Она снова начала листать блокнот. И споткнулась на фамилии Зарембы. Ему Флора посвятила несколько страниц.
"Директор фабрики, - писала она, - должен знать о своем предприятии все! Фадей Борисович - счастливое исключение. Он ничего не знает и блажен духом! Поэтому, видимо, бог милует его.
Заремба сидит в теперешнем кресле пять лет, и сидит, по всему видать, прочно. Принимая лавры, давая интервью корреспондентам, выступая по радио.
Последние пять лет его жизни - это ниспосланная откуда-то благодать за предыдущую, полную удивительных и непонятных для него самого взлетов и падений руководящую деятельность. Впрочем, Заремба никогда не мог понять, за что его повышали или понижали, и вообще не взялся бы объяснить очередная должность есть положительная или отрицательная кривая амплитуды.
Сколько он сознательно живет, столько и руководит. В послужном списке Фадея Борисовича имеются: директор домостроительного комбината, начальник горзеленстроя, директор скотобойни, директор профессионально-технического училища. Это, по его выражению, крупные объекты. Вперемежку или калибром и престижем помельче - мастерская по ремонту одежды, баня, кладбище и др. Но, главное, ниже должности директора, начальника или заведующего он не опускается.
Поговаривают, что редкостная плавучесть Зарембы объясняется просто: брат его жены, Капитолины Платоновны, занимает какой-то высокий пост в столице. Сам Фадей Борисович о могущественном шурине никогда не упоминает. Однако там, где надо, это почему-то знают...
Фадей Борисович всегда и везде твердит, что "доверяет специалистам". Удобно для оправдания собственного безделья.
Любимым его занятием является сидение над очередным докладом. Пишет он их сам.
Свои доклады Заремба отдает перепечатывать на машинке, переплетает и хранит в отдельных шкафах. Все до одного. В синих, зеленых, коричневых, желтых и красных обложках, они кочуют за Фадеем Борисовичем из одного служебного кабинета в другой.
Вторым и непреложным пунктом его деятельности, где бы он ни начальствовал, является создание кружков по изучению. Чего? Всего. Техники безопасности, производственной гигиены, воспитания детей, международного положения, культуры и быта и так далее и тому подобное.
Любит он церемонию подписывания различного рода деловых бумаг. Нужно отдать ему должное, подписывает все, что приносят.
Многие пользуются его добротой, зная, что отказа не будет.
Третий кит, на котором стоит Фадей Борисович, - производственные совещания, пятиминутки и летучки. Если он не пишет доклад, не подмахивает бумаги, то проводит совещание.
На каждом новом месте он сразу же приступает к переоборудованию своего служебного кабинета.
В отношении подбора кадров - любимой темы Зарембы - он весьма заблуждается, думая, что людей на работу принимает он. На фабрике поговаривают, что это делает Капитолина Платоновна, руководствуясь не тем, каковы деловые и профессиональные качества у человека, а определяя годность к должности по... гороскопу..."
Флора твердо решила ни Зарембу, ни Анегина героями передачи не делать и потому их фамилии в блокноте зачеркнула. К ее удовлетворению, на фабрике было много интересных людей, о которых можно рассказать, правда, из руководства оставался, пожалуй, один главный художник, человек, несомненно, энергичный, творческий. Или взять Крутоярова. Ветеран... А какой дом отдыха организовал! А сколько прекрасных рабочих-умельцев могут стать героями передачи! Чуть ли не о каждом можно снимать полнометражный фильм. Конечно, времени оставалось мало, а Бариновой следовало еще многое проверить, уточнить. Но режиссер торопил, не давая Флоре, как автору сценария, развернуться.
Надо прямо сказать, что с приездом съемочной группы, и прежде всего Старикова, Баринова внезапно сникла, утратив свою былую напористость и инициативу, а вместе с ними и веру в то, что ей удастся полностью реализовать свой первоначальный замысел. С таким минорным настроением она и отправилась в город.
* * *
Измайлов проснулся с ощущением какой-то чистоты и спокойствия. Яркий свет заливал спальню, и он даже подумал: не зима ли на дворе? Так светло и чисто бывает, когда прочно ляжет снег, выбелив и скрасив все вокруг. Но Захар Петрович понял: это отсвет соседнего здания, построенного из голубоватых панелей.
И, наверное, эта чистота, это спокойствие были у него в душе. Он посмотрел на Галину, лежащую рядом с ним, и она, словно почувствовав его взгляд, открыла глаза. И улыбнулась. Счастливо, как прежде.
Захар Петрович поразился своему состоянию: спал всего ничего, а никакой усталости и тяжести. Даже какой-то подъем.
Эта ночь как будто бы разделила два мира. Прежний, о котором он не хотел вспоминать, и новый, в котором стоило жить, какие бы неприятности ни сулило будущее.
Он снова и снова переживал то состояние, когда увидел вчера Галину. Ей во что бы то ни стало захотелось показаться у Межерицких. Обязательно! Чтобы их увидели вместе. Ради этого и мчалась как угорелая из Рдянска, ухлопав последние деньги на такси.
Пока Галина приводила себя в порядок, он узнал, что Володя прямо, не заходя домой, отправился к Самсоновым. Навестить Катю. Он не знал, что она гостит в Москве.
Вчера вечером Захар Петрович появился с женой на торжестве, когда веселье было в полном разгаре. Радости Лили и Бориса Матвеевича не было предела.
Засиделись допоздна. А когда вернулись к себе, Володя был уже дома и крепко спал, сморенный дорогой. И все говорили, говорили, никак не могли наговориться...
- Захар, почему ты скрыл от меня, что у тебя неприятности на работе? - укоряла мужа Галина.
Он стал оправдываться, что не хотел ее волновать.
- Господи! - заплакала она. - Неужели я бы не поняла тебя, да? В какое положение ты меня поставил? Выходит, что я - стерва! Тебе плохо, а я ушла...
Он успокаивал ее, а сам от счастья тоже чуть не плакал.
- Понимаешь, этот звонок... Да еще как увидела фотографию...
- Какой звонок? - спросил Захар Петрович.
- Когда ты уехал на конференцию, позвонил мужчина. Говорит: у вашего мужа есть любовница и побочная дочь... А потом я нашла в нашем почтовом ящике фотографию. Честное слово, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела, как похожи Володька и девочка с фотографии... Подумала, что снимок недавний... Так стало горько, так обидно! Ну и подхватилась. Ты же знаешь, какая я иногда бываю сумасшедшая...
Захар Петрович рассказал Галине, как все было на самом деле. Заснули, когда в окне забрезжил синий рассвет.
И вот теперь, глядя на счастливое лицо жены, Захар Петрович вспомнил, что забыл задать Галине два вопроса.
- Скажи, как ты узнала о моих служебных делах? - поинтересовался он.
Она взъерошила ему волосы и сказала:
- Какое это имеет значение?
- Интересно все-таки... Межерицкие?
- Нет.
- Авдеев?
- Нет. - Она улыбнулась: - Не гадай, все равно не скажу... Написал добрый, очень хороший человек... Я тут же в дорогу. Даже не помню, как собиралась...
- А как Володя? - осторожно спросил Захар Петрович. - Что ты ему сказала, когда вы уезжали в Хановей?
- Не помню... Но о той женщине - ничего...
Встреча с сыном была сдержанной.
- Мужики и есть мужики, - смеялась Галина. - Даже не поцелуются по-человечески...
Измайлову показалось, что Володя возмужал, повзрослел. А может, много думал в Хановее. Ведь вряд ли от его внимания ускользнуло состояние и настроение матери.
Сели завтракать все вместе. Захару Петровичу хотелось, чтобы это утро длилось без конца. Но надо было идти на работу. Галина придирчиво осмотрела его перед выходом. И на прощанье попросила почему-то передать привет Ракитовой.
По дороге в прокуратуру Захар Петрович старался разгадать, кто же мог написать в Хановей. Если не Межерицкие и Авдеев, то?..
Сначала он подумал на Гранскую. Но, поразмыслив, отмел свое предположение. Инга Казимировна сделала бы это, скорее всего, в открытую. И сказала бы ему сама.
Вероника Савельевна?
Нет, при всем уважении к Измайлову та не решилась бы на такой шаг.
Он так и появился на работе, не придя ни к какому определенному выводу.
Ключом к разгадке была реакция Ракитовой, когда Захар Петрович передал ей привет от своей жены. Она мгновенно залилась румянцем и, не удержавшись, воскликнула:
- Уже приехала?
Но тут же осеклась, смутилась и не знала, куда девать глаза.
Захар Петрович прямо-таки опешил. Теперь почти не приходилось сомневаться, что его помощник и была тем самым "добрым, очень хорошим человеком".
"Кто бы мог подумать? - удивился Измайлов. - Ракитова, которая стеснительна невероятно, которая теряется, когда речь заходит о личном..."
Открытие было и приятным, и грустным. Приятным, потому что Ольга Павловна проявила себя с той стороны, с которой он ее не знал. Грустным (вернее - досадным) - потому что Захар Петрович считал себя достаточно проницательным психологом, и вот... Выходит, переоценивал свои способности.
Но такие разочарования полезны. Значит, нужно лучше приглядываться к людям: они куда многограннее, чем это кажется.
Чтобы окончательно убедиться в своей догадке, он хотел прямо спросить Ольгу Павловну. Но раздумал: сделала доброе дело - и спасибо ей. Пусть это будет маленькой тайной троих - его, Гали и Ольги Павловны...
Захар Петрович быстро отпустил Ракитову.
И тут позвонил Никулин.
- Аркадий Будяков задержан милицией в Москве, - коротко сообщил начальник ГОВДа.
- Ничего себе! - вырвалось у прокурора. - Еще один удар для несчастной матери... За что? Когда?
Майор рассказал то, что сообщили ему по телефону из столицы. Оказывается, парень сбежал из дому с определенной целью (как он объяснил задержавшим его работникам милиции). У него была идея: найти такого врача, который вылечил бы отца от пьянства.
Наивный парнишка отправился в Москву. Где он там скитался, как искал чудо-доктора, Никулину в подробностях пока известно не было. Короче, Аркаша попал, кажется, в руки афериста, какого-то дяди Коли. Тот напел Будякову, что поможет разыскать нужного врача и заработает денег для оплаты лечения.
Этот самый аферист взялся отремонтировать квартиру одному крупному ученому. Заверил, что материалы - обои, паркет, плитка, разные там ручки и светильники - будут самые лучшие... Даже показал образцы. Получив задаток (а сумма за ремонт была заломлена весьма внушительная) и ключи от квартиры, дядя Коля "приступил к ремонту", представив Аркашу своим подручным. Владелец квартиры жил в это время на даче. Несколько дней назад дядя Коля, по словам Аркаши, уехал в другой город за материалами для ремонта. А мальчик пока готовил квартиру - сдирал старые обои. Когда хозяин навестил городскую квартиру и открыл комнату, где были сложены самые ценные вещи, то обнаружил, что все они исчезли. Он тут же позвонил в милицию. Аркашу задержали...
- Что мальчик сказал? - спросил Измайлов.
- Куда именно уехал дядя Коля, не знает. Жили они на квартире, которую шабашник выдавал за свою. Но оказалось, что тот снял ее у какой-то старушки... При Аркаше обнаружили всего рубль с мелочью.
- Интересно, для чего он мог понадобиться этому аферисту? недоумевал Измайлов.
- Думаю, как бы в качестве заложника. Пока парень возился с обоями, время шло, ни у кого никаких подозрений, а у преступника - больше возможностей замести следы.
- Ну ладно, провести наивного парнишку легко... А вот как ученый клюнул?
- Дядя Коля уверял, что ремонтировал квартиры у композитора Хачатуряна, Михаила Жарова, писателя Бориса Полевого...
- Все они умерли, - заметил Захар Петрович.
- Вот-вот! Не проверишь...
- Можно ведь было узнать у родственников...
- Наверное, посчитал неудобным. Короче, обмишулился, - сказал Никулин. - А мальчишку надо выручать. Если, конечно, не замешан. Похоже, он просто жертва афериста.
- Кому позвонить в Москве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81