Внутри складной столик был уже разложен, на нём лежала карта, и начальник оперативного управления показывал место, где они сейчас находятся, и направление движения людям, которые уже знали это. Большой люк на крыше был открыт, чтобы табачный дым выходил наружу. Каждый офицер внутри курил.
* * *
— Слышали? — Старший лейтенант Валерий Михайлович Команов высунул голову из верхнего люка танковой башни, которая являлась вершиной его бункера. Это была башня старого — древнего — танка ИС-3. Когда-то она была самой пугающей частью самого тяжёлого в мире танка. Сейчас эта башня могла только поворачиваться. Её и без того толстая броня была дополнительно усилена двадцатью сантиметрами приваренной стали. Являясь частью бункера, она поворачивалась всего лишь чуть медленнее, чем у самого танка, двигатель которого был в лучшем случае слабоват для такой махины. Однако длинная 122-мм пушка по-прежнему действовала исправно. Она действовала здесь даже лучше, потому что под ней было не тесное пространство танкового корпуса, а просторное бетонное помещение, которое позволяло экипажу свободно двигаться и поворачиваться. Такое устройство почти в два раза сократило скорость перезарядки орудия, да и точность стрельбы от этого ничуть не пострадала, потому что на башне был установлен более совершенный оптический прицел. Старший лейтенант Команов номинально считался танкистом, и его взвод состоял из двенадцати танков вместо штатных трех, потому что эти танки не могли двигаться. При обычных обстоятельствах его обязанности не были слишком уж напряжёнными, ведь ему приходилось командовать двенадцатью экипажами по шесть человек каждый, которым было некуда идти, кроме туалета, расположенного позади бункера. Его экипажи даже практиковались в стрельбе, стреляя в копию их бункера, находящегося в двадцати километрах. По сути дела, они практиковались теперь довольно часто по приказу нового командующего. Ни Команов, ни его люди не возмущались этим, потому что для каждого солдата в мире стрельба представляет развлечение. Чем больше орудие, тем интереснее процесс стрельбы. Их 122-мм танковые пушки обладали относительно невысокой начальной скоростью полёта снаряда, что компенсировалось его размерами. За последнее время они научились так метко стрелять, что сбивали башни со старых танков Т-55 одним выстрелом.
Сейчас была объявлена боевая тревога, которую их энергичный молодой лейтенант воспринимал с необходимой серьёзностью. Он даже заставлял своих солдат делать пробежку каждое утро за последние две недели, что не было любимым занятием для людей, привыкших сидеть внутри своих бетонных бункеров в течение двух лет обязательной армейской службы. Ему было нелегко поддерживать на необходимом уровне их боевую готовность. Солдаты, естественно, чувствовали себя в безопасности внутри подземных бетонных сооружений с толстой сталью наверху, окружённых кустами, благодаря которым их бункер был невидим уже на расстоянии в пятьдесят метров.
Их бункер был расположен в тылу остальных бункеров на южном склоне высоты 432 — её верхушка находилась на высоте 432 метров. Орудия были направлены на северный склон первого ряда холмов на берегу Амура. Эти холмы были намного ниже тех, в которые вкопаны их бункеры. В тех холмах тоже были бункеры, но они находились там, чтобы обмануть противника. Впрочем, разоблачить обман можно было только войдя внутрь, потому что они тоже увенчаны старыми танковыми башнями — в данном случае от поистине древних КВ-2, воевавших с фашистами до того, как эти могучие машины оставили ржаветь на берегу Амура в бетонных бункерах. Дополнительная высота холмов означала, что они могут смотреть в Китай, чья территория начиналась меньше чем в четырех километрах. Это было достаточно близко, чтобы слышать звуки в тихую ночь.
Особенно если звук, который они услышали, был рёвом нескольких сотен дизельных двигателей, включённых одновременно.
— Двигатели, — произнёс сержант Команова. — Гребаное множество двигателей.
Лейтенант спрыгнул с сиденья внутри башни и прошёл три метра до телефонного коммутатора. Он поднял трубку и нажал на кнопку, соединившую его с полковым командным пунктом, в десяти километрах к северу.
— Это пост Пять Шесть Альфа. Мы слышим рёв танковых двигателей к югу от нас. Похоже, их очень много.
— Видите что-нибудь? — спросил полковник.
— Нет, товарищ полковник. Но звук танковых двигателей отчётливо слышен.
— Хорошо. Держите меня в курсе событий.
— Слушаюсь, товарищ полковник. Конец связи.
Команов положил трубку. Его самый ближний к Амуру бункер был пост Пять Девять, на южном склоне первого ряда холмов. Он нажал кнопку, соединяющую его с этим бункером.
— Это лейтенант Команов. Вы видите или слышите что-нибудь?
— Мы ничего не видим, — ответил капрал. — Но слышим рёв танковых двигателей.
— Но ничего не видите?
— Ничего, товарищ лейтенант, — уверенно ответил капрал Владимиров.
— Вы готовы?
— Мы полностью готовы, — заверил его Владимиров. — Ведём наблюдение за югом.
— Держите меня в курсе событий, — приказал Команов безо всякой необходимости.
Его люди были настороже и готовы к бою. Он оглянулся вокруг. В его бункере было две сотни снарядов для главного орудия, и все находились в держателях, позволяющих легко доставать их. Его заряжающий и наводчик были на своих местах. Первый осматривал местность с помощью оптического прицела, более мощного, чем бинокль командира. Запасные члены экипажа находились на своих сиденьях, на случай если кто-нибудь будет ранен или убит. Задняя дверь, ведущая к туннелю, была открыта. В сотне метров от неё стоял восьмиколесный БТР-60, готовый увезти их из бункера, если возникнет необходимость. Впрочем, его люди не думали, что это понадобится. Их бункер был неприступен, не правда ли? Броня танковой башни достигала более полуметра, а сам бункер состоял из трех метров железобетона с метром грунта на нём.
К тому же они были спрятаны за кустом. Если вы не видите цель, вы не можете попасть в неё, правда? Ведь у китаезов были узкие косые глаза, которые видели недостаточно хорошо, верно? Подобно все солдатам в его экипаже, Команов был русским, из европейской части России, хотя под его командой было немало азиатов. Эта часть России представляла собой смесь национальностей и языков, хотя все владели русским, который выучили если не дома, то в школе.
— Движение, — сказал наводчик. — Движение на Рисовом хребте. — Так они называли первый ряд холмов на китайской стороне. — Это пехота.
— Ты уверен, что это пехотинцы? — спросил Команов.
— Полагаю, что это могут быть пастухи, но я не вижу баранов, товарищ лейтенант. — У наводчика было едкое чувство юмора.
— Слезай, — сказал лейтенант солдату, который занял его место у люка. Команов вернулся на сиденье командира. — Передайте мне головной телефон, — приказал он. Теперь он был соединён с телефонной сетью и мог говорить с любым из одиннадцати бункеров или командиром полка, просто нажимая кнопку микрофона. Но Команов ещё не надел наушники. Он хотел, чтобы его слух ничего не тревожило. Ночь была тихой, почти безветренной, дул только лёгкий бриз. Они находились на большом расстоянии от ближайшего поселения, и шум транспорта не нарушал тишину. Затем он направил бинокль на дальний ряд холмов. Да, были видны призрачные очертания движения, подобные раздуваемым ветром волосам. Но это были не волосы. Это могли быть только люди. И, как заметил его наводчик, это не были пастухи.
В течение десяти лет офицеры в пограничных бункерах добивались выдачи очков, позволяющих отчётливо видеть при слабом освещении, подобных тем, которые выдавались спецназу и другим элитным частям. Ответ всякий раз был отрицательным: такие очки были слишком дорогими для второстепенных частей. Пограничники видели такие приборы, только когда сюда приезжали специальные комиссии, и пограничники могли только пускать слюни, глядя на вожделенные оптические приборы. Нет, им следовало заставить свои глаза привыкать к темноте… словно они были кошками, подумал Команов. Зато все внутреннее освещение внутри бункеров было красным, и это помогало остроте зрения. Он запретил применение белых лампочек внутри постов ещё на прошлой неделе.
Двойники этой танковой башни выпускались начиная с конца 1944 года — ИС-3 продолжали производиться после этого в течение многих лет, словно никто не осмеливался прекратить производство чего-то с именем Иосиф Сталин на нём, подумал лейтенант. Некоторые танки ИС-3 использовались в конце войны в Германии, неуязвимые для любого оружия, производимого фрицами. И эти же танки причиняли серьёзную головную боль израильтянам с их американскими и английскими танками.
— Докладывает пост 50. Мы видим оживлённое движение, похоже это пехота, на северном склоне Рисового хребта. По нашей оценке, количество пехоты равняется примерно полку, — захрипело в наушниках.
— Сколько у нас фугасных снарядов? — спросил Команов.
— Тридцать пять, — доложил заряжающий.
Это было достаточное количество. Кроме того, в пределах досягаемости Рисового хребта находились пятнадцать тяжёлых 152-мм гаубиц МЛ-20. Они стояли на бетонных площадках рядом с массивными бункерами, наполненными снарядами. Команов посмотрел на часы. Почти половина четвёртого утра. Ещё девяносто минут, и начнёт рассветать. На небе не было ни единого облачка. Он поднял голову и увидел звезды, такие яркие, каких никогда не увидишь в Москве с её загрязнённой атмосферой. Нет, сибирское небо было ясным и чистым, и над его головой виднелся океан света, ещё более яркий из-за полной луны, все ещё висящей высоко над западным горизонтом. Он снова приложил бинокль к глазам. Да, на Рисовом хребте было заметно движение.
* * *
— Начинаем? — спросил Пенг.
— По вашей команде, — ответил Ва.
Пенг и его штаб находились впереди своих орудий, чтобы лучше видеть результаты артиллерийского огня.
* * *
Но в семидесяти тысячах футов над головой генерала Пенга летела «Мерилин Монро». Каждый из беспилотных самолётов «Тёмная звезда» имел написанное на нём имя, и, получив разрешение выбрать названия для высотных разведывательных самолётов, наземные команды выбрали имена звёзд кино, причём каждое из них, разумеется, было женским.
На носу этого беспилотного самолёта была искусно нарисована центральная страница из журнала «Плейбой» 1953 года, но глаза, смотревшие вниз с невидимого разведчика, были электронными и работавшими во множестве спектров, а не светло-голубыми. Внутри носовой части самолёта, сделанной из фибергласа, находилась направленная антенна, передававшая полученную информацию на спутник, откуда она поступала в самые разные точки на земной поверхности. Самой ближней был Жиганск, а самой дальней — Форт-Бельвуар, в Виргинии, рядом с Вашингтоном, округ Колумбия. Отсюда информация по оптиковолоконным кабелям устремлялась во множество секретных агентств. В отличие от большинства разведывательных систем, из беспилотного самолёта передавались чёткие изображения, напоминающие кадры кинофильмов в реальном времени.
— Похоже, они готовы к наступлению, — заметил старший сержант капитану, своему непосредственному начальнику. Действительно, были видны солдаты, загоняющие снаряды в казённые части полевых орудий, за которыми следовали небольшие матерчатые мешочки, вмещающие метательные заряды.
— Сколько всего орудий, сержант? — спросил капитан.
— Чертовски много, сэр.
— Это я и сам вижу. Как относительно количества? — повторил вопрос офицер.
— Больше шестисот орудий, и это только в одном секторе, капитан. И ещё четыреста подвижных пусковых ракетных установок.
— Вы ещё не заметили самолётов?
— Нет, сэр. Китайцы ещё не летают ночью, по крайней мере, для бомбардировок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
* * *
— Слышали? — Старший лейтенант Валерий Михайлович Команов высунул голову из верхнего люка танковой башни, которая являлась вершиной его бункера. Это была башня старого — древнего — танка ИС-3. Когда-то она была самой пугающей частью самого тяжёлого в мире танка. Сейчас эта башня могла только поворачиваться. Её и без того толстая броня была дополнительно усилена двадцатью сантиметрами приваренной стали. Являясь частью бункера, она поворачивалась всего лишь чуть медленнее, чем у самого танка, двигатель которого был в лучшем случае слабоват для такой махины. Однако длинная 122-мм пушка по-прежнему действовала исправно. Она действовала здесь даже лучше, потому что под ней было не тесное пространство танкового корпуса, а просторное бетонное помещение, которое позволяло экипажу свободно двигаться и поворачиваться. Такое устройство почти в два раза сократило скорость перезарядки орудия, да и точность стрельбы от этого ничуть не пострадала, потому что на башне был установлен более совершенный оптический прицел. Старший лейтенант Команов номинально считался танкистом, и его взвод состоял из двенадцати танков вместо штатных трех, потому что эти танки не могли двигаться. При обычных обстоятельствах его обязанности не были слишком уж напряжёнными, ведь ему приходилось командовать двенадцатью экипажами по шесть человек каждый, которым было некуда идти, кроме туалета, расположенного позади бункера. Его экипажи даже практиковались в стрельбе, стреляя в копию их бункера, находящегося в двадцати километрах. По сути дела, они практиковались теперь довольно часто по приказу нового командующего. Ни Команов, ни его люди не возмущались этим, потому что для каждого солдата в мире стрельба представляет развлечение. Чем больше орудие, тем интереснее процесс стрельбы. Их 122-мм танковые пушки обладали относительно невысокой начальной скоростью полёта снаряда, что компенсировалось его размерами. За последнее время они научились так метко стрелять, что сбивали башни со старых танков Т-55 одним выстрелом.
Сейчас была объявлена боевая тревога, которую их энергичный молодой лейтенант воспринимал с необходимой серьёзностью. Он даже заставлял своих солдат делать пробежку каждое утро за последние две недели, что не было любимым занятием для людей, привыкших сидеть внутри своих бетонных бункеров в течение двух лет обязательной армейской службы. Ему было нелегко поддерживать на необходимом уровне их боевую готовность. Солдаты, естественно, чувствовали себя в безопасности внутри подземных бетонных сооружений с толстой сталью наверху, окружённых кустами, благодаря которым их бункер был невидим уже на расстоянии в пятьдесят метров.
Их бункер был расположен в тылу остальных бункеров на южном склоне высоты 432 — её верхушка находилась на высоте 432 метров. Орудия были направлены на северный склон первого ряда холмов на берегу Амура. Эти холмы были намного ниже тех, в которые вкопаны их бункеры. В тех холмах тоже были бункеры, но они находились там, чтобы обмануть противника. Впрочем, разоблачить обман можно было только войдя внутрь, потому что они тоже увенчаны старыми танковыми башнями — в данном случае от поистине древних КВ-2, воевавших с фашистами до того, как эти могучие машины оставили ржаветь на берегу Амура в бетонных бункерах. Дополнительная высота холмов означала, что они могут смотреть в Китай, чья территория начиналась меньше чем в четырех километрах. Это было достаточно близко, чтобы слышать звуки в тихую ночь.
Особенно если звук, который они услышали, был рёвом нескольких сотен дизельных двигателей, включённых одновременно.
— Двигатели, — произнёс сержант Команова. — Гребаное множество двигателей.
Лейтенант спрыгнул с сиденья внутри башни и прошёл три метра до телефонного коммутатора. Он поднял трубку и нажал на кнопку, соединившую его с полковым командным пунктом, в десяти километрах к северу.
— Это пост Пять Шесть Альфа. Мы слышим рёв танковых двигателей к югу от нас. Похоже, их очень много.
— Видите что-нибудь? — спросил полковник.
— Нет, товарищ полковник. Но звук танковых двигателей отчётливо слышен.
— Хорошо. Держите меня в курсе событий.
— Слушаюсь, товарищ полковник. Конец связи.
Команов положил трубку. Его самый ближний к Амуру бункер был пост Пять Девять, на южном склоне первого ряда холмов. Он нажал кнопку, соединяющую его с этим бункером.
— Это лейтенант Команов. Вы видите или слышите что-нибудь?
— Мы ничего не видим, — ответил капрал. — Но слышим рёв танковых двигателей.
— Но ничего не видите?
— Ничего, товарищ лейтенант, — уверенно ответил капрал Владимиров.
— Вы готовы?
— Мы полностью готовы, — заверил его Владимиров. — Ведём наблюдение за югом.
— Держите меня в курсе событий, — приказал Команов безо всякой необходимости.
Его люди были настороже и готовы к бою. Он оглянулся вокруг. В его бункере было две сотни снарядов для главного орудия, и все находились в держателях, позволяющих легко доставать их. Его заряжающий и наводчик были на своих местах. Первый осматривал местность с помощью оптического прицела, более мощного, чем бинокль командира. Запасные члены экипажа находились на своих сиденьях, на случай если кто-нибудь будет ранен или убит. Задняя дверь, ведущая к туннелю, была открыта. В сотне метров от неё стоял восьмиколесный БТР-60, готовый увезти их из бункера, если возникнет необходимость. Впрочем, его люди не думали, что это понадобится. Их бункер был неприступен, не правда ли? Броня танковой башни достигала более полуметра, а сам бункер состоял из трех метров железобетона с метром грунта на нём.
К тому же они были спрятаны за кустом. Если вы не видите цель, вы не можете попасть в неё, правда? Ведь у китаезов были узкие косые глаза, которые видели недостаточно хорошо, верно? Подобно все солдатам в его экипаже, Команов был русским, из европейской части России, хотя под его командой было немало азиатов. Эта часть России представляла собой смесь национальностей и языков, хотя все владели русским, который выучили если не дома, то в школе.
— Движение, — сказал наводчик. — Движение на Рисовом хребте. — Так они называли первый ряд холмов на китайской стороне. — Это пехота.
— Ты уверен, что это пехотинцы? — спросил Команов.
— Полагаю, что это могут быть пастухи, но я не вижу баранов, товарищ лейтенант. — У наводчика было едкое чувство юмора.
— Слезай, — сказал лейтенант солдату, который занял его место у люка. Команов вернулся на сиденье командира. — Передайте мне головной телефон, — приказал он. Теперь он был соединён с телефонной сетью и мог говорить с любым из одиннадцати бункеров или командиром полка, просто нажимая кнопку микрофона. Но Команов ещё не надел наушники. Он хотел, чтобы его слух ничего не тревожило. Ночь была тихой, почти безветренной, дул только лёгкий бриз. Они находились на большом расстоянии от ближайшего поселения, и шум транспорта не нарушал тишину. Затем он направил бинокль на дальний ряд холмов. Да, были видны призрачные очертания движения, подобные раздуваемым ветром волосам. Но это были не волосы. Это могли быть только люди. И, как заметил его наводчик, это не были пастухи.
В течение десяти лет офицеры в пограничных бункерах добивались выдачи очков, позволяющих отчётливо видеть при слабом освещении, подобных тем, которые выдавались спецназу и другим элитным частям. Ответ всякий раз был отрицательным: такие очки были слишком дорогими для второстепенных частей. Пограничники видели такие приборы, только когда сюда приезжали специальные комиссии, и пограничники могли только пускать слюни, глядя на вожделенные оптические приборы. Нет, им следовало заставить свои глаза привыкать к темноте… словно они были кошками, подумал Команов. Зато все внутреннее освещение внутри бункеров было красным, и это помогало остроте зрения. Он запретил применение белых лампочек внутри постов ещё на прошлой неделе.
Двойники этой танковой башни выпускались начиная с конца 1944 года — ИС-3 продолжали производиться после этого в течение многих лет, словно никто не осмеливался прекратить производство чего-то с именем Иосиф Сталин на нём, подумал лейтенант. Некоторые танки ИС-3 использовались в конце войны в Германии, неуязвимые для любого оружия, производимого фрицами. И эти же танки причиняли серьёзную головную боль израильтянам с их американскими и английскими танками.
— Докладывает пост 50. Мы видим оживлённое движение, похоже это пехота, на северном склоне Рисового хребта. По нашей оценке, количество пехоты равняется примерно полку, — захрипело в наушниках.
— Сколько у нас фугасных снарядов? — спросил Команов.
— Тридцать пять, — доложил заряжающий.
Это было достаточное количество. Кроме того, в пределах досягаемости Рисового хребта находились пятнадцать тяжёлых 152-мм гаубиц МЛ-20. Они стояли на бетонных площадках рядом с массивными бункерами, наполненными снарядами. Команов посмотрел на часы. Почти половина четвёртого утра. Ещё девяносто минут, и начнёт рассветать. На небе не было ни единого облачка. Он поднял голову и увидел звезды, такие яркие, каких никогда не увидишь в Москве с её загрязнённой атмосферой. Нет, сибирское небо было ясным и чистым, и над его головой виднелся океан света, ещё более яркий из-за полной луны, все ещё висящей высоко над западным горизонтом. Он снова приложил бинокль к глазам. Да, на Рисовом хребте было заметно движение.
* * *
— Начинаем? — спросил Пенг.
— По вашей команде, — ответил Ва.
Пенг и его штаб находились впереди своих орудий, чтобы лучше видеть результаты артиллерийского огня.
* * *
Но в семидесяти тысячах футов над головой генерала Пенга летела «Мерилин Монро». Каждый из беспилотных самолётов «Тёмная звезда» имел написанное на нём имя, и, получив разрешение выбрать названия для высотных разведывательных самолётов, наземные команды выбрали имена звёзд кино, причём каждое из них, разумеется, было женским.
На носу этого беспилотного самолёта была искусно нарисована центральная страница из журнала «Плейбой» 1953 года, но глаза, смотревшие вниз с невидимого разведчика, были электронными и работавшими во множестве спектров, а не светло-голубыми. Внутри носовой части самолёта, сделанной из фибергласа, находилась направленная антенна, передававшая полученную информацию на спутник, откуда она поступала в самые разные точки на земной поверхности. Самой ближней был Жиганск, а самой дальней — Форт-Бельвуар, в Виргинии, рядом с Вашингтоном, округ Колумбия. Отсюда информация по оптиковолоконным кабелям устремлялась во множество секретных агентств. В отличие от большинства разведывательных систем, из беспилотного самолёта передавались чёткие изображения, напоминающие кадры кинофильмов в реальном времени.
— Похоже, они готовы к наступлению, — заметил старший сержант капитану, своему непосредственному начальнику. Действительно, были видны солдаты, загоняющие снаряды в казённые части полевых орудий, за которыми следовали небольшие матерчатые мешочки, вмещающие метательные заряды.
— Сколько всего орудий, сержант? — спросил капитан.
— Чертовски много, сэр.
— Это я и сам вижу. Как относительно количества? — повторил вопрос офицер.
— Больше шестисот орудий, и это только в одном секторе, капитан. И ещё четыреста подвижных пусковых ракетных установок.
— Вы ещё не заметили самолётов?
— Нет, сэр. Китайцы ещё не летают ночью, по крайней мере, для бомбардировок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214