И очень плохо, если я не прав. Есть проблема ответственности. Я обязан его найти. – И Коскэ Киндаити, встряхнув лохматой головой, с улыбкой пояснил: – Видишь ли, уже три дня не можем его найти, ничего о нем не знаем. А ведь с меня есть кому спросить. Я и так не получаю за свои труды нормального вознаграждения. А если не найду доктора Куно, вообще могу лишиться работы.
Коскэ Киндаити беспомощно развел руками. Я посочувствовал ему.
– Что ж вы намерены делать, Киндаити-сан?
– Ну что тут делать? Продолжать поиски! Завтра собираюсь тщательно обследовать пещеру, во всяком случае, проникнуть в глубь. Я думаю, он на протипоположном берегу «Бездны блуждающих огоньков». Тацуя-сан, вы не хотите пойти со мной?
Я удивленно взглянул на Киндаити. Никакой задней мысли прочесть на его лице мне не удалось, и, успокоившись, я ответил:
– Да, конечно, охотно пойду с вами. Но вот чего, Киндаити-сан, я не понимаю: что же такое натворил дядя Куно? Или что планировал? В его дневнике нашлись какие-то невнятные записи.
– Вот вы о чем! Ну, по-видимому, для него эти записи имели некий смысл. Вряд ли он делал их бессознательно – он ведь не лунатик! – Коскэ Киндаити мягко улыбнулся и продолжил:
– Говорят, у доктора Куно этой весной украли портфель. Он оставил его на велосипеде, а сам заглянул к больному. За это время портфель исчез. Его жена сообщила, что дневник он держал в портфеле. Доктор Куно очень расстроился, особенно из-за пропавшего дневника, – сказал Киндаити.
– И что, портфель так и не вернули?
– Нет, – ответил Киндаити. – Но он все-таки обнаружился, и в совершенно неожиданном месте. Когда убили «монахиню с крепким чаем», полиция обыскала ее келью и нашла портфель среди множества краденых вещей – глиняного чайника без носика, черпака без ручки и прочей дребедени.
– Ну да, ведь «монахиня с крепким чаем» была клептоманкой.
– Конечно, это всем известно. И портфель у доктора Куно тоже она выкрала.
– Надо же! А дневник в нем нашелся?
– Нет. Куда-то монахиня его дела. Во всяком случае, в портфеле дневника не было. – Киндаити замолк и как-то помрачнел. Я решил сменить тему и спросил про Эйсэна. Мне было очень интересно, как Эйсэн объяснял свои ночные прогулки по пещере. Улыбнувшись, Киндаити сказал: – Очень просто. Храм Мароодзи находится к востоку от деревни, а «монахиня с крепким чаем» живет на западной окраине. У Эйсэна было к ней какое-то дело. Дорога по полям и лесам очень долгая. А если идти по подземной пещере, времени уходит вполовину меньше – так объяснил Эйсэн. Он показал мне путь в подземелье.
– Откуда он знает его? Ведь приехал и стал служить в Мароодзи недавно.
– Говорит, что показал ему эту дорогу Чёэй. Чёэй-сан тоже часто пользуется подземным путем, когда не хочет ни с кем встречаться.
Не похоже, что Коскэ Киндаити принял слова Эйсэна за чистую монету. Словно подтверждая это, он ехидно заметил:
– Странно все-таки. Местные жители не слишком интересуются этой сталактитовой пещерой, а приезжих она прямо притягивает. И Эйсэна, и тебя… Кстати, как поживает госпожа Мори?
Вопрос был болезненный. Поведение Мияко вызывало у меня недоумение. В какой-то момент ее отношение ко мне изменилось. Она стала совсем другой, совершенно безучастной ко мне.
Во время похорон Куя она себя вела по-родственному, а сейчас появилась, произнесла какие-то чисто формальные слова соболезнования и тут же ушла. От доверительности и простоты наших отношений не осталось и следа, и это причиняло мне немалые страдания, заставляло чувствовать себя одиноким и покинутым. Вопрос Киндаити едва не заставил меня расплакаться.
Впрочем, никакого подтекста в его вопросе не было, и вскоре он как ни в чем не бывало удалился.
Ночью думы о Коскэ Киндаити, о Мияко, о Синтаро, о Норико, даже об Эйсэне полностью прогнали мой сон. Я вставал, ложился, ворочался в постели – все напрасно, заснуть не получалось. И вдруг у меня возникло явственное ощущение, что у ширмы кто-то стоит. Включив свет, я подошел к ширме, но, разумеется, никого там не обнаружил, зато заметил, что к задней стороне ширмы прикреплены листки бумаги, похожие на письма…
Из любопытства я взял один листок, действительно оказавшийся письмом, причем письмом любовным. Заинтересованный, я стал искать имена адресата и отправителя, а когда нашел, то изумлению моему не было предела. Вот что я прочитал: «Господину Ёити от Цуруко. Очень хочется встретиться, но пока невозможно».
Бедная моя мама! Это ее письмо, адресованное возлюбленному, Ёити Камэи. Несчастная не могла выйти замуж за любимого человека, вынуждена была стать пленницей настоящего изверга… Когда-то эти письма, возможно, служили ей утешением. Когда отца не было дома, она включала свет, доставала их и перечитывала, оплакивая свою несложившуюся жизнь…
Со слезами на глазах я перебирал письма. Значит, покорившись буйному нраву отца, мать продолжала любить юного Ёити Камэи, их связывали клятвы верности.
В «Лисьей норе»
Утром приехали Коскэ Киндаити и полицейский инспектор Исокава. Голова у меня после бессонной ночи была тяжелой.
– Извините за опоздание! Заждались, наверное? – улыбнулся Коскэ Киндаити.
В первый момент я растерялся, но сразу вспомнил, что Киндаити просил меня спуститься с ним вместе в сталактитовую пещеру.
– Ну что, пойдем? – спросил Киндаити.
– Пойдете с нами, да? – уточнил инспектор Исокава.
– А стоит ли мне идти с вами? Не помешаю?
– Да что вы, конечно нет! Наоборот, мы были бы очень благодарны вам: вы лучше других знаете пещеру.
Зачем я им нужен? Я взглянул на Киндаити, стараясь разгадать его намерения. Он по-прежнему простодушно улыбался. Инспектор Исокава держался в тени, отдав инициативу в руки Киндаити.
– Ну что ж, пойдемте, только подождите немного, пока я соберусь, – согласился я.
– Кстати, инспектор Исокава, вы же хотели что-то попросить…
– Да-да. Тацуя-сан, когда-то в Кобэ вы получили письмо-предостережение с советом не приближаться к Деревне восьми могил…
– Да-
– Если письмо при вас, покажите его, пожалуйста.
Я посмотрел на обоих, в душе поднялась тревога.
– А что? Появилось что-то новенькое? – спросил я.
– Есть кое-что! Расскажу чуть позже, – ответил Исокава.
Я достал из шкатулки письмо, инспектор и Коскэ Киндаити внимательно осмотрели его, прочитали и переглянулись, утвердительно кивая головами.
– Да, оба письма написаны одним человеком, – заключил Коскэ Киндаити.
С возрастающим беспокойством я спросил:
– Так в чем все-таки дело?
– Вчера в полицию города N. пришло странное письмо. И по стилю, и по почерку, и по качеству бумаги очень похоже на это…
– Правда? – машинально переспросил я. Может быть, они знают, кто писал эти письма?
– Полагаю, автор писем один. Конечно, письма разные по содержанию, но почерк, бумага одинаковые, чернила так же расплываются, а это, Тацуя-сан, не случайно, автор этих писем очень осторожный тип. Специально выбрал такую бумагу, чтобы чернила расплылись, тогда экспертиза почерка становится практически невозможной.
– А что написано в письме? – спросил я. – Оно касается меня?
– Да, Тацуя-сан, – ответил инспектор. Коскэ Киндаити сочувственно взглянул на меня и сказал:
– В письме вас называют преступником и спрашивают, почему вы до сих пор не арестованы и не казнены. Вот такое вот письмецо.
На душе стало тяжело.
– А кто отправитель, известно? – попытался выяснить я.
– Нет. Ясно только, что кто-то из деревенских. На конверте есть штамп местной почты.
– Значит, – сделал я вывод, – в деревне кто-то хочет устроить мне ловушку.
Коскэ Киндаити согласно кивнул головой.
– А там приводится конкретная аргументация, подтверждающая эти обвинения?
– Успокойтесь. В этом смысле мы не придаем письму никакого значения. Оно интересует нас с другой точки зрения: человек, написавший письма, вовсе не дурак. Хотя бы потому, что сумел ловко замести следы. В письме к нам он буквально вопит, голословно, правда, что Тацуя Тадзими – преступник, что полиция должна зашевелиться. Нам непонятно, какие у него цели, какого эффекта ожидает он от своего письма. Непонятно и поэтому тревожно.
– Иначе говоря, кроме цели засадить меня, существует какая-то еще?
– Вполне вероятно. Иначе вся затея с письмом не только бессмысленна, но и рискованна. Но какова эта вторая цель, понять пока не удается.
Я похолодел.
После этого мы отправились в пещеру. Больше никого из полицейских не взяли, шли втроем, молча, у каждого в руках жестяная лампа. Сказанное Коскэ Киндаити не выходило у меня из головы. И вдруг я осознал, что никто не попадается нам навстречу, хотя мне было известно о собранной для поиска Куно группе деревенской молодежи. Я поинтересовался у Коскэ Киндаити, почему никто не ищет дядю Куно.
– Они объявили бойкот, – объяснил он.
– Бойкот? – удивился я.
– Да! Считают, что искать бесполезно, что доктора Куно в пещере быть не может, что если бы он был там, три дня поисков дали бы результаты. С сегодняшнего дня отказались искать.
– То есть трехдневные поиски оказались бесполезными?
– Ну почему же.
– Так ведь дядю Куно так и не нашли!
– Не нашли, но все же облегчили нам работу. Я удивленно посмотрел на Киндаити. Задумался даже, в здравом ли он рассудке.
Инспектор замыкал наше шествие.
Вскоре мы подошли к «Бездне блуждающих огоньков». Остановились. Мы с Коскэ Киндаити намеревались перебраться на противоположный берег. На той стороне находились «Лисья нора» и «Жабры дракона», а также «Гора сокровищ».
Когда мы посмотрели на противоположный берег, я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. Я вспомнил мать, перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Я стал настраиваться на то, чтобы преодолеть эту «Бездну». Коскэ Киндаити был полон решимости это сделать.
– Ну что ж, инспектор, перейдем к активным действиям.
– А получится перебраться через нее? Говорят, никто и не пытается…
– Все будет в порядке, – сказал Киндаити, – Вы как, Тацуя-сан, пойдете?
– Вместе с вами пойду, – ответил я решительно.
– Прекрасно! Идемте, инспектор!
Как я уже говорил, «Бездна» находилась в своего рода каменном мешке, слева от нас возвышалась каменная стена. Вдоль всей стены шел уступ, очень узенький, – стоять на нем можно было только на носочках. К тому лее со стены беспрестанно осыпался песок, так что постоянно существовала опасность сорваться.
Коскэ Киндаити сунул фонарь за пояс, прижался к стене и, как краб, бочком стал двигаться вперед. За ним последовал я, за мной инспектор Исокава. Мы шли медленно, хватаясь за немногочисленные выступы. Иногда от стены отваливались куски и с шумом падали в воду. «Бездна» не была глубокой, но от этого не становилась менее страшной. Мысль о том, что можно упасть в жуткую черноту воды, вызывала содрогание. Мерцание мха не давало возможности определить расстояние, которое еще оставалось преодолеть.
Мы ползли в полном молчании, извиваясь как черви в абсолютной темноте. Слышалось только тяжелое дыхание
ползущих впереди Киндаити и позади инспектора Исокавы. Я был весь в поту, будто в воду окунулся, тело начало болеть.
Наконец мы добрались до середины скалы. Коскэ Киндаити тяжело вздохнул, послышался звук, словно что-то упало. В тот же миг погас фонарь, стало совершенно темно. Без сомнения, Киндаити шлепнулся в воду, подумал я. От страха за него я весь похолодел.
– Киндаити-сан! Киндаити-сан! Что случилось? – крикнул я в темноту.
– Коскэ-кун! Коскэ-кун! – вторил мне инспектор Исокава. Впереди послышалось шевеление, потом чиркнула спичка, и в свете фонаря показалось лицо Киндаити, что удивительно, около моего колена. Он озабоченно оглядывал место, до которого мы доползли.
– Фу, как я испугался, думал, в воду упали!
– Осторожней! Там дальше что-то вроде огромной ступеньки, – предупредил Киндаити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41