Веревка медленно выскользнула из-под снега, и они тихо поехали вбок, причем Джонатан оказался верхом на Андерле. Они остановились прямо под Карлом, защищенные большой "лоханкой", вырубленной Джонатаном. Их ноги свисали с выступа скального утеса. Наверх они вскарабкались без особых трудностей.
В то самое мгновение, когда Джонатан ввалился в почти вертикальную снежную нишу, у него внутри будто что-то оборвалось. Он скрючился возле тела Жан-Поля, безостановочно дрожа и не в силах пошевелиться от усталости.
Андерль же был весел и разговорчив, а Карл был послушен. Вдвоем они расширили нишу, и Андерль занялся приготовлением чая. Первую чашку он дал Джонатану, присовокупив к ней две красные маленькие таблетки для стимуляции сердечной деятельности.
- Ох, как же нелепо я себя там чувствовал! Мне хотелось смеяться, но от любого движения я скользил все ниже, так что пришлось прикусить губу. Джонатан, ты меня выручил просто замечательно. Но мне хотелось бы, чтобы в будущем ты не ездил на мне, как на санках. Я-то знаю, зачем ты так сделал ты хотел повеселить тех, на террасе. Верно? - И он продолжал болтать, заваривая чай и раздавая чашки, как заботливая австрийская тетушка.
Чай и сердечные таблетки несколько притупили усталость Джонатана. Он смог уже целенаправленно сдерживать дрожь, глядя на бордовые пятна крови вокруг рваных дырок на штанах. Он знал, что вторую ночевку в горах ему не пережить. Надо идти дальше. Его вдохи превратились во всхлипы - для него это была последняя стадия изнеможения. Он не знал, сколько еще времени будет в состоянии махать ледорубом. Мышцы предплечий постоянно сводила судорога, он мог со всей силой сжать кулак или полностью разжать, но все промежуточные положения были ему неподвластны.
Он прекрасно понимал, что в таком состоянии не имеет права вести связку. Но он не осмеливался передать веревку ни одному из молодых людей. Карл впал в полную депрессию и двигался как автомат, а в звонкой болтовне Андерля проступали опасные истерические нотки.
Они подготовились к выходу из ниши. Укладывая свою металлическую чашку, Андерль внимательно посмотрел в серо-зеленые глаза Джонатана, будто видел его впервые.
- Знаешь, Джонатан, ты классный ходок. Мне очень понравилось идти с тобой.
Джонатан выдавил из себя улыбку.
- Мы прорвемся.
Андерль хмыкнул и покачал головой.
- Вряд ли. Но мы еще покажем класс.
Они быстро одолели утес, спустившись на двойной веревке. То, что снизу казалось Айгерским Пташкам наиболее отчаянно-смелым, на самом деле было значительно проще, чем медленное, утомительное продвижение по снежникам. Начинался вечер, и они не стали тратить время и выбирать веревку Андерля.
Спустя многие месяцы ее можно было видеть там, сгнившей наполовину.
Оставалось пройти еще один снежник, и они окажутся прямо над окошками станции. И вновь начался мучительный цикл. Теперь, когда солнце садилось, стало еще холоднее. Джонатан сжал зубы и отключил рассудок. Он рубил ступень за ступенью, и каждый удар ледоруба отдавался прямо в затылок. Хрясь. Шаг вниз. Наклон вперед. Хрясь. И дикая дрожь, пока подтягиваются остальные. Минуты тянулись мучительно долго, а часы... часы были уже за пределами человеческих представлений о времени.
Время текло мучительно медленно и для Бена. Действие принесло бы хоть какое-то облегчение, но он сдерживал свой порыв - окончательной уверенности в том, каким путем они спускаются, еще не было. Когда он увидел, как последний из них спустился на стременах с утеса и вышел на крайний, относительно неширокий снежник, он оторвался от телескопа.
- Так,- спокойно сказал он. - Пошли.
Спасательная команда направилась в железнодорожное депо, обогнув отель на значительном расстоянии, чтобы не вызвать интереса у репортеров и зевак. Однако некоторые газетчики были оповещены руководством железной дороги, заинтересованным в хороших отношениях с прессой, и ждали на платформе. Бен уже устал разбираться с ними, поэтому даже не возражал, чтобы они поехали с отрядом, но чрезвычайно ясно дал понять, что именно произойдет с первым, кто начнет путаться под ногами.
Несмотря на предварительную договоренность, еще некоторое время пришлось потратить на то, чтобы убедить швейцарских чиновников, что специальный поезд будет действительно оплачен клубами, организовавшими восхождение. Наконец они двинулись. Молодежь тихо сидела рядком в тряском вагоне, медленно въезжавшем в черный тоннель. Через тридцать минут они были на месте.
Звяканье "слесарни" и стук ботинок эхом разносились по искусственно освещенному тоннелю, когда группа шла с платформы Айгервандской станции по наклонной поперечной галерее, выходящей на окошки. Настроение у группы было такое, что даже репортеры перестали задавать глупые вопросы и вызвались нести запасные мотки веревки.
Без лишних слов группа приступила к работе. Деревянные перегородки в конце галереи были выворочены ледорубами (представитель администрации дороги не преминул напомнить Бену, что и за это придется заплатить), и первый молодой альпинист вылез на склон, чтобы вбить систему страховочных крюков. Встретивший их поток морозного воздуха несколько усмирил их рвение. Они представили себе, как же холод должен высасывать силы из тех, кто сейчас наверху.
Бен отдал бы что угодно, лишь бы самому повести группу спасателей, но опыт подсказывал ему, что эти молодые люди, у которых целы все пальцы на ногах и которые полны юной энергии, сделают дело лучше, чем он. И все же ему приходилось подавлять в себе желание постоянно лезть с советами - ему казалось, что они все делают чуточку неверно.
Когда разведчик осмотрел местность, он заполз обратно в галерею. Доклад его воодушевления не прибавил. Скала была прочно покрыта льдом в полдюйма толщиной - ледового крюка такой лед не выдержит, а все трещины, подходящие для крюка скального, под ним не видны. Придется сбивать лед ледорубами в каждом месте, где будет вбит крюк.
Но самое неприятное заключалось в том, что отряд не сможет подняться вверх, к штурмовой группе, выше чем на десять метров. Дальше начинался непроходимый нависающий склон. Скорей всего, подготовленный человек мог бы продвинуться футов на сто вправо или влево от окошка, но только не наверх.
Делая свой доклад, разведчик постоянно прихлопывал ладонями по коленям, чтобы восстановить кровообращение. Он был на скале всего двадцать минут, но от холода его пальцы занемели. С заходом солнца в самой галерее стало заметно холоднее. Этой ночью будет побит рекорд холода.
Установив систему страховки сразу за окошком, они стали ждать. Вероятность того, что альпинисты смогут спуститься на веревке прямо над окном, была крайне мала. Даже если предположить, что сам по себе спуск получится, сверху было никак не определить, где именно находится окошко. Сверху выступ, значит, первый спустившийся будет болтаться в нескольких ярдах от скалы. Им придется дюйм за дюймом приблизиться к нему, каким-то образом передать ему веревку и втащить его в окошко. Как только веревку удастся закрепить внизу, достать остальных будет легче... если у них хватит сил спуститься... если у них хватит веревки, чтобы перебраться через выступ... если холод не лишил их рассудка... если веревку не заклинит... если страховка сверху достаточно надежна.
Через каждые несколько минут один из спасателей выходил на скалу и кричал так называемым йодлем - вибрирующим тирольским кличем. Но ответа не было. Бен ходил по галерее взад-вперед, а репортеры благоразумно прижимались к стенам, пропуская его. Как-то, на обратном пути к окошку, он выругался и сам полез на склон, не подвязавшись веревкой, держась за крюк одной рукой и подавшись вперед со свойственной ему когда-то отчаянной лихостью.
- Давай, Джон! - крикнул он вверх. - Кончай мозолить задницу об эту горку!
Ответа не было.
Но нечто другое показалось Бену необычайно странным. Эхо. Потрясающе громкое эхо. На Айгере не было ветра. Стояла небывалая тишина. И молчаливым зловещим призраком опускался холод. Он вслушивался в эту жуткую тишину, которая лишь иногда нарушалась грохотом случайного обломка скалы, катящегося по склону.
Когда Бен забрался через окошко обратно в галерею, он съехал спиной по стене и сел на корточки среди ожидающих спасателей, поглаживая колени, пока не унялась дрожь, и нализывая ладонь в том месте, где кожа сошла от соприкосновения со стальным крюком.
Кто-то разжег переносную плитку, и началась раздача неизбежного, но живительного чая.
Дневной свет в конце галереи переходил из голубого в темно-синий. Холодало.
Один молодой человек в устье тоннеля крикнул йодлем, подождал и издал еще одну трель.
И сверху послышался ответный крик!
В галерее поднялся возбужденный ропот, потом все затихли, когда молодой альпинист вновь зайодлировал. И вновь получил совершенно отчетливый ответ. Один из репортеров посмотрел на часы и что-то зачиркал в блокноте. В это время Бен вышел на выступ окошка с теми тремя, которых он отобрал для встречи штурмовой группы. Снова крикнули и снова получили ответ. В безветренной тишине невозможно было сказать, с какого расстояния кричали. Йодлист постарался еще раз, и голос Андерля с невероятной отчетливостью отозвался:
- Что тут у вас, конкурс?
Молодой австриец из группы спасателей ухмыльнулся и подтолкнул локтем соседа. Вот такой наш Андерль Мейер! Но в звуке голоса Андерля Бен уловил нотки отчаяния гордого и вконец обессиленного человека. Он поднял руку, и стоявшие рядом с ним на выступе замолчали. Кого-то спускали через свес скалы, далеко слева, в ста двадцати футах от окошка. По звуку щелкающих карабинов Бен понял, что кто-то спускается на импровизированных стременах. Потом в поле зрения показались ботинки, и вниз медленно заскользил Джонатан, вращаясь на веревке футах в десяти от поверхности скалы. Быстро опускалась сумерки. Пока Джонатан продолжал медленно спускаться, вращаясь, трое спасателей двинулись навстречу ему, скалывая предательскую ледяную броню и вбивая крюки всякий раз, когда обнаруживали подходящую трещину. Бен, оставаясь на выступе у окна, руководил действиями тройки.
Для всех остальных, которые рвались на помощь, там просто не было места.
Бен не стал кричать и подбадривать Джонатана. По тому как тот скрючившись сидел на подвеске, Бен понял, что он находится на последнем пределе, после того как с самого рассвета прокладывал путь остальным, и у него на слова не хватило бы дыхания. Бен молил, чтобы у Джонатана не произошло того эмоционального срыва, который так часто возникает у альпинистов, когда спасение уже почти пришло.
Трое молодых спасателей быстрее двигаться не могли. Склон был почти вертикальный, и для зацепа ногами имелся только обледеневший выступ в три дюйма. Если бы у них не было опыта в прохождении сложных траверсов без страховки спереди, они вообще не могли бы двигаться.
Потом Джонатан остановился посреди спуска. Он посмотрел наверх, но из-за выступа ничего не мог увидеть.
- Что там случилось? - крикнул Бен.
- Веревка! - Андерль скрежетал зубами. - Заклинило!
- Можете высвободить?
- Нет. Джонатан может зацепиться за скалу и дать немного слабины?
- Нет!
Джонатан ничем не мог помочь себе. Он медленно крутился на веревке, и под ним было шестьсот футов пропасти. Больше всего ему хотелось спать.
Хотя Бен стоял намного ниже, он четко слышал голоса Карла и Андерля в безветренном морозном воздухе. Слов он не мог разобрать, но по интонациям было похоже на перебранку.
Трое спасателей продолжали двигаться, они прошли уже полпути к Джонатану и начали рисковать, реже вживая крюки, чтобы увеличить скорость.
- Ладно! - послышался голос Андерля. - Сделаю, что смогу!
- Нет!- закричал Карл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48