Между прочим, хотите понежиться милости прошу. Ко мне в гости...
- Спасибо...
То, что заместитель директора зорянского завода пребывает в доме отдыха сувенирной фабрики, насторожило Гранскую. Она вспомнила сведения, добытые старшим лейтенантом Коршуновым. А не были ли роскошные условия, предоставленные Грачу, платой за какие-то услуги? За отходы металла?
- Я слышала, ваш завод чем-то связан с сувенирной фабрикой? спросила она осторожно.
- У нас тесное сотрудничество, - ответил Павел Васильевич. Полезное. - В его голосе даже прорезалась гордость. - Мы поставляем им всякие отходы, а они взялись оформить нам стенд на заводской Аллее героев. Когда закончат - ахнете! Представляете, сплошная чеканка! Барельефы погибших на войне работников... Вы сколько еще пробудете здесь? неожиданно спросил Грач.
- Не знаю. День. Может быть, два.
- Могу устроить вас в дом отдыха фабрики. Не пожалеете, честное слово!
- Благодарю, - сказала Инга Казимировна. - У меня хороший номер в гостинице "Азов". Удобно: в центре, все рядом...
- Ну смотрите, - назидательно сказал Грач. - Упускать такую возможность... У меня прекрасные взаимоотношения с директором фабрики.
- Фадеем Борисовичем?
- Вы его знаете? - удивился Павел Васильевич.
- Познакомились, - уклончиво ответила Гранская. - А вы обычно с кем еще имеете дело, кроме Зарембы?
- С главным художником... Очень толковый. Боржанский. Знакомы?
- Нет.
- Автор эскиза нашего стенда героев, - охотно рассказывал Грач. - Сам фронтовик...
- А Марчука вы знаете?
- Григория Пантелеймоновича?
- Пантелеевича, - поправила следователь.
- Знаю, как же. Он иногда наведывается к нам в Зорянск.
- По каким вопросам?
- Отбирает нужный для фабрики материал. Я имею в виду те самые отходы.
- И часто приезжает?
- Когда как.
- В прошлом месяце, например?
- Был, был, - подтвердил Павел Васильевич. - Ко мне даже заходил...
- Вы не припомните, в каких именно числах?
Грач задумался.
- А это что, важно? - спросил он тревожно, сообразив, наверное, что любопытство следователя далеко не праздное.
- Важно, Павел Васильевич.
- Боюсь соврать... Где-то во второй половине июня. Числа девятнадцатого - двадцатого. Точнее сказать не могу, просто не помню. Но, если нужно, можно уточнить у наших товарищей. Когда вернусь домой.
- Хорошо. Возможно, мы там снова вернемся к этому... И еще один вопрос. Деликатный, но все же я попросила бы на него ответить.
- Разумеется, - пробормотал замдиректора. - Если это в моих силах...
- Не предлагал ли Марчук вам лично или кому-нибудь еще из работников завода подарки? Например, какой-нибудь дефицит?
- Ну, знаете! - искренне возмутился Грач. - Мы с вами, Инга Казимировна, кажется, знакомы не один год! Как вы могли подумать такое?
- Я же не говорю, что вы взяли, - заметила следователь. - Я спрашиваю: предлагал или нет? К сожалению, ведь встречаются и такие.
- Да посмей он только заикнуться! Духу его больше не было бы на заводе! - с негодованием воскликнул Павел Васильевич и долго вытирал платком взмокшее от пота лицо, шею, руки. - Я хочу спать спокойно.
Гранская посмотрела на часы:
- Простите, Павел Васильевич, вы тут на отдыхе, а я с малоприятными вопросами...
- Ничего, ничего, - поспешно сказал Грач. - Понимаю, служба. Чем могу помочь - с радостью...
Но особой радости следователь у него не заметила. Зато ясно было видно, что он хочет поскорее избавиться от нее.
Они поднялись со скамейки. Грачу надо было на автобус, который останавливался у гостиницы "Азов". Пошли через акациевую аллею вместе. Поколебавшись некоторое время, Инга Казимировна все же пригласила Грача подняться в ее номер, где она оформила их беседу относительно Марчука как протокол допроса.
Расставаясь, Грач почему-то не напомнил следователю о приглашении в дом отдыха.
После ухода Павла Васильевича Инга Казимировна позвонила домой Марчуку. Трубку никто не брал, значит, его жены еще не было дома. Гранская вышла на балкон.
И ей вдруг опять так нестерпимо захотелось очутиться там, среди загорающих и купающихся, что она решила на полчасика спуститься к морю.
Быстро переодевшись, Инга Казимировна захватила с собой полотенце, темные очки, которые купила вместе с купальником, и вышла из номера.
Сердобольная дежурная встретила ее улыбкой:
- На пляж?
- Да как-то неудобно быть в вашем городе и не искупаться, - ответила Инга Казимировна.
- А ты не лезь в толчею, - посоветовала дежурная. - Садись на "двойку" и ехай четыре остановки. Там народу поменьше...
Гранская так и сделала.
Автобус "двойка" довез ее до окраины города. Здесь, как объяснила Инге Казимировне сидевшая с ней рядом словоохотливая девочка с авоськой, набитой продуктами, располагался дикий пляж.
Людей на нем оказалось тоже предостаточно, но все-таки это было не такое столпотворение, как у гостиницы.
Инга Казимировна нашла свободное место, быстро разделась и тут же бросилась в море. Хотелось сразу нырнуть, но было мелко. Прежде чем она погрузилась в воду по грудь, пришлось изрядно отойти от берега.
Раздумав нырять, она легла на спину, закрыла глаза, медленно шевеля руками и ногами.
Какое это было наслаждение! Едва заметная волна убаюкивала, как в колыбели. Жаркое дыхание солнца гасилось мягкой обволакивающей влагой, пахнущей водорослями. Из расслабленного тела выходили усталость, напряжение. Время остановилось. Ни о чем не хотелось думать.
Мысли пришли потом, когда Инга Казимировна растянулась на песке. И прежде всего - об Измайлове. Она еще и еще раз возвращалась к разговору с Грачом.
Павла Васильевича приглашал на беседу Авдеев - старший помощник областного прокурора по кадрам. И если Грач знает точно, что это связано с какой-то сомнительной историей в поезде, выходит, слухи, бродившие по Зорянску, имеют под собой реальную почву.
Гранская вспомнила, что действительно в последнее время Захар Петрович выглядел не лучшим образом, а в поведении нет-нет да и проскальзывало нечто необычное для него - был рассеян, часто раздражен, озабочен без видимой причины.
"Неужели замешана женщина?" - спрашивала себя Инга Казимировна, глядя в светло-синее безоблачное небо.
Она всегда считала, что с Измайловым подобное произойти не может, хотя и знала: Галина Еремеевна ревнует мужа. А ревность без причины?..
Теперь же Гранская решила взглянуть на своего начальника другими глазами и постараться разобраться.
Что и говорить, Измайлов - мужчина интересный. И вполне мог кого-то увлечь. Пусть прокурор, пусть на виду, но ведь по сути - такой же человек, как и все. Со слабостями и страстями, которые не улетучиваются, естественно, когда человека назначают прокурором.
Да и сама Инга Казимировна чувствовала себя обыкновенной женщиной, из живой плоти. Ей тоже было приятно, что в эти немолодые годы она еще имела успех у представителей мужского пола. И хотя счастьем обделена не была (Кирилл у нее был замечательный), все-таки радовало, что на нее иной раз заглядывались незнакомые мужчины.
Может быть, и с Захаром Петровичем так же. Тем более служба его, прямо скажем, не из сладких. Постоянная ответственность. И не только за себя, но и за других. Так почему бы не расслабиться? Это в Зорянске он прокурор, а в поезде - просто пассажир. В другом же городе и вовсе свободный человек.
"Ну а как же семья?" - задала себе вопрос Гранская.
Свою семейную жизнь она не помнила. Вернее, постаралась поскорей забыть. Слишком поспешным было замужество. Встретились, вспыхнули оба, но так же быстро и остыли.
И теперь, спустя двадцать лет, в душе осталось лишь смутное чувство равнодушия и безразличия, которое воцарилось в их отношениях с мужем. Оба надеялись, что с рождением сына появится что-то связывающее их, объединяющее. Но все напрасно. Когда это стало очевидным - расстались. Без взаимных упреков и обид. Самое удивительное - он буквально через полгода женился снова и, как слышала Инга Казимировна, счастлив до сих пор. А вот она, боясь повторной ошибки, не решалась выйти замуж, хотя предложений было много. Не решалась, пока не появился Кирилл. Однако у него слишком много сложностей. Прежде всего две почти взрослые дочери, у которых еще слишком крепка пуповина, связывающая их одновременно с отцом и матерью. Пока они не заживут своей самостоятельной жизнью, им, вероятно, трудно представить рядом с отцом какую-то чужую им женщину.
Правда, в семье Захара Петровича все было как будто проще. Измайловы жили дружно, слаженно. Во всяком случае - на сторонний взгляд. Однако, по утверждению Веры Самсоновой, это вот спокойствие может донять своим однообразием.
Гранская вспомнила статью в "Литературной газете", где рекомендовалось супругам отдыхать отдельно, ездить на разные курорты. Разлука-де обостряет любовь, привязанность, обновляет чувства.
По мнению Гранской, автор статьи в какой-то степени был прав. Но, с другой стороны, сама курортная обстановка толкала, создавала условия для флирта, а возможно, и для более серьезных отношений. Безделье, раскованность, прогулки по романтическим местам, танцы, наконец, ненароком вырвавшееся нежное слово, прикосновение...
"Да, слаб человек. И мужчина, и женщина", - должна была с грустью констатировать Гранская. И почему-то подумала о Кирилле. Он рассказывал, что изредка с товарищами по экспедиции ездит в Пицунду, Гудауту, Новый Афон или Сухуми, чтобы немного встряхнуться, отвлечься от своих пещер.
Хорошо, если эти "встряски" не кончаются любовными похождениями...
От этих мыслей Инге Казимировне стало не по себе. Но она решила не давать воли подозрениям. И снова вернулась к размышлениям об Измайлове, о приключившейся с ним истории, связанной с женщиной. Причем она вспомнила, как год назад Захар Петрович намекнул Гранской, что знает о ее отношениях с Кириллом. Не обсуждая тогда этого вопроса, Измайлов только заметил: пусть она не забывает о том, что работает в прокуратуре, ибо это ко многому обязывает...
"Неужели Измайлов из тех, кто проповедует воду, а сам пьет вино?" ужаснулась Инга Казимировна, потому что считала ханжество отвратительнейшим из пороков.
Эта мысль, как нудная, утомляющая душу и тело зубная боль, не покидала ее. Когда Инга Казимировна ехала с пляжа в гостиницу, когда сидела в номере, время от времени звоня домой Марчуку (ей по-прежнему никто не отвечал).
Нелегко было вот так, как говорится, в один прекрасный день переменить в корне мнение о человеке, с которым связано семь лет совместной службы и, сказать откровенно, дружбы и доверия. Все ее существо протестовало против этого. В конце концов, она сама за полтора десятка лет следственной работы научилась разбираться в людях. И опыт давал ей основания предполагать, что услышанное сегодня от Грача - просто сплетня.
Инга Казимировна предположила, что кто-то хотел оболгать Измайлова преднамеренно, из чувства мести. И сделал это, видимо, человек, преступивший закон и поплатившийся за это. Преступники способны и не на такое. Сколько раз ей самой угрожали по телефону, в подметных письмах...
У Гранской разболелась голова. То ли от этих невеселых мыслей, то ли от того, что перегрелась на пляже. Добравшись до гостиницы, она прилегла на постель и незаметно задремала. А когда проснулась, вспомнила: по плану у нее было намечено зайти сегодня в прокуратуру города, поставить отметку в командировочном удостоверении, поговорить с коллегами...
Там она познакомилась с прокурором Южноморска Вадимом Лукьяновичем Труниным. Загорелый, как, впрочем, почти все жители этого южного города, с бородкой и густой каштановой шевелюрой, Трунин, узнав, что она из Зорянска, поинтересовался:
- Как там поживает Измайлов?
- В трудах и заботах, - ответила Гранская. - Уж вам этого объяснять не надо...
- Да уж знаю, - кивнул Вадим Лукьянович. - Интересный он человек, своеобразный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
- Спасибо...
То, что заместитель директора зорянского завода пребывает в доме отдыха сувенирной фабрики, насторожило Гранскую. Она вспомнила сведения, добытые старшим лейтенантом Коршуновым. А не были ли роскошные условия, предоставленные Грачу, платой за какие-то услуги? За отходы металла?
- Я слышала, ваш завод чем-то связан с сувенирной фабрикой? спросила она осторожно.
- У нас тесное сотрудничество, - ответил Павел Васильевич. Полезное. - В его голосе даже прорезалась гордость. - Мы поставляем им всякие отходы, а они взялись оформить нам стенд на заводской Аллее героев. Когда закончат - ахнете! Представляете, сплошная чеканка! Барельефы погибших на войне работников... Вы сколько еще пробудете здесь? неожиданно спросил Грач.
- Не знаю. День. Может быть, два.
- Могу устроить вас в дом отдыха фабрики. Не пожалеете, честное слово!
- Благодарю, - сказала Инга Казимировна. - У меня хороший номер в гостинице "Азов". Удобно: в центре, все рядом...
- Ну смотрите, - назидательно сказал Грач. - Упускать такую возможность... У меня прекрасные взаимоотношения с директором фабрики.
- Фадеем Борисовичем?
- Вы его знаете? - удивился Павел Васильевич.
- Познакомились, - уклончиво ответила Гранская. - А вы обычно с кем еще имеете дело, кроме Зарембы?
- С главным художником... Очень толковый. Боржанский. Знакомы?
- Нет.
- Автор эскиза нашего стенда героев, - охотно рассказывал Грач. - Сам фронтовик...
- А Марчука вы знаете?
- Григория Пантелеймоновича?
- Пантелеевича, - поправила следователь.
- Знаю, как же. Он иногда наведывается к нам в Зорянск.
- По каким вопросам?
- Отбирает нужный для фабрики материал. Я имею в виду те самые отходы.
- И часто приезжает?
- Когда как.
- В прошлом месяце, например?
- Был, был, - подтвердил Павел Васильевич. - Ко мне даже заходил...
- Вы не припомните, в каких именно числах?
Грач задумался.
- А это что, важно? - спросил он тревожно, сообразив, наверное, что любопытство следователя далеко не праздное.
- Важно, Павел Васильевич.
- Боюсь соврать... Где-то во второй половине июня. Числа девятнадцатого - двадцатого. Точнее сказать не могу, просто не помню. Но, если нужно, можно уточнить у наших товарищей. Когда вернусь домой.
- Хорошо. Возможно, мы там снова вернемся к этому... И еще один вопрос. Деликатный, но все же я попросила бы на него ответить.
- Разумеется, - пробормотал замдиректора. - Если это в моих силах...
- Не предлагал ли Марчук вам лично или кому-нибудь еще из работников завода подарки? Например, какой-нибудь дефицит?
- Ну, знаете! - искренне возмутился Грач. - Мы с вами, Инга Казимировна, кажется, знакомы не один год! Как вы могли подумать такое?
- Я же не говорю, что вы взяли, - заметила следователь. - Я спрашиваю: предлагал или нет? К сожалению, ведь встречаются и такие.
- Да посмей он только заикнуться! Духу его больше не было бы на заводе! - с негодованием воскликнул Павел Васильевич и долго вытирал платком взмокшее от пота лицо, шею, руки. - Я хочу спать спокойно.
Гранская посмотрела на часы:
- Простите, Павел Васильевич, вы тут на отдыхе, а я с малоприятными вопросами...
- Ничего, ничего, - поспешно сказал Грач. - Понимаю, служба. Чем могу помочь - с радостью...
Но особой радости следователь у него не заметила. Зато ясно было видно, что он хочет поскорее избавиться от нее.
Они поднялись со скамейки. Грачу надо было на автобус, который останавливался у гостиницы "Азов". Пошли через акациевую аллею вместе. Поколебавшись некоторое время, Инга Казимировна все же пригласила Грача подняться в ее номер, где она оформила их беседу относительно Марчука как протокол допроса.
Расставаясь, Грач почему-то не напомнил следователю о приглашении в дом отдыха.
После ухода Павла Васильевича Инга Казимировна позвонила домой Марчуку. Трубку никто не брал, значит, его жены еще не было дома. Гранская вышла на балкон.
И ей вдруг опять так нестерпимо захотелось очутиться там, среди загорающих и купающихся, что она решила на полчасика спуститься к морю.
Быстро переодевшись, Инга Казимировна захватила с собой полотенце, темные очки, которые купила вместе с купальником, и вышла из номера.
Сердобольная дежурная встретила ее улыбкой:
- На пляж?
- Да как-то неудобно быть в вашем городе и не искупаться, - ответила Инга Казимировна.
- А ты не лезь в толчею, - посоветовала дежурная. - Садись на "двойку" и ехай четыре остановки. Там народу поменьше...
Гранская так и сделала.
Автобус "двойка" довез ее до окраины города. Здесь, как объяснила Инге Казимировне сидевшая с ней рядом словоохотливая девочка с авоськой, набитой продуктами, располагался дикий пляж.
Людей на нем оказалось тоже предостаточно, но все-таки это было не такое столпотворение, как у гостиницы.
Инга Казимировна нашла свободное место, быстро разделась и тут же бросилась в море. Хотелось сразу нырнуть, но было мелко. Прежде чем она погрузилась в воду по грудь, пришлось изрядно отойти от берега.
Раздумав нырять, она легла на спину, закрыла глаза, медленно шевеля руками и ногами.
Какое это было наслаждение! Едва заметная волна убаюкивала, как в колыбели. Жаркое дыхание солнца гасилось мягкой обволакивающей влагой, пахнущей водорослями. Из расслабленного тела выходили усталость, напряжение. Время остановилось. Ни о чем не хотелось думать.
Мысли пришли потом, когда Инга Казимировна растянулась на песке. И прежде всего - об Измайлове. Она еще и еще раз возвращалась к разговору с Грачом.
Павла Васильевича приглашал на беседу Авдеев - старший помощник областного прокурора по кадрам. И если Грач знает точно, что это связано с какой-то сомнительной историей в поезде, выходит, слухи, бродившие по Зорянску, имеют под собой реальную почву.
Гранская вспомнила, что действительно в последнее время Захар Петрович выглядел не лучшим образом, а в поведении нет-нет да и проскальзывало нечто необычное для него - был рассеян, часто раздражен, озабочен без видимой причины.
"Неужели замешана женщина?" - спрашивала себя Инга Казимировна, глядя в светло-синее безоблачное небо.
Она всегда считала, что с Измайловым подобное произойти не может, хотя и знала: Галина Еремеевна ревнует мужа. А ревность без причины?..
Теперь же Гранская решила взглянуть на своего начальника другими глазами и постараться разобраться.
Что и говорить, Измайлов - мужчина интересный. И вполне мог кого-то увлечь. Пусть прокурор, пусть на виду, но ведь по сути - такой же человек, как и все. Со слабостями и страстями, которые не улетучиваются, естественно, когда человека назначают прокурором.
Да и сама Инга Казимировна чувствовала себя обыкновенной женщиной, из живой плоти. Ей тоже было приятно, что в эти немолодые годы она еще имела успех у представителей мужского пола. И хотя счастьем обделена не была (Кирилл у нее был замечательный), все-таки радовало, что на нее иной раз заглядывались незнакомые мужчины.
Может быть, и с Захаром Петровичем так же. Тем более служба его, прямо скажем, не из сладких. Постоянная ответственность. И не только за себя, но и за других. Так почему бы не расслабиться? Это в Зорянске он прокурор, а в поезде - просто пассажир. В другом же городе и вовсе свободный человек.
"Ну а как же семья?" - задала себе вопрос Гранская.
Свою семейную жизнь она не помнила. Вернее, постаралась поскорей забыть. Слишком поспешным было замужество. Встретились, вспыхнули оба, но так же быстро и остыли.
И теперь, спустя двадцать лет, в душе осталось лишь смутное чувство равнодушия и безразличия, которое воцарилось в их отношениях с мужем. Оба надеялись, что с рождением сына появится что-то связывающее их, объединяющее. Но все напрасно. Когда это стало очевидным - расстались. Без взаимных упреков и обид. Самое удивительное - он буквально через полгода женился снова и, как слышала Инга Казимировна, счастлив до сих пор. А вот она, боясь повторной ошибки, не решалась выйти замуж, хотя предложений было много. Не решалась, пока не появился Кирилл. Однако у него слишком много сложностей. Прежде всего две почти взрослые дочери, у которых еще слишком крепка пуповина, связывающая их одновременно с отцом и матерью. Пока они не заживут своей самостоятельной жизнью, им, вероятно, трудно представить рядом с отцом какую-то чужую им женщину.
Правда, в семье Захара Петровича все было как будто проще. Измайловы жили дружно, слаженно. Во всяком случае - на сторонний взгляд. Однако, по утверждению Веры Самсоновой, это вот спокойствие может донять своим однообразием.
Гранская вспомнила статью в "Литературной газете", где рекомендовалось супругам отдыхать отдельно, ездить на разные курорты. Разлука-де обостряет любовь, привязанность, обновляет чувства.
По мнению Гранской, автор статьи в какой-то степени был прав. Но, с другой стороны, сама курортная обстановка толкала, создавала условия для флирта, а возможно, и для более серьезных отношений. Безделье, раскованность, прогулки по романтическим местам, танцы, наконец, ненароком вырвавшееся нежное слово, прикосновение...
"Да, слаб человек. И мужчина, и женщина", - должна была с грустью констатировать Гранская. И почему-то подумала о Кирилле. Он рассказывал, что изредка с товарищами по экспедиции ездит в Пицунду, Гудауту, Новый Афон или Сухуми, чтобы немного встряхнуться, отвлечься от своих пещер.
Хорошо, если эти "встряски" не кончаются любовными похождениями...
От этих мыслей Инге Казимировне стало не по себе. Но она решила не давать воли подозрениям. И снова вернулась к размышлениям об Измайлове, о приключившейся с ним истории, связанной с женщиной. Причем она вспомнила, как год назад Захар Петрович намекнул Гранской, что знает о ее отношениях с Кириллом. Не обсуждая тогда этого вопроса, Измайлов только заметил: пусть она не забывает о том, что работает в прокуратуре, ибо это ко многому обязывает...
"Неужели Измайлов из тех, кто проповедует воду, а сам пьет вино?" ужаснулась Инга Казимировна, потому что считала ханжество отвратительнейшим из пороков.
Эта мысль, как нудная, утомляющая душу и тело зубная боль, не покидала ее. Когда Инга Казимировна ехала с пляжа в гостиницу, когда сидела в номере, время от времени звоня домой Марчуку (ей по-прежнему никто не отвечал).
Нелегко было вот так, как говорится, в один прекрасный день переменить в корне мнение о человеке, с которым связано семь лет совместной службы и, сказать откровенно, дружбы и доверия. Все ее существо протестовало против этого. В конце концов, она сама за полтора десятка лет следственной работы научилась разбираться в людях. И опыт давал ей основания предполагать, что услышанное сегодня от Грача - просто сплетня.
Инга Казимировна предположила, что кто-то хотел оболгать Измайлова преднамеренно, из чувства мести. И сделал это, видимо, человек, преступивший закон и поплатившийся за это. Преступники способны и не на такое. Сколько раз ей самой угрожали по телефону, в подметных письмах...
У Гранской разболелась голова. То ли от этих невеселых мыслей, то ли от того, что перегрелась на пляже. Добравшись до гостиницы, она прилегла на постель и незаметно задремала. А когда проснулась, вспомнила: по плану у нее было намечено зайти сегодня в прокуратуру города, поставить отметку в командировочном удостоверении, поговорить с коллегами...
Там она познакомилась с прокурором Южноморска Вадимом Лукьяновичем Труниным. Загорелый, как, впрочем, почти все жители этого южного города, с бородкой и густой каштановой шевелюрой, Трунин, узнав, что она из Зорянска, поинтересовался:
- Как там поживает Измайлов?
- В трудах и заботах, - ответила Гранская. - Уж вам этого объяснять не надо...
- Да уж знаю, - кивнул Вадим Лукьянович. - Интересный он человек, своеобразный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81