Как не мог вообразить кучу, составляющую миллион тонн зерна, угля или железа.
— Как можно было увести такие деньги? Кроме директора, в банке работают и его замы, другие сотрудники, кассиры, наконец.
— Ты забыл о компьютерах. Это сила самостоятельная.
— Все. — Рыжов мрачно посмотрел на Сазонова. — Коли в дело влезли компьютеры, я поднимаю руки.
Немолодая секретарша в больших роговых очках, гладко причесанная, с суровым выражением глаз, вошла без стука и вкатила сервировочный столик. В расписных чашках дымился чай. На маленьком подносе стояли два чайника: заварочный и побольше — с кипятком. В вазочке лежали вафли и печенье. Сахарница была прикрыта серебряной крышечкой.
— Успокойся, — предложил Сазонов, — выпей чаю.
— Какое имеет значение, успокоюсь я или нет? Хоть лопни от волнения, хоть закостеней от спокойствия, передо мной — скала/Теперь я понимаю, почему на это дело кинули меня. Рыжов сорвется — дадут ему пинка под зад. Лучше уж уйти самому.
— Иван Васильевич, мы с тобой вроде бы одногодки. Так? Чего же ты раньше срока сливаешь воду?
— Не мне тебе объяснять.
— Нет уж, давай объясни.
— Я специалист по крутой уголовщине. Грабежи, убийства, терроризм. Да что говорить, ты все знаешь! И специалист ведь я был неплохой.
— Почему был? Ты и сейчас хороший.
Рыжов не обратил внимания на оценку генерала. Впервые за кои-то времена он мог выговориться перед человеком, который его поймет.
— Это у мистера Шерлока Холмса и у комиссара Мегрэ были трубки, которые они курили, когда вели дело. У меня же и на обед времени не хватает. Они решали одну задачку полгода, на отдыхе, для разминки ума. А на мне каждый месяц висит не менее трех дел. И все сплошной сложняк. Теперь оказался на перепутье. Еще вчера все было понятно: есть банк, есть хранилище ценностей, в нем деньги, вход закрывает стальная плита. На плите — замки. Банк грабанули. Значит, ищи взлом. Выясняй, кто убит, кто навел. Сегодня уже иное — замок цел, двери на запоре, а денежки — тю-тю! Кто-то где-то вставил в розетку штепсель, включил компьютер, что-то там нащелкал на клавишах, и денежки сами уплыли из хранилища. Как? Этого я не понимаю и вряд ли уже пойму.
— И только?
Сазонов посмотрел на Рыжова в упор. Тот выдержал взгляд, глаз не отвел.
— Разве мало?
— Все равно причин для паники не вижу. Мой внук, Андрюшок, разбирается в компьютерах так, что позавидуешь. Винчестеры, сидиромы, дискеты — для него это семечки. Ему тринадцать, а он уже с восьми лет имеет на столе персоналку. Конечно, главное в его репертуаре — игры. Прыгают по экрану зеленые лягушки, бегают красные жабы, а он их курочит. То кулаком, то ногой, то из автомата. Я не в восторге от подобных игр. Уму они не дают ни хрена, кроме дебильности. Однако, начав играть, остановиться трудно: это вроде наркотика. Тем не менее не могу не признать: внук разбирается в компьютерах сильнее деда. Вопрос к тебе: может, ему поручать дела, связанные с хакерами?
— Слушай, Василий Васильевич, не надо меня вот так сразу мордой об стол. Кто такие хакеры?
— Хакеры? Это взломщики компьютерных систем. Именно с их помощью совершаются компьютерные грабежи банков и промышленных бухгалтерий. Само преступление родилось в Штатах, но у нас быстро нашлись головы не хуже.
— Значит, теперь каждый, кто решит ограбить банк, может купить компьютер и совершить взлом?
— Не все так просто. Для подобных операций требуется немалый первоначальный капитал. Не менее полусотни тысяч.
— Даже не спрашиваю, каких, — Рыжов понимающе улыбнулся.
— И слава Богу, — Сазонов был серьезен. — Будь у нас другие деньги, мы бы теперь отражали атаки учеников средних школ. Как компьютерный класс, так считай — банда взломщиков. Не отобьешься.
— Дальше.
— Первоначальный капитал уходит на поиск нужных людей в банках. Сначала в тех, которые собираются общипать. Затем в тех, куда будет направлен первый перевод. И, наконец, там, где произойдет обналичивание безналичного перевода. Работа тонкая, ее ведут не один день. Вербовщики — люди опытные. Пускают в ход шантаж, большие деньги…
— Значит, человеческий фактор не уходит со счетов?
— Машине не нужны деньги, ими интересуются люди.
— И все же не понимаю, как можно задурить машину?
— А человека? Разве не бывает, что взрослому умному мужику так запылят мозги, что средь бела дня он на глазах у всех расстается со своим бумажником, в котором документы и деньги?
— В принципе возможно.
— Как?
— Довольно изящно. Взять хотя бы случай с деканом университета профессором Тягуновым. Он шел по Пушкинской. Вдруг с лесов драмтеатра — там шел ремонт — на него выплеснули воду. Тут же профессора окружили сердобольные цыганки. Пять или шесть. Стали орать, грозить кому-то на лесах. Другие начали вытирать костюм профессора платками. И все разом галдели, кружились хороводом, суетились вокруг него. Потом разом, как по команде, разбежались. Итог — пропали у профессора золотые часы, бумажник, микрокалькулятор…
— Прекрасный пример! — Сазонов оживился. — Прекрасный! Особенно хорошо, что вспомнил о цыганах. При взломе компьютерной защиты избирается цыганская тактика. Для участия в операции в помощь главному взломщику привлекается еще с десяток операторов. Большинство из них даже не подозревают о своей роли в игре. Они организуют неразбериху — цыганскую пляску вокруг объекта. Входят в сеть. Выдают команды. Индивидуальную программу для каждого создает главный взломщик. Банковский компьютер начинает путаться, старается разобраться, что происходит. И в этот момент в сеть внедряется тот, кому достанутся деньги. Его команды безупречны, пароли точны. Все это подготовлено с использованием сведений, полученных от информатора, работающего в банке. Главный компьютер выдает приказ о перечислении энной суммы в другой банк, на счет, который для этой цели открыт заранее. Во втором банке перевод ждут и без задержек перекидывают в третий банк. Там и происходит обналичивание.
— Ты думаешь, кто-то проделал такой фокус с Пороховым?
— В этом и предстоит разбираться тебе. Выяснишь — узнаешь, кто стоит за убийством. — Вглядевшись в удрученное лицо Рыжова, Сазонов тут же приободрил его: — Когда я начинал грустить, отец говорил: «Васька, держи хвост морковкой!»
Рыжов усмехнулся.
— А мой по-другому: «Держи хвост пистолетом».
— Вот и отлично. Давай следовать заветам отцов. Кстати, чтобы жизнь не казалась тебе такой черной, я дам тебе в помощь своего эксперта по электронике.
— В твоей службе и такой есть?
— Непременно. Ты же сам сказал, что денежное хранилище не защищают стальные двери. Моя служба обеспечивает защиту ценностей и банковской информации в полном объеме.
— Промышленный шпионаж?
— Точнее, коммерческий.
— И он есть?! У нас? В Придонске?!
— Сколько угодно, и на самом высоком уровне. Представь, собираются у Тарасова в кабинете банковские тузы города. Сидят час, два. Совещаются. Улыбаются друг другу. Заверяют сидящих рядом коллег в своем неизменном уважении и почтении. О чем-то договариваются. Жмут руки и разъезжаются. После этого я посылаю эксперта в зал заседаний. Он вооружается индикаторов поля и проверяет помещение на вшивость.
Такой же проверке регулярно подвергаются наши автомашины и даже квартиры.
Рыжов смотрел на Сазонова, не скрывая изумления. До сих пор, сталкиваясь с проблемами сохранения внутренней информации в учреждениях, он учитывал лишь старые надежные меры безопасности — наличие сейфов, контроль за соблюдением правил допуска персонала к конфиденциальным бумагам. Сообщение Сазонова прозвучало для него почти откровением.
— И что?! Неужели находите?
Сазонов понимающе улыбнулся: для человека, не посвященного в тайны настоящего бизнеса, его закулисные дела кажутся удивительными и маловероятными.
— Не каждый раз, но находим. Уже собралась солидная коллекция «жучков» разных марок.
— Их ставят директора?!
— Случается. Правда, чаще этим занимаются их помощники и консультанты. Был случай, когда мы нашли «жучка» в воротнике пальто Тарасова. Дело сделали в раздевалке ресторана…
Электронные часы на столе начали вызванивать нежную мелодию.
— Все, Иван Васильевич, — Сазонов встал с места, — мне к Тарасову. И давай договоримся: завтра едем на похороны. Надо там побывать. Тем более я посылаю трех ребят провести видеосъемку…
По улице Дворянской на всем ее видимом протяжении стояли толпы горожан. Судить об уважении к покойному по их присутствию было бы ошибочно. Толпу составляли обычные любители необычных зрелищ. Срабатывал закон зевак: где стояли и что-то разглядывали трое, всегда появляется четвертый, пятый…
Время шло, толпа прибывала и уплотнялась. Наконец издали, со стороны железнодорожного вокзала, зашелестели голоса:
— Везут! Везут…
Показалась колонна.
Впереди, сверкая синими и красными мигалками, ехали две милицейские «волги». За ними, отстав метров на пятьдесят, катились два грузовика с опущенными бортами, задрапированными бело-сине-красной тканью. На одном из грузовиков на приколоченных скамейках сидели музыканты духового оркестра. На втором — симфонический октет «Виртуозы Дона». Когда одни кончали дуть в трубы и бить в барабан, другие принимались нудеть на скрипках и виолончелях.
Издалека симфонического оркестра никто не слышал, зато звуки барабана глухо разносились по всей улице, долетая до каждого закоулка.
За оркестром ехал длинный серый «кадиллак». На его крыше, на специальном багажнике, покоился открытый гроб. Был он удивительно огромен. Привезли его самолетом из-за границы. Мореный дуб, бронзовые ручки по бокам. Крышка и ящик изнутри были задрапированы белой шелковой тканью.
Знающие люди, всегда попадающиеся в любой толпе, сообщали друг другу вполголоса:
— За гроб заплачено семнадцать тысяч баксов… Даже те, кто был не в силах перевести в уме доллары в рубли, охали от удивления:
— Это, пожалуй, побогаче, чем было у Жоры.
Роскошь похорон вора в законе Марчука горожане сравнивали с церемонией отбытия в мир иной банкира и благодетеля местной футбольной команды «Золотая шпора» Андрея Порохова.
За серым «кадиллаком» тянулась череда дорогих машин — «мерседесов», «вольво», «тойот», «ауди», «ниссанов», «фордов»… И двигались они не по две в ряд, а одна за другой, растянувшись сверкающей змеей на несколько километров. На капоте каждой машины лежали венки — огромные, дорогие, перевязанные лентами всех цветов.
Рыжов и Сазонов приехали на кладбище заблаговременно. Было тепло, солнечно. По кронам каштанов и акаций, разросшихся над городом мертвых, гулял легкий освежающий ветерок.
Шагая к месту, где должны были похоронить Порохова, Рыжов машинально разглядывал надгробья, читал надписи и удивлялся тому, сколь глубоко въелось в души людей суетное тщеславие, не оставлявшее их даже за порогом вечности. На большом черном камне золотыми буквами была выведена надпись:
«Петрушов И.А. Персональный пенсионер союзного значения»
Рядом высилась гранитная стела со словами:
«Арам Ашотович Абрамян. Директор»
Удивительно скромное обозначение земной ипостаси Абрамяна позволяло еще не покинувшим этот мир людям гадать, был ли покойник директором «Придонскхиммаша» (а он им никогда не был) или возглавлял трезвый коллектив винно-водочного ларька.
Гроб убиенного Андрея Порохова несли на плечах восемь человекоподобных существ с красными лицами, огромными руками, в черных пиджаках. Эту последнюю почесть оказывали банкиру его коллеги и соратники, мобилизовавшие охранителей своих бренных тел.
Вокруг разверстой могилы собралась плотная толпа. Но она не имела ничего общего с кланом родных и близких, искренне скорбящих об ушедшем от них человеке.
Большинство из тех, кто решил проводить покойного, приехали сюда, чтобы лицезреть своих сторонников и конкурентов, показать себя, утвердить в глазах общества свой высокий статус — они ведь не бомжа хоронят, а миллиардера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Как можно было увести такие деньги? Кроме директора, в банке работают и его замы, другие сотрудники, кассиры, наконец.
— Ты забыл о компьютерах. Это сила самостоятельная.
— Все. — Рыжов мрачно посмотрел на Сазонова. — Коли в дело влезли компьютеры, я поднимаю руки.
Немолодая секретарша в больших роговых очках, гладко причесанная, с суровым выражением глаз, вошла без стука и вкатила сервировочный столик. В расписных чашках дымился чай. На маленьком подносе стояли два чайника: заварочный и побольше — с кипятком. В вазочке лежали вафли и печенье. Сахарница была прикрыта серебряной крышечкой.
— Успокойся, — предложил Сазонов, — выпей чаю.
— Какое имеет значение, успокоюсь я или нет? Хоть лопни от волнения, хоть закостеней от спокойствия, передо мной — скала/Теперь я понимаю, почему на это дело кинули меня. Рыжов сорвется — дадут ему пинка под зад. Лучше уж уйти самому.
— Иван Васильевич, мы с тобой вроде бы одногодки. Так? Чего же ты раньше срока сливаешь воду?
— Не мне тебе объяснять.
— Нет уж, давай объясни.
— Я специалист по крутой уголовщине. Грабежи, убийства, терроризм. Да что говорить, ты все знаешь! И специалист ведь я был неплохой.
— Почему был? Ты и сейчас хороший.
Рыжов не обратил внимания на оценку генерала. Впервые за кои-то времена он мог выговориться перед человеком, который его поймет.
— Это у мистера Шерлока Холмса и у комиссара Мегрэ были трубки, которые они курили, когда вели дело. У меня же и на обед времени не хватает. Они решали одну задачку полгода, на отдыхе, для разминки ума. А на мне каждый месяц висит не менее трех дел. И все сплошной сложняк. Теперь оказался на перепутье. Еще вчера все было понятно: есть банк, есть хранилище ценностей, в нем деньги, вход закрывает стальная плита. На плите — замки. Банк грабанули. Значит, ищи взлом. Выясняй, кто убит, кто навел. Сегодня уже иное — замок цел, двери на запоре, а денежки — тю-тю! Кто-то где-то вставил в розетку штепсель, включил компьютер, что-то там нащелкал на клавишах, и денежки сами уплыли из хранилища. Как? Этого я не понимаю и вряд ли уже пойму.
— И только?
Сазонов посмотрел на Рыжова в упор. Тот выдержал взгляд, глаз не отвел.
— Разве мало?
— Все равно причин для паники не вижу. Мой внук, Андрюшок, разбирается в компьютерах так, что позавидуешь. Винчестеры, сидиромы, дискеты — для него это семечки. Ему тринадцать, а он уже с восьми лет имеет на столе персоналку. Конечно, главное в его репертуаре — игры. Прыгают по экрану зеленые лягушки, бегают красные жабы, а он их курочит. То кулаком, то ногой, то из автомата. Я не в восторге от подобных игр. Уму они не дают ни хрена, кроме дебильности. Однако, начав играть, остановиться трудно: это вроде наркотика. Тем не менее не могу не признать: внук разбирается в компьютерах сильнее деда. Вопрос к тебе: может, ему поручать дела, связанные с хакерами?
— Слушай, Василий Васильевич, не надо меня вот так сразу мордой об стол. Кто такие хакеры?
— Хакеры? Это взломщики компьютерных систем. Именно с их помощью совершаются компьютерные грабежи банков и промышленных бухгалтерий. Само преступление родилось в Штатах, но у нас быстро нашлись головы не хуже.
— Значит, теперь каждый, кто решит ограбить банк, может купить компьютер и совершить взлом?
— Не все так просто. Для подобных операций требуется немалый первоначальный капитал. Не менее полусотни тысяч.
— Даже не спрашиваю, каких, — Рыжов понимающе улыбнулся.
— И слава Богу, — Сазонов был серьезен. — Будь у нас другие деньги, мы бы теперь отражали атаки учеников средних школ. Как компьютерный класс, так считай — банда взломщиков. Не отобьешься.
— Дальше.
— Первоначальный капитал уходит на поиск нужных людей в банках. Сначала в тех, которые собираются общипать. Затем в тех, куда будет направлен первый перевод. И, наконец, там, где произойдет обналичивание безналичного перевода. Работа тонкая, ее ведут не один день. Вербовщики — люди опытные. Пускают в ход шантаж, большие деньги…
— Значит, человеческий фактор не уходит со счетов?
— Машине не нужны деньги, ими интересуются люди.
— И все же не понимаю, как можно задурить машину?
— А человека? Разве не бывает, что взрослому умному мужику так запылят мозги, что средь бела дня он на глазах у всех расстается со своим бумажником, в котором документы и деньги?
— В принципе возможно.
— Как?
— Довольно изящно. Взять хотя бы случай с деканом университета профессором Тягуновым. Он шел по Пушкинской. Вдруг с лесов драмтеатра — там шел ремонт — на него выплеснули воду. Тут же профессора окружили сердобольные цыганки. Пять или шесть. Стали орать, грозить кому-то на лесах. Другие начали вытирать костюм профессора платками. И все разом галдели, кружились хороводом, суетились вокруг него. Потом разом, как по команде, разбежались. Итог — пропали у профессора золотые часы, бумажник, микрокалькулятор…
— Прекрасный пример! — Сазонов оживился. — Прекрасный! Особенно хорошо, что вспомнил о цыганах. При взломе компьютерной защиты избирается цыганская тактика. Для участия в операции в помощь главному взломщику привлекается еще с десяток операторов. Большинство из них даже не подозревают о своей роли в игре. Они организуют неразбериху — цыганскую пляску вокруг объекта. Входят в сеть. Выдают команды. Индивидуальную программу для каждого создает главный взломщик. Банковский компьютер начинает путаться, старается разобраться, что происходит. И в этот момент в сеть внедряется тот, кому достанутся деньги. Его команды безупречны, пароли точны. Все это подготовлено с использованием сведений, полученных от информатора, работающего в банке. Главный компьютер выдает приказ о перечислении энной суммы в другой банк, на счет, который для этой цели открыт заранее. Во втором банке перевод ждут и без задержек перекидывают в третий банк. Там и происходит обналичивание.
— Ты думаешь, кто-то проделал такой фокус с Пороховым?
— В этом и предстоит разбираться тебе. Выяснишь — узнаешь, кто стоит за убийством. — Вглядевшись в удрученное лицо Рыжова, Сазонов тут же приободрил его: — Когда я начинал грустить, отец говорил: «Васька, держи хвост морковкой!»
Рыжов усмехнулся.
— А мой по-другому: «Держи хвост пистолетом».
— Вот и отлично. Давай следовать заветам отцов. Кстати, чтобы жизнь не казалась тебе такой черной, я дам тебе в помощь своего эксперта по электронике.
— В твоей службе и такой есть?
— Непременно. Ты же сам сказал, что денежное хранилище не защищают стальные двери. Моя служба обеспечивает защиту ценностей и банковской информации в полном объеме.
— Промышленный шпионаж?
— Точнее, коммерческий.
— И он есть?! У нас? В Придонске?!
— Сколько угодно, и на самом высоком уровне. Представь, собираются у Тарасова в кабинете банковские тузы города. Сидят час, два. Совещаются. Улыбаются друг другу. Заверяют сидящих рядом коллег в своем неизменном уважении и почтении. О чем-то договариваются. Жмут руки и разъезжаются. После этого я посылаю эксперта в зал заседаний. Он вооружается индикаторов поля и проверяет помещение на вшивость.
Такой же проверке регулярно подвергаются наши автомашины и даже квартиры.
Рыжов смотрел на Сазонова, не скрывая изумления. До сих пор, сталкиваясь с проблемами сохранения внутренней информации в учреждениях, он учитывал лишь старые надежные меры безопасности — наличие сейфов, контроль за соблюдением правил допуска персонала к конфиденциальным бумагам. Сообщение Сазонова прозвучало для него почти откровением.
— И что?! Неужели находите?
Сазонов понимающе улыбнулся: для человека, не посвященного в тайны настоящего бизнеса, его закулисные дела кажутся удивительными и маловероятными.
— Не каждый раз, но находим. Уже собралась солидная коллекция «жучков» разных марок.
— Их ставят директора?!
— Случается. Правда, чаще этим занимаются их помощники и консультанты. Был случай, когда мы нашли «жучка» в воротнике пальто Тарасова. Дело сделали в раздевалке ресторана…
Электронные часы на столе начали вызванивать нежную мелодию.
— Все, Иван Васильевич, — Сазонов встал с места, — мне к Тарасову. И давай договоримся: завтра едем на похороны. Надо там побывать. Тем более я посылаю трех ребят провести видеосъемку…
По улице Дворянской на всем ее видимом протяжении стояли толпы горожан. Судить об уважении к покойному по их присутствию было бы ошибочно. Толпу составляли обычные любители необычных зрелищ. Срабатывал закон зевак: где стояли и что-то разглядывали трое, всегда появляется четвертый, пятый…
Время шло, толпа прибывала и уплотнялась. Наконец издали, со стороны железнодорожного вокзала, зашелестели голоса:
— Везут! Везут…
Показалась колонна.
Впереди, сверкая синими и красными мигалками, ехали две милицейские «волги». За ними, отстав метров на пятьдесят, катились два грузовика с опущенными бортами, задрапированными бело-сине-красной тканью. На одном из грузовиков на приколоченных скамейках сидели музыканты духового оркестра. На втором — симфонический октет «Виртуозы Дона». Когда одни кончали дуть в трубы и бить в барабан, другие принимались нудеть на скрипках и виолончелях.
Издалека симфонического оркестра никто не слышал, зато звуки барабана глухо разносились по всей улице, долетая до каждого закоулка.
За оркестром ехал длинный серый «кадиллак». На его крыше, на специальном багажнике, покоился открытый гроб. Был он удивительно огромен. Привезли его самолетом из-за границы. Мореный дуб, бронзовые ручки по бокам. Крышка и ящик изнутри были задрапированы белой шелковой тканью.
Знающие люди, всегда попадающиеся в любой толпе, сообщали друг другу вполголоса:
— За гроб заплачено семнадцать тысяч баксов… Даже те, кто был не в силах перевести в уме доллары в рубли, охали от удивления:
— Это, пожалуй, побогаче, чем было у Жоры.
Роскошь похорон вора в законе Марчука горожане сравнивали с церемонией отбытия в мир иной банкира и благодетеля местной футбольной команды «Золотая шпора» Андрея Порохова.
За серым «кадиллаком» тянулась череда дорогих машин — «мерседесов», «вольво», «тойот», «ауди», «ниссанов», «фордов»… И двигались они не по две в ряд, а одна за другой, растянувшись сверкающей змеей на несколько километров. На капоте каждой машины лежали венки — огромные, дорогие, перевязанные лентами всех цветов.
Рыжов и Сазонов приехали на кладбище заблаговременно. Было тепло, солнечно. По кронам каштанов и акаций, разросшихся над городом мертвых, гулял легкий освежающий ветерок.
Шагая к месту, где должны были похоронить Порохова, Рыжов машинально разглядывал надгробья, читал надписи и удивлялся тому, сколь глубоко въелось в души людей суетное тщеславие, не оставлявшее их даже за порогом вечности. На большом черном камне золотыми буквами была выведена надпись:
«Петрушов И.А. Персональный пенсионер союзного значения»
Рядом высилась гранитная стела со словами:
«Арам Ашотович Абрамян. Директор»
Удивительно скромное обозначение земной ипостаси Абрамяна позволяло еще не покинувшим этот мир людям гадать, был ли покойник директором «Придонскхиммаша» (а он им никогда не был) или возглавлял трезвый коллектив винно-водочного ларька.
Гроб убиенного Андрея Порохова несли на плечах восемь человекоподобных существ с красными лицами, огромными руками, в черных пиджаках. Эту последнюю почесть оказывали банкиру его коллеги и соратники, мобилизовавшие охранителей своих бренных тел.
Вокруг разверстой могилы собралась плотная толпа. Но она не имела ничего общего с кланом родных и близких, искренне скорбящих об ушедшем от них человеке.
Большинство из тех, кто решил проводить покойного, приехали сюда, чтобы лицезреть своих сторонников и конкурентов, показать себя, утвердить в глазах общества свой высокий статус — они ведь не бомжа хоронят, а миллиардера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70