— Она наклонилась, чтобы поднять платье. — Я могу всему научиться и ко всему привыкнуть. — Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — Не волнуйся, я не стану для тебя обузой.
— Господи, какая похвальная скромность! — язвительно заметил он, с сожалением подумав о том, что она прикрывает свое тело. — Не поздно ли?
Она долго смотрела на него, а потом решительно отбросила платье на стул. Вслед за ним туда же полетела кружевная рубашка.
Делани не мог оторвать взгляда от ее обнаженной груди.
— Черт бы тебя побрал, Чонси, — в сердцах выдохнул он.
— Не будут ли десять унций золота слишком малой платой за это? — Она взглянула ему прямо в глаза, а потом чуть отвела плечи назад, отчего ее грудь стала выше. — Может, мне стоит попросить больше?
Он круто повернулся на каблуках и направился к двери, бросив через плечо:
— Я скоро вернусь. Отдохни немного.
Он вернулся к вечеру, закупив необходимые запасы. Они отправились в местный ресторан, который, как он объяснил ей, держали два ирландца. Молча поужинав, они тут же вернулись в гостиницу. Делани остался у двери, деликатно позволив ей раздеться и лечь в постель.
Чонси забралась под холодную простыню и, лежа на жестком матрасе, тихо шептала: «Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы все было хорошо».
Примерно через час она услышала шаги мужа и притворилась, что крепко спит. Он осторожно лег рядом, что-то тихо проворчал и повернулся на бок.
Утром Чонси проснулась первой. Слегка приподнявшись, она посмотрела на мужа. Он лежал на животе, повернув голову в ее сторону. Его лицо было мягким и по-детски нежным, лишенным злости, к которой она уже привыкла за последние дни. Она не удержалась и легонько провела рукой по его щеке, ощущая едва появившуюся щетину. Господи, как она любила его! Но все кончено, к сожалению. Слишком поздно.
Она задумалась, пытаясь вспомнить, когда же именно влюбилась в него. Может быть, в тот первый вечер, когда танцевала с ним у Стивенсонов? Он тогда еще не знал, кто она, и всячески подтрунивал над ней. А может быть, в первую брачную ночь? Тогда ей было очень больно, но Делани был исключительно нежен и ласков. Ей стало грустно и обидно, что так все кончилось.
— Перестань плакать, черт возьми!
— Я не плачу, — тихонько всхлипывая, сказала она, не поднимая головы.
— Вот и прекрасно. Я не давал тебе для этого никакого повода! — Делани соскочил с кровати и встал перед ней совершенно обнаженный. — Тебе нравится то, что ты видишь?
— Да, — еще тише пролепетала она, поднимая на него глаза. — Нравится. Ты мне всегда нравился, Дел. Ты очень красив.
Он молча повернулся к ней спиной, не зная, что сказать в ответ.
— Ну что ж, — сообщил он, когда помылся и побрился, — пора собираться. Мы должны выйти через час. И не забудь, пожалуйста, надеть дорожное платье.
Когда они оделись, Чонси с удивлением посмотрела на мужа. Его невозможно было узнать в брюках из оленьей кожи, черных ботинках, белой рубашке с длинными рукавами, жилетке и куртке. На ремне у него висел угрожающего вида револьвер в кобуре.
— Ты не похож на себя, — заметила она.
— А ты думаешь, что выглядишь намного лучше? — холодно парировал он, хотя не мог не признать в душе, что ей очень шел наряд — длинная шерстяная юбка, белая блузка. Волосы она заплела в толстую косу и забросила на спину.
— Да, но в ней мне будет намного удобнее.
— Сейчас можешь снять жакет. Он понадобится тебе только в горах, где прохладно.
— Хорошо.
Собрав вещи, они спустились вниз, где находился небольшой ресторанчик.
— Советую хорошо поесть, — кратко сказал он. — Отныне нам придется готовить еду самим, но поскольку ты ничего не умеешь делать, то боюсь, что заниматься этим придется мне.
— Собираетесь в горы? — спросил старик, ставя на их стол тарелки с яичницей, беконом, поджаренным хлебом и фруктами.
Делани кивнул.
— Да, в Даунвиль.
— Долгий путь. Я слышал, погода может испортиться.
— Добрых семьдесят миль. Индейцы поблизости не появлялись?
— Их тут полно вокруг. Эти чертовы попрошайки всегда хватаются за оружие. Мадам едет с вами?
— Да.
— Простите, мадам, что вмешиваюсь, но это довольно трудное путешествие. Я еще ни видел, чтобы такая красивая женщина отправлялась в горы. Оденьтесь потеплее, мадам.
Чонси улыбнулась — это были первые добрые слова, которые она услышала за последние дни.
— Купите себе какие-нибудь перчатки, мадам, а то пожалеете, что поехали туда.
Делани нахмурился, вспомнив про перчатки. Как же он мог забыть про них? Он бросил взгляд на ее белые и тонкие руки.
— Ничего страшного, Дел, — успокоила его Чонси. — Не стоит терять времени. Я знаю, ты хотел выйти пораньше. Мне не нужны перчатки.
— Ошибаешься. Еще как нужны. Зайдем в соседний магазин, и я разбужу старика Криббса. А сейчас нужно заканчивать с нашим завтраком и отправляться в путь.
Она наклонилась над тарелкой, быстро подбирая остатки еды. Делани молча смотрел на жену и проклинал себя за то, что взял ее с собой. Как он выдержит все это время наедине с ней?
Они ехали на северо-восток, стараясь не слишком отдаляться от реки Юба, на берегах которой они то и дело видели стоявших по колено в воде золотодобытчиков. Делани ехал впереди и все время молчал. Когда солнце находилось уже почти в зените, он подал знак рукой, что пора отдохнуть. Чонси соскочила с лошади и растянулась на траве, потирая онемевшие ноги. Последний раз она совершала столь долгую прогулку верхом, когда ей было шестнадцать лет. Немного отдохнув, она подошла к краю крутого обрыва, на дне которого весело журчала река. Господи, какая красота! Она расправила руки и вдохнула полной грудью.
— Мне кажется, я первый человек, который ступил на эту землю! — прокричала она мужу. — Подобное чувство должно возникать у художника.
Делани прекрасно понимал ее восторг, так как и сам всегда восторгался необыкновенной красотой здешних мест, когда в очередной раз добирался до Даунвиля.
— Надень шляпу, — заботливо подсказал он. — Солнце так печет, ты можешь сгореть.
— Извини, я на минутку, — сказала она, смущенно улыбнулась и побрела к кустам.
Когда она вернулась, Делани протянул ей бутерброд.
— От меня пахнет, как от лошади, — пожаловалась она.
— Интересно, а чем же от нас обоих будет пахнуть завтра?
— Здесь очень тихо.
— Да.
— Здесь везде так красиво и пустынно?
— Нет, только у реки. А в двух или трех милях отсюда начинаются лагеря шахтеров.
— Мы увидим индейцев?
— Возможно.
— Какие они?
— В большинстве своем очень спокойные, безобидные и даже беспомощные. Чем больше сюда приезжает белых людей, тем больше индейцев умирает или погибает. Конечно, некоторые из них уходят из своего племени и поселяются вместе с нами, но большинство все-таки предпочитает уходить дальше в леса и горы, чтобы выжить. Ты поела?
Она протянула ему пустую тарелку, но он решительно покачал головой.
— Нет, дорогая, я тебе не служанка. Протри ее, пожалуйста, песком.
— Ты только скажи, что нужно делать, и я все сделаю, — едва слышно пробормотала она.
Они проверили багаж, закрепили его и отправились в путь. Чонси чувствовала, что у нее начинают ныть мышцы от длительной верховой езды, но при этом боялась показаться слабой и неумелой наездницей. Примерно через милю все тропинки исчезли, и они поехали по совершенно нехоженой земле. С каждым часом дорога становилась все труднее. Делани искоса поглядывал на жену и сдержанно усмехался, когда та потирала рукой нижнюю часть спины. Вскоре они выехали на небольшую поляну, рядом с которой протекал быстрый ручей. Делани осадил лошадь и осмотрелся.
— Остановимся здесь на ночь. Чонси, позаботься, пожалуйста, о лошадях. Их нужно почистить и хорошенько привязать.
Она с трудом сползла с лошади и тут же повалилась на мягкую траву.
— Я кому сказал? Чонси! Да собери немного хвороста для костра. А я пошел на охоту.
— Нет! — неожиданно закричала она, позабыв про усталость и боль в пояснице. — Не оставляй меня одну!
Делани повернулся к ней и надвинул шляпу на глаза.
— Даже настоящие английские леди должны платить за ужин. Я скоро вернусь. Держись поближе к лошадям, и все будет нормально.
Чонси охватил панический страх. Она долго смотрела вслед мужу, пока он не скрылся за деревьями.
— Бесчувственный чурбан, — гневно прошептала она. — Ну, что будем делать, Долорес? — повернулась она к лошади. — Давай я сниму с тебя седло. А теперь ты, Хэнк. — Она похлопала жеребца по загривку. — Перестань фыркать и наберись терпения.
Через час она уже грелась у небольшого костра. Лошади были крепко привязаны неподалеку, все вещи она аккуратно сложила под деревом и к тому же успела вымыть лицо и руки. Скрестив ноги и подперев ладонью щеку, она смотрела на огонь, стараясь не думать о том, что солнце уже садится за горизонт и скоро наступит темнота. Неожиданно где-то прозвучал выстрел. Чонси вздрогнула и посмотрела в сторону леса.
— Говорю сама с собой! — громко сказала она, испугавшись своего собственного голоса. — Эй, Долорес, Хэнк, как дела? Вкусная трава? Мне кажется, вы уже больше не хотите пить.
Долорес фыркнула и топнула копытом.
Чонси вскочила на ноги и громко застонала, придерживая руками поясницу. В этот момент на поляну вышел Делани с убитым кроликом в руке. Чонси с ужасом посмотрела на несчастное животное и попятилась назад.
— Не волнуйся, — успокоил ее муж. — Я не заставлю тебя пачкать беленькие ручки и не хочу, чтобы тебя стошнило.
Это было ужасно. Она отошла в сторону и отвернулась, чтобы не видеть, как он сдирает шкуру и разделывает тушку животного.
— Минут через двадцать все будет готово, — услышала она его бодрые слова. — Чонси, подойди сюда и постоянно переворачивай кролика, чтобы он равномерно поджарился. А мне нужно помыться и привести себя в порядок.
— Я сама разожгла костер, — похвасталась она, когда он вернулся, с удовольствием наблюдая за его тугими мышцами, пока он одевался.
— Да, я вижу. Все-таки спички — это гениальное изобретение человека, не правда ли? Но в следующий раз постарайся не наваливать деревяшки друг на друга. Они должны продуваться ветром.
— Кролик уже готов, — радостно сообщила Чонси.
— Да уж, — проворчал Дел. — Почти весь сгорел.
— Я уже разложила тарелки и походные постели.
— А все оставшееся время проболтала с лошадьми. «Господи, он все слышал!»
— Да, это наиболее дружелюбная компания, с которой я могу пообщаться!
Делани присел перед костром и стал отдирать сгоревшее мясо от костей. Чонси сидела молча и тупо смотрела на кусок кролика, который подгорел снаружи и был совершенно сырой внутри. Ей не хотелось ни есть, ни разговаривать. Скорее бы доползти до своей постели и забыться сном.
— В следующий раз, я надеюсь, ты будешь тщательно переворачивать мясо над огнем.
— Мне показалось, оно уже готово.
— Ты поела?
— Да.
— Сейчас я почищу тарелки песком, а ты сходи за дровами. Здесь много всевозможной живности, и мне не очень хочется, чтобы кто-нибудь заполз на мою постель.
Сходить за дровами! Господи! Она с трудом поднялась на ноги и огляделась вокруг. Неужели он сам не устал?
— Поторапливайся, Чонси, — торопил он жену. — Скоро стемнеет, и ты ничего не найдешь.
Она заковыляла в сторону, наклонилась пару раз над какими-то сухими ветками и поняла, что силы окончательно покинули ее. Бросив собранные ветки у костра, Чонси рухнула на постель и замерла.
Делани задумчиво посмотрел на жену, потом открыл сумку и достал маленькую банку.
— Это мазь для растирания, — сказал он, бросив банку ей на колени. — Слегка отдает навозом, но очень помогает в подобных делах. Разотри бедра и задницу.
— Спасибо.
Он ушел собирать дрова, оставив ее одну. Собрав последние силы, Чонси стащила с себя юбку, ботинки и нижнее белье. Она открыла крышку банки и ахнула от неожиданно ударившего ей в нос резкого запаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55