До жути хотелось пить.
Первым делом Алла пробежала в тупичок, вытянулась в струнку, пытаясь уловить хоть какой-то звук из вентиляционной решетки. От напряжения и жара, разлитого по всему телу, у нее закружилась голова и ослабели ноги. «Пошли они... Убьют так убьют», — обреченно подумала она.
Покачиваясь, пошла по коридорчику, волоча по полу простыню. С тоской покосилась на бассейн. Прохладная вода, подернутая мелкой рябью, тянула к себе. Захотелось рухнуть в воду, разбросать руки и лежать, пока по телу не пойдут холодные мурашки.
Алла толкнула дубовую дверь.
В комнате ее встретила тишина. Разгромленный столе опрокинутыми тарелками. В пепельнице дымит забытая сигарета. Скомканная простыня на полу.
Алла плюхнулась на диван. Схватила бутылку минералки , жадно припала к горлышку.
— Уф! — Она оторвалась от пустой бутылки, облизнула потрескавшиеся губы. Ногой поворошила простыню на полу. В середине красовались кровавые разводы. — Вот, блин, погуляли! — простонала она.
Алла свернула пробку на новой бутылке. Вылила на себя. Холодная пена, шипя, поползла по груди, собралась на животе и двумя ручейками сбежала по бедрам.
Алла мутным, бездумным взором уставилась в потолок. И стала медленно проваливаться в липкую темноту...
... Боль обожгла щеку.
Алла с трудом открыла глаза.
— Сволочь, — простонала она, еще не сообразив, где и с кем находится. Сквозь бредовую пелену, залившую глаза, ей показалось, что над ней склонился Гарик.
«Твою мать... Опять мордовать начнет», — с ужасом подумала она и вскочила, по привычке защищаясь локтем.
— Тихо, девка! — прохрипел какой-то незнакомый дядька.
Алла удивленно уставилась на заросшее щетиной лицо, пытаясь вспомнить, где она его видела. Вдруг вспомнила, что лежит совершенно голая, вскрикнула, прикрылась руками.
— Да не смотрю я. Было бы на что. — Дядька отошел в сторону.
Алла тряхнула головой. Нашарила простыню, как могла закуталась в нее.
— А где Женя? -спросила она, с трудом разлепив губы.
Дядька в линялой тельняшке усмехнулся, показав металлические зубы.
— Уехал. Шла бы ты домой, девка. — Он швырнул ей платье. — Минуту даю.
Алла не успела поймать.. Платье хлестко ударило по лицу. Алла зажмурилась, из-под век сразу же брызнули жгучие слезы.
Грохнула дверь. В пустой комнате повисла тишина.
Только журчала вода, выливаясь из распахнутой пасти морского чудо-юда.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
АРИТМИЯ
Белая «Нива» подъехала прямо под окна офиса адвокатской конторы «Эрнест».
Елисеев выскочил раньше, чем машина затормозила, прыгая через ступеньки, взлетел на крыльцо.
Эрнест Янович Крамер оборудовал офис в бывшем помещении детского клуба при ЖЭКе, но его совесть это не обременило. Отгрохав евроремонт по высшему стандарту, он напрочь выветрил из помещения дух сердобольной слезливости. Если малолетние правонарушители и нуждались в заботе, Эрнест Янович готов был ее обеспечить. За серьезный гонорар, естественно.
Елисеев прошел мимо испуганной секретарши и распахнул дверь из красного дерева. В кабинете, играющем всеми оттенками благородного красного дерева, за огромным столом восседал Эрнест Янович.
— В чем дело? — театральным тенором спросил он, подняв голову. - Какое вы имеете право...
Елисеев плюхнулся в кожаное кресло, распахнул куртку так, чтобы был виден пистолет. Рука Эрнеста Яновича потянулась к телефону.
— Не советую. — Елисеев перевел взгляд на секретаршу, застывшую в дверях. - Пошла вон. Девушка охнула и захлопнула дверь. Эрнест Янович настороженно осмотрел посетителя.
— Хотя вы и не представились... кажется, я догадался, с кем имею дело. И лицо мне ваше знакомо. Смею вас Заверить, о вашем недостойном поведении сегодня же будет уведомлено ваше начальство, — холодно процедил он.
— Да прекратите вы балаган, Крамер, — поморщился Елисеев. — Кстати, выключите магнитофон. Разговор у нас будет приватным.
— У нас не получится никакого разговора. — Адвокат откинулся в кресле, демонстративно скрестив руки на груди.
— Значит, о покушении на контрабанду антикварных изделий из янтаря по сговору с Музыкантским и Гариком Яновским вы желаете говорить под магнитофон? Ваше право, Эрнест Янович.
Руки адвоката легли на стол, холеные пальцы забарабанили по столешнице, замерли, уткнувшись в одну из пластинок инкрустации.
— Уже лучше, — усмехнулся Елисеев. -Значит, поговорим?
Эрнест Янович нажал кнопку на селекторе, медовым голосом обратился к секретарше:
— Рита, все в порядке. Просто у клиента срочное дело и плохо с нервами. — Я поняла, Эрнест Янович,-робко отозвалась Рита.
Адвокат поправил галстук, одернул манжеты рубашки.
— Я готов вас слушать, но перед этим хочу заметить. — Крамер выдержал паузу. — Покушение на контрабанду весьма трудно доказать. А уж соучастие — тем более.
— Упаси господь-обвинять такого достойного господина! Я просто хочу сверить кое-какие факты. После чего дам вам совет. — Елисеев вальяжно вытянул ноги. — Итак, Гарик Яновский получил в свои грязные лапы редчайшие кубки из янтаря. Пошушукался с Музыкантским на предмет их контрабандного вывоза. А Музыкантский порекомендовал обратиться к вам. И вы, Эрнест Янович, по своим каналам нашли покупателя в Москве. Очень крупную фигуру в банковском мире. Председателя финансовой группы «Алеф». Назвать фамилию?
— Обойдемся без персоналий! — Эрнест Янович нервно вскинул руку.
— Как скажете, — пожал плечами Елисеев. — Тогда нет необходимости называть фамилию эмиссара «Алефа», который уже прибыл в город по вашему вызову. Вы уже знаете, что сделка под угрозой. Проблема в том, что Гарик погорел по глупости. И стараниями Злобина отправлен на нары. Странно, что вы, Эрнест Янович, не спешите его оттуда вызволять.
— Возникли некоторые обстоятельства, — обронил адвокат.
— Но вы все еще хотите провернуть сделку? — спросил Елисеев.
Эрнест Янович, свесив голову, сосредоточенно разглядывал инкрустацию на столешнице. Потом резко откинулся назад, аккуратно поправил седую шевелюру
— Вы обратили внимание, что я ни опроверг, ни подтвердил ваши домыслы? Потому что считаю недостойным себя комментировать подобный бред. — Глаза адвоката сверкнули праведным гневом. — Об этой провокации я немедленно проинформирую коллегию адвокатов и общество «Мемориал». Мы не допустим возрождения тридцать седьмого года!
— Ой, напишите сразу в «Бнай Брит», что уж мелочиться! — поддел его Елисеев.
— Что вы себе позволяете?! — задохнулся от возмущения Эрнест Янович.
Елисеев одним рывком вскочил на ноги, перевалился через стол и поймал Эрнеста Яновича за галстук. Намотал бордовый лоскут шелка на кулак, притянул к себе адвоката.
— У тебя назначена встреча с эмиссаром в ресторане «Земландия». Мой тебе совет, не ходи на встречу. Забудь о москвиче.
Эрнест Янович повел шеей, справляясь с удушьем. Лицо налилось краской.
— Вы... Вы с ума сошли! — сипло прошептал он. — Меня же убьют! Кинуть «Алеф» — это смертный приговор.
— Кубки у тебя? — спросил Елисеев, туже затягивая удавку.
Крамер из стороны в сторону затряс головой.
— У Гарика?
— Нет, — просипел адвокат.
— Музыкантский увез?
— Не-ет!
Елисеев разжал пальцы, толкнул Крамера в грудь, отбросив на спинку кресла.
— И где они?
Трясущимися руками Эрнест Янович стал поправлять одежду, но пальцы плохо слушались, галстук так и остался болтаться поверх пиджака.
— Понимаете, Дымов увез в Гамбург только фотографии, это я знаю точно. Кубки спрятал. У него есть дочь... Я уже принял меры. До вечера все можно успеть урегулировать, клянусь вам.
— Что за меры?
— Карине Дымовой подбросят наркотики. В нужный момент появлюсь я и сделаю предложение, от которого она не сможет отказаться.
Елисеев присел на край стола. Закурил сигарету Задумавшись, уронил пепел на стол. Крамер быстро смахнул столбик пепла ладонью.
— Осторожнее, прошу вас, — пробормотал он.
— Да пошел ты, — огрызнулся Елисеев.
Он поискал глазами пепельницу, не нашел и раздавил окурок о шляпку чернильницы.
— Если хочешь жить, уходи в тень, Крамер. Немедленно, — процедил Елисеев.
— Но я же несу некоторые обязательства...
— Гроб твой скоро понесут, старый дурак! — Елисеев поправил кобуру, съехавшую на живот. — Короче, давай отбой наркоте и ложись на грунт.
— Это невозможно! — Эрнест Янович бросил взгляд на настольные часы.
— Когда и где?-быстро спросил Елисеев. Эрнест Янович помялся и, сделав над собой усилие, ответил:
— Сейчас начнут. В гостинице «Турист».
— Идиот! — выдохнул Елисеев.
Встал, заправил выбившуюся рубашку, наполовину застегнул «молнию» на куртке, спрятав пистолет.
Как пистолет, направил указательный палец в лицо Крамеру.
— Я предупредил. Исчезни с глаз!
У Эрнеста Яновича мелко-мелко задрожали веки.
— Я правильно понял: вы работаете с этим... как вы изволили выразиться, эмиссаром? — запинаясь, прошептал он. — И ваши требования являются согласованной позицией, так?
Елисеев обжег его тяжелым взглядом и вышел, громко хлопнув на прощание дверью.
Оставшись один, Крамер расслабленно осел в кресле. Сжал пальцами виски и плотно закрыл глаза. От импозантного пожилого мужчины не осталось и следа. В кресле сидел измученный страхом старик со всклоченной седой головой и беспомощными складками в углах рта.
Слабой рукой Эрнест Янович потянулся к телефону, набрал номер. Перед соединением он откашлялся и заставил себя говорить привычным вальяжно-самоуверенным голосом.
— Добрый день, Крамер беспокоит. Давид Михайлович на месте?.. Давид, здравствуй! Мне срочно нужна одноместная палата и диагноз. Скажем, сердечная аритмия... Нет, лично для меня. Срочно, Давид, ты понял? Будет лучше, если из офиса меня увезет «скорая»... Через десять минут? Отлично! Жду.
Он бросил трубку. Увидел окурок, вплющенный в крышечку антикварной чернильницы. Брезгливо скривил губы и щелчком сбил окурок на пол.
Через десять минут к офису подкатила «скорая». На виду у всего дома санитары вывели Эрнеста Яновича, заботливо поддерживая под локти. Адвокат шел, осторожно передвигая ослабевшими ногами. Как человек, который боится потревожить притаившуюся под грудиной боль.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
СОЛНЕЧНЫЙ ЛЕВ
СТРАННИК
Максимов вышел из ванной, приняв душ и переодевшись. Заглянул в спальню.
Карина свернулась калачиком на кровати, по плечи закутавшись в простыню. На подушке ярко горело медное пятно ее волос.
— Спишь? — спросил Максимов.
— Нет, тебя жду, — тихо отозвалась Карина. Максимов присел на край кровати, потрепал Карину поволосам.
Карина, оказалось, по-детски покусывала палец.
— А я как кто? Как черная кошка,
Что весь день сидит у окошка.
И все ждет и ждет, Когда дождь пройдет. — как дети на утреннике, прочитала она.
— Что это? — удивился Максимов. За окном бушевал знойный август.
— Меня маленькой часто одну оставляли. Я от скуки стихи писала.
— И во сколько ты эти написала?
— В пять лет. — Карина поймала его руку, прижала к груди и замерла. — Ты меня не бросишь?
— Нет. — Максимов попробовал освободить руку, но она не дала. — Но нам надо заняться бизнесом. ООО «Черт и младенец» объявляет о начале своей работы.
Карина хихикнула, отпустила его руку, перевернулась на спину и потянулась.
— А может, здесь останемся? — предложила она, сладко улыбнувшись.
— Нет, в движущуюся мишень труднее попасть. — Максимов встал. — Пойдем пообедаем.
Карина спрыгнула с кровати, на ходу обняв Максимова, пробежала в комнату
Он задержался, незаметно разложив новые контрольки. Номер уже обыскивали, очевидно, сделают это еще раз.
— Телефон! -донесся голос Карины. -Я возьму?
Максимов прошел в гостиную, отнял у нее мобильный.
Знакомый голос Сильвестра назвал фамилию и два номера телефона.
— Я запомнил, — сказал Максимов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Первым делом Алла пробежала в тупичок, вытянулась в струнку, пытаясь уловить хоть какой-то звук из вентиляционной решетки. От напряжения и жара, разлитого по всему телу, у нее закружилась голова и ослабели ноги. «Пошли они... Убьют так убьют», — обреченно подумала она.
Покачиваясь, пошла по коридорчику, волоча по полу простыню. С тоской покосилась на бассейн. Прохладная вода, подернутая мелкой рябью, тянула к себе. Захотелось рухнуть в воду, разбросать руки и лежать, пока по телу не пойдут холодные мурашки.
Алла толкнула дубовую дверь.
В комнате ее встретила тишина. Разгромленный столе опрокинутыми тарелками. В пепельнице дымит забытая сигарета. Скомканная простыня на полу.
Алла плюхнулась на диван. Схватила бутылку минералки , жадно припала к горлышку.
— Уф! — Она оторвалась от пустой бутылки, облизнула потрескавшиеся губы. Ногой поворошила простыню на полу. В середине красовались кровавые разводы. — Вот, блин, погуляли! — простонала она.
Алла свернула пробку на новой бутылке. Вылила на себя. Холодная пена, шипя, поползла по груди, собралась на животе и двумя ручейками сбежала по бедрам.
Алла мутным, бездумным взором уставилась в потолок. И стала медленно проваливаться в липкую темноту...
... Боль обожгла щеку.
Алла с трудом открыла глаза.
— Сволочь, — простонала она, еще не сообразив, где и с кем находится. Сквозь бредовую пелену, залившую глаза, ей показалось, что над ней склонился Гарик.
«Твою мать... Опять мордовать начнет», — с ужасом подумала она и вскочила, по привычке защищаясь локтем.
— Тихо, девка! — прохрипел какой-то незнакомый дядька.
Алла удивленно уставилась на заросшее щетиной лицо, пытаясь вспомнить, где она его видела. Вдруг вспомнила, что лежит совершенно голая, вскрикнула, прикрылась руками.
— Да не смотрю я. Было бы на что. — Дядька отошел в сторону.
Алла тряхнула головой. Нашарила простыню, как могла закуталась в нее.
— А где Женя? -спросила она, с трудом разлепив губы.
Дядька в линялой тельняшке усмехнулся, показав металлические зубы.
— Уехал. Шла бы ты домой, девка. — Он швырнул ей платье. — Минуту даю.
Алла не успела поймать.. Платье хлестко ударило по лицу. Алла зажмурилась, из-под век сразу же брызнули жгучие слезы.
Грохнула дверь. В пустой комнате повисла тишина.
Только журчала вода, выливаясь из распахнутой пасти морского чудо-юда.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
АРИТМИЯ
Белая «Нива» подъехала прямо под окна офиса адвокатской конторы «Эрнест».
Елисеев выскочил раньше, чем машина затормозила, прыгая через ступеньки, взлетел на крыльцо.
Эрнест Янович Крамер оборудовал офис в бывшем помещении детского клуба при ЖЭКе, но его совесть это не обременило. Отгрохав евроремонт по высшему стандарту, он напрочь выветрил из помещения дух сердобольной слезливости. Если малолетние правонарушители и нуждались в заботе, Эрнест Янович готов был ее обеспечить. За серьезный гонорар, естественно.
Елисеев прошел мимо испуганной секретарши и распахнул дверь из красного дерева. В кабинете, играющем всеми оттенками благородного красного дерева, за огромным столом восседал Эрнест Янович.
— В чем дело? — театральным тенором спросил он, подняв голову. - Какое вы имеете право...
Елисеев плюхнулся в кожаное кресло, распахнул куртку так, чтобы был виден пистолет. Рука Эрнеста Яновича потянулась к телефону.
— Не советую. — Елисеев перевел взгляд на секретаршу, застывшую в дверях. - Пошла вон. Девушка охнула и захлопнула дверь. Эрнест Янович настороженно осмотрел посетителя.
— Хотя вы и не представились... кажется, я догадался, с кем имею дело. И лицо мне ваше знакомо. Смею вас Заверить, о вашем недостойном поведении сегодня же будет уведомлено ваше начальство, — холодно процедил он.
— Да прекратите вы балаган, Крамер, — поморщился Елисеев. — Кстати, выключите магнитофон. Разговор у нас будет приватным.
— У нас не получится никакого разговора. — Адвокат откинулся в кресле, демонстративно скрестив руки на груди.
— Значит, о покушении на контрабанду антикварных изделий из янтаря по сговору с Музыкантским и Гариком Яновским вы желаете говорить под магнитофон? Ваше право, Эрнест Янович.
Руки адвоката легли на стол, холеные пальцы забарабанили по столешнице, замерли, уткнувшись в одну из пластинок инкрустации.
— Уже лучше, — усмехнулся Елисеев. -Значит, поговорим?
Эрнест Янович нажал кнопку на селекторе, медовым голосом обратился к секретарше:
— Рита, все в порядке. Просто у клиента срочное дело и плохо с нервами. — Я поняла, Эрнест Янович,-робко отозвалась Рита.
Адвокат поправил галстук, одернул манжеты рубашки.
— Я готов вас слушать, но перед этим хочу заметить. — Крамер выдержал паузу. — Покушение на контрабанду весьма трудно доказать. А уж соучастие — тем более.
— Упаси господь-обвинять такого достойного господина! Я просто хочу сверить кое-какие факты. После чего дам вам совет. — Елисеев вальяжно вытянул ноги. — Итак, Гарик Яновский получил в свои грязные лапы редчайшие кубки из янтаря. Пошушукался с Музыкантским на предмет их контрабандного вывоза. А Музыкантский порекомендовал обратиться к вам. И вы, Эрнест Янович, по своим каналам нашли покупателя в Москве. Очень крупную фигуру в банковском мире. Председателя финансовой группы «Алеф». Назвать фамилию?
— Обойдемся без персоналий! — Эрнест Янович нервно вскинул руку.
— Как скажете, — пожал плечами Елисеев. — Тогда нет необходимости называть фамилию эмиссара «Алефа», который уже прибыл в город по вашему вызову. Вы уже знаете, что сделка под угрозой. Проблема в том, что Гарик погорел по глупости. И стараниями Злобина отправлен на нары. Странно, что вы, Эрнест Янович, не спешите его оттуда вызволять.
— Возникли некоторые обстоятельства, — обронил адвокат.
— Но вы все еще хотите провернуть сделку? — спросил Елисеев.
Эрнест Янович, свесив голову, сосредоточенно разглядывал инкрустацию на столешнице. Потом резко откинулся назад, аккуратно поправил седую шевелюру
— Вы обратили внимание, что я ни опроверг, ни подтвердил ваши домыслы? Потому что считаю недостойным себя комментировать подобный бред. — Глаза адвоката сверкнули праведным гневом. — Об этой провокации я немедленно проинформирую коллегию адвокатов и общество «Мемориал». Мы не допустим возрождения тридцать седьмого года!
— Ой, напишите сразу в «Бнай Брит», что уж мелочиться! — поддел его Елисеев.
— Что вы себе позволяете?! — задохнулся от возмущения Эрнест Янович.
Елисеев одним рывком вскочил на ноги, перевалился через стол и поймал Эрнеста Яновича за галстук. Намотал бордовый лоскут шелка на кулак, притянул к себе адвоката.
— У тебя назначена встреча с эмиссаром в ресторане «Земландия». Мой тебе совет, не ходи на встречу. Забудь о москвиче.
Эрнест Янович повел шеей, справляясь с удушьем. Лицо налилось краской.
— Вы... Вы с ума сошли! — сипло прошептал он. — Меня же убьют! Кинуть «Алеф» — это смертный приговор.
— Кубки у тебя? — спросил Елисеев, туже затягивая удавку.
Крамер из стороны в сторону затряс головой.
— У Гарика?
— Нет, — просипел адвокат.
— Музыкантский увез?
— Не-ет!
Елисеев разжал пальцы, толкнул Крамера в грудь, отбросив на спинку кресла.
— И где они?
Трясущимися руками Эрнест Янович стал поправлять одежду, но пальцы плохо слушались, галстук так и остался болтаться поверх пиджака.
— Понимаете, Дымов увез в Гамбург только фотографии, это я знаю точно. Кубки спрятал. У него есть дочь... Я уже принял меры. До вечера все можно успеть урегулировать, клянусь вам.
— Что за меры?
— Карине Дымовой подбросят наркотики. В нужный момент появлюсь я и сделаю предложение, от которого она не сможет отказаться.
Елисеев присел на край стола. Закурил сигарету Задумавшись, уронил пепел на стол. Крамер быстро смахнул столбик пепла ладонью.
— Осторожнее, прошу вас, — пробормотал он.
— Да пошел ты, — огрызнулся Елисеев.
Он поискал глазами пепельницу, не нашел и раздавил окурок о шляпку чернильницы.
— Если хочешь жить, уходи в тень, Крамер. Немедленно, — процедил Елисеев.
— Но я же несу некоторые обязательства...
— Гроб твой скоро понесут, старый дурак! — Елисеев поправил кобуру, съехавшую на живот. — Короче, давай отбой наркоте и ложись на грунт.
— Это невозможно! — Эрнест Янович бросил взгляд на настольные часы.
— Когда и где?-быстро спросил Елисеев. Эрнест Янович помялся и, сделав над собой усилие, ответил:
— Сейчас начнут. В гостинице «Турист».
— Идиот! — выдохнул Елисеев.
Встал, заправил выбившуюся рубашку, наполовину застегнул «молнию» на куртке, спрятав пистолет.
Как пистолет, направил указательный палец в лицо Крамеру.
— Я предупредил. Исчезни с глаз!
У Эрнеста Яновича мелко-мелко задрожали веки.
— Я правильно понял: вы работаете с этим... как вы изволили выразиться, эмиссаром? — запинаясь, прошептал он. — И ваши требования являются согласованной позицией, так?
Елисеев обжег его тяжелым взглядом и вышел, громко хлопнув на прощание дверью.
Оставшись один, Крамер расслабленно осел в кресле. Сжал пальцами виски и плотно закрыл глаза. От импозантного пожилого мужчины не осталось и следа. В кресле сидел измученный страхом старик со всклоченной седой головой и беспомощными складками в углах рта.
Слабой рукой Эрнест Янович потянулся к телефону, набрал номер. Перед соединением он откашлялся и заставил себя говорить привычным вальяжно-самоуверенным голосом.
— Добрый день, Крамер беспокоит. Давид Михайлович на месте?.. Давид, здравствуй! Мне срочно нужна одноместная палата и диагноз. Скажем, сердечная аритмия... Нет, лично для меня. Срочно, Давид, ты понял? Будет лучше, если из офиса меня увезет «скорая»... Через десять минут? Отлично! Жду.
Он бросил трубку. Увидел окурок, вплющенный в крышечку антикварной чернильницы. Брезгливо скривил губы и щелчком сбил окурок на пол.
Через десять минут к офису подкатила «скорая». На виду у всего дома санитары вывели Эрнеста Яновича, заботливо поддерживая под локти. Адвокат шел, осторожно передвигая ослабевшими ногами. Как человек, который боится потревожить притаившуюся под грудиной боль.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
СОЛНЕЧНЫЙ ЛЕВ
СТРАННИК
Максимов вышел из ванной, приняв душ и переодевшись. Заглянул в спальню.
Карина свернулась калачиком на кровати, по плечи закутавшись в простыню. На подушке ярко горело медное пятно ее волос.
— Спишь? — спросил Максимов.
— Нет, тебя жду, — тихо отозвалась Карина. Максимов присел на край кровати, потрепал Карину поволосам.
Карина, оказалось, по-детски покусывала палец.
— А я как кто? Как черная кошка,
Что весь день сидит у окошка.
И все ждет и ждет, Когда дождь пройдет. — как дети на утреннике, прочитала она.
— Что это? — удивился Максимов. За окном бушевал знойный август.
— Меня маленькой часто одну оставляли. Я от скуки стихи писала.
— И во сколько ты эти написала?
— В пять лет. — Карина поймала его руку, прижала к груди и замерла. — Ты меня не бросишь?
— Нет. — Максимов попробовал освободить руку, но она не дала. — Но нам надо заняться бизнесом. ООО «Черт и младенец» объявляет о начале своей работы.
Карина хихикнула, отпустила его руку, перевернулась на спину и потянулась.
— А может, здесь останемся? — предложила она, сладко улыбнувшись.
— Нет, в движущуюся мишень труднее попасть. — Максимов встал. — Пойдем пообедаем.
Карина спрыгнула с кровати, на ходу обняв Максимова, пробежала в комнату
Он задержался, незаметно разложив новые контрольки. Номер уже обыскивали, очевидно, сделают это еще раз.
— Телефон! -донесся голос Карины. -Я возьму?
Максимов прошел в гостиную, отнял у нее мобильный.
Знакомый голос Сильвестра назвал фамилию и два номера телефона.
— Я запомнил, — сказал Максимов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78