Разуваев дал приблизительно такие же показания, как и его жена. Выходило, что и в самом деле супруги мало вникали в то, чем занимался и с кем водил знакомство в Зорянске их южноморский родственник.
- По-моему, хозяин что-то знает, но скрывает, - сказал Коршунов.
- Из чего вы это заключили? - спросила Гранская.
- Закинул я удочку, нет ли здесь у Марчука дамы сердца, - объяснил инспектор. - Разуваев замялся. Иногда, говорит, Григорий вечерами уезжал на своих "Жигулях" и возвращался поздно. А вот к бабенке закатывался или еще куда - не докладывал, мол.
- В женщине ли тут только дело? - задумалась Инга Казимировна. - Ну, Юрий Александрович, каковы же итоги?
- Странно вел себя сегодня Марчук, - сказал Коршунов. - Непонятно. Наврал три короба на вокзале. Про тещу, подсвечники...
- Главное, зачем ему было бежать? Я вот сейчас вспоминаю: только одна задача - поскорее избавиться от нас! Любым способом! Смотрите, даже паспорт оставил! Выпрыгнул из окна отделения милиции, вскочил в товарняк. Затем - эта драка с Маем на крыше вагона. Ведь сам рисковал головой! Да и когда в окно... Стеклом небось порезался?
- Выходит, боялся тщательной проверки. Насколько я могу судить из ваших слов - этот трюк с отметкой в паспорте Марчук раскусил...
- Да, я тоже так, думаю, - вздохнула Гранская. - Но вот чего он боялся по-настоящему, не пойму. Ведь на такое без серьезной причины не идут!
- Это уж точно.
Они подъехали к горотделу милиции.
Никаких вестей о Марчуке не было - он будто сквозь землю провалился.
* * *
В новой квартире все теперь казалось Измайлову не так. Огромные окна словно открывали жизнь всему миру напоказ. До потолка - рукой подать. Узкий коридорчик, а кухня - не повернуться. Со старой кухонной мебелью Измайловым пришлось расстаться. Остальная же, привычная и дорогая Захару Петровичу, потому что прослужила почти двадцать лет и была в очень приличном состоянии, выглядела на новом месте несуразно. Галя долго ломала голову, как ее расположить: слишком узкие пространства, слишком много места занимали окна и двери. Жена предложила обзавестись новой обстановкой, но Захар Петрович все медлил.
Что было красиво в новой квартире - полы. Паркетные, с приятным желтым отливом, они блестели лаковым покрытием. Но и тут Захар Петрович считал, что крашеные в жару приятнее. Вымоешь пол - и становится свежее и прохладнее.
Все это он особенно ощутил, провалявшись дома с радикулитом.
Странно, что, когда Самсонов приехал в прокуратуру на беседу, он почему-то первым делом поинтересовался, как Захару Петровичу живется в новой квартире.
- В старой было лучше, - признался прокурор.
Обсуждать этот вопрос с директором завода он не хотел: были другие, куда более важные дела, и, прямо скажем, непростые. Однако Глеб Артемьевич продолжал:
- Все системы, значит, работают нормально? А то могу прислать рабочих, если что надо. В наше время новый дом без ремонта - не дом, добавил он с улыбкой.
- Спасибо, - поблагодарил Захар Петрович. И решил перейти к делу: Чтобы не повторяться, товарищи вам сообщили, о чем у нас был разговор?
- Вы имеете в виду наших заводских командиров?
- Да. Главного инженера Гальперина, председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулину.
- Информировали, - кивнул директор.
- Глеб Артемьевич, в прошлом году вот на этом самом месте вы уверяли меня, что покончите с массовыми прогулами, опозданиями, сверхурочными...
- Захар Петрович, как говорится, кто помянет старое... - шутливо перебил Самсонов.
- Рад бы не поминать. Если бы не новые нарушения...
- Неужели у вас мало своих дел, что вы обременяете себя и нашими, чисто производственными? Ей-богу, отлично разберемся сами. Тем более, завод на подъеме. План даем. Строимся, налаживаем культуру. И, между прочим, город не забываем. Так ведь?
Измайлов знал напористость директора. Он даже выработал с Самсоновым особую тактику - дать ему выговориться, а уж потом прижимать фактами.
- У древних была хорошая поговорка, - продолжал Глеб Артемьевич. Богу - богово, а кесарю - кесарево.
- Кто же бог? - не удержался Измайлов.
- Закон! Закон, конечно! Правопорядок... А мы уж будем заниматься мирскими делами, - расплылся в ослепительной улыбке директор завода. Тяжко, трудно, но что поделаешь. Продовольственная программа - это сейчас главная задача в стране! А наши запчасти к сельскохозяйственным машинам идут во все ее концы! Попробуй я не дать план - тысячи тракторов, комбайнов и других механизмов не выйдут в поле! А это - сотни тысяч пудов неубранного хлеба...
Самсонов еще некоторое время говорил о том, какое значение имеет продукция завода для страны. Когда, по мнению прокурора, он выложился, Захар Петрович сказал:
- Я все понимаю...
- Очень хорошо, - довольно произнес Самсонов. - Тогда вы тем более должны знать, что отдельные недочеты, упущения...
- Позвольте, Глеб Артемьевич, - уже строго сказал Измайлов. - Давайте остановимся на этих самых недочетах и упущениях. Конкретно. Согласны?
Самсонов пожал плечами.
- Беда в том, что они не отдельные, - покачал головой прокурор. Нарушения стали системой. Повторяю: системой. Вы смирились с массовыми прогулами, опозданиями. Растет брак.
Самсонов нахмурился.
- Почему, на каком основании завод часто работает в выходные дни? задал вопрос Измайлов.
- Ну, один-два цеха, во-первых. А во-вторых, это бывает в крайних случаях, особых, я бы сказал, - возразил директор завода.
- Хорошо, я приведу вам факты. - Захар Петрович перелистал материалы проверки, проведенной Ракитовой. - В прошлом месяце, в июне, завод работал каждую субботу, а тридцатого - и в воскресенье. Ольга Павловна побывала в этот день у вас на заводе лично и убедилась - трудились все производственные цеха...
Самсонов хотел что-то сказать, но Измайлов не дал:
- Вы должны вести учет сверхурочным работам, выполненным каждым рабочим. Такой учет у вас не ведется. Да, да, Глеб Артемьевич, не ведется. А это нарушение статьи пятьдесят шестой Кодекса законов о труде!
- Сразу видно, что вы не производственник, - усмехнулся директор завода. - Даю голову на отрез, что не назовете мне ни одного предприятия, где бы постоянно не возникала потребность в сверхурочных работах...
- Назову. Мебельный комбинат - раз. Кирпичный завод - два. Если хотите, продолжу. А ведь у них тоже план. И, кстати, тоже вносят свой вклад в Продовольственную программу. Не нарушая закона.
- Значит, вы считаете, что в выходные дни завод никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права работать?
- Имеет. Но для этого надо иметь веское основание, предусмотренное законом. А у вас его не было.
- Для меня основание - государственный план!
- План завод обязан выполнять в установленное рабочее время - сорок один час в неделю.
- А когда мы простаиваем из-за смежников? Вы это не принимаете в расчет?
- Для этого существуют ваш главк, министерство и другие организации. Они должны заботиться о четкой согласованности поставок. В конце концов, есть Госарбитраж. И через него можно взыскать с нерадивых поставщиков...
Самсонов рассмеялся.
- Да если я буду рассылать запросы, названивать, жаловаться да судиться, то работать будет некогда... Производство - штука сложная, и такие сбои, увы, пока не изжиты... Поймите, план нужен не мне. Если хотите знать, зорянский завод своих потребителей не подводит... Конечно, если придираться да цепляться, можно такую платформу подвести - хоть завтра Самсонова на голгофу...
- Я не собираюсь цепляться, Глеб Артемьевич, - ответил Измайлов. - Но разобраться, что творится у вас, обязан...
Затем прокурор остановился и на других нарушениях, обнаруженных в ходе проверки. А в заключение попросил написать объяснение по поводу вскрытых фактов. Измайлов также сказал, что ждет объяснения председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулиной.
- А может, мы представим вам общую объяснительную записку? предложил Самсонов.
- Нет, Глеб Артемьевич, не общую, а каждый отдельно. И прошу это сделать через два дня.
- Не успеем.
- Ладно, через четыре, - согласился Измайлов. И повторил: - Четыре! Это окончательный срок.
Заверив прокурора, что все отмеченные недостатки будут исправлены, Самсонов ушел.
Завершив самые необходимые дела, Измайлов отправился домой: Межерицкий самым категорическим образом настаивал на щадящем режиме работы. И все же Захар Петрович заглянул по пути в больницу. Май уже пришел в сознание, но завотделением просил не беспокоить его без экстренной необходимости. Таковой у прокурора не было. Он передал ему фрукты, две газетных вырезки с копилками курьезов и записку, после чего направился домой.
Галина находилась у Межерицких, и Захар Петрович заглянул к ним. Борис Матвеевич потащил Измайловых на кухню - излюбленное место, где они частенько болтали с Захаром Петровичем, и напоил отваром шиповника, холодным, прямо из холодильника.
Речь зашла о том, как идут дела со строительством садового домика.
- Идут, - не очень весело откликнулся Межерицкий. - У меня еще одна забота - квартиру надо привести в порядок к зиме. Нет, как строят, а? Борис Матвеевич встал, попробовал закрыть дверь. - Полюбуйтесь! Двери не закрываются, окна не открываются. В спальне плинтуса отошли, в столовой обои... Ведь нарочно захочешь так напортачить - не получится... Зато отрапортовали на две недели раньше срока.
Захар Петрович почему-то вспомнил, как Самсонов предлагал ему прислать рабочих в случае обнаружения каких-либо недоделок. Но в их квартире, кажется, все было в порядке.
- Ничего, Боря, ты набил руку на садовом участке, - попыталась успокоить Межерицкого Галина. - Наведешь такой марафет...
- Прости, Галя, - разозлился Борис Матвеевич, - но почему это должен делать я? Представь, к врачу поступил больной. Врач его выписывает через положенное время и говорит родственникам: основную хворь я вылечил, а уж там бронхитик, почки, желудочные колики и другие-прочие болячки подлечите сами...
Галина улыбнулась.
- А ведь я не шучу, - серьезно продолжал Межерицкий. - Тут до черта дел! - обвел он рукой вокруг. - Три месяца живем, а все сыпется, отклеивается, перекашивается. А виновные где? Не найдешь! Да еще, я уверен, за этакую срамоту кто-то премию получил. За перевыполнение, экономию и так далее. А теперь я должен тратить свое время, деньги и нервы, чтобы в новенькой квартире сделать ремонт! И не делать нельзя. Просто невозможно жить. Зимой и вовсе будет худо, попомните мои слова. Видели, как заделаны наружные швы? - Он вздохнул, помолчал и махнул рукой: - Впрочем, что вам толковать. Сытый, как говорится, голодного...
- В каком это смысле? - не понял друга Измайлов.
- Я, конечно, тебя не осуждаю, - виновато улыбнулся Межерицкий. - И, имея твое положение, сам бы...
- Погоди, Борис, - нахмурился Захар Петрович. - Ей-богу, не знаю, о чем ты...
Галина смутилась, и Измайлов понял, что за словами Межерицкого кроется определенный и реальный смысл. А вернее, какая-то неприятная для него, Измайлова, штука.
- Прости, если лезу не в свое дело, - сказал Борис Матвеевич. - Не будем об этом...
- Нет будем, - сказал Захар Петрович и, посмотрев на жену, повысил голос: - Черт возьми, объясните же, наконец!
- Ну, помнишь, я тебе говорила... Как-то к нам зашла соседка... Да и во дворе все говорят... Таких квартир, как у нас, в доме всего три. Еще у Петрова и Бабаянца... Паркет, моющиеся обои... И вообще, качество...
Петров был заместителем начальника горотдела внутренних дел, а Бабаянц - зять председателя горисполкома, и к тому же директор автобазы.
- Но ты ведь знаешь, я не обращался к Самсонову по поводу отделки квартиры. И не видел ее, пока нам не выдали ордер! - сказал Захар Петрович, обращаясь к жене. А потом - к Межерицкому: - Честное слово, Боря!
- Я тебе верю, - похлопал его по руке приятель.
Но Измайлову показалось, что Межерицкий не верит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
- По-моему, хозяин что-то знает, но скрывает, - сказал Коршунов.
- Из чего вы это заключили? - спросила Гранская.
- Закинул я удочку, нет ли здесь у Марчука дамы сердца, - объяснил инспектор. - Разуваев замялся. Иногда, говорит, Григорий вечерами уезжал на своих "Жигулях" и возвращался поздно. А вот к бабенке закатывался или еще куда - не докладывал, мол.
- В женщине ли тут только дело? - задумалась Инга Казимировна. - Ну, Юрий Александрович, каковы же итоги?
- Странно вел себя сегодня Марчук, - сказал Коршунов. - Непонятно. Наврал три короба на вокзале. Про тещу, подсвечники...
- Главное, зачем ему было бежать? Я вот сейчас вспоминаю: только одна задача - поскорее избавиться от нас! Любым способом! Смотрите, даже паспорт оставил! Выпрыгнул из окна отделения милиции, вскочил в товарняк. Затем - эта драка с Маем на крыше вагона. Ведь сам рисковал головой! Да и когда в окно... Стеклом небось порезался?
- Выходит, боялся тщательной проверки. Насколько я могу судить из ваших слов - этот трюк с отметкой в паспорте Марчук раскусил...
- Да, я тоже так, думаю, - вздохнула Гранская. - Но вот чего он боялся по-настоящему, не пойму. Ведь на такое без серьезной причины не идут!
- Это уж точно.
Они подъехали к горотделу милиции.
Никаких вестей о Марчуке не было - он будто сквозь землю провалился.
* * *
В новой квартире все теперь казалось Измайлову не так. Огромные окна словно открывали жизнь всему миру напоказ. До потолка - рукой подать. Узкий коридорчик, а кухня - не повернуться. Со старой кухонной мебелью Измайловым пришлось расстаться. Остальная же, привычная и дорогая Захару Петровичу, потому что прослужила почти двадцать лет и была в очень приличном состоянии, выглядела на новом месте несуразно. Галя долго ломала голову, как ее расположить: слишком узкие пространства, слишком много места занимали окна и двери. Жена предложила обзавестись новой обстановкой, но Захар Петрович все медлил.
Что было красиво в новой квартире - полы. Паркетные, с приятным желтым отливом, они блестели лаковым покрытием. Но и тут Захар Петрович считал, что крашеные в жару приятнее. Вымоешь пол - и становится свежее и прохладнее.
Все это он особенно ощутил, провалявшись дома с радикулитом.
Странно, что, когда Самсонов приехал в прокуратуру на беседу, он почему-то первым делом поинтересовался, как Захару Петровичу живется в новой квартире.
- В старой было лучше, - признался прокурор.
Обсуждать этот вопрос с директором завода он не хотел: были другие, куда более важные дела, и, прямо скажем, непростые. Однако Глеб Артемьевич продолжал:
- Все системы, значит, работают нормально? А то могу прислать рабочих, если что надо. В наше время новый дом без ремонта - не дом, добавил он с улыбкой.
- Спасибо, - поблагодарил Захар Петрович. И решил перейти к делу: Чтобы не повторяться, товарищи вам сообщили, о чем у нас был разговор?
- Вы имеете в виду наших заводских командиров?
- Да. Главного инженера Гальперина, председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулину.
- Информировали, - кивнул директор.
- Глеб Артемьевич, в прошлом году вот на этом самом месте вы уверяли меня, что покончите с массовыми прогулами, опозданиями, сверхурочными...
- Захар Петрович, как говорится, кто помянет старое... - шутливо перебил Самсонов.
- Рад бы не поминать. Если бы не новые нарушения...
- Неужели у вас мало своих дел, что вы обременяете себя и нашими, чисто производственными? Ей-богу, отлично разберемся сами. Тем более, завод на подъеме. План даем. Строимся, налаживаем культуру. И, между прочим, город не забываем. Так ведь?
Измайлов знал напористость директора. Он даже выработал с Самсоновым особую тактику - дать ему выговориться, а уж потом прижимать фактами.
- У древних была хорошая поговорка, - продолжал Глеб Артемьевич. Богу - богово, а кесарю - кесарево.
- Кто же бог? - не удержался Измайлов.
- Закон! Закон, конечно! Правопорядок... А мы уж будем заниматься мирскими делами, - расплылся в ослепительной улыбке директор завода. Тяжко, трудно, но что поделаешь. Продовольственная программа - это сейчас главная задача в стране! А наши запчасти к сельскохозяйственным машинам идут во все ее концы! Попробуй я не дать план - тысячи тракторов, комбайнов и других механизмов не выйдут в поле! А это - сотни тысяч пудов неубранного хлеба...
Самсонов еще некоторое время говорил о том, какое значение имеет продукция завода для страны. Когда, по мнению прокурора, он выложился, Захар Петрович сказал:
- Я все понимаю...
- Очень хорошо, - довольно произнес Самсонов. - Тогда вы тем более должны знать, что отдельные недочеты, упущения...
- Позвольте, Глеб Артемьевич, - уже строго сказал Измайлов. - Давайте остановимся на этих самых недочетах и упущениях. Конкретно. Согласны?
Самсонов пожал плечами.
- Беда в том, что они не отдельные, - покачал головой прокурор. Нарушения стали системой. Повторяю: системой. Вы смирились с массовыми прогулами, опозданиями. Растет брак.
Самсонов нахмурился.
- Почему, на каком основании завод часто работает в выходные дни? задал вопрос Измайлов.
- Ну, один-два цеха, во-первых. А во-вторых, это бывает в крайних случаях, особых, я бы сказал, - возразил директор завода.
- Хорошо, я приведу вам факты. - Захар Петрович перелистал материалы проверки, проведенной Ракитовой. - В прошлом месяце, в июне, завод работал каждую субботу, а тридцатого - и в воскресенье. Ольга Павловна побывала в этот день у вас на заводе лично и убедилась - трудились все производственные цеха...
Самсонов хотел что-то сказать, но Измайлов не дал:
- Вы должны вести учет сверхурочным работам, выполненным каждым рабочим. Такой учет у вас не ведется. Да, да, Глеб Артемьевич, не ведется. А это нарушение статьи пятьдесят шестой Кодекса законов о труде!
- Сразу видно, что вы не производственник, - усмехнулся директор завода. - Даю голову на отрез, что не назовете мне ни одного предприятия, где бы постоянно не возникала потребность в сверхурочных работах...
- Назову. Мебельный комбинат - раз. Кирпичный завод - два. Если хотите, продолжу. А ведь у них тоже план. И, кстати, тоже вносят свой вклад в Продовольственную программу. Не нарушая закона.
- Значит, вы считаете, что в выходные дни завод никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права работать?
- Имеет. Но для этого надо иметь веское основание, предусмотренное законом. А у вас его не было.
- Для меня основание - государственный план!
- План завод обязан выполнять в установленное рабочее время - сорок один час в неделю.
- А когда мы простаиваем из-за смежников? Вы это не принимаете в расчет?
- Для этого существуют ваш главк, министерство и другие организации. Они должны заботиться о четкой согласованности поставок. В конце концов, есть Госарбитраж. И через него можно взыскать с нерадивых поставщиков...
Самсонов рассмеялся.
- Да если я буду рассылать запросы, названивать, жаловаться да судиться, то работать будет некогда... Производство - штука сложная, и такие сбои, увы, пока не изжиты... Поймите, план нужен не мне. Если хотите знать, зорянский завод своих потребителей не подводит... Конечно, если придираться да цепляться, можно такую платформу подвести - хоть завтра Самсонова на голгофу...
- Я не собираюсь цепляться, Глеб Артемьевич, - ответил Измайлов. - Но разобраться, что творится у вас, обязан...
Затем прокурор остановился и на других нарушениях, обнаруженных в ходе проверки. А в заключение попросил написать объяснение по поводу вскрытых фактов. Измайлов также сказал, что ждет объяснения председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулиной.
- А может, мы представим вам общую объяснительную записку? предложил Самсонов.
- Нет, Глеб Артемьевич, не общую, а каждый отдельно. И прошу это сделать через два дня.
- Не успеем.
- Ладно, через четыре, - согласился Измайлов. И повторил: - Четыре! Это окончательный срок.
Заверив прокурора, что все отмеченные недостатки будут исправлены, Самсонов ушел.
Завершив самые необходимые дела, Измайлов отправился домой: Межерицкий самым категорическим образом настаивал на щадящем режиме работы. И все же Захар Петрович заглянул по пути в больницу. Май уже пришел в сознание, но завотделением просил не беспокоить его без экстренной необходимости. Таковой у прокурора не было. Он передал ему фрукты, две газетных вырезки с копилками курьезов и записку, после чего направился домой.
Галина находилась у Межерицких, и Захар Петрович заглянул к ним. Борис Матвеевич потащил Измайловых на кухню - излюбленное место, где они частенько болтали с Захаром Петровичем, и напоил отваром шиповника, холодным, прямо из холодильника.
Речь зашла о том, как идут дела со строительством садового домика.
- Идут, - не очень весело откликнулся Межерицкий. - У меня еще одна забота - квартиру надо привести в порядок к зиме. Нет, как строят, а? Борис Матвеевич встал, попробовал закрыть дверь. - Полюбуйтесь! Двери не закрываются, окна не открываются. В спальне плинтуса отошли, в столовой обои... Ведь нарочно захочешь так напортачить - не получится... Зато отрапортовали на две недели раньше срока.
Захар Петрович почему-то вспомнил, как Самсонов предлагал ему прислать рабочих в случае обнаружения каких-либо недоделок. Но в их квартире, кажется, все было в порядке.
- Ничего, Боря, ты набил руку на садовом участке, - попыталась успокоить Межерицкого Галина. - Наведешь такой марафет...
- Прости, Галя, - разозлился Борис Матвеевич, - но почему это должен делать я? Представь, к врачу поступил больной. Врач его выписывает через положенное время и говорит родственникам: основную хворь я вылечил, а уж там бронхитик, почки, желудочные колики и другие-прочие болячки подлечите сами...
Галина улыбнулась.
- А ведь я не шучу, - серьезно продолжал Межерицкий. - Тут до черта дел! - обвел он рукой вокруг. - Три месяца живем, а все сыпется, отклеивается, перекашивается. А виновные где? Не найдешь! Да еще, я уверен, за этакую срамоту кто-то премию получил. За перевыполнение, экономию и так далее. А теперь я должен тратить свое время, деньги и нервы, чтобы в новенькой квартире сделать ремонт! И не делать нельзя. Просто невозможно жить. Зимой и вовсе будет худо, попомните мои слова. Видели, как заделаны наружные швы? - Он вздохнул, помолчал и махнул рукой: - Впрочем, что вам толковать. Сытый, как говорится, голодного...
- В каком это смысле? - не понял друга Измайлов.
- Я, конечно, тебя не осуждаю, - виновато улыбнулся Межерицкий. - И, имея твое положение, сам бы...
- Погоди, Борис, - нахмурился Захар Петрович. - Ей-богу, не знаю, о чем ты...
Галина смутилась, и Измайлов понял, что за словами Межерицкого кроется определенный и реальный смысл. А вернее, какая-то неприятная для него, Измайлова, штука.
- Прости, если лезу не в свое дело, - сказал Борис Матвеевич. - Не будем об этом...
- Нет будем, - сказал Захар Петрович и, посмотрев на жену, повысил голос: - Черт возьми, объясните же, наконец!
- Ну, помнишь, я тебе говорила... Как-то к нам зашла соседка... Да и во дворе все говорят... Таких квартир, как у нас, в доме всего три. Еще у Петрова и Бабаянца... Паркет, моющиеся обои... И вообще, качество...
Петров был заместителем начальника горотдела внутренних дел, а Бабаянц - зять председателя горисполкома, и к тому же директор автобазы.
- Но ты ведь знаешь, я не обращался к Самсонову по поводу отделки квартиры. И не видел ее, пока нам не выдали ордер! - сказал Захар Петрович, обращаясь к жене. А потом - к Межерицкому: - Честное слово, Боря!
- Я тебе верю, - похлопал его по руке приятель.
Но Измайлову показалось, что Межерицкий не верит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81