– Мне могут пригодиться такие парни, как ты, – сказал Казье, обращаясь к затылку грузчика. – Вступай в мою команду сейчас и будешь каждый раз зашибать столько же, если не больше.
Грузчики остановились и переглянулись. Никому из них явно не хотелось принимать это предложение, но они боялись сказать “нет” Анри Казье. Тем не менее, единственный в бригаде чернокожий обернулся и взглянул на бельгийца.
– Эй, парень, я согласен. Прямо с ходу. Остальные грузчики, все белые, почувствовали облегчение оттого, что единственный негр покидает их общество.
Чернокожий был здоровенным парнем с мускулистыми плечами и широкой мощной грудью, но у него было брюшко и расползшийся зад, как у водителя грузовика с большим стажем, оставившего спорт боксера или бывшего артиллериста-заряжающего, превратившегося в лежебоку. Глаза у него были ясные, не замутненные наркотиками или чрезмерными возлияниями, но рыхлый живот и грудная клетка говорили о том, что парень еженедельно вливает в себя по меньшей мере ящик пива.
– У тебя есть какой-нибудь паспорт? – спросил его Казье.
– Ну, капитан, – ответил грузчик зычным утробным басом. – Откуда?
– Он обойдется тебе в тысячу долларов. Деньга вперед, – сказал Казье. Он протянул руки к пачкам наличных, которые держал старшина грузчиков, и показал, чтобы тот бросил ему одну связку.
– Нет, так не пойдет, – сказал бригадир. – Мы их потом поделим.
Но Казье вскинул АК-47. Он не целился в людей, однако угроза была совершенно очевидна, и грузчик отсчитал тысячу долларов сотенными бумажками из той пачки, которую разрезал бельгиец. Он вручил деньги негру.
– Трудись в поте лица, и они вернутся к тебе сторицей, – сказал Казье, протягивая руку.
Негр криво улыбнулся ему, крепко сжимая деньги громадными ручищами.
– Ничего я тебе платить не буду, приятель, – заявил он. – У тебя вон целый поганый самолет есть, так что можешь просто пустить меня на борт, и дело с концом.
– Сунь этого черномазого в грузовой отсек вместе с багажом, – посоветовал один из грузчиков и заржал, но тотчас притих под суровым взглядом бельгийского наемника.
– В некоторых местах, куда мы будем летать, тебе понадобится паспорт, – сказал Казье, – а хороший документ стоит кучу денег. – Он пожал плечами. – Деловые издержки.
В груди негра бушевал такой гнев, что воздух в ангаре нагрелся еще на несколько градусов.
– Доверься мне, – ободряюще произнес Казье.
В конце концов парень сдался, вручил Казье деньги и запрыгнул на борт L-600. Остальные со всей возможной поспешностью зашагали к боковой двери ангара. Они были уверены, что этот чернокожий здоровяк очень скоро превратится в покойника. Не позже, чем он закроет за ними дверь.
– Кажется, они называли тебя Круллом? – спросил Казье оставшегося грузчика.
– Ага, – отвечал негр.
– Это настоящее имя?
Парень колебался всего секунду.
– Конечно, нет, капитан. Впрочем, готов спорить, что и ты не капитан вовсе.
Казье знал, что подлинное имя негра – Джефферсон Джонс, что его совсем недавно отпустили на поруки из флоридской тюрьмы, где он отсидел три года из семи за вооруженное ограбление, и что он состоял в гражданском браке и имел двоих детей. Его арестовывали сначала за торговлю наркотиками, потом – оружием, но больше ни разу не сажали. Мелкий жулик, любитель, доселе не выказывавший большой склонности к темным делишкам. Казье слышал, что он неплохой работник, умеет управляться с огнестрельным оружием, превосходит по уровню умственного развития заурядное пушечное мясо, вспыльчив, если его задеть, но в общем спокоен.
– Хороший ответ, друг мой, – сказал Казье. – Я видел ваше досье, мистер Крулл.
– Что видел? – переспросил негр, удивленно вытаращив свои и без того большие глаза.
– Ваше личное дело. Я знаю, что вы говорите правду. Ибо лгать мне смертельно опасно, вы уж поверьте.
– Что ж, ты у нас начальник, – рассудил Крулл. – И не вру я тебе.
– Очень хорошо.
Казье знал, что в бытность свою головорезом Джоне пускал в ход самое разнообразное оружие, и уже давно выбрал его себе в наемники из множества возможных кандидатур, о чем негр, конечно, не подозревал.
– Приступайте к работе, мистер Крулл. Открывайте ворота ангара, а когда мы выедем, опять закройте их, поднимитесь на борт и задрайте вот этот люк, – Казье показал ему, как захлопнуть и запереть дверцу, и Крулл отправился открывать ворота. Створки сдвигались вручную, и сделать это оказалось несложно. В ангар потек теплый ночной воздух Калифорнии. Пора в путь.
– Приготовься запускать движки! – крикнул Казье Аисту. – И пусть нам разрешат маневрирование. Скажи им, что мы стоим не здесь, а возле грузового терминала “Авгруп”. Поехали.
Он наклонился, в последний раз проверил ремни и двинулся к пилотской кабине.
БОРТ АМЕРИКАНСКОГО ШТУРМОВОГО ВЕРТОЛЕТА UH-60
ТОГДА ЖЕ
На экране появились помехи – вероятно, вертолет пролетал над линией электропередачи, – но как только эфир очистился, изображение снова стало четким и цветным.
– Я вас не расслышал, помощник шерифа Лассен, – произнес Джозеф Уимен, представитель федерального окружного суда восточной Калифорнии. – Повторите ваши последние слова.
– Ваша честь, я сказал, что, поскольку Анри Казье чрезвычайно опасен, мне необходимы как можно более широкие полномочия при его задержании, – произнес помощник шерифа Тимоти Лассен, глядя на девятидюймовый экран видеофона, вмонтированного в спинку сиденья перед ним.
Сорокавосьмилетний Лассен был вторым по важности лицом в конторе шерифа в Сакраменто. “Черный ястреб”, на борт которого транслировался кодированный микроволновый телесигнал из учреждения, летел на высоте тысячи футов в сторону муниципального аэропорта Чико. Худощавая фигура Лассена выглядела непривычно громоздкой в бронежилете Кевлара, выписанном по почте незадолго до вылета и надетом поверх черного облегающего летного комбинезона; этот жилет был частично скрыт под другим, черным, с зелеными буквами “Шериф США” на груди. Тяжелые истертые ботинки остались у Лассена со времен учебы в академии судопроизводства в Куантнко, штат Вирджиния, и с тех пор, как он окончил ее, ботинки служили ему, только когда он охотился на уток. Его голову украшали черная бейсболка, нахлобученная задом наперед, и маленький, хрупкий на вид микрофон с наушниками, приглушавшими пронзительный вой двух вертолетных винтов.
Судью Уимена подняли с постели только для того, чтобы он подписал ордер на арест и отдал соответствующие указания Лассену. По голосу судьи, даже искаженному микроволновой связью и частыми помехами в эфире, можно было верно судить о том, насколько он взволнован.
– Обширные полномочия – это сложно, – недовольно буркнул Уимен. – Учтите, вам придется действовать к западу от наших границ...
– Полагаю, ваша честь, мы будем почти над своей территорией...
Видеофон был рассчитан на двустороннюю связь, наподобие телефонной, однако система кодирования не всегда позволяла вступать в разговор, и замечание Лассена осталось без внимания.
– ...ордер разрешает вам задействовать военную авиацию, но пальба недопустима, шериф.
– Ваша честь... Прошу прощения, ваша честь, – Лассен сказал это дважды, чтобы собеседник наверняка услышал его. – Анри Казье стоит на первом месте в списке разыскиваемых лиц, на его задержание выдано пятьдесят семь ордеров, и все они уже устарели. Это всемирно известный террорист, крупнейший торговец оружием. Его преступления на юге Европы затмевают своей жестокостью все злодеяния итальянской мафии, а теперь он обосновался в Соединенных Штатах, где успел принять участие в нескольких нападениях на арсеналы. Недавно Казье обчистил склад планирующих бомб, принадлежащий ведомству технического обеспечения, а уж он-то знает, как их применять, поскольку обучался этому делу в спецназе бельгийских ВВС, где из него сделали еще и первоклассного пилота. У Казье есть свои шерифы, свое ФБР, АТО и полиция, все вооружены до зубов. Нам пришлось прибегнуть к помощи ВВС, чтобы получить хоть какую-нибудь возможность бороться с ним!
Покачав головой, судья Уимен проговорил прямо в объектив видеокамеры, установленной на его рабочем столе;
– Обрушить на него огневую мощь наших ударных соединений? Взять живым или мертвым? Как вы себе это представляете? Как какую-нибудь вендетту, что ли? Нет, шериф, я не подпишу ордер на задержание “живым или мертвым”.
– Ваша честь, в этом году Казье расправился с четырьмя офицерами федеральной службы безопасности, – сказал Лассен. – Он уничтожал свои жертвы не чем-нибудь, а пулями из М-16 или АК-47. Такая вот убойная сила. А один судья, как полагают, был убит прицельным выстрелом из сорокамиллиметрового гранатомета, предназначенного для пробивания отверстий в бетонных стенах бомбоубежищ и бункеров. Мы смогли опознать убитого только потому, что нашли фалангу его пальца, отброшенную почти на сто ярдов от места взрыва.
Теперь настала очередь судьи перебить собеседника. Лассен умолк, увидев шевелящиеся губы Уимена. Затем в наушниках послышался недовольный голос:
– ...необходимости напоминать мне об этом, шериф. Благодарю вас, я и сам достаточно хорошо знаком с действием гранатомета М-206. И мне не хуже вас известно, какую опасность представляет для нас Анри Казье. Однако ордер, выданный окружным судом, предусматривает лишь арест подозреваемого, там ни слова не говорится о его казни.
– Совершенно верно, ваша честь, мне предписано задержать Казье и передать его в руки правосудия. Но я не смогу выполнить эту задачу без потерь, если не получу мощной огневой поддержки. Казье – убийца, ваша честь. Нет никаких сомнений в том, что он будет убивать каждого представителя сил правопорядка, вставшего на его пути, сражаться, пока не израсходует весь боекомплект, припасенный для самообороны. Казье скорее пожертвует собой и своими подручными, чем сдастся в плен. Он будет драться, как волк, пойманный в капкан, с той лишь разницей, что не замедлит перекусить не свою, а чужую ногу, лишь бы выбраться на свободу. Чтобы взять его живым, мне потребуются чрезвычайные полномочия. В противном случае мои люди не пойдут на эту бойню.
– Шериф Лассен, не ставьте мне ультиматумов, – предостерегающим тоном произнес Уимен.
– Я всего лишь пытаюсь подчеркнуть, насколько опасен Анри Казье, – спохватился Лассен. – Мы связались с психологами из ФБР. Они говорят, что Казье стал жертвой насилия в тюрьме, куда попал еще подростком, и с тех пор непрестанно проявлял агрессивность во всех...
– Вот как, шериф Лассен? – Уимен усмехнулся. – Не думал, что Казье когда-либо попадал в тюрьму.
– Его поймали с поличным на базе американских крылатых ракет в Бельгии, когда он пытался продать гашиш солдатам караульной службы, – объяснил Лассен. – Гарнизонной тюрьме Казье предпочел выдачу бельгийским властям, но сначала его двое суток насиловали американские охранники. Как я слышал, они даже применяли полицейские дубинки – отнюдь не в целях, предусмотренных уставом. А ему было только пятнадцать лет. С тех пор он при первой возможности убивает всех военнослужащих, попадающихся ему на глаза. Полагаю, в моих людей он начнет стрелять, как только завидит их, ваша честь...
– Понимаю вашу обеспокоенность, шериф, – перебил Уимен, – но даже если она обоснована, я все равно желаю, чтобы его предали суду, а не пристрелили, как бешеную собаку. Не обременяйте себя правом распоряжаться жизнью и смертью подозреваемых, шериф, а если не можете справиться со своими обязанностями, то сложите их с себя. Вы получите ордер, на котором будет стоять моя подпись, так что будьте любезны выполнять мои распоряжения.
И, помолчав, добавил:
– Я отклоняю условие “живым или мертвым”. Вы привезете Казье и его людей живыми. В противном случае вам придется объяснить мне и генеральному прокурору Соединенных Штатов, почему это не удалось сделать, и, уверяю вас, ваша карьера и место жительства – дома или в камере федеральной тюрьмы – будут в значительной мере зависеть от вашего ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79