В капитанах, говорит, засиделся! А за паршивого щенка, за щенка погнали! Тогда еще надо было его валить, понимаешь, Светка, тогда! Светлана тоскливо смотрела на мужа, по-бабьи подперев подбородок ладонью. Как он ей сегодня надоел! Кто б знал! Когда ж он угомонится? Завтра на работу к восьми…
— У-у-у… Вот он гад, вот его морда, — выудил Каверин еще одну фотографию Белова, из старого уголовного дела.
Это дело надо было запить.
— Вот свело меня с ним! — выпив и уже совсем не почувствовав вкуса водки, снова завелся он. — Знаешь, как на Востоке говорят: кысмет! Кысмет. Судьба, значит! Ну, ничего… Побарахтаемся! Меня везде с руками оторвут. Таких спецов поискать!..
— Все, все, тихо, тихо. — Светка обняла мужа за плечи и прижала его непутевую лысеющую голову к своей груди. «Дурачок ты мой…», — подумала она.
Каверин на мгновение притих, словно душа его чуть оттаяла. Но это была только видимость. Прошло время эмоций. Каверин принял решение — окончательное! Вдвоем им на этой земле места не будет.
— Свет, а Свет, — притянул он к себе жену и стиснул ладонью ее затылок. — Я ведь способ изыщу. — Он дышал тяжело и жарко, больно захватывая ее волосы потной рукой. — Я его загрызу. Живого, веришь?
Светка уже согласна была поверить во что угодно.
XXIII
Макс Карельский жалел только об одном. О том, что слишком долго не мог расстаться с армией. И, когда вернулся, наконец, в Москву, то к дележу самого лакомого пирога не успел. Засиделся на старте.
Биография его ничем особым не отличалась от биографий ровесников. Разве что успел повоевать в Афгане и Таджикистане, был замечен, попал в спецназ ГРУ, но выше старшего сержанта не поднялся, несмотря на всю свою крутость. Когда он понял, что в армии ему ничего не светит, кроме возможной дырки в башке, он написал рапорт и отправился домой, в родную подмосковную Малаховку.
По своей мирной профессии сварщика, полученной до армии в ПТУ, устроиться на работу Сухов мог запросто. Но платили за это так мало, что даже матерые прорабы опускали глаза, называя зарплату. А вокруг шла настоящая жизнь. Деньги, тачки, красивые девчонки. В общем, соблазнов было в тысячу раз больше, чем возможностей.
Пришлось вспомнить навыки, полученные в спецназе. И потрясти торгашей. Наели тут рожи, пока он в окопах, можно сказать, вшей кормил.
Собрав под свое начало старых приятелей из тех, кто не спился и не сел, Макс сколотил свою команду. Небольшую, но крепкую. По старой памяти Малаховку они достаточно легко взяли под свой контроль — все лотошники моментально легли под них. Так продолжалось примерно с полгода, пока Карельскому не пришлось загасить чеченского бизнесмена.
После этого на них начали наезжать с двух сторон. С одной — менты в лице опера Каверина, расследовавшего убийство, который тоже хотел иметь свою долю, с другой — чечены, зверье, как их называли за склонность к беспределу. Вторые были гораздо хуже — с ними невозможно было договориться. Ни при каких обстоятельствах. Башни у них у всех были свинчены напрочь. Надо было что-то делать.
Под свой штаб команда Макса снимала небольшую автомастерскую. В ней и правда иногда ремонтировали чьи-нибудь автомобили. В основном свои или знакомых. Да еще разбирали на запчасти угнанные «жигулята». Макс любил и сам повозиться с железом, это его успокаивало. Когда он надевал маску с синим стеклом и брал в руки сварочный аппарат, это доставляло ему почти физическое удовольствие. Но это вовсе не значило, что он готов был обратно переквалифицироваться в сварщики. Делу — время, потехе — час.
Тем не менее ситуация становилась критической. Правда, в последний раз на стрелке они хорошенько пощипали зверьков, но это совсем не успокаивало. По многим признакам к тем должно было прийти значительное подкрепление. Да и с ментами чечены, похоже, уже снюхались.
Макс понимал, что самим им не подняться. Это чувствовалось и по настроению внутри команды.
Не то чтобы попахивало предательством, но кое-кто уже все чаще заговаривал о том, как кудряво живут пацаны в других, более крутых командах.
В конце концов, можно было разбежаться и каждому начать все снова, по-своему. Но Макс рассудил иначе: надо идти на переговоры к тем, кто уже поднялся круто. Чечены, естественно, отпадали по определению. К солнцевским и не подойдешь — они такие вступительные взносы назначат, что потом полжизни будешь на них горбатиться.
Оставалась Бригада Белова. От людей Макс слышал, что Белый не беспредельщик и живет по понятиям. Но все же риск был. Могли и просто послать подальше, а могли и образцово-показательно. С непредсказуемыми последствиями. Но выбора — все равно не было. Гарик, второй человек в команде после Макса, был против. Однако ничего более дельного он предложить не смог. Да и вообще, последнее слово все равно было за Максом. Как раз на сегодня, через надежных людей, он договорился с Белым о встрече…
* * * * *
Макс нервничал, хотя и старался не показывать виду. Чтобы отвлечься, он, надев защитную маску и раскочегарив свой сварочный аппарат, принялся лечить старый карданный вал, пытаясь привести его в божеский вид.
— Макс, где ты там? Завязывай! — Гарик посмотрел на часы. Время встречи, которая ему была так не по душе, неумолимо приближалось.
— Да иду, иду! — Сняв щиток, оторвался от работы Макс.
— Зажигалка где? — спросил Гарик, осматривая тем временем свой «Макаров».
— Там, на столе. — Макс вытирал руки старой ветошью.
— Как думаешь, получится? — прикуривая, Гарик исподлобья посмотрел на Макса.
— Обещаю, Гарик, все будет тип-топ, — успокоил его тот.
— Он, говорят, весь из себя крутой. Артура Лапшина в офисе чуть на капусту не порубал.
Макс посмотрел на свои руки, потом на Гарика. И криво улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы:
— Ладно, мы тоже не пальцем деланые.
— Страшно? — то ли спросил, то ли просто сообщил Гарик.
— На серпантине было страшнее. — Макс забрал у него «Макарова» и передернул затвор…
* * * * *
В офисе Белова их встретили без особого энтузиазма.
— Оружие есть? — Пчела подозрительно оглядел вошедших.
— Есть, — ответил Макс.
— Сдай.
Макс выложил «Макаров» на полированный стол и легонько толкнул его в сторону Пчелы. Тот взял пистолет в руку, внимательно осмотрел его: оружие было в полной боевой готовности.
— Откуда ствол? — деловито поинтересовался Саша.
— Да так, у зверьков отобрали, — объяснил Макс, не вдаваясь в подробности.
— Садитесь. — Саша указал гостям на два стула прямо перед собой и еще раз внимательно всмотрелся в лица пришедших.
Оба были примерно ровесниками Белого. Тот, который Макс, даже немного походил на Фила — это к нему как-то неожиданно располагало. Взгляда он не отводил, не трусил. Второй, Гарик, явно на вторых ролях. Но держался независимо, хотя и посматривал подозрительно. Похоже, не засланные казачки. Ну да ладно, пощупаем.
— Вы с чеченами чего-то не поделили, и у вас проблемы… Я зачем вам нужен?
— Мы вам, Александр Николаевич, долю принесли. — Макс достал три пухлых пачки стодолларовых бумажек и положил их на стол в рядок ровно посредине между собой и Белым.
— Долю за что? — усмехнулся Саша.
— В знак уважения, — без тени иронии ответил Макс. — В общем, — он на полсекунды замялся, — мы хотели, чтобы вы приняли нас к себе… И дали право ссылаться на вас при решении разных там вопросов. — Макс твердо глядел Саше в глаза, ожидая ответа.
— Сколько вас?
— Восемь.
— А что за ребята?
— Ребята все спортивные, в районе нас уважают.
— Служил?
— Было дело. — Где?
— Под Кандагаром. В спецназе ГРУ. Потом в Таджикистане.
Саша одобрительно кивнул, бросил взгляд на напряженно молчавших Пчелу и Космоса и вновь посмотрел на Макса:
— В Таджикистане кто у вас полканом был? — запустил он проверочный вопросик.
— Савельев.
— Савва?
— Вы что, знаете? — Макс искренне изумился.
— Слышал. — Саша едва сдержался, чтобы не рассмеяться: кто же в Таджикии не знал полковника Савельева. Только тот, кто там никогда не служил. — Ладно, считайте, что вы работаете с нами, — протянул он руку сначала Максу, потом и Гарику.
— Ну, спасибо, — позволил себе немного расслабиться Макс.
— Чего такой мятый? — уже дружелюбно поинтересовался Саша.
— Да так, — тронул Макс припухшую губу, — менты попрессовали немного.
— Ну, понятно. Ладно, отдыхайте.
— Ладно, до свидания, — разговорился под конец и Гарик.
— Савва… — глядя на закрывшуюся за ними дверь, задумчиво сказал Саша. — Такой дундук был, прости господи! — И тут же вернулся из заоблачных высот на грешную землю: — Пчел, позвони Филу, пусть пробьет пацанов, узнает: кто, что, чем дышат… А я, если позволите, — несколько двусмысленно пошутил он, — поеду в Ялту. С Олей. Должны же мы когда-то урвать у жизни свой медовый месяц?
XXIV
Наконец-то, уже сегодня к вечеру они будут купаться в море. Самом синем Черном море! Чемоданы Оля собрала еще с вечера.
Ох, купальник-то положить забыла! Но вставать не хотелось — Сашка, казалось, спал так сладко. Оля потянулась и взяла с тумбочки часы. Ого! Уже скоро десять. Через два с половиной часа выходить. Так что хватит лениться.
Она решила, ради праздника, встать первой, так и быть… Она начала потихоньку выползать из широкой супружеской постели и, когда ей это почти удалось, цепкая рука мужа в последний момент удержала ее. Проснулся все-таки.
— Ты куда? — с напускной строгостью спросил совсем почему-то не сонный Саша.
— Купальник забыла положить, — отбивалась Оля. — Сашка, ну некогда, на самолет опоздаем!
— Не опоздаем. — Он притянул ее к себе, пытаясь найти губы.
— Ну, Саш! — Она отбивалась скорее для виду, медленно сдавая позиции. Ну, не улетит же без них самолет, в конце-то концов?
Целуя Олю, такую теплую и сонную, Саша рукой нащупал выключатель телека: сейчас как раз время новостей, — они интиму не помеха. Наверняка покажут что-нибудь интересное, например заседание Верховного Совета. Пусть Олькины вопли нарушат скучные рассуждения государственных мужей о перераспределении собственности, приватизации и прочей хрени.
Что за черт! Показывали «Лебединое озеро». Он переключил программу. Опять «Лебединое»! Отрываясь от Оли, он щелкнул снова. Лебеди! Еще раз. Лебеди!
— Саш, ты чего? — нетерпеливо теребила его Оля.
— Подожди, Оль. — Он лихорадочно перескакивал с программы на программу. Везде были только они — лебеди!
Резко зазвонил телефон — Саша схватил трубку. Это был Пчела.
Закончив разговор, Саша повернулся к жене и выключил бесполезный телевизор: — Ялта отменяется, — сказал он нарочито спокойным тоном. — Горбача скинули…
У него осталось чувство, что тревожная музыка балета, мрачная сценография и ритмичные движения балерин предвещали перемены. Какие? Бог весть. Ясно было лишь одно — прежней жизни, прежней страны уже не будет никогда…
Часть 3
ОКТЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1993
ЧЕТКИ ФАРХАДА
XXV
Все-таки наших не переделаешь. В этом чертовом Майами пили круче, чем в каком-нибудь Урюпинске. Да и то сказать — братва понаехала со всего бывшего Союза. Уточняли сферы влияния. Уточнили. Это теперь мода такая, серьезные вопросы перетирать или в горах Швейцарии, или здесь. Черт! Как же трещит голова! Саша даже застонал, приложив холодную бутылку пива ко лбу. Так пиво, похоже, помогало лучше, чем при употреблении внутрь.
Впрочем, в Майами не только пили. И не только делили. Серьезные люди свели Сашу с крупными местными бизнесменами. Из наших, из эмигрантов. Эти разбогатевшие бывшие советские очень хотели вкладывать деньги в Россию, особенно в Москву. Но, мягко говоря, побаивались. Да и вправду, если судить о ситуации по штатовскому телевидению и газетам, то создавалось впечатление, будто в России на сегодняшний день оставались одни сплошные отморозки. И это если даже учитывать беременных женщин и младенцев обоего пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— У-у-у… Вот он гад, вот его морда, — выудил Каверин еще одну фотографию Белова, из старого уголовного дела.
Это дело надо было запить.
— Вот свело меня с ним! — выпив и уже совсем не почувствовав вкуса водки, снова завелся он. — Знаешь, как на Востоке говорят: кысмет! Кысмет. Судьба, значит! Ну, ничего… Побарахтаемся! Меня везде с руками оторвут. Таких спецов поискать!..
— Все, все, тихо, тихо. — Светка обняла мужа за плечи и прижала его непутевую лысеющую голову к своей груди. «Дурачок ты мой…», — подумала она.
Каверин на мгновение притих, словно душа его чуть оттаяла. Но это была только видимость. Прошло время эмоций. Каверин принял решение — окончательное! Вдвоем им на этой земле места не будет.
— Свет, а Свет, — притянул он к себе жену и стиснул ладонью ее затылок. — Я ведь способ изыщу. — Он дышал тяжело и жарко, больно захватывая ее волосы потной рукой. — Я его загрызу. Живого, веришь?
Светка уже согласна была поверить во что угодно.
XXIII
Макс Карельский жалел только об одном. О том, что слишком долго не мог расстаться с армией. И, когда вернулся, наконец, в Москву, то к дележу самого лакомого пирога не успел. Засиделся на старте.
Биография его ничем особым не отличалась от биографий ровесников. Разве что успел повоевать в Афгане и Таджикистане, был замечен, попал в спецназ ГРУ, но выше старшего сержанта не поднялся, несмотря на всю свою крутость. Когда он понял, что в армии ему ничего не светит, кроме возможной дырки в башке, он написал рапорт и отправился домой, в родную подмосковную Малаховку.
По своей мирной профессии сварщика, полученной до армии в ПТУ, устроиться на работу Сухов мог запросто. Но платили за это так мало, что даже матерые прорабы опускали глаза, называя зарплату. А вокруг шла настоящая жизнь. Деньги, тачки, красивые девчонки. В общем, соблазнов было в тысячу раз больше, чем возможностей.
Пришлось вспомнить навыки, полученные в спецназе. И потрясти торгашей. Наели тут рожи, пока он в окопах, можно сказать, вшей кормил.
Собрав под свое начало старых приятелей из тех, кто не спился и не сел, Макс сколотил свою команду. Небольшую, но крепкую. По старой памяти Малаховку они достаточно легко взяли под свой контроль — все лотошники моментально легли под них. Так продолжалось примерно с полгода, пока Карельскому не пришлось загасить чеченского бизнесмена.
После этого на них начали наезжать с двух сторон. С одной — менты в лице опера Каверина, расследовавшего убийство, который тоже хотел иметь свою долю, с другой — чечены, зверье, как их называли за склонность к беспределу. Вторые были гораздо хуже — с ними невозможно было договориться. Ни при каких обстоятельствах. Башни у них у всех были свинчены напрочь. Надо было что-то делать.
Под свой штаб команда Макса снимала небольшую автомастерскую. В ней и правда иногда ремонтировали чьи-нибудь автомобили. В основном свои или знакомых. Да еще разбирали на запчасти угнанные «жигулята». Макс любил и сам повозиться с железом, это его успокаивало. Когда он надевал маску с синим стеклом и брал в руки сварочный аппарат, это доставляло ему почти физическое удовольствие. Но это вовсе не значило, что он готов был обратно переквалифицироваться в сварщики. Делу — время, потехе — час.
Тем не менее ситуация становилась критической. Правда, в последний раз на стрелке они хорошенько пощипали зверьков, но это совсем не успокаивало. По многим признакам к тем должно было прийти значительное подкрепление. Да и с ментами чечены, похоже, уже снюхались.
Макс понимал, что самим им не подняться. Это чувствовалось и по настроению внутри команды.
Не то чтобы попахивало предательством, но кое-кто уже все чаще заговаривал о том, как кудряво живут пацаны в других, более крутых командах.
В конце концов, можно было разбежаться и каждому начать все снова, по-своему. Но Макс рассудил иначе: надо идти на переговоры к тем, кто уже поднялся круто. Чечены, естественно, отпадали по определению. К солнцевским и не подойдешь — они такие вступительные взносы назначат, что потом полжизни будешь на них горбатиться.
Оставалась Бригада Белова. От людей Макс слышал, что Белый не беспредельщик и живет по понятиям. Но все же риск был. Могли и просто послать подальше, а могли и образцово-показательно. С непредсказуемыми последствиями. Но выбора — все равно не было. Гарик, второй человек в команде после Макса, был против. Однако ничего более дельного он предложить не смог. Да и вообще, последнее слово все равно было за Максом. Как раз на сегодня, через надежных людей, он договорился с Белым о встрече…
* * * * *
Макс нервничал, хотя и старался не показывать виду. Чтобы отвлечься, он, надев защитную маску и раскочегарив свой сварочный аппарат, принялся лечить старый карданный вал, пытаясь привести его в божеский вид.
— Макс, где ты там? Завязывай! — Гарик посмотрел на часы. Время встречи, которая ему была так не по душе, неумолимо приближалось.
— Да иду, иду! — Сняв щиток, оторвался от работы Макс.
— Зажигалка где? — спросил Гарик, осматривая тем временем свой «Макаров».
— Там, на столе. — Макс вытирал руки старой ветошью.
— Как думаешь, получится? — прикуривая, Гарик исподлобья посмотрел на Макса.
— Обещаю, Гарик, все будет тип-топ, — успокоил его тот.
— Он, говорят, весь из себя крутой. Артура Лапшина в офисе чуть на капусту не порубал.
Макс посмотрел на свои руки, потом на Гарика. И криво улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы:
— Ладно, мы тоже не пальцем деланые.
— Страшно? — то ли спросил, то ли просто сообщил Гарик.
— На серпантине было страшнее. — Макс забрал у него «Макарова» и передернул затвор…
* * * * *
В офисе Белова их встретили без особого энтузиазма.
— Оружие есть? — Пчела подозрительно оглядел вошедших.
— Есть, — ответил Макс.
— Сдай.
Макс выложил «Макаров» на полированный стол и легонько толкнул его в сторону Пчелы. Тот взял пистолет в руку, внимательно осмотрел его: оружие было в полной боевой готовности.
— Откуда ствол? — деловито поинтересовался Саша.
— Да так, у зверьков отобрали, — объяснил Макс, не вдаваясь в подробности.
— Садитесь. — Саша указал гостям на два стула прямо перед собой и еще раз внимательно всмотрелся в лица пришедших.
Оба были примерно ровесниками Белого. Тот, который Макс, даже немного походил на Фила — это к нему как-то неожиданно располагало. Взгляда он не отводил, не трусил. Второй, Гарик, явно на вторых ролях. Но держался независимо, хотя и посматривал подозрительно. Похоже, не засланные казачки. Ну да ладно, пощупаем.
— Вы с чеченами чего-то не поделили, и у вас проблемы… Я зачем вам нужен?
— Мы вам, Александр Николаевич, долю принесли. — Макс достал три пухлых пачки стодолларовых бумажек и положил их на стол в рядок ровно посредине между собой и Белым.
— Долю за что? — усмехнулся Саша.
— В знак уважения, — без тени иронии ответил Макс. — В общем, — он на полсекунды замялся, — мы хотели, чтобы вы приняли нас к себе… И дали право ссылаться на вас при решении разных там вопросов. — Макс твердо глядел Саше в глаза, ожидая ответа.
— Сколько вас?
— Восемь.
— А что за ребята?
— Ребята все спортивные, в районе нас уважают.
— Служил?
— Было дело. — Где?
— Под Кандагаром. В спецназе ГРУ. Потом в Таджикистане.
Саша одобрительно кивнул, бросил взгляд на напряженно молчавших Пчелу и Космоса и вновь посмотрел на Макса:
— В Таджикистане кто у вас полканом был? — запустил он проверочный вопросик.
— Савельев.
— Савва?
— Вы что, знаете? — Макс искренне изумился.
— Слышал. — Саша едва сдержался, чтобы не рассмеяться: кто же в Таджикии не знал полковника Савельева. Только тот, кто там никогда не служил. — Ладно, считайте, что вы работаете с нами, — протянул он руку сначала Максу, потом и Гарику.
— Ну, спасибо, — позволил себе немного расслабиться Макс.
— Чего такой мятый? — уже дружелюбно поинтересовался Саша.
— Да так, — тронул Макс припухшую губу, — менты попрессовали немного.
— Ну, понятно. Ладно, отдыхайте.
— Ладно, до свидания, — разговорился под конец и Гарик.
— Савва… — глядя на закрывшуюся за ними дверь, задумчиво сказал Саша. — Такой дундук был, прости господи! — И тут же вернулся из заоблачных высот на грешную землю: — Пчел, позвони Филу, пусть пробьет пацанов, узнает: кто, что, чем дышат… А я, если позволите, — несколько двусмысленно пошутил он, — поеду в Ялту. С Олей. Должны же мы когда-то урвать у жизни свой медовый месяц?
XXIV
Наконец-то, уже сегодня к вечеру они будут купаться в море. Самом синем Черном море! Чемоданы Оля собрала еще с вечера.
Ох, купальник-то положить забыла! Но вставать не хотелось — Сашка, казалось, спал так сладко. Оля потянулась и взяла с тумбочки часы. Ого! Уже скоро десять. Через два с половиной часа выходить. Так что хватит лениться.
Она решила, ради праздника, встать первой, так и быть… Она начала потихоньку выползать из широкой супружеской постели и, когда ей это почти удалось, цепкая рука мужа в последний момент удержала ее. Проснулся все-таки.
— Ты куда? — с напускной строгостью спросил совсем почему-то не сонный Саша.
— Купальник забыла положить, — отбивалась Оля. — Сашка, ну некогда, на самолет опоздаем!
— Не опоздаем. — Он притянул ее к себе, пытаясь найти губы.
— Ну, Саш! — Она отбивалась скорее для виду, медленно сдавая позиции. Ну, не улетит же без них самолет, в конце-то концов?
Целуя Олю, такую теплую и сонную, Саша рукой нащупал выключатель телека: сейчас как раз время новостей, — они интиму не помеха. Наверняка покажут что-нибудь интересное, например заседание Верховного Совета. Пусть Олькины вопли нарушат скучные рассуждения государственных мужей о перераспределении собственности, приватизации и прочей хрени.
Что за черт! Показывали «Лебединое озеро». Он переключил программу. Опять «Лебединое»! Отрываясь от Оли, он щелкнул снова. Лебеди! Еще раз. Лебеди!
— Саш, ты чего? — нетерпеливо теребила его Оля.
— Подожди, Оль. — Он лихорадочно перескакивал с программы на программу. Везде были только они — лебеди!
Резко зазвонил телефон — Саша схватил трубку. Это был Пчела.
Закончив разговор, Саша повернулся к жене и выключил бесполезный телевизор: — Ялта отменяется, — сказал он нарочито спокойным тоном. — Горбача скинули…
У него осталось чувство, что тревожная музыка балета, мрачная сценография и ритмичные движения балерин предвещали перемены. Какие? Бог весть. Ясно было лишь одно — прежней жизни, прежней страны уже не будет никогда…
Часть 3
ОКТЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1993
ЧЕТКИ ФАРХАДА
XXV
Все-таки наших не переделаешь. В этом чертовом Майами пили круче, чем в каком-нибудь Урюпинске. Да и то сказать — братва понаехала со всего бывшего Союза. Уточняли сферы влияния. Уточнили. Это теперь мода такая, серьезные вопросы перетирать или в горах Швейцарии, или здесь. Черт! Как же трещит голова! Саша даже застонал, приложив холодную бутылку пива ко лбу. Так пиво, похоже, помогало лучше, чем при употреблении внутрь.
Впрочем, в Майами не только пили. И не только делили. Серьезные люди свели Сашу с крупными местными бизнесменами. Из наших, из эмигрантов. Эти разбогатевшие бывшие советские очень хотели вкладывать деньги в Россию, особенно в Москву. Но, мягко говоря, побаивались. Да и вправду, если судить о ситуации по штатовскому телевидению и газетам, то создавалось впечатление, будто в России на сегодняшний день оставались одни сплошные отморозки. И это если даже учитывать беременных женщин и младенцев обоего пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27