– Как это? Не понял, – склонив голову набок, произнес главный редактор.
– Свобода слова.., свобода самовыражения.., гарантированы конституцией, нельзя провести четкую грань между порнографией и высокохудожественной эротикой.., да и с медицинской точки зрения порнография полезна. Все это надо взвесить, дозировать, аргументировать, найти психологов, социологов… Не мне тебя учить, ты любую дрянь можешь оправдать, у тебя в газете закоренелые убийцы и маньяки могут выглядеть ангелами, а цианистый калий покажется слаще патоки и полезнее виагры.
– Да-да, это все можно. Я подключу лучшие силы.
– Вот-вот, подключи. Кстати, а почему твоя «прима» поутихла?
– Кого вы имеете в виду?
– У тебя много «прим»? Я имею в виду Белкину.
– Может быть, у нее кризис? – тихо произнес главный редактор. – Случается такое у художников, писателей, не пишется – и все, не идет работа.
– Это плохо, – констатировал Гаспаров, – надо, чтобы работа у нее пошла. Ее и поставишь на этот участок, Пусть сделает пару громких материалов, можно даже с привлечением в суд. Адвокатов оплачу. Так что заводи, Яков Павлович, мотор – и вперед.
– Всякую порнографию оправдывать или только эротику?
– Это ты уж сам реши, насколько наше общественное мнение подготовлено.
– Подготовлено, – быстро произнес главный редактор, – порнографию сейчас купить не проблема, она везде продается.
– Кстати, не надо с этим бороться, не надо агитировать за специализированные магазины. Бери проблему глобально, без конкретики, понял?
– Постараюсь все осмыслить. А если мы не так что-нибудь сделаем, вы уж подкорректируйте.
– Я ничего не буду корректировать, я не писатель, живу не с этого. Задачу я тебе поставил, ты поставишь ее перед своими людьми, пусть выполняют. Если не захотят, найдем новых. Для меня сейчас главное – переключить общественное мнение с политики на животрепещущие темы. Тем более, лето начинается, у школьников и студентов каникулы, самое время о порнографии поговорить. Эта тема вечная. А теперь давай выпьем. Хорошо с тобой поговорили, да, Яков Павлович?
– Хорошо, продуктивно, – произнес главный редактор принадлежащей Гаспарову газеты.
Хозяин налил коньяк, подал бокал гостю, второй взял сам. Пригубил, поводил носом над бокалом.
– Ты пей, коньяк хороший, мне его из Азербайджана привезли. Сам Алиев такой пьет, а он, поверь, Яков Павлович, дрянь употреблять не станет.
Коньяк действительно оказался хорошим. Такой Яков Павлович пил впервые. В прошлый раз его угощали французским, но тот показался редактору резковатым. Этот же был мягкий, ароматный, абсолютно не обжигал пищевод и желудок.
– Может, еще?
– Нет, спасибо.
– Как знаешь, – Эдуард Гаспаров подошел к столу, резко выдернул верхний ящик, извлек оттуда темно-синий конверт и взвесил его на пальцах. Затем подошел к главному редактору и опустил конверт прямо ему на колени.
– Это что?
– Топливо для преодоления кризисных явлений, так сказать, аванс лучшим журналистам, тебе, Яков Павлович. В общем, на твое усмотрение и на организацию работы.
Главному редактору не терпелось посмотреть, сколько же в конверте денег, но он боялся упасть в глазах хозяина, поэтому решил, что конверт разорвет в машине.
– Еще будут какие-нибудь пожелания?
– Ты что, спешишь куда-нибудь? Может, девочки тебя ждут?
– Нет, нет, этим я не балуюсь, ушел из большого секса.
– Я доиграю партию, внизу договорим. Они спустились из кабинета в гостиную, заставленную аквариумами, с огромным ярко освещенным бильярдным столом. В доме стояла такая тишина, что Якову Павловичу показалось, будто дом находится не в центре огромного мегаполиса, а где-то в деревне, на окраине леса.
Хозяин доиграл партию, игрой остался недоволен. На прощание потрепал главного редактора по плечу и указал на дверь:
– Понадобишься, я тебе позвоню. Жду результатов. Для главного редактора Гаспаров был человеком непонятным. Чем занимались браться Гаспаровы раньше, Яков Павлович знал понаслышке. Чем занимается сейчас Гаспаров-младший, единственный уцелевший из трех братьев, оставалось тайной. Разгадывать эту тайну у Якова Павловича не было ни малейшего желания. Явно озадаченный разговором, он сел в машину.
– Домой, – сказал он водителю, который понятия не имел, к кому привозил своего шефа.
Устроившись на заднем сиденье и открыв кейс, Яков Павлович разорвал конверт и заглянул вовнутрь. «Десять тысяч, – прикинул он, ощупывая пачку стодолларовых банкнот. – Не густо, но для начала достаточно. Три возьму себе за старые заслуги, одну дам жене, остальные распределю в коллективе. Всем сестрам, как говорится, по серьгам. Люди будут довольны, на эту премию они никак не рассчитывали.»
Глава 7
Когда начинается лето, мало кто думает о настоящей работе. Все подбирают хвосты, доделывают начатое, а в мыслях уже находятся далеко. Кто-то в мыслях шлепает босыми ногами по мокрому песку Средиземного моря, кто-то видит себя с удочкой на берегу озера, кто-то преодолевает пороги на горной реке, а кто-то пьет водку у костра из простых алюминиевых кружек и, глядя на трепещущие язычки пламени, испытывает чувство неги.
Все журналисты еще в редакции, но о работе говорят мало. И стоит кому-то лишь бросить одну-две фразы о предстоящем отдыхе, как все дружно включаются в обсуждение.
– Бросьте вы, – говорила немолодая корректорша, – какая Турция, какой Кипр? У меня дача, там огурцы, помидоры, цветы, фасоль, бабочки порхают, птички щебечут! Рядом деревня, творог, молоко, яйца…
– Куда тебе яйца? – начинали подтрунивать над немолодой женщиной представители сильного пола.
– Яйца мне, кстати, очень даже не повредят. А вот у вас одно на уме.
– И другое тоже, – хохотали мужчины. Варвара Белкина сидела у своего компьютера. Она приехала с твердым намерением поработать.
– Заткнитесь! Какой отпуск? Денег на отпуск нет. А ехать на дачу и горбатиться на грядках, так это и осенью можно сделать. Меньше посадишь весной, меньше работы осенью.
– Варя, ты куда собираешься? – поинтересовалась корректор.
– Дачи у меня нет, машины тоже, любовника уже нет или пока нет. Вообще, у меня ничего нет, кроме желания работать. А вы галдите, как куры у корыта, работать не даете. Хлопаете крыльями, а лететь никто не может.
– Варя, гениально! Насчет кур у корыта, раньше думал, что это о свиньях так говорят. Сейчас я это запишу.
– Записывай, пока жива. Смысл в том, что ни свиньи, ни куры не летают.
На несколько минут разговоры об отдыхе стихли. Белкина еще щелкала клавишами, но понимала, фонтан вдохновения иссяк. Она задумалась о том, куда бы поехать отдохнуть. Прекрасных мест множество, но повсюду требовались деньги. Даже в долбаную Болгарию, в какой-нибудь Несебр или Созопл, и то без денег не поедешь. Без денег даже бокал вина не выпить, хотя такой человек, как Варвара, мог оказаться в Заполярье без копейки денег, без документов и в течение дня решить все проблемы. И деньги бы появились, и кавалеров – хоть отбавляй. Если бы в пределах видимости оказался хоть один представитель сильного пола, он принадлежал бы ей и обслуживал бы только ее. Но отдых на то и отдых, чтобы побыть одной и ни о чем не думать, не напрягаться, как любила говорить Белкина, запускать руку в кошелек и оплачивать все свои удовольствия. А остальные пусть скрежещут зубами, пусть завидуют.
«Куда же мне хочется? – задумалась Варвара. И перед глазами поплыли картины: белый песок, теплое море, запотевшие бокалы с пивом и минералкой, многочисленные рестораны. В ушах уже гудел кондиционер, слышалась иностранная возбужденная речь. – Черт подери, какая тоска! – Варвара зажала уши ладонями и уткнулась лбом в погасший монитор. – Как все осточертело! Трупы: один на полу, другой у дома, трое неизвестных в автомобиле джип „ниссан“. Будьте вы все неладны! Только и занимаюсь тем, что переписываю милицейские протоколы, перевожу с тупого милицейского на великий и могучий. Хотя иногда тупой милицейский куда выразительнее, чем литературный язык.»
– Варвара, тебя главный вызывает.
Варя не услышала, пришлось толкнуть ее в плечо.
– Чего тебе? – зло оглянулась Варвара.
– Главный тебя вызывает.
«Сейчас материал требовать начнет, а у меня вместо восьми всего три страницы и ни одной мысли в голове.»
– Варвара, он тебя срочно требует. Варвара оттолкнулась от стола, отъехала на кресле пару метров и строго приказала:
– Мою машину не трогать, не выключать, даже пыль с нее не смахивать. Я ее зарядила.
– Чем, Варя?
– Мыслями зарядила.
Она вышла. В голове образовалась абсолютная пустота, ее даже не беспокоил вызов шефа, она даже планов не строила. «Какого черта понадобилось главному в начале дня?»
Главный сидел, закопавшись в бумаги, за огромным столом. На краю стола дымилась чашка с горячим кофе, явно предназначенная для Белкиной.
– Можно? – поинтересовалась Белкина и, войдя, сразу плюхнулась в кресло.
– Ну и жара!
– Что это вы, Яков Павлович, себе хороший кондиционер не поставите? Было бы у вас в кабинете как на курорте. А то от вентилятора вашу физиономию может перекосить. Толку от него никакого, только пыль гоняет да бумаги по столу разбрасывает.
Главный взял тяжелое пресс-папье и прижал им стопку бумаг.
– Угощайся.
– Спасибо. В жару пить горячий кофе… Я бы лучше пивка из холодильника.
– Не держу, – сказал главный, сдвинув брови. Ему самому хотелось думать о пиве, об отдыхе, но только не о работе. – Как настроение, Варя?
– Хреновое настроение. Откуда настроение в таком пекле появится? В жару только у моря хорошо лежать. Волна накатывает, облизывает тебя от натертых пяток до бритых подмышек, и так тебе хорошо, так на душе спокойно!
– Ты свои пораженческие разговорчики брось! Давай поговорим о деле. Как ты, Варвара, к порнографии относишься?
Варвара встрепенулась, как лягушка, к которой прикоснулись оголенным проводом. Вся ее расслабленность и нега мгновенно улетучились.
– Если вы хотите узнать, люблю ли я купаться голой или в купальнике, то отвечу: да, при возможности избежать столпотворения на берегу купаюсь голой.
– Это, Варя, называется нудизмом, а не порнографией.
– Я смотрю, вы немного подкованы, Яков Павлович. А вы сами как относитесь?
– Положительно, – сказал главный, – хотя сам и не употребляю.
– Так уж и не употребляете! Врете небось?
– Не вру. А вот тебе этим вопросом, Белкина, придется заняться вплотную, независимо от твоего к нему отношения. Это редакционное задание.
– Предлагаете мне сняться для газеты?
– Конечно, это поднимет тираж.
– Я, Яков Павлович, согласна, но только вместе с вами, если вы будете моим партнером, – Варвара подкатилась к столу и уперлась в него грудью. – Может, еще всей редакцией устроим оргию? Все заснимем, подписи для фотографий я беру на себя. Напечатаем, займем первую страницу и разворот. Тираж гарантирую.
– Лицензию заберут, – сухо отреагировал на предложение Белкиной главный.
– Наверняка отберут, зато прославимся. Порнография, порнография… – проговорила Белкина, глядя в потолок, где лениво вращался большой вентилятор. – Сезон неподходящий. Жара, все потные, к стульям прилипают голыми задницами. Порнография хорошо зимой идет, а летом ее и так хватает, – Белкина демонстративно закинула ногу за ногу и поправила внушительных размеров бюст, уложив его на стол. Бюст придавил бумаги не хуже мраморного пресс-папье.
Яков Павлович инстинктивно подался вперед и приподнял очки. Он был немного дальнозорок, а посмотреть было на что.
– Эх, Варя, тебя только на первую страницу снимать" Глаза у Варвары заблестели:
– Отлично! Я согласна, Яков Павлович. Пусть наш фотограф меня отщелкает, и ставьте в номер. Газетную площадь я займу, и писать не придется.
– Мы – издание серьезное, – произнес Яков Павлович.
Белкина тут же захихикала, потому как цену газете «Свободные новости плюс» знала не хуже редактора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48