.
«Что же делать? Что же делать? — лихорадочно думал Петр. — Неужели же так и погибнуть здесь ни за что ни про что! Через десять минут огонь домчится до машины, бензобак взорвется и…»
Бензобак… А что, если… пустить встречный пал? Роберт однажды рассказывал ему, как делают это жители здешней саванны.
Петр ощупал карманы англичанина. Да, в заднем кармане у того был небольшой браунинг.
Петр взял оружие и вышел из машины… Потом присел на корточки и трижды выстрелил в бензобак. Упругие струйки бензина ударили в пыльную траву.
Петр осторожно постучал по бензобаку рукояткой браунинга — бак был полон. Затем он сел за руль, выкрутил его влево как только мог и нажал на акселератор.
«Джип» послушно свернул в высокую золотую стену и, натужно рыча, пошел сквозь заросли, описывая правильный круг. Через две-три минуты Петр выехал на то же место, откуда начинал кружить, потом сделал еще один круг, и еще…
Небо было уже почти белым — теперь оно было похоже на раскаленное добела железо.
Горячий ветер свистел над головой, когда Петр с треском разорвал на узкие полоски платок и поспешно забил им пробоины в баке. Затем он отвел машину назад, в центр островка — очерченного бензиновыми струями круга…
Теперь надо было точно рассчитать, уловить момент, когда ветер потянет понизу, навстречу надвигающейся стене огня — как тяга в печке… И тогда пустить встречный пал!
Все-таки он недаром увлекался книгами о путешественниках!
Он сорвал горсть травы и подбросил ее над землей. Да, пора пора было зажигать…
Но чем? В груди похолодело. У него спичек не было, он не курил. Не было спичек и в карманах у Прайса…
Рядом в траве что-то зашуршало. И при свете зарева, охватившего почти все небо, Петр увидел неподалеку от себя большое и красивое животное, похожее на леопарда. Злые зеленые глаза смотрели на него в упор, пятнистые бока вздымались и опускались, как кузнечные мехи.
«Да ведь это гепард! — узнал его Петр. — Самый быстрый зверь в мире! Но почему он не уходит от огня?»
Гепард зарычал, с трудом поднялся и заковылял в чащу травы, Петр увидел обломок копья, торчащего из ляжки зверя.
Гепард был ранен людьми, и теперь пожар, зажженный ими же, должен был прикончить его.
Петр сунул руку в карман и вытащил браунинг Прайса… В обойме оставалось пять патронов — золотистых, маслянистых карандашиков. Один — для гепарда, один — для него, один — для Прайса… И все-таки это было лучше, чем сгореть заживо!
Петр вытащил обойму и еще раз пересчитал оставшиеся патроны, касаясь каждого пальцем… Пуля в одном сидела неплотно — и Петр вытащил его из обоймы, попытался вжать пулю в патрон. Но ничего не получилось, лишь на ладонь высыпалось несколько крупинок пороха…
Он зубами вытащил расшатанную пулю, забил патрон пыжом — кусочком все того же платка… Теперь он явственно ощущал целых два потока воздуха. Один несся над головой — перед мчавшимся прямо на него желтым пламенем — от горизонта до горизонта, а другой стремился по земле, навстречу огню…
Только бы не опоздать! Только бы еще не было поздно!
Он добежал до колеи от колес «джипа», большой дугой огибающей и его, и машину, и гепарда, и почти в упор выстрелил в политую бензином траву. Ярко-оранжевая жаркая стена взметнулась перед ним — покатилась вправо и влево по кольцу, устремилась навстречу палу.
И тут силы оставили Петра. Земля накренилась, он опустился на колени, глядя, как впереди сближались грудью в грудь два огненных смерча. Так он сидел в полном бессилии, пока не очнулся Прайс.
Пал давно пронесся мимо. Взошла луна, но саванна была уже не золотой, а черной. Она дымилась, и догорали еще кое-где молодые деревца, словно факелы, воткнутые в землю. И только вокруг шелестел золотой островок высокой травы.
…Остаток ночи Петр провел миль за тридцать от Каруны — в образцово-показательной тюрьме, куда доставил его Прайс. Но не в камере, а в комнате для приезжих. Таков был приказ Прайса дежурному офицеру.
— Мой друг у вас долго не задержится, — усмехнулся англичанин, когда офицер попросил сопроводительные документы на необычного заключенного. — И вообще… запомните это — у вас нет и не было арестованного русского. У вас есть гость… мой гость. И прошу обращаться с ним соответственно.
Он церемонно поклонился и козырнул Петру:
— Надеюсь, что вы будете вести себя достойно. Как подобает белому человеку в Африке!
ГЛАВА 33
Элинор вышла из такси, остановившегося у отеля, в тот самый момент, когда за Петром захлопнулась дверца полицейского лендровера.
Сначала она подумала, что все это ей только показалось, почудилось — и полицейский «джип», и бледное лицо Петра, вырванное из темноты фотовспышкой газетчика.
— Что это? — все еще не веря своим глазам, спросила она Роберта, стоявшего тут же, у полуосвещенного подъезда.
Австралиец странно посмотрел на нее и отвернулся.
— Что с Питером? — настойчиво повторила Элинор и схватила австралийца за руку.
— Арестован.
Он осторожно попытался освободиться.
— Это сделали… вы?
Роберт опустил голову.
И, не помня себя, Элинор со всей силы ударила по щеке этого человека, который сейчас был для нее воплощением всего зла, царящего в мире, всего, что она ненавидела, всего, что исковеркало, изломало ее жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46