Там он скрючившись сидит в уголке, раскачивается взад-вперед и бесконечно тянет одну и ту же ноту.
Разобравшись с Греком, Джонатану осталось теперь решить вопрос с Майлзом Меллафом. Джонатан был уверен, что в один прекрасный день он несказанно удивит Майлза своим внезапным появлением.
Оглушительный звонок телефона прервал поток черных дум.
- Хэмлок? Поступил рапорт из Монреаля. Славная работа, приятель. Клемент Поуп, наглый, как страховой агент. Вполне достаточно, чтобы Джонатан взбесился.
- Сегодня, Поуп, в почтовом ящике не было моих денег.
- Да ну? И что?
Джонатан сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться окончательно.
- Соедините меня с Драконом.
- А почему не со мной? Я все могу устроить.
- Тратить время на разговоры с лакеями я не намерен. Дракона на провод!
- Может, я подъеду и мы спокойно обо всем поговорим?
Поуп издевался. Он знал, что Джонатан не может позволить себе показаться в его обществе. Поскольку Дракон был обречен на затворничество, лицо Клемента Поупа стало для всех символом Отдела СС. Показаться в его компании было все равно, что прилепить наклейку "Поступайте в ЦИР" на бампер собственного автомобиля.
- Хочешь получить свои деньги, приятель, - с нами не ссорься. По телефону Дракон говорить не станет, но он тебя примет.
- Когда?
- Сейчас. Он желает, чтобы ты немедленно сел на поезд.
- Ладно. Только напомни ему, что эти деньги нужны мне чрезвычайно.
- Так я уверен, что он уже об этом знает, друг ситный.
Поуп повесил трубку.
"Однажды, - пообещал Джонатан сам себе, - я окажусь с этим подонком наедине, в одной комнате, минут на десять..."
Тщательно все обдумав, он согласился и на пять.
НЬЮ-ЙОРК, 11 ИЮНЯ
- Сегодня вы особенно привлекательны, миссис Цербер.
Она даже не соизволила поднять голову.
- Тщательно вымойте руки вон в той раковине. Мыло возьмите зеленое.
- Это что-то новенькое.
Джонатан проследовал к раковине больничного вида, над которой вместо обычного поворотного крана висел локтевой рычаг, как у хирургической мойки.
- Лифт грязный, - произнесла она голосом столь же ржавым, как и цвет ее лица. - А мистер Дракон в ослабленном состоянии. Он приближается к концу фазы.
Это означало, что Дракону вскоре предстоит полугодичное полное переливание крови.
- Вы собираетесь стать донором? - спросил Джонатан, растирая руки под струей горячего воздуха.
- У нас разные группы крови.
- Мне послышалась нотка сожаления?
- У мистера Дракона очень редкая группа крови, - заявила она с заметной гордостью.
- Во всяком случае, среди людей. Теперь можно войти?
Она смерила его диагностическим взглядом.
- Простуда? Грипп? Несварение?
- Немного задница побаливает, да и то недавно.
Миссис Цербер нажала кнопку на своем столе и махнула ему рукой проходите! - без всяких комментариев.
В темном тамбуре не было привычного тускло-красного света, но жара была, как всегда, удушливая. Дверь в кабинет Дракона открылась со щелчком.
- Заходите, Хэмлок. - В металлическом голосе Дракона слышалось слабое дребезжание. - Извините за отсутствие красного света. Я слабее, чем обычно, и даже маленький свет причиняет мне боль.
Джонатан нащупал спинку кожаного кресла.
- Где мои деньги?
- Узнаю Хэмлока. Сразу к делу. Не тратя времени на пустой обмен любезностями. Неизгладимый след трущоб.
- Мне нужны деньги.
- Разумеется. Без денег вам не оплатить содержание дома, не говоря уж о покупке столь вам желанного Писсарро. Кстати, я слышал, что у картины появился и другой покупатель. Жаль будет, если вы ее упустите.
- Вы хотите их зажать?
- Позвольте отвлеченный вопрос, Хэмлок. Что бы вы сделали, если бы мне пришлось задержать выплату?
- Зажег бы вот это.
Джонатан просунул пальцы в карман рубашки.
- Что у вас там?
В голосе Дракона не слышалось тревоги - он знал, как тщательно его подручные обыскивают всякого входящего.
- Бумажные спички. Вы имеете хоть малейшее представление, как вам будет больно, когда я начну зажигать их одну за другой?
Тонкие пальцы Дракона инстинктивно взмыли к бровям, он знал, что его бесцветная кожа никак его не защитит. С напускной бравадой он сказал:
- Превосходно, Хэмлок. Вы подтвердили мою уверенность в вас. В будущем моим людям придется искать и спички тоже.
- Мои деньги?
- Вот они. На столе. Поверьте, я с самого начала собирался передать их вам. Я придерживал их только затем, чтобы гарантировать ваш приход сюда. Выслушайте мое предложение. Ха. Ха. Ха. Со спичками это вы неплохо придумали!
Смех перешел в слабый судорожный кашель, и на некоторое время Дракон лишился дара речи.
- Извините, я и в самом деле неважно себя чувствую.
- Для вашего успокоения, - сказал Джонатан, засовывая пухлый конверт в карман пиджака, - должен сообщить вам, что спичек у меня нет. Я никогда не курю на людях.
- Конечно же! Я и забыл. - В его голосе слышалось неподдельное одобрение. - Очень здорово! Извините, если я показался вам чрезмерно агрессивным. Я сейчас болен и потому непомерно вередлив.
Джонатан улыбнулся редкому слову. Да, английский был для Дракона неродным, и это ощущалось как раз в таких моментах - непривычный подбор слов, излишне четкое произношение, неправильное использование идиом.
- К чему вы клоните, Дракон?
- У меня есть работа, которую вы обязаны взять.
- У меня такое впечатление, что об этом мы уже говорили. Вам известно, что я никогда не беру работу у вас, если не испытываю нужды в деньгах. Почему вы не используете ваших штатных санкционеров?
- Я так бы и сделал, если бы была возможность. От вашего своенравия я, поверьте, не в восторге. Но для этого задания требуется опытный альпинист, а наш Отдел, как вы можете догадываться, не изобилует людьми с подобными талантами.
- Но я больше трех лет в горы не ходил.
- Мы это учли. Есть время привести вас в форму.
- Зачем вам альпинист?
- Детали я готов обсуждать лишь в том случае, если вы согласны участвовать в нашей операции.
- В таком случае больше ни слова.
У меня для вас есть и дополнительный стимул, Хэмлок.
- Да?
- К этой операции причастен один из наших бывших работников и, по-моему, ваш бывший друг. - Дракон для пущего эффекта выдержал паузу. Майлз Меллаф.
Через секунду Джонатан ответил:
- Майлз вас не касается. Я о нем сам позабочусь.
- Упрямый вы человек, Хэмлок. Остается надеяться, что вы не сломаетесь, когда вас принудят гнуться.
- Принудят - как?
- Ну что-нибудь придумаю. - Голос Дракона сильно дрожал, он прижал руку к груди, чтобы ослабить боль.
Джонатан прижался к узкому подъезду дома, где размещалось учреждение Дракона, стараясь спрятаться от дождя. Дождь падал крупными каплями, которые разбивались о мостовую в водяную пыль. Рев ливня заглушал городской шум. По улице медленно проехало пустое такси, и Джонатан выскочил к самой мостовой и занял место в очереди претендентов, которые махали руками и кричали. Такси же величественно проплывало мимо, а шофер с довольным видом что-то про себя насвистывал, погруженный, должно быть, в какую-то особо завлекательную проблему из области греческой грамматики. Джонатан вернулся под покров своего узенького навеса и начал мрачно озираться. Зажглись уличные фонари - автоматизированные выключатели были одурачены непогодой и поверили, что уже настал вечер. Подъехало другое такси, и Джонатан, хоть и был уже умудрен недавним опытом, тем не менее подошел к обочине на тот случай, весьма маловероятный, что этот водитель не столь безобразно богат и проявит хоть незначительный интерес к заработку. Потом он увидел, что такси уже занято. Он отвернулся, и тут водитель погудел. Джонатан замер, удивленный и все более мокнущий. Водитель махнул ему рукой. Джонатан ткнул себя в грудь, сделав при этом глуповатое лицо типа "Кто? Я?". Открылась задняя дверца, и Джемайма крикнула:
- Садиться собираетесь, или там вам больше нравится?
Джонатан вскочил в машину, и такси встроилось в поток машин, презрительно проигнорировав возмущенный сигнал соседней машины, вытесненной на встречную полосу.
- Вы потрясающе выглядите, - сказал Джонатан, - и вовсе не потому, что спасли меня от потопа.
- Откуда вы взялись? Я уже говорил, что вы потрясающе выглядите?
Встрече с ней он обрадовался как мальчишка. Теперь ему казалось, что он очень часто вспоминал о ней. Впрочем, может быть, и не очень. И то - с какой стати?
- Я увидела, как вы подошли, - пояснила она. - И у вас был такой смешной вид, что мне вас стало жалко.
- Угу. Вы клюнули на мой старый, испытанный прием. Я всегда стараюсь выглядеть как можно смешнее, когда утопаю под дождем. На случай, если какая-нибудь проезжая стюардесса сжалится.
Водитель повернулся и посмотрел на заднее сиденье, не обращая, как водится, ни малейшего внимания на всякий прочий транспорт.
- Такса будет двойная, браток.
Джонатан ответил, что это его вполне устраивает.
- Потому что мы не обязаны в такой дождь брать двух отдельных пассажиров.
Джонатан сказал, что примет это к сведению.
- Какого черта, если мы не будем брать двойную плату, каждый встречный-поперечный начнет нам по такой погоде полгорода подсаживать. Сами же понимаете.
Джонатан подался вперед и вежливо улыбнулся шоферу в зеркало заднего вида.
- Давайте разделим обязанности. Вы будете везти, а мы - разговаривать.
Потом он обратился к Джемайме:
- Как вам удается выглядеть столь невозмутимой и прекрасной, когда вы просто умираете с голоду.
- Я? Умираю с голоду? - Золотые блестки Арлекина весело заплясали в теплых карих глазах.
- Конечно. Удивительно, что вы сами этого не заметили.
- Насколько я понимаю, вы приглашаете меня на ужин.
- Я - да. Приглашаю.
Она насмешливо на него посмотрела.
- Вы понимаете, что, если я вас подобрала под дождем, это еще не значит, что я вас подобрала во всех прочих смыслах этого слова?
- Ну что вы, как можно - мы же едва знакомы! Так что вы решили? Поужинаем?
Она на мгновение задумалась. Предложение было заманчивым.
- Не-ет. Пожалуй, нет.
- Если бы в первую очередь вы не сказали "нет", что бы сказали во вторую?
- Бифштекс, красное вино и какой-нибудь салатик поострее.
Джонатан снова подался вперед и сказал водителю, чтобы повернул на юг, к определенному дому на Четырнадцатой улице.
- Хорошо подумал, браток?
- Езжай.
Когда такси остановилось у ресторана, Джемайма тронула Джонатана за рукав.
- Я спасла вас от утопления. Вы меня спасаете от голодной смерти. И все, да? После ужина все идут по домам - по своим. О'кей?
Он взял ее за руку и искренне посмотрел ей в глаза.
- Джем, о как же хрупка ваша вера в людей.
Он сжал ей руку.
- Кто он, скажите, - тот, который вас так больно ранил?
Она засмеялась, а водитель спросил, намерены они вытряхиваться или нет. Джемайма устремилась в ресторан, а Джонатан расплатился с таксистом и на прощанье назвал его "первостатейным водилой". Шум дождя и проезжающих машин начисто заглушил первый слог последнего слова, и водитель некоторое время в тупом изумлении смотрел на Джонатана, но потом решил, что разумнее будет уехать, и только обиженно скрипнул шинами напоследок.
Ресторан был скромный и дорогой, предназначенный для еды, а не для разглядывания интерьеров. Отчасти из-за праздничного настроения, отчасти желая произвести впечатление на Джемайму, Джонатан заказал бутылку лафита.
- Могу я порекомендовать лафит урожая пятьдесят девятого года? спросил кельнер, нимало не сомневаясь, что рекомендациям его никто не посмеет перечить.
- Мы не французы, - сказал Джонатан, не сводя глаз с Джемаймы.
- Сэр? - Приподнятая бровь отражала то сочетание обиды и мученичества, которое столь характерно для лиц прислуги высшего эшелона.
- Мы не французы. Незрелые вина нас не привлекают. Принесите пятьдесят третий год, а если такого нет - пятьдесят пятый.
Когда кельнер отошел, Джемайма спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Разобравшись с Греком, Джонатану осталось теперь решить вопрос с Майлзом Меллафом. Джонатан был уверен, что в один прекрасный день он несказанно удивит Майлза своим внезапным появлением.
Оглушительный звонок телефона прервал поток черных дум.
- Хэмлок? Поступил рапорт из Монреаля. Славная работа, приятель. Клемент Поуп, наглый, как страховой агент. Вполне достаточно, чтобы Джонатан взбесился.
- Сегодня, Поуп, в почтовом ящике не было моих денег.
- Да ну? И что?
Джонатан сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться окончательно.
- Соедините меня с Драконом.
- А почему не со мной? Я все могу устроить.
- Тратить время на разговоры с лакеями я не намерен. Дракона на провод!
- Может, я подъеду и мы спокойно обо всем поговорим?
Поуп издевался. Он знал, что Джонатан не может позволить себе показаться в его обществе. Поскольку Дракон был обречен на затворничество, лицо Клемента Поупа стало для всех символом Отдела СС. Показаться в его компании было все равно, что прилепить наклейку "Поступайте в ЦИР" на бампер собственного автомобиля.
- Хочешь получить свои деньги, приятель, - с нами не ссорься. По телефону Дракон говорить не станет, но он тебя примет.
- Когда?
- Сейчас. Он желает, чтобы ты немедленно сел на поезд.
- Ладно. Только напомни ему, что эти деньги нужны мне чрезвычайно.
- Так я уверен, что он уже об этом знает, друг ситный.
Поуп повесил трубку.
"Однажды, - пообещал Джонатан сам себе, - я окажусь с этим подонком наедине, в одной комнате, минут на десять..."
Тщательно все обдумав, он согласился и на пять.
НЬЮ-ЙОРК, 11 ИЮНЯ
- Сегодня вы особенно привлекательны, миссис Цербер.
Она даже не соизволила поднять голову.
- Тщательно вымойте руки вон в той раковине. Мыло возьмите зеленое.
- Это что-то новенькое.
Джонатан проследовал к раковине больничного вида, над которой вместо обычного поворотного крана висел локтевой рычаг, как у хирургической мойки.
- Лифт грязный, - произнесла она голосом столь же ржавым, как и цвет ее лица. - А мистер Дракон в ослабленном состоянии. Он приближается к концу фазы.
Это означало, что Дракону вскоре предстоит полугодичное полное переливание крови.
- Вы собираетесь стать донором? - спросил Джонатан, растирая руки под струей горячего воздуха.
- У нас разные группы крови.
- Мне послышалась нотка сожаления?
- У мистера Дракона очень редкая группа крови, - заявила она с заметной гордостью.
- Во всяком случае, среди людей. Теперь можно войти?
Она смерила его диагностическим взглядом.
- Простуда? Грипп? Несварение?
- Немного задница побаливает, да и то недавно.
Миссис Цербер нажала кнопку на своем столе и махнула ему рукой проходите! - без всяких комментариев.
В темном тамбуре не было привычного тускло-красного света, но жара была, как всегда, удушливая. Дверь в кабинет Дракона открылась со щелчком.
- Заходите, Хэмлок. - В металлическом голосе Дракона слышалось слабое дребезжание. - Извините за отсутствие красного света. Я слабее, чем обычно, и даже маленький свет причиняет мне боль.
Джонатан нащупал спинку кожаного кресла.
- Где мои деньги?
- Узнаю Хэмлока. Сразу к делу. Не тратя времени на пустой обмен любезностями. Неизгладимый след трущоб.
- Мне нужны деньги.
- Разумеется. Без денег вам не оплатить содержание дома, не говоря уж о покупке столь вам желанного Писсарро. Кстати, я слышал, что у картины появился и другой покупатель. Жаль будет, если вы ее упустите.
- Вы хотите их зажать?
- Позвольте отвлеченный вопрос, Хэмлок. Что бы вы сделали, если бы мне пришлось задержать выплату?
- Зажег бы вот это.
Джонатан просунул пальцы в карман рубашки.
- Что у вас там?
В голосе Дракона не слышалось тревоги - он знал, как тщательно его подручные обыскивают всякого входящего.
- Бумажные спички. Вы имеете хоть малейшее представление, как вам будет больно, когда я начну зажигать их одну за другой?
Тонкие пальцы Дракона инстинктивно взмыли к бровям, он знал, что его бесцветная кожа никак его не защитит. С напускной бравадой он сказал:
- Превосходно, Хэмлок. Вы подтвердили мою уверенность в вас. В будущем моим людям придется искать и спички тоже.
- Мои деньги?
- Вот они. На столе. Поверьте, я с самого начала собирался передать их вам. Я придерживал их только затем, чтобы гарантировать ваш приход сюда. Выслушайте мое предложение. Ха. Ха. Ха. Со спичками это вы неплохо придумали!
Смех перешел в слабый судорожный кашель, и на некоторое время Дракон лишился дара речи.
- Извините, я и в самом деле неважно себя чувствую.
- Для вашего успокоения, - сказал Джонатан, засовывая пухлый конверт в карман пиджака, - должен сообщить вам, что спичек у меня нет. Я никогда не курю на людях.
- Конечно же! Я и забыл. - В его голосе слышалось неподдельное одобрение. - Очень здорово! Извините, если я показался вам чрезмерно агрессивным. Я сейчас болен и потому непомерно вередлив.
Джонатан улыбнулся редкому слову. Да, английский был для Дракона неродным, и это ощущалось как раз в таких моментах - непривычный подбор слов, излишне четкое произношение, неправильное использование идиом.
- К чему вы клоните, Дракон?
- У меня есть работа, которую вы обязаны взять.
- У меня такое впечатление, что об этом мы уже говорили. Вам известно, что я никогда не беру работу у вас, если не испытываю нужды в деньгах. Почему вы не используете ваших штатных санкционеров?
- Я так бы и сделал, если бы была возможность. От вашего своенравия я, поверьте, не в восторге. Но для этого задания требуется опытный альпинист, а наш Отдел, как вы можете догадываться, не изобилует людьми с подобными талантами.
- Но я больше трех лет в горы не ходил.
- Мы это учли. Есть время привести вас в форму.
- Зачем вам альпинист?
- Детали я готов обсуждать лишь в том случае, если вы согласны участвовать в нашей операции.
- В таком случае больше ни слова.
У меня для вас есть и дополнительный стимул, Хэмлок.
- Да?
- К этой операции причастен один из наших бывших работников и, по-моему, ваш бывший друг. - Дракон для пущего эффекта выдержал паузу. Майлз Меллаф.
Через секунду Джонатан ответил:
- Майлз вас не касается. Я о нем сам позабочусь.
- Упрямый вы человек, Хэмлок. Остается надеяться, что вы не сломаетесь, когда вас принудят гнуться.
- Принудят - как?
- Ну что-нибудь придумаю. - Голос Дракона сильно дрожал, он прижал руку к груди, чтобы ослабить боль.
Джонатан прижался к узкому подъезду дома, где размещалось учреждение Дракона, стараясь спрятаться от дождя. Дождь падал крупными каплями, которые разбивались о мостовую в водяную пыль. Рев ливня заглушал городской шум. По улице медленно проехало пустое такси, и Джонатан выскочил к самой мостовой и занял место в очереди претендентов, которые махали руками и кричали. Такси же величественно проплывало мимо, а шофер с довольным видом что-то про себя насвистывал, погруженный, должно быть, в какую-то особо завлекательную проблему из области греческой грамматики. Джонатан вернулся под покров своего узенького навеса и начал мрачно озираться. Зажглись уличные фонари - автоматизированные выключатели были одурачены непогодой и поверили, что уже настал вечер. Подъехало другое такси, и Джонатан, хоть и был уже умудрен недавним опытом, тем не менее подошел к обочине на тот случай, весьма маловероятный, что этот водитель не столь безобразно богат и проявит хоть незначительный интерес к заработку. Потом он увидел, что такси уже занято. Он отвернулся, и тут водитель погудел. Джонатан замер, удивленный и все более мокнущий. Водитель махнул ему рукой. Джонатан ткнул себя в грудь, сделав при этом глуповатое лицо типа "Кто? Я?". Открылась задняя дверца, и Джемайма крикнула:
- Садиться собираетесь, или там вам больше нравится?
Джонатан вскочил в машину, и такси встроилось в поток машин, презрительно проигнорировав возмущенный сигнал соседней машины, вытесненной на встречную полосу.
- Вы потрясающе выглядите, - сказал Джонатан, - и вовсе не потому, что спасли меня от потопа.
- Откуда вы взялись? Я уже говорил, что вы потрясающе выглядите?
Встрече с ней он обрадовался как мальчишка. Теперь ему казалось, что он очень часто вспоминал о ней. Впрочем, может быть, и не очень. И то - с какой стати?
- Я увидела, как вы подошли, - пояснила она. - И у вас был такой смешной вид, что мне вас стало жалко.
- Угу. Вы клюнули на мой старый, испытанный прием. Я всегда стараюсь выглядеть как можно смешнее, когда утопаю под дождем. На случай, если какая-нибудь проезжая стюардесса сжалится.
Водитель повернулся и посмотрел на заднее сиденье, не обращая, как водится, ни малейшего внимания на всякий прочий транспорт.
- Такса будет двойная, браток.
Джонатан ответил, что это его вполне устраивает.
- Потому что мы не обязаны в такой дождь брать двух отдельных пассажиров.
Джонатан сказал, что примет это к сведению.
- Какого черта, если мы не будем брать двойную плату, каждый встречный-поперечный начнет нам по такой погоде полгорода подсаживать. Сами же понимаете.
Джонатан подался вперед и вежливо улыбнулся шоферу в зеркало заднего вида.
- Давайте разделим обязанности. Вы будете везти, а мы - разговаривать.
Потом он обратился к Джемайме:
- Как вам удается выглядеть столь невозмутимой и прекрасной, когда вы просто умираете с голоду.
- Я? Умираю с голоду? - Золотые блестки Арлекина весело заплясали в теплых карих глазах.
- Конечно. Удивительно, что вы сами этого не заметили.
- Насколько я понимаю, вы приглашаете меня на ужин.
- Я - да. Приглашаю.
Она насмешливо на него посмотрела.
- Вы понимаете, что, если я вас подобрала под дождем, это еще не значит, что я вас подобрала во всех прочих смыслах этого слова?
- Ну что вы, как можно - мы же едва знакомы! Так что вы решили? Поужинаем?
Она на мгновение задумалась. Предложение было заманчивым.
- Не-ет. Пожалуй, нет.
- Если бы в первую очередь вы не сказали "нет", что бы сказали во вторую?
- Бифштекс, красное вино и какой-нибудь салатик поострее.
Джонатан снова подался вперед и сказал водителю, чтобы повернул на юг, к определенному дому на Четырнадцатой улице.
- Хорошо подумал, браток?
- Езжай.
Когда такси остановилось у ресторана, Джемайма тронула Джонатана за рукав.
- Я спасла вас от утопления. Вы меня спасаете от голодной смерти. И все, да? После ужина все идут по домам - по своим. О'кей?
Он взял ее за руку и искренне посмотрел ей в глаза.
- Джем, о как же хрупка ваша вера в людей.
Он сжал ей руку.
- Кто он, скажите, - тот, который вас так больно ранил?
Она засмеялась, а водитель спросил, намерены они вытряхиваться или нет. Джемайма устремилась в ресторан, а Джонатан расплатился с таксистом и на прощанье назвал его "первостатейным водилой". Шум дождя и проезжающих машин начисто заглушил первый слог последнего слова, и водитель некоторое время в тупом изумлении смотрел на Джонатана, но потом решил, что разумнее будет уехать, и только обиженно скрипнул шинами напоследок.
Ресторан был скромный и дорогой, предназначенный для еды, а не для разглядывания интерьеров. Отчасти из-за праздничного настроения, отчасти желая произвести впечатление на Джемайму, Джонатан заказал бутылку лафита.
- Могу я порекомендовать лафит урожая пятьдесят девятого года? спросил кельнер, нимало не сомневаясь, что рекомендациям его никто не посмеет перечить.
- Мы не французы, - сказал Джонатан, не сводя глаз с Джемаймы.
- Сэр? - Приподнятая бровь отражала то сочетание обиды и мученичества, которое столь характерно для лиц прислуги высшего эшелона.
- Мы не французы. Незрелые вина нас не привлекают. Принесите пятьдесят третий год, а если такого нет - пятьдесят пятый.
Когда кельнер отошел, Джемайма спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48