Все-таки с дочерьми проще, подумал Райан, направляясь в Овальный кабинет. Бен Гудли уже ждал его с ежедневным президентским брифингом.
— Вы получили депешу из Госдепа? — спросил «Картёжник».
— Да, Андреа принесла её. — Райан опустился в своё вращающееся кресло и поднял телефонную трубку, затем нажал на соответствующую кнопку быстрого набора.
— Доброе утро, Джек, — бодро приветствовал его Государственный секретарь, несмотря на то, что спал всего несколько часов на диване в своём кабинете. К счастью, в его личном туалете был душ.
— Я согласен. Распорядись, чтобы все вернулись обратно, — сказал «Орлу» «Фехтовальщик».
— Кто объявит об этом в средствах массовой информации? — спросил Адлер.
— Сделай это ты. Постараемся не привлекать к этому лишнее внимание, — сказал президент с безнадёжной ноткой в голосе.
— Понял, — ответил Адлер. — Что ещё?
— Пока все.
— О'кей, я у себя в кабинете, Скотт. — Райан положил трубку. — Что слышно о Китае? — спросил он у Гудли. — Они занимаются чем-то необычным?
— Нет. Их армия проявляет активность, но это касается учений и манёвров. Наибольшая концентрация войск на северо-востоке и напротив Тайваня. К северу от Индии активность заметно меньше.
— Теперь, когда России так повезло с нефтью и золотом, не смотрят ли китайцы на север с завистью?
— Неплохое предположение, но у нас нет конкретных указаний на это из наших источников. — В конце концов, все завидуют богатым соседям. Именно поэтому Саддам Хусейн решил захватить Кувейт, хотя пески Ирака и так скрывали огромное количество нефти.
«Из наших источников» включает «ЗОРГЕ», — напомнил себе президент. Он задумался.
— Передай Эду, что мне нужна СНРО по России и Китаю.
— Насколько быстро? — спросил Гудли. Для подготовки Специальной национальной разведывательной оценки могло потребоваться несколько месяцев.
— Три или четыре недели. Все, что мне требуется, это общее представление.
— Я передам директору ЦРУ, — пообещал Гудли.
— Что-нибудь ещё? — спросил Райан.
— На сегодня это все, сэр.
Джек кивнул и посмотрел на свой календарь. Сегодня ему предстоял относительно спокойный день, зато следующий он проведёт на борту ВВС-1, летая взад и вперёд по Америке. Заночует — он перевернул страницу распечатки — в Сиэтле, перед тем как вернуться в Вашингтон, где ему предстоит очередной загруженный день. Для него было так же просто использовать VC-25A как место для ночлега… о да, ему предстоит произнести речь во время завтрака для местных студентов начального колледжа. Он будет говорить о школьной реформе. Райан не удержался от недовольного ворчания. Там просто недостаточно монахинь. Сестры Нотр-Дам учили его в начальной школе Святого Мэттью в северо-восточном Балтиморе больше сорока лет назад — и учили его хорошо, потому что наказание за плохую успеваемость и плохое поведение было таким страшным, что семилетнему мальчугану даже не хотелось думать об этом. Но, по правде говоря, он был хорошим ребёнком, относительно послушным — тупым, признался Джек с лукавой улыбкой, получавшим хорошие отметки, потому что у него была хорошая мать и хороший отец, что было намного лучше, чем у многих американских детей, — и каким образом, черт побери, он сможет исправить это? — спросил себя Джек. Как ему вернуть нравственный облик поколения родителей, важность религии и мир, в котором обручённые пары шли к алтарю девственниками? Теперь они говорят детям, что гомосексуализм и лесбиянство — приемлемые вещи. Что бы сказала об этом сестра Франсис Мэри? — подумал Джек. Как жаль, что её больше нет и она не может щёлкать некоторых сенаторов и конгрессменов по костяшкам пальцев своей линейкой! Этот метод воспитания творил чудеса с ним и его одноклассниками в Святом Мэттью…
Настольный динамик прохрипел: «Сенатор Смитерс только что прибыла к Западному входу». Райан встал и пошёл направо, к двери, которая вела в приёмную секретарей.
По какой-то причине люди предпочитали эту дверь той, что вела из коридора напротив комнаты Рузвельта. Скорее всего им нравилось, когда открывается эта дверь, президент стоит с протянутой рукой и улыбкой на лице, словно он действительно рад видеть своих посетителей.
Мэри Смитерс из штата Айова, пожилая матрона, трое детей и семь внуков, — подумал он, — снова будет говорить о законопроекте для фермеров. Какого черта должен он знать о фермах? В тех редких случаях, когда он покупал продукты, он делал это в супермаркетах — потому что именно там все и производилось, разве не правда? На страницах брифинга для его политических выступлений всегда была цена хлеба и молока в данном регионе, на случай, если какой-нибудь местный репортёр захочет проверить его. А шоколадное молоко получают от коричневых коров.
* * *
— Соответственно, посол Хитч и заместитель Государственного секретаря Ратледж отзываются обратно в Вашингтон для консультаций, — произнёс представитель Белого дома, обращаясь к аудитории.
— Это означает разрыв отношений с Китаем? — тут же спросил репортёр.
— Ни в коем случае. Консультации означают именно консультации. Мы обсудим недавние события с нашими представителями, чтобы отношения с Китаем быстрее стали такими, какими они должны быть, — ответил он, даже не запнувшись.
Собравшиеся репортёры не знали, как понять это, и поэтому немедленно было задано ещё три вопроса практически аналогичного содержания, на которые последовали ответы, почти не отличающиеся от первого.
— Он хорошо справляется с делом, — сказал Райан, глядя на экран телевизора, на который поступал со спутников перехват «картинки» CNN (и других телевизионных компаний). Как ни странно, передача не шла в прямой эфир, несмотря на важность затронутых новостей.
— Недостаточно хорошо, — заметил Арни ван Дамм. — На тебя набросятся с этими же вопросами.
— Пожалуй. Когда?
— В следующий раз, как только ты окажешься перед камерой, Джек.
И у него было не больше шансов увернуться от камеры, чем у открывающего матч подающего бейсболиста в первый день сезона на стадионе «Янкиз». Камеры в Белом доме были такими же многочисленными, как дробовики во время сезона охоты на уток, причём ограничения на количество добытых птиц не существовало.
* * *
— Боже мой, Олег! — Было непросто заставить Райли открыть от изумления рот, но это перешло все границы. — Ты серьёзно?
— Так мне показалось, Миша, — ответил Провалов.
— И почему ты говоришь об этом мне? — спросил американец. Подобная информация составляла государственную тайну, равноценную внутренним мыслям президента Грушевого.
— От тебя трудно скрыть что-то. Я полагаю, что ты сообщаешь обо всём, что мы делаем вместе, в Вашингтон. Кроме того, именно ты опознал китайского дипломата, за что я и моя страна находимся перед тобой в долгу.
Самое забавное заключалось в том, что Райли бросился вдогонку за Суворовым/Коневым, ни о чём не подумав, просто следуя инстинкту копа, стремясь помочь другому копу. Только потом — примерно одну наносекунду спустя, конечно, — он подумал о политических последствиях. И он думал об этом как о чём-то будущем, но только размышляя, даже не веря, что это может действительно произойти.
— Да, я должен информировать Бюро о своих операциях в Москве, — признался юридический атташе, что, впрочем, не представляло собой какого-то потрясающего откровения.
— Я знаю, Миша.
— Китайцы хотят убить Головко, — прошептал Райли, склонившись над своей стопкой. — Проклятье.
— Я сказал то же самое, — сообщил Провалов своему американскому другу. — Вопрос заключается…
— Два вопроса, Олег. Первый — почему? Второй — что делать нам?
— Есть и третий вопрос. Кто этот Суворов и какие цели он преследует?
Интересно, — подумал Райли. — Является ли Суворов просто наёмным агентом иностранной державы? Или он входит в крыло КГБ, объединившегося со здешней мафией, которой платят китайцы, чтобы выполнить какую-то задачу — но какую и с какой целью?
— Знаешь, я боролся с организованной преступностью в течение длительного времени, но мне никогда не приходилось заниматься чем-то столь значительным. Это походит на эти идиотские истории о том, кто «действительно» убил Кеннеди.
Провалов поднял голову.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, Олег. Мафия не настолько безумна. Они не хотят получить таких могущественных врагов. При этом нельзя предсказать последствия, а это плохо для бизнеса. Мафия — это бизнес, Олег. Они стараются получить как можно больше денег. Даже их политическая деятельность направлена только на это, у неё есть пределы, и они знают, в чём эти пределы заключаются.
— Значит, если Суворов — это мафия, то он всего лишь пытается заработать деньги?
— Нет, здесь ситуация несколько иная, — медленно произнёс Райли, стараясь, чтобы его слова не опережали мысль. — Ваши члены организованной преступности имеют более значительный политический уклон, чем в Нью-Йорке. — И причина заключается в том, что агенты КГБ были воспитаны в исключительно политизированной обстановке. Здесь политика является властью в более прямом смысле, чем она когда-либо была в Америке. Там политика и коммерция всегда были отделены друг от друга. Первая защищала вторую (за деньги), но одновременно находилась под её контролем. Здесь это всегда было — и по-прежнему остаётся — наоборот. Бизнесу нужно управлять политикой, потому что бизнес является источником процветания, из которого граждане страны извлекают комфортабельную жизнь. Россия никогда не была процветающей страной, потому что телега старалась тянуть за собой лошадь. Получатель богатства всегда старался создать это богатство, а политические фигуры в этом отношении совершенно безнадёжны. Они умеют только растрачивать деньги, потому что живут в соответствии со своими теориями. Бизнесмены пользуются реальностью и вынуждены действовать в мире, определяемом реальностью, а не теорией. Вот почему даже в Америке они плохо понимают друг друга и никогда друг другу не доверяют.
— Но почему Головко стал целью? Какой смысл убивать его? — спросил Райли.
— Он главный советник президента Грушевого. Головко никогда не стремился стать публичным политиком и потому не может быть министром как таковым, но к его мнению прислушивается президент, поскольку он честный и хорошо информированный человек. Кроме того, Головко — настоящий русский патриот, в лучшем смысле этого слова.
Несмотря на своё прошлое, — подумал Райли. Головко служил в КГБ, раньше это был злейший враг Запада и враг президента Райана, но каким-то образом они встретились и теперь уважают друг друга, даже нравятся друг другу, и об этом ходят слухи в Вашингтоне. Райли допил свою вторую водку и сделал знак бармену, чтобы тот принёс третью. Агент ФБР подумал, что он превращается в русского. Доходит до того, что он не может поддерживать разумного разговора без одной или двух стопок водки.
— Значит, замысел состоит в том, чтобы устранить Головко и нанести удар по президенту, а следовательно, и по всей России. Это чертовски опасная игра, Олег Григорьевич.
— Очень опасная игра, Миша, — согласился Провалов. — Кто осмелится пойти на такой шаг?
Райли глубоко и задумчиво вздохнул.
— Какой-то очень честолюбивый сукин сын. — Ему нужно было срочно вернуться в посольство и включить свой кодированный STU-6. Он сообщит о том, что узнал, директору Мюррею, а Мюррей передаст это президенту Райану через половину минуты. А что дальше? «Это намного выше моей компетенции», — подумал Майк Райли.
— О'кей, вы следите за этим Суворовым?
— Мы и теперь с нами Федеральная служба безопасности, — подтвердил Провалов.
— У них хорошие агенты?
— Очень хорошие, — признался капитан милиции. — Суворов не может пёрнуть, чтобы мы не знали, что он ел на ужин.
— И вам удалось следить за его каналами связи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
— Вы получили депешу из Госдепа? — спросил «Картёжник».
— Да, Андреа принесла её. — Райан опустился в своё вращающееся кресло и поднял телефонную трубку, затем нажал на соответствующую кнопку быстрого набора.
— Доброе утро, Джек, — бодро приветствовал его Государственный секретарь, несмотря на то, что спал всего несколько часов на диване в своём кабинете. К счастью, в его личном туалете был душ.
— Я согласен. Распорядись, чтобы все вернулись обратно, — сказал «Орлу» «Фехтовальщик».
— Кто объявит об этом в средствах массовой информации? — спросил Адлер.
— Сделай это ты. Постараемся не привлекать к этому лишнее внимание, — сказал президент с безнадёжной ноткой в голосе.
— Понял, — ответил Адлер. — Что ещё?
— Пока все.
— О'кей, я у себя в кабинете, Скотт. — Райан положил трубку. — Что слышно о Китае? — спросил он у Гудли. — Они занимаются чем-то необычным?
— Нет. Их армия проявляет активность, но это касается учений и манёвров. Наибольшая концентрация войск на северо-востоке и напротив Тайваня. К северу от Индии активность заметно меньше.
— Теперь, когда России так повезло с нефтью и золотом, не смотрят ли китайцы на север с завистью?
— Неплохое предположение, но у нас нет конкретных указаний на это из наших источников. — В конце концов, все завидуют богатым соседям. Именно поэтому Саддам Хусейн решил захватить Кувейт, хотя пески Ирака и так скрывали огромное количество нефти.
«Из наших источников» включает «ЗОРГЕ», — напомнил себе президент. Он задумался.
— Передай Эду, что мне нужна СНРО по России и Китаю.
— Насколько быстро? — спросил Гудли. Для подготовки Специальной национальной разведывательной оценки могло потребоваться несколько месяцев.
— Три или четыре недели. Все, что мне требуется, это общее представление.
— Я передам директору ЦРУ, — пообещал Гудли.
— Что-нибудь ещё? — спросил Райан.
— На сегодня это все, сэр.
Джек кивнул и посмотрел на свой календарь. Сегодня ему предстоял относительно спокойный день, зато следующий он проведёт на борту ВВС-1, летая взад и вперёд по Америке. Заночует — он перевернул страницу распечатки — в Сиэтле, перед тем как вернуться в Вашингтон, где ему предстоит очередной загруженный день. Для него было так же просто использовать VC-25A как место для ночлега… о да, ему предстоит произнести речь во время завтрака для местных студентов начального колледжа. Он будет говорить о школьной реформе. Райан не удержался от недовольного ворчания. Там просто недостаточно монахинь. Сестры Нотр-Дам учили его в начальной школе Святого Мэттью в северо-восточном Балтиморе больше сорока лет назад — и учили его хорошо, потому что наказание за плохую успеваемость и плохое поведение было таким страшным, что семилетнему мальчугану даже не хотелось думать об этом. Но, по правде говоря, он был хорошим ребёнком, относительно послушным — тупым, признался Джек с лукавой улыбкой, получавшим хорошие отметки, потому что у него была хорошая мать и хороший отец, что было намного лучше, чем у многих американских детей, — и каким образом, черт побери, он сможет исправить это? — спросил себя Джек. Как ему вернуть нравственный облик поколения родителей, важность религии и мир, в котором обручённые пары шли к алтарю девственниками? Теперь они говорят детям, что гомосексуализм и лесбиянство — приемлемые вещи. Что бы сказала об этом сестра Франсис Мэри? — подумал Джек. Как жаль, что её больше нет и она не может щёлкать некоторых сенаторов и конгрессменов по костяшкам пальцев своей линейкой! Этот метод воспитания творил чудеса с ним и его одноклассниками в Святом Мэттью…
Настольный динамик прохрипел: «Сенатор Смитерс только что прибыла к Западному входу». Райан встал и пошёл направо, к двери, которая вела в приёмную секретарей.
По какой-то причине люди предпочитали эту дверь той, что вела из коридора напротив комнаты Рузвельта. Скорее всего им нравилось, когда открывается эта дверь, президент стоит с протянутой рукой и улыбкой на лице, словно он действительно рад видеть своих посетителей.
Мэри Смитерс из штата Айова, пожилая матрона, трое детей и семь внуков, — подумал он, — снова будет говорить о законопроекте для фермеров. Какого черта должен он знать о фермах? В тех редких случаях, когда он покупал продукты, он делал это в супермаркетах — потому что именно там все и производилось, разве не правда? На страницах брифинга для его политических выступлений всегда была цена хлеба и молока в данном регионе, на случай, если какой-нибудь местный репортёр захочет проверить его. А шоколадное молоко получают от коричневых коров.
* * *
— Соответственно, посол Хитч и заместитель Государственного секретаря Ратледж отзываются обратно в Вашингтон для консультаций, — произнёс представитель Белого дома, обращаясь к аудитории.
— Это означает разрыв отношений с Китаем? — тут же спросил репортёр.
— Ни в коем случае. Консультации означают именно консультации. Мы обсудим недавние события с нашими представителями, чтобы отношения с Китаем быстрее стали такими, какими они должны быть, — ответил он, даже не запнувшись.
Собравшиеся репортёры не знали, как понять это, и поэтому немедленно было задано ещё три вопроса практически аналогичного содержания, на которые последовали ответы, почти не отличающиеся от первого.
— Он хорошо справляется с делом, — сказал Райан, глядя на экран телевизора, на который поступал со спутников перехват «картинки» CNN (и других телевизионных компаний). Как ни странно, передача не шла в прямой эфир, несмотря на важность затронутых новостей.
— Недостаточно хорошо, — заметил Арни ван Дамм. — На тебя набросятся с этими же вопросами.
— Пожалуй. Когда?
— В следующий раз, как только ты окажешься перед камерой, Джек.
И у него было не больше шансов увернуться от камеры, чем у открывающего матч подающего бейсболиста в первый день сезона на стадионе «Янкиз». Камеры в Белом доме были такими же многочисленными, как дробовики во время сезона охоты на уток, причём ограничения на количество добытых птиц не существовало.
* * *
— Боже мой, Олег! — Было непросто заставить Райли открыть от изумления рот, но это перешло все границы. — Ты серьёзно?
— Так мне показалось, Миша, — ответил Провалов.
— И почему ты говоришь об этом мне? — спросил американец. Подобная информация составляла государственную тайну, равноценную внутренним мыслям президента Грушевого.
— От тебя трудно скрыть что-то. Я полагаю, что ты сообщаешь обо всём, что мы делаем вместе, в Вашингтон. Кроме того, именно ты опознал китайского дипломата, за что я и моя страна находимся перед тобой в долгу.
Самое забавное заключалось в том, что Райли бросился вдогонку за Суворовым/Коневым, ни о чём не подумав, просто следуя инстинкту копа, стремясь помочь другому копу. Только потом — примерно одну наносекунду спустя, конечно, — он подумал о политических последствиях. И он думал об этом как о чём-то будущем, но только размышляя, даже не веря, что это может действительно произойти.
— Да, я должен информировать Бюро о своих операциях в Москве, — признался юридический атташе, что, впрочем, не представляло собой какого-то потрясающего откровения.
— Я знаю, Миша.
— Китайцы хотят убить Головко, — прошептал Райли, склонившись над своей стопкой. — Проклятье.
— Я сказал то же самое, — сообщил Провалов своему американскому другу. — Вопрос заключается…
— Два вопроса, Олег. Первый — почему? Второй — что делать нам?
— Есть и третий вопрос. Кто этот Суворов и какие цели он преследует?
Интересно, — подумал Райли. — Является ли Суворов просто наёмным агентом иностранной державы? Или он входит в крыло КГБ, объединившегося со здешней мафией, которой платят китайцы, чтобы выполнить какую-то задачу — но какую и с какой целью?
— Знаешь, я боролся с организованной преступностью в течение длительного времени, но мне никогда не приходилось заниматься чем-то столь значительным. Это походит на эти идиотские истории о том, кто «действительно» убил Кеннеди.
Провалов поднял голову.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, Олег. Мафия не настолько безумна. Они не хотят получить таких могущественных врагов. При этом нельзя предсказать последствия, а это плохо для бизнеса. Мафия — это бизнес, Олег. Они стараются получить как можно больше денег. Даже их политическая деятельность направлена только на это, у неё есть пределы, и они знают, в чём эти пределы заключаются.
— Значит, если Суворов — это мафия, то он всего лишь пытается заработать деньги?
— Нет, здесь ситуация несколько иная, — медленно произнёс Райли, стараясь, чтобы его слова не опережали мысль. — Ваши члены организованной преступности имеют более значительный политический уклон, чем в Нью-Йорке. — И причина заключается в том, что агенты КГБ были воспитаны в исключительно политизированной обстановке. Здесь политика является властью в более прямом смысле, чем она когда-либо была в Америке. Там политика и коммерция всегда были отделены друг от друга. Первая защищала вторую (за деньги), но одновременно находилась под её контролем. Здесь это всегда было — и по-прежнему остаётся — наоборот. Бизнесу нужно управлять политикой, потому что бизнес является источником процветания, из которого граждане страны извлекают комфортабельную жизнь. Россия никогда не была процветающей страной, потому что телега старалась тянуть за собой лошадь. Получатель богатства всегда старался создать это богатство, а политические фигуры в этом отношении совершенно безнадёжны. Они умеют только растрачивать деньги, потому что живут в соответствии со своими теориями. Бизнесмены пользуются реальностью и вынуждены действовать в мире, определяемом реальностью, а не теорией. Вот почему даже в Америке они плохо понимают друг друга и никогда друг другу не доверяют.
— Но почему Головко стал целью? Какой смысл убивать его? — спросил Райли.
— Он главный советник президента Грушевого. Головко никогда не стремился стать публичным политиком и потому не может быть министром как таковым, но к его мнению прислушивается президент, поскольку он честный и хорошо информированный человек. Кроме того, Головко — настоящий русский патриот, в лучшем смысле этого слова.
Несмотря на своё прошлое, — подумал Райли. Головко служил в КГБ, раньше это был злейший враг Запада и враг президента Райана, но каким-то образом они встретились и теперь уважают друг друга, даже нравятся друг другу, и об этом ходят слухи в Вашингтоне. Райли допил свою вторую водку и сделал знак бармену, чтобы тот принёс третью. Агент ФБР подумал, что он превращается в русского. Доходит до того, что он не может поддерживать разумного разговора без одной или двух стопок водки.
— Значит, замысел состоит в том, чтобы устранить Головко и нанести удар по президенту, а следовательно, и по всей России. Это чертовски опасная игра, Олег Григорьевич.
— Очень опасная игра, Миша, — согласился Провалов. — Кто осмелится пойти на такой шаг?
Райли глубоко и задумчиво вздохнул.
— Какой-то очень честолюбивый сукин сын. — Ему нужно было срочно вернуться в посольство и включить свой кодированный STU-6. Он сообщит о том, что узнал, директору Мюррею, а Мюррей передаст это президенту Райану через половину минуты. А что дальше? «Это намного выше моей компетенции», — подумал Майк Райли.
— О'кей, вы следите за этим Суворовым?
— Мы и теперь с нами Федеральная служба безопасности, — подтвердил Провалов.
— У них хорошие агенты?
— Очень хорошие, — признался капитан милиции. — Суворов не может пёрнуть, чтобы мы не знали, что он ел на ужин.
— И вам удалось следить за его каналами связи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214