Он с удивлением взглянул на Нору.
– И так каждую ночь. Он напивается и приходит ко мне. Затем он снова пьет, пока не приходит в ступор и не валится спать!
Она рывком захлопнула дверцу и в сопровождении Сэма направилась в свою комнату. Несколько секунд он молча смотрел на нее.
– Ты не можешь так жить.
– Что мне остается делать?
– Ты можешь развестись с ним.
– Нет.
У него опять возникло смутное скептическое отношение ко всему, что он увидел и услышал. Уж очень неожиданно все стало одно к одному, все в точку.
– Почему нет?
– Ты знаешь не хуже меня. Мать не потерпит развода и будет вне себя, если нашу фамилию будут трепать в суде.
– Ну и?
Она открыто встретила его взгляд.
– Мой ребенок. Я видела слишком много детей, которые росли в разоренном доме. И я не хочу, чтобы Дани ждала такая судьба.
Он не знал, верить ли ей или нет.
– Я поеду с тобой на стройплощадку, – внезапно предложил он. Нора с удивлением посмотрела на него. Она так увлеклась драмой, которая создавалась ее стараниями, что совершенно забыла о необходимости ехать за Дани.
– Чтобы привезти тебя с ребенком, – напомнил он. Неожиданно она улыбнулась ему. Он ей поверил. Она видела, что поверил. И в самом деле – почему бы и нет? Свидетельства были налицо. Она взяла его под руку.
– Спасибо, Сэм. Спустись вниз и выпей чашку кофе, пока я оденусь. Я буду через несколько минут.
14
Дани качалась на качелях. Ее темные глазки сияли, и она пищала от удовольствия, когда увертывалась от рук миссис Холман. Я подхватил ее, но она стала вывертываться из моих объятий, желая еще покачаться.
– Подержите секундочку ее на руках, полковник! – попросил один из фотографов, прицеливаясь камерой. – Получится превосходный снимок.
Дани замерла, позируя с таким достоинством, словно она не делала в жизни ничего другого. Няня гордо улыбалась.
Затвор щелкнул, и я снова опустил ее на землю, а затем, приподняв, посадил на сидение качелей, туго затянув страховочный ремешок. Она захлебывалась смехом. Солнце заставило порозоветь ее щечки, и в своем теплом синем комбинезончике она выглядела настоящей куклой. Мы были на игровой площадке, которую я поставил с задней стороны одного из стандартных домов, чтобы продемонстрировать, как много возможностей таит в себе внутриквартальное пространство.
Я с удовлетворением огляделся. По всей длине новых улиц стояли машины, а прибывшие внимательно изучали разнообразные образцы домов, что мы предлагали для продажи.
Не могу сказать, что каждый дом отличался своеобразием. Самое главное заключалось в том, что они могли стать таковыми. Основа каждого из строений была одна и та же, представляя собой в плане Т-образную форму, а протяженность верхнего этажа давала возможность дальнейших надстроек или же он мог оставаться как есть, в зависимости от пожелания покупателя. Но так как каждый акр позволял разместить на нем только четыре здания, и не больше восьми в квартале, мы смогли каждый дом поставить отдельно. Это придавало им, как говорят строители, товарный вид.
Цена так же была вполне подходящей – 13 990 долларов. Не спрашивайте, почему не ровно четырнадцать, это еще один из торговых приемов. Я прикинул, что эти десять долларов привлекут покупателей.
Продажная цена включала в себя встроенное воздушное отопление и гараж. Сравнение с домами, расположенными ближе к городу, было в нашу пользу – те стоили на 3–5 тысяч долларов дороже. И даже учитывая, что нам пришлось потерять двадцать пять акров на прокладку дорог и подъездных путей, а также на зеленую зону, все же на каждом доме мы получали чистый доход в полторы тысячи долларов.
Дани громко хохотала, когда я раскачивал качели. Я понимал, как она себя сейчас чувствует. Это был ее мир.
Я бросил взгляд на другую сторону. Бульдозеры уже приступили к работе на другом квартале, ровняя поверхность земли. Завтра появятся экскаваторы, выкопают фундаменты, к ямам которых подъедут бетономешалки. И после этого там, где было пустое место, начнут расти скелеты конструкций.
Я почувствовал, как кто-то взял меня за руку. Из-за спины раздался голос Норы.
– Тебе так весело, что ты даже не можешь поздороваться со своей женой?
Я с удивлением обернулся. Хотя я и оставил Чарльзу записку для нее, на самом же деле не ждал ее. До сих пор она не проявляла никакого интереса к проекту.
– Приятный сюрприз, Нора.
Как по мановению волшебной палочки, вокруг нас снова возникли фотографы и репортеры; они уже было двинулись к бару, что мы организовали в трейлере, который служил нам конторкой. Я не пытался обманывать самого себя. Главной приманкой тут была Нора. Нора Хайден – это всегда были новости.
– Что тебя заставило приехать? – тихо спросил я ее. Наши глаза встретились.
– Сэм был настолько любезен, что привез меня, и я могу забрать домой Дани.
– Домой? Зачем? Она прекрасно, как никогда в жизни, проводит время.
– Ты же знаешь, что она простужена и может простудиться. – Она остановила качели и начала расстегивать предохранительный ремень.
К нам подошел Сэм, и на лице его было какое-то странное выражение.
– Что за простуда? – повернулся я к миссис Холман. – Вы не говорили мне, что Дани простужена.
Няня посмотрела на меня, на Нору, опустила глаза и пробормотала что-то нечленораздельное. Я не расслышал ее слов. Дани не хотела уходить. Она, извиваясь, вырывалась из рук Норы.
Один из фотографов улыбнулся Норе.
– Дети просто прекрасны, – заметил он дружелюбно, – пока вы не стараетесь заставить их делать то, что им не хочется.
Нора вспыхнула, а затем лицо ее побелело. Ее совершенно не устраивало, что ее увидят с плачущим ребенком на руках. Она не должна была представать в таком виде. Мать может быть изображена с очаровательным ребенком в ее объятиях, который послушно позирует для снимка. С силой прижав к себе Дани, она двинулась от качелей в другую сторону. Дани завопила еще громче.
Развернувшись, Нора сунула малышку в руки няне.
– Отнесите ее в машину мистера Корвина.
– Вот видишь, что ты наделал, – злобно обратилась она ко мне. – Ты никогда не бываешь счастлив, если не выведешь меня из себя!
Краем глаза я видел, что к нам приближаются репортеры. Я не знал, слышали ли они что-то или нет, но я не хотел предоставлять им такой возможности.
– Прости, – понизил голос я. – Я не знал, что Дани простужена.
– Твоими стараниями она играла на холодной земле, во всей этой грязи и мусоре. Я тут же везу ее к врачу.
Во мне начал просыпаться гнев, но голос мой был по-прежнему ровен.
– Не переигрывай, Нора. Тебе никто не поверит.
Я был совершенно не готов увидеть взгляд, полный неприкрытой ненависти, которым она ожгла меня. Нора ничего не ответила, но один этот взгляд дал мне понять, что неурядицы зашли так далеко, что их невозможно исправить.
Тем не менее, поскольку мы были в отдалении от всех, я должен был сделать вид, что ничего не произошло – в той же мере ради нее, как и из-за себя. Я заставил себя выдавить улыбку.
– Ну, поскольку ты уж тут очутилась, может быть, ты оглядишься. Что ты думаешь об этих зданиях?
– У меня нет времени, – презрительно сказала она. – Я должна отвезти Дани домой, а потом готовиться к поездке в Нью-Йорк.
Она застала меня врасплох.
– В Нью-Йорк?
– Да. Мой эскиз для Объединенных Наций получил одобрение. Они хотят, чтобы я приехала и все обсудила с ними.
Это была новость. Даже репортеры, которые занимались вопросами строительства, знали о ней. Они одолевали ее вопросами. Через несколько секунд Нора уже оказалась в центре импровизированной пресс-конференции! Когда я вернулся, успев проверить качество работы бульдозеров, она, улыбающаяся и расслабленная, лучилась счастьем от того, что снова в центре внимания.
Мне тоже полегчало. По крайней мере нам удалось избежать неприятностей. Но я так думал, пока не взялся за утренние газеты на следующий день. Я был на участке, когда позвонил телефон, по которому меня разыскивал один из сотрудников.
Это был Стен Барроу, агент по продаже недвижимости, который занимался продажей акций нашего проекта. Он зашептал в трубку, словно не хотел подслушивания.
– Сразу же отправляйся в Уоллей-нейшнл банк, Люк. Там неприятности.
– Что за неприятности? – удивился я. У «Уоллей-нейшнл» была закладная на участок. – Им не на что жаловаться. Мы тратим даже меньше, чем в смете.
– Не могу говорить! Чтобы ты немедленно был там!
Телефон замолчал. Я начал было дозваниваться до него, но бросил трубку. Если бы хотел сказать мне что-то еще, он бы так и сделал. Я пошел к машине.
Когда я появился в кабинете президента банка, все были на месте. Они не заметили, что, увидев их, я был удивлен более, чем они. Я обвел взглядом комнату. Моя теща, Джордж Хайден, Стен, президент банка и вице-президент, который руководил отделом, имевшим дело с закладными.
– Не представлял себе, что тут будет такая встреча, – сказал я. – Меня как-то забыли предупредить.
Чувствовалось, что они смущены, но никто не решался заговорить первым. Наконец, вице-президент взял на себя инициативу.
– Вы уже видели утренние газеты, Люк?
– Нет, – ответил я. – Я поехал на работу еще затемно. Так рано они нам на холм не приходят.
– Тогда вам лучше бы прочитать вот это. – И он протянул мне сложенный экземпляр «Кроникл».
Я просмотрел статью, текст которой был обведен красными чернилами. Рядом была фотография Норы.
НОРА ХАЙДЕН ДЕЛАЕТ ОБЕЛИСК ДЛЯ ООН
– Просто великолепно, – поднял я глаза. – Но не понимаю, какое все это имеет к нам отношение.
– Читайте дальше.
Я продолжил чтение. В первых двух абзацах ничего не было. В них говорилось о награде. Но последующие три убивали наповал.
«В ходе интервью на грандиозном открытие района Кэри, широко разрекламированного строительства участка домов, которое ведет бывший герой войны полковник Люк Кэри, его жена Нора Хайден с привычной для нее прямотой и откровенностью поделилась своим мнением о современных американских домах, их владельцах и тех, кто их строит.»
«Американские строители откровенно презирают владельцев домов и их жен. Будучи совершенно лишенными воображения и творческого подхода, они превращают американский дом в какое-то приглаженное и безвкусное кубическое сооружение, руководствуясь чисто эгоистическими соображениями, которые позволяют им обеспечить себе наибольший доход. Каждый дом, как две капли воды, походит на соседний, и каждая женщина, которая решится переехать для жизни в такой коробке, рано или поздно проклянет себя за это.»
На вопрос, относится ли ее мнение и к району Кэри, как к остальным, она ответила: «Вы можете принимать его, как вам угодно. Говоря только о себе, я не хотела бы даже умереть в таком безвкусном и безликом строении, не говоря уж о том, чтобы жить в нем.»
Мисс Хайден предполагает сегодня вечером вылететь в Нью-Йорк, где ей предстоит обсудить будущую работу с Комитетом по искусству ООН».
Когда я кончил читать, желудок мне сжало спазмой. Я бросил газету на стол.
– Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Я заставлю Нору дать опровержение.
– Это ни к чему не приведет, – заметил Джордж Хайден. – Удар уже нанесен.
– Какой удар? – гневно спросил я. – Подавляющее большинство владельцев домов даже не читает эту чепуху.
– Вы не правы, Люк, – тихо возразил Стен Барроу. – Прошлым вечером мы зафиксировали сорок семь соглашений на покупку и девятнадцать возможных. К десяти утра у нас осталось только одиннадцать договоров и три предполагаемых. Я звонил большинству тех, кто отказался, и, хотя они не говорят о конкретной причине, все признают, что читали статью.
– Я подам в суд на эту проклятую газетенку!
– На каком основании? – насмешливо спросил Джордж Хайден. – Они всего лишь процитировали твою жену.
Он был прав. Я опустился на стул и взял сигарету.
– Может быть, если мы изменим название проекта, убрав оттуда мое имя, это поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– И так каждую ночь. Он напивается и приходит ко мне. Затем он снова пьет, пока не приходит в ступор и не валится спать!
Она рывком захлопнула дверцу и в сопровождении Сэма направилась в свою комнату. Несколько секунд он молча смотрел на нее.
– Ты не можешь так жить.
– Что мне остается делать?
– Ты можешь развестись с ним.
– Нет.
У него опять возникло смутное скептическое отношение ко всему, что он увидел и услышал. Уж очень неожиданно все стало одно к одному, все в точку.
– Почему нет?
– Ты знаешь не хуже меня. Мать не потерпит развода и будет вне себя, если нашу фамилию будут трепать в суде.
– Ну и?
Она открыто встретила его взгляд.
– Мой ребенок. Я видела слишком много детей, которые росли в разоренном доме. И я не хочу, чтобы Дани ждала такая судьба.
Он не знал, верить ли ей или нет.
– Я поеду с тобой на стройплощадку, – внезапно предложил он. Нора с удивлением посмотрела на него. Она так увлеклась драмой, которая создавалась ее стараниями, что совершенно забыла о необходимости ехать за Дани.
– Чтобы привезти тебя с ребенком, – напомнил он. Неожиданно она улыбнулась ему. Он ей поверил. Она видела, что поверил. И в самом деле – почему бы и нет? Свидетельства были налицо. Она взяла его под руку.
– Спасибо, Сэм. Спустись вниз и выпей чашку кофе, пока я оденусь. Я буду через несколько минут.
14
Дани качалась на качелях. Ее темные глазки сияли, и она пищала от удовольствия, когда увертывалась от рук миссис Холман. Я подхватил ее, но она стала вывертываться из моих объятий, желая еще покачаться.
– Подержите секундочку ее на руках, полковник! – попросил один из фотографов, прицеливаясь камерой. – Получится превосходный снимок.
Дани замерла, позируя с таким достоинством, словно она не делала в жизни ничего другого. Няня гордо улыбалась.
Затвор щелкнул, и я снова опустил ее на землю, а затем, приподняв, посадил на сидение качелей, туго затянув страховочный ремешок. Она захлебывалась смехом. Солнце заставило порозоветь ее щечки, и в своем теплом синем комбинезончике она выглядела настоящей куклой. Мы были на игровой площадке, которую я поставил с задней стороны одного из стандартных домов, чтобы продемонстрировать, как много возможностей таит в себе внутриквартальное пространство.
Я с удовлетворением огляделся. По всей длине новых улиц стояли машины, а прибывшие внимательно изучали разнообразные образцы домов, что мы предлагали для продажи.
Не могу сказать, что каждый дом отличался своеобразием. Самое главное заключалось в том, что они могли стать таковыми. Основа каждого из строений была одна и та же, представляя собой в плане Т-образную форму, а протяженность верхнего этажа давала возможность дальнейших надстроек или же он мог оставаться как есть, в зависимости от пожелания покупателя. Но так как каждый акр позволял разместить на нем только четыре здания, и не больше восьми в квартале, мы смогли каждый дом поставить отдельно. Это придавало им, как говорят строители, товарный вид.
Цена так же была вполне подходящей – 13 990 долларов. Не спрашивайте, почему не ровно четырнадцать, это еще один из торговых приемов. Я прикинул, что эти десять долларов привлекут покупателей.
Продажная цена включала в себя встроенное воздушное отопление и гараж. Сравнение с домами, расположенными ближе к городу, было в нашу пользу – те стоили на 3–5 тысяч долларов дороже. И даже учитывая, что нам пришлось потерять двадцать пять акров на прокладку дорог и подъездных путей, а также на зеленую зону, все же на каждом доме мы получали чистый доход в полторы тысячи долларов.
Дани громко хохотала, когда я раскачивал качели. Я понимал, как она себя сейчас чувствует. Это был ее мир.
Я бросил взгляд на другую сторону. Бульдозеры уже приступили к работе на другом квартале, ровняя поверхность земли. Завтра появятся экскаваторы, выкопают фундаменты, к ямам которых подъедут бетономешалки. И после этого там, где было пустое место, начнут расти скелеты конструкций.
Я почувствовал, как кто-то взял меня за руку. Из-за спины раздался голос Норы.
– Тебе так весело, что ты даже не можешь поздороваться со своей женой?
Я с удивлением обернулся. Хотя я и оставил Чарльзу записку для нее, на самом же деле не ждал ее. До сих пор она не проявляла никакого интереса к проекту.
– Приятный сюрприз, Нора.
Как по мановению волшебной палочки, вокруг нас снова возникли фотографы и репортеры; они уже было двинулись к бару, что мы организовали в трейлере, который служил нам конторкой. Я не пытался обманывать самого себя. Главной приманкой тут была Нора. Нора Хайден – это всегда были новости.
– Что тебя заставило приехать? – тихо спросил я ее. Наши глаза встретились.
– Сэм был настолько любезен, что привез меня, и я могу забрать домой Дани.
– Домой? Зачем? Она прекрасно, как никогда в жизни, проводит время.
– Ты же знаешь, что она простужена и может простудиться. – Она остановила качели и начала расстегивать предохранительный ремень.
К нам подошел Сэм, и на лице его было какое-то странное выражение.
– Что за простуда? – повернулся я к миссис Холман. – Вы не говорили мне, что Дани простужена.
Няня посмотрела на меня, на Нору, опустила глаза и пробормотала что-то нечленораздельное. Я не расслышал ее слов. Дани не хотела уходить. Она, извиваясь, вырывалась из рук Норы.
Один из фотографов улыбнулся Норе.
– Дети просто прекрасны, – заметил он дружелюбно, – пока вы не стараетесь заставить их делать то, что им не хочется.
Нора вспыхнула, а затем лицо ее побелело. Ее совершенно не устраивало, что ее увидят с плачущим ребенком на руках. Она не должна была представать в таком виде. Мать может быть изображена с очаровательным ребенком в ее объятиях, который послушно позирует для снимка. С силой прижав к себе Дани, она двинулась от качелей в другую сторону. Дани завопила еще громче.
Развернувшись, Нора сунула малышку в руки няне.
– Отнесите ее в машину мистера Корвина.
– Вот видишь, что ты наделал, – злобно обратилась она ко мне. – Ты никогда не бываешь счастлив, если не выведешь меня из себя!
Краем глаза я видел, что к нам приближаются репортеры. Я не знал, слышали ли они что-то или нет, но я не хотел предоставлять им такой возможности.
– Прости, – понизил голос я. – Я не знал, что Дани простужена.
– Твоими стараниями она играла на холодной земле, во всей этой грязи и мусоре. Я тут же везу ее к врачу.
Во мне начал просыпаться гнев, но голос мой был по-прежнему ровен.
– Не переигрывай, Нора. Тебе никто не поверит.
Я был совершенно не готов увидеть взгляд, полный неприкрытой ненависти, которым она ожгла меня. Нора ничего не ответила, но один этот взгляд дал мне понять, что неурядицы зашли так далеко, что их невозможно исправить.
Тем не менее, поскольку мы были в отдалении от всех, я должен был сделать вид, что ничего не произошло – в той же мере ради нее, как и из-за себя. Я заставил себя выдавить улыбку.
– Ну, поскольку ты уж тут очутилась, может быть, ты оглядишься. Что ты думаешь об этих зданиях?
– У меня нет времени, – презрительно сказала она. – Я должна отвезти Дани домой, а потом готовиться к поездке в Нью-Йорк.
Она застала меня врасплох.
– В Нью-Йорк?
– Да. Мой эскиз для Объединенных Наций получил одобрение. Они хотят, чтобы я приехала и все обсудила с ними.
Это была новость. Даже репортеры, которые занимались вопросами строительства, знали о ней. Они одолевали ее вопросами. Через несколько секунд Нора уже оказалась в центре импровизированной пресс-конференции! Когда я вернулся, успев проверить качество работы бульдозеров, она, улыбающаяся и расслабленная, лучилась счастьем от того, что снова в центре внимания.
Мне тоже полегчало. По крайней мере нам удалось избежать неприятностей. Но я так думал, пока не взялся за утренние газеты на следующий день. Я был на участке, когда позвонил телефон, по которому меня разыскивал один из сотрудников.
Это был Стен Барроу, агент по продаже недвижимости, который занимался продажей акций нашего проекта. Он зашептал в трубку, словно не хотел подслушивания.
– Сразу же отправляйся в Уоллей-нейшнл банк, Люк. Там неприятности.
– Что за неприятности? – удивился я. У «Уоллей-нейшнл» была закладная на участок. – Им не на что жаловаться. Мы тратим даже меньше, чем в смете.
– Не могу говорить! Чтобы ты немедленно был там!
Телефон замолчал. Я начал было дозваниваться до него, но бросил трубку. Если бы хотел сказать мне что-то еще, он бы так и сделал. Я пошел к машине.
Когда я появился в кабинете президента банка, все были на месте. Они не заметили, что, увидев их, я был удивлен более, чем они. Я обвел взглядом комнату. Моя теща, Джордж Хайден, Стен, президент банка и вице-президент, который руководил отделом, имевшим дело с закладными.
– Не представлял себе, что тут будет такая встреча, – сказал я. – Меня как-то забыли предупредить.
Чувствовалось, что они смущены, но никто не решался заговорить первым. Наконец, вице-президент взял на себя инициативу.
– Вы уже видели утренние газеты, Люк?
– Нет, – ответил я. – Я поехал на работу еще затемно. Так рано они нам на холм не приходят.
– Тогда вам лучше бы прочитать вот это. – И он протянул мне сложенный экземпляр «Кроникл».
Я просмотрел статью, текст которой был обведен красными чернилами. Рядом была фотография Норы.
НОРА ХАЙДЕН ДЕЛАЕТ ОБЕЛИСК ДЛЯ ООН
– Просто великолепно, – поднял я глаза. – Но не понимаю, какое все это имеет к нам отношение.
– Читайте дальше.
Я продолжил чтение. В первых двух абзацах ничего не было. В них говорилось о награде. Но последующие три убивали наповал.
«В ходе интервью на грандиозном открытие района Кэри, широко разрекламированного строительства участка домов, которое ведет бывший герой войны полковник Люк Кэри, его жена Нора Хайден с привычной для нее прямотой и откровенностью поделилась своим мнением о современных американских домах, их владельцах и тех, кто их строит.»
«Американские строители откровенно презирают владельцев домов и их жен. Будучи совершенно лишенными воображения и творческого подхода, они превращают американский дом в какое-то приглаженное и безвкусное кубическое сооружение, руководствуясь чисто эгоистическими соображениями, которые позволяют им обеспечить себе наибольший доход. Каждый дом, как две капли воды, походит на соседний, и каждая женщина, которая решится переехать для жизни в такой коробке, рано или поздно проклянет себя за это.»
На вопрос, относится ли ее мнение и к району Кэри, как к остальным, она ответила: «Вы можете принимать его, как вам угодно. Говоря только о себе, я не хотела бы даже умереть в таком безвкусном и безликом строении, не говоря уж о том, чтобы жить в нем.»
Мисс Хайден предполагает сегодня вечером вылететь в Нью-Йорк, где ей предстоит обсудить будущую работу с Комитетом по искусству ООН».
Когда я кончил читать, желудок мне сжало спазмой. Я бросил газету на стол.
– Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Я заставлю Нору дать опровержение.
– Это ни к чему не приведет, – заметил Джордж Хайден. – Удар уже нанесен.
– Какой удар? – гневно спросил я. – Подавляющее большинство владельцев домов даже не читает эту чепуху.
– Вы не правы, Люк, – тихо возразил Стен Барроу. – Прошлым вечером мы зафиксировали сорок семь соглашений на покупку и девятнадцать возможных. К десяти утра у нас осталось только одиннадцать договоров и три предполагаемых. Я звонил большинству тех, кто отказался, и, хотя они не говорят о конкретной причине, все признают, что читали статью.
– Я подам в суд на эту проклятую газетенку!
– На каком основании? – насмешливо спросил Джордж Хайден. – Они всего лишь процитировали твою жену.
Он был прав. Я опустился на стул и взял сигарету.
– Может быть, если мы изменим название проекта, убрав оттуда мое имя, это поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52