..
Вернее, не стало.
Сбежавший водитель заскочил в ближайший туалет, где, закрывшись в кабинке, снял одежду и стер грим. И переоделся в другую одежду. После чего отправился в аэропорт, откуда только что приехал. Билету него уже был. Целых три. На три разных паспорта. На трех разных людей. С одним лицом.
Самолет на Берлин вылетал через пятьдесят минут.
Когда Herr Kuznezov еще только в отделение доставили...
По прилете в берлинский аэропорт гражданин снова зашел в туалет, разорвал в мелкие клочки и спустил в унитаз использованный билет. И паспорт.
И отправился в отель.
Где, запершись в ванной комнате и пустив воду, встал пред зеркалом. Но при этом смотрел он не в зеркало, а на фотографию гражданина Германии Herr Kuznezov. Того, что уже начал давать в Москве признательные показания.
Щечки... Щечки у него покруглее будут. Придется засунуть за зубы по куску поролона, которые «оттопырят» щеки. Нет, еще немного. И сдвинуть их чуть назад...
Да, вот так...
Жевать, конечно, с таким «наполнителем» неудобно, но ходить, разговаривать и улыбаться можно!
Теперь нос...
С носом ничего не сделать, нос на фото будет покороче на полсантиметра — ну не отрезать же его! Жалко отрезать, а ну как в следующий раз потребуется нос надставлять?.. Просто нужно будет, когда дойдет до проверки документов, откидывать голову чуть назад, вот так... Да, в таком ракурсе разница почти не ощущается.
Подбородок... Можно визуально расширить за счет легкой щетины. Так он раздастся вширь.
Нижнюю губу лучше чуть выдвигать вперед.
Ага, так!..
Уши...
Лучше прикрыть волосами. Надеюсь, прическу гражданам ФРГ менять не возбраняется?
Брови...
Придется немного выщипать. Щипчиками, которые имеют обыкновение использовать дамы. И курсанты спецучебок на занятиях по гриму.
Теперь прическа — ну это самое простое.
Ну что — похож?..
Последние мазки были нанесены — портрет закончен. Вернее, копия с портрета оригинала. Потому что оригиналом был сидящий в Москве, в Матросской Тишине, Herr Kuznezov, а он лишь копией. Но очень приличной копией. Такой, что с первого взгляда не отличить. А кто станет на него смотреть во второй раз?..
Вот что значит рука мастера!
Теперь он — Alexandro Kuznezov, недавний беженец из Казахстана. Вот его нос, рот, уши. Его аусвайс, заграничный паспорт, водительские права, медстраховка. Месяц всеми этими бумажками можно будет пользоваться без всякого зазрения совести. А дольше — ему и не требуется...
А теперь надобно бы заняться делом. Тем, ради которого он здесь оказался, и язык изучал, и пиво в немереных литрах пил, и сосиски требовал мелко резать.
Пора бы!..
И честь знать!..
Глава 20
И задачка-то была пустяшная, с которой любой средней руки филер мог справиться в два счета, и кто бы мог подумать, что она вырастит в такие проблемы!
А все из-за места действия, которое — страна Германия.
В России бы он снял соседнюю с «объектом» квартиру и, просверлив в стене дырки, сунулся в чужое жилище микрофонами и объективами видеокамер. Снял, даже если бы она не сдавалась. Если бы она не сдавалась — он бы дал ее жильцам денег. Много. Больше, чем эта квартира стоит. И попросил поотсутствовать пару недель, съездив к родственникам в деревню. Чтобы обкатать приобретенный на их имя «Мерседес».
Или улучшил бы их жилищные условия, переселив из «хрущобы» в престижный новострой.
Или, если бы они уперлись, — припугнул, сказав, что «типа их хата, в натуре, приглянулась его телке, и вести гнилые базары с фраерами, которые не понимают собственного счастья, он не намерен. А буде они станут выкобениваться, переселит их без их согласия в семнадцатый квартал... местного кладбища!..». И все — и его сразу же бы поняли и вмиг освободили принадлежащие им квадратные метры.
Там...
Но не здесь...
С законопослушными до испуга немцами эти приемчики не проходили. Те, может быть, и не прочь были заработать, но желали делать все по букве закона, требуя присутствия своего адвоката и заполнения стостраничных договоров.
Как прикажете здесь работать бедному-несчастному шпиону?!. Не вырезать же ради завладения подходящей квартирой мирное немецкое население. Ну не война же в самом деле!
Нет, тут желательно обойтись без крови. Лишней...
Утречком к дому, который стоял против того дома, что стоял против дома объекта, подкатил микроавтобус, из которого вылез бравого вида электрик в синем ладном комбинезоне. Он распахнул задние дверцы, вытянул из салона длинную алюминиевую лестницу, разложил ее, сощелкнул, увеличив втрое, после чего подтащил к стене и, уперев в землю, поднял.
Там, куда он собирался лезть, к стене был прибит фонарь. Который, наверное, не горел. Иначе зачем бы он приехал?
— Этот фонарь... его давно пора убрать с фасада, — ворчливо сказал проходивший мимо пожилой немец.
— Я-я!.. Гут, гут! — радостно заулыбался электрик. — Я-я!
— Вы приехали его убрать?
— Я-я! Гут, гут! — закивал электрик.
И побыстрей полез по лестнице вверх.
На уровне третьего этажа он встал на специальной площадке и стал возиться с фонарем, чего-то там откручивая и прикручивая.
И верно — фонарь он демонтировал.
И вместо него повесил другой.
Но почему-то точно такой же и даже с теми же самыми царапинами.
Фонарь остался таким, каким был прежде. Но его возможности значительно расширились. Теперь он не только давал свет, но и изображение. Транслируя его по вмазанному в стену с помощью замазки и втоптанному в землю тонкому кабелю.
Электрик сделал свое дело и, аккуратно собрав лестницу, уехал. В другой город. Где бросил свою машину на стоянке перед супермаркетом. Вместе с лестницей. Зато взял старый фонарь. Который намеревался со временем вернуть на место.
На следующий день «электрик» вновь оказался подле того квартала. Где светил фонарь. На этот раз он был на машине с затемненными стеклами. И не в синем комбинезоне, а во вполне респектабельном костюме. И с другим лицом.
Проезжая мимо известного ему дома, он открыл верхний, в крыше, люк и, сбросив скорость и придерживая руль животом, на несколько мгновений освободил руки, взяв в них рогатку...
Да нет, не ту, что строгают из раздвоенного сучка, а резинку выдергивают из отцовских трусов, а спортивную, с особо эластичной резиной и лазерным прицелом.
Бросив руль, он вытянул резину и тут же отпустил ее. «Пулька» вылетела из люка и умчалась куда-то в темноту.
Машина чуть вильнула, но тут же выровнялась и поехала себе дальше. Как ни в чем не бывало.
«Пулька», которая была скатана из желатина с начинкой из капельки прозрачного, какого полно в любом магазине, клея, угодила в окно, расплющившись от удара о стекло. И превратилась в просто мутное пятно. Со случайной соринкой посредине.
Соринка была микрофоном.
Пятно — пластырем, удерживающим микрофон, и одновременно мембраной, улавливающей мельчайшие колебания оконного стекла. И если кто-нибудь там, за окном, кашлял, или говорил по телефону, или вздыхал, или издавал любой другой звук, то стекло дрожало, передавая свои вибрации микрофону...
Все это старо как мир... Тайного сыска...
Что капля — нынче вон уже мух с тараканами приспосабливают к тому, чтобы они таскали на себе шпионскую аппаратуру, протискиваясь в любые щели. Беда лишь одна — запустишь такого напичканного дорогушей электроникой супершпиона в жилище к «объекту», а тот его, не разобравшись — р-раз! — тапочком или мухобойкой, да прямо по микрофону!.. Он же считает, что это просто таракан! Отсюда неизбежен перерасход финансовых средств. И микрофонов. Но, говорят, теперь с этой напастью станут бороться, одевая мух и тараканов в кевларовые бронежилетики...
Трех дней не прошло, как подходы к дому «объекта» были обложены «жучками» и «клопами».
Но техника техникой, а есть еще глаза. Которые будут надежней всякой электроники. Тем более если их вооружить сорокакратной цейсовской оптикой. Да забраться куда повыше. Например, на чердак...
Да не близко, а подальше...
А?..
Правда, есть одно неудобство — в Германии чердаки не те, что в России. В Германии они хуже не придумать, потому что все ухожены и поделены меж жильцами — в одной стороне белье на веревки развешивают, каждый — на своей, другая разгорожена на клетушки, где разная рухлядь хранится. Попробуй на таком чердаке укрыться.
Дома — милое дело — зарылся поглубже в шлак, залег, прикинувшись какой-нибудь ветошью, набросал сверху ломаной мебели или шифера и лежи сколь твоей душе угодно. Хоть год! Никто тебе не помешает, разве только пацаны дворовые или бомжи. Но они — не в счет. На них можно при случае и шикнуть...
А на этих не шикнешь — этих оберегает немецкая полиция с армией!
Ну и как тут быть?
Может, использовать чью-нибудь бесхозную клетушку? Но как узнать, что она бесхозная?..
Это как раз просто — нужно отследить окна. Ночью. Там, где свет не зажигается, — там никого нет. И, значит, в клетушке никто незваного гостя не потревожит.
Утром в подъезд вошел слесарь.
Ну или человек в униформе слесаря.
Он открыл замок отмычкой и не спеша, потому что спешка всегда привлекает внимание, поднялся на чердак.
Там было пусто и тихо, лишь пыль плавала в ярких солнечных лучах, падающих из слуховых окошек и перерезающих полумрак чердака.
Туда, где сушилось белье, он не пошел. Пошел налево.
Нашел нужную клетушку — с номером квартиры (слава немецкому порядку!), — легко открыл навесной замочек, зашел внутрь и закрыл его. Стараясь ничего не менять в порядке вещей, лишь чуть смещая их, он начал сооружать логово. Сдвинул несколько коробок, на них в качестве несущих балок положил старые горные лыжи, которые прикрыл другими коробками и чемоданом. Внутри образовалась небольшая, но где можно было улечься во весь рост, ниша. Туда он и забрался, задвинув вход старым телевизором и на всякий случай накрывшись каким-то старым одеялом.
Здесь ему предстояло провести день, а может, и не один!
Поэтому все свое он принес с собой — бутылку воды, резиновый мешок с завязкой, который мысленно обозвал «парашей», несколько плиток шоколада, который при максимальной калорийности дает минимальное количество «отходов».
Амбразуру в своем импровизированом доте он сделал, приподняв одну из черепиц так, чтобы образовалась небольшая, незаметная с земли щель. Против нее установил раскладной фотоштатив, на который поставил сорокакратную подзорную трубу. Против еще трех отверстий — веб-камеры, подсоединив их к ноутбуку. На голову нацепил наушники, которые принимали сигнал с микрофонов.
Ну что — все? Вроде — да... Жарковато, конечно, но тут уж ничего не попишешь — «кондишен» с собой на чердак не затащишь, придется терпеть!
Он припал глазом к окуляру подзорной трубы, поведя ею в стороны. Выдать себя предательскими бликами он не опасался, надев на объектив противосолнечную бленду.
Ну и что там видно?
Видна была стена противоположного дома. Нет, не того, где жил «объект», — совсем другого, стоящего против его дома. Потому что следить надлежало не за «объектом», а за подходами к его жилищу!
А как иначе? Это лишь дурак прет на рожон — умный действует подобно саперу, прежде обшаривая окружающую местность. По сантиметру. Дабы выявить возможные сюрпризы.
«Объект» что, его дело последнее, он как на ладони от него гадостей ждать не приходится, приходится от его охраны — явной и скрытой. Коли заранее их не вычислить, то в самый неподходящий момент они могут повылезти из своих нор и ударить в спину.
Ну так что — есть они или нет?..
Так сразу сказать невозможно, потому что телохранители — они ребята скромные и из своих убежищ лишний раз не высовываются. Увидеть их практически невозможно, но можно попробовать вычислить по косвенным признакам.
Например, по опущенным жалюзи и задернутым шторам.
Вон в той квартире...
И еще в той...
И той...
Все эти окошки надо взять под самое пристальное наблюдение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Вернее, не стало.
Сбежавший водитель заскочил в ближайший туалет, где, закрывшись в кабинке, снял одежду и стер грим. И переоделся в другую одежду. После чего отправился в аэропорт, откуда только что приехал. Билету него уже был. Целых три. На три разных паспорта. На трех разных людей. С одним лицом.
Самолет на Берлин вылетал через пятьдесят минут.
Когда Herr Kuznezov еще только в отделение доставили...
По прилете в берлинский аэропорт гражданин снова зашел в туалет, разорвал в мелкие клочки и спустил в унитаз использованный билет. И паспорт.
И отправился в отель.
Где, запершись в ванной комнате и пустив воду, встал пред зеркалом. Но при этом смотрел он не в зеркало, а на фотографию гражданина Германии Herr Kuznezov. Того, что уже начал давать в Москве признательные показания.
Щечки... Щечки у него покруглее будут. Придется засунуть за зубы по куску поролона, которые «оттопырят» щеки. Нет, еще немного. И сдвинуть их чуть назад...
Да, вот так...
Жевать, конечно, с таким «наполнителем» неудобно, но ходить, разговаривать и улыбаться можно!
Теперь нос...
С носом ничего не сделать, нос на фото будет покороче на полсантиметра — ну не отрезать же его! Жалко отрезать, а ну как в следующий раз потребуется нос надставлять?.. Просто нужно будет, когда дойдет до проверки документов, откидывать голову чуть назад, вот так... Да, в таком ракурсе разница почти не ощущается.
Подбородок... Можно визуально расширить за счет легкой щетины. Так он раздастся вширь.
Нижнюю губу лучше чуть выдвигать вперед.
Ага, так!..
Уши...
Лучше прикрыть волосами. Надеюсь, прическу гражданам ФРГ менять не возбраняется?
Брови...
Придется немного выщипать. Щипчиками, которые имеют обыкновение использовать дамы. И курсанты спецучебок на занятиях по гриму.
Теперь прическа — ну это самое простое.
Ну что — похож?..
Последние мазки были нанесены — портрет закончен. Вернее, копия с портрета оригинала. Потому что оригиналом был сидящий в Москве, в Матросской Тишине, Herr Kuznezov, а он лишь копией. Но очень приличной копией. Такой, что с первого взгляда не отличить. А кто станет на него смотреть во второй раз?..
Вот что значит рука мастера!
Теперь он — Alexandro Kuznezov, недавний беженец из Казахстана. Вот его нос, рот, уши. Его аусвайс, заграничный паспорт, водительские права, медстраховка. Месяц всеми этими бумажками можно будет пользоваться без всякого зазрения совести. А дольше — ему и не требуется...
А теперь надобно бы заняться делом. Тем, ради которого он здесь оказался, и язык изучал, и пиво в немереных литрах пил, и сосиски требовал мелко резать.
Пора бы!..
И честь знать!..
Глава 20
И задачка-то была пустяшная, с которой любой средней руки филер мог справиться в два счета, и кто бы мог подумать, что она вырастит в такие проблемы!
А все из-за места действия, которое — страна Германия.
В России бы он снял соседнюю с «объектом» квартиру и, просверлив в стене дырки, сунулся в чужое жилище микрофонами и объективами видеокамер. Снял, даже если бы она не сдавалась. Если бы она не сдавалась — он бы дал ее жильцам денег. Много. Больше, чем эта квартира стоит. И попросил поотсутствовать пару недель, съездив к родственникам в деревню. Чтобы обкатать приобретенный на их имя «Мерседес».
Или улучшил бы их жилищные условия, переселив из «хрущобы» в престижный новострой.
Или, если бы они уперлись, — припугнул, сказав, что «типа их хата, в натуре, приглянулась его телке, и вести гнилые базары с фраерами, которые не понимают собственного счастья, он не намерен. А буде они станут выкобениваться, переселит их без их согласия в семнадцатый квартал... местного кладбища!..». И все — и его сразу же бы поняли и вмиг освободили принадлежащие им квадратные метры.
Там...
Но не здесь...
С законопослушными до испуга немцами эти приемчики не проходили. Те, может быть, и не прочь были заработать, но желали делать все по букве закона, требуя присутствия своего адвоката и заполнения стостраничных договоров.
Как прикажете здесь работать бедному-несчастному шпиону?!. Не вырезать же ради завладения подходящей квартирой мирное немецкое население. Ну не война же в самом деле!
Нет, тут желательно обойтись без крови. Лишней...
Утречком к дому, который стоял против того дома, что стоял против дома объекта, подкатил микроавтобус, из которого вылез бравого вида электрик в синем ладном комбинезоне. Он распахнул задние дверцы, вытянул из салона длинную алюминиевую лестницу, разложил ее, сощелкнул, увеличив втрое, после чего подтащил к стене и, уперев в землю, поднял.
Там, куда он собирался лезть, к стене был прибит фонарь. Который, наверное, не горел. Иначе зачем бы он приехал?
— Этот фонарь... его давно пора убрать с фасада, — ворчливо сказал проходивший мимо пожилой немец.
— Я-я!.. Гут, гут! — радостно заулыбался электрик. — Я-я!
— Вы приехали его убрать?
— Я-я! Гут, гут! — закивал электрик.
И побыстрей полез по лестнице вверх.
На уровне третьего этажа он встал на специальной площадке и стал возиться с фонарем, чего-то там откручивая и прикручивая.
И верно — фонарь он демонтировал.
И вместо него повесил другой.
Но почему-то точно такой же и даже с теми же самыми царапинами.
Фонарь остался таким, каким был прежде. Но его возможности значительно расширились. Теперь он не только давал свет, но и изображение. Транслируя его по вмазанному в стену с помощью замазки и втоптанному в землю тонкому кабелю.
Электрик сделал свое дело и, аккуратно собрав лестницу, уехал. В другой город. Где бросил свою машину на стоянке перед супермаркетом. Вместе с лестницей. Зато взял старый фонарь. Который намеревался со временем вернуть на место.
На следующий день «электрик» вновь оказался подле того квартала. Где светил фонарь. На этот раз он был на машине с затемненными стеклами. И не в синем комбинезоне, а во вполне респектабельном костюме. И с другим лицом.
Проезжая мимо известного ему дома, он открыл верхний, в крыше, люк и, сбросив скорость и придерживая руль животом, на несколько мгновений освободил руки, взяв в них рогатку...
Да нет, не ту, что строгают из раздвоенного сучка, а резинку выдергивают из отцовских трусов, а спортивную, с особо эластичной резиной и лазерным прицелом.
Бросив руль, он вытянул резину и тут же отпустил ее. «Пулька» вылетела из люка и умчалась куда-то в темноту.
Машина чуть вильнула, но тут же выровнялась и поехала себе дальше. Как ни в чем не бывало.
«Пулька», которая была скатана из желатина с начинкой из капельки прозрачного, какого полно в любом магазине, клея, угодила в окно, расплющившись от удара о стекло. И превратилась в просто мутное пятно. Со случайной соринкой посредине.
Соринка была микрофоном.
Пятно — пластырем, удерживающим микрофон, и одновременно мембраной, улавливающей мельчайшие колебания оконного стекла. И если кто-нибудь там, за окном, кашлял, или говорил по телефону, или вздыхал, или издавал любой другой звук, то стекло дрожало, передавая свои вибрации микрофону...
Все это старо как мир... Тайного сыска...
Что капля — нынче вон уже мух с тараканами приспосабливают к тому, чтобы они таскали на себе шпионскую аппаратуру, протискиваясь в любые щели. Беда лишь одна — запустишь такого напичканного дорогушей электроникой супершпиона в жилище к «объекту», а тот его, не разобравшись — р-раз! — тапочком или мухобойкой, да прямо по микрофону!.. Он же считает, что это просто таракан! Отсюда неизбежен перерасход финансовых средств. И микрофонов. Но, говорят, теперь с этой напастью станут бороться, одевая мух и тараканов в кевларовые бронежилетики...
Трех дней не прошло, как подходы к дому «объекта» были обложены «жучками» и «клопами».
Но техника техникой, а есть еще глаза. Которые будут надежней всякой электроники. Тем более если их вооружить сорокакратной цейсовской оптикой. Да забраться куда повыше. Например, на чердак...
Да не близко, а подальше...
А?..
Правда, есть одно неудобство — в Германии чердаки не те, что в России. В Германии они хуже не придумать, потому что все ухожены и поделены меж жильцами — в одной стороне белье на веревки развешивают, каждый — на своей, другая разгорожена на клетушки, где разная рухлядь хранится. Попробуй на таком чердаке укрыться.
Дома — милое дело — зарылся поглубже в шлак, залег, прикинувшись какой-нибудь ветошью, набросал сверху ломаной мебели или шифера и лежи сколь твоей душе угодно. Хоть год! Никто тебе не помешает, разве только пацаны дворовые или бомжи. Но они — не в счет. На них можно при случае и шикнуть...
А на этих не шикнешь — этих оберегает немецкая полиция с армией!
Ну и как тут быть?
Может, использовать чью-нибудь бесхозную клетушку? Но как узнать, что она бесхозная?..
Это как раз просто — нужно отследить окна. Ночью. Там, где свет не зажигается, — там никого нет. И, значит, в клетушке никто незваного гостя не потревожит.
Утром в подъезд вошел слесарь.
Ну или человек в униформе слесаря.
Он открыл замок отмычкой и не спеша, потому что спешка всегда привлекает внимание, поднялся на чердак.
Там было пусто и тихо, лишь пыль плавала в ярких солнечных лучах, падающих из слуховых окошек и перерезающих полумрак чердака.
Туда, где сушилось белье, он не пошел. Пошел налево.
Нашел нужную клетушку — с номером квартиры (слава немецкому порядку!), — легко открыл навесной замочек, зашел внутрь и закрыл его. Стараясь ничего не менять в порядке вещей, лишь чуть смещая их, он начал сооружать логово. Сдвинул несколько коробок, на них в качестве несущих балок положил старые горные лыжи, которые прикрыл другими коробками и чемоданом. Внутри образовалась небольшая, но где можно было улечься во весь рост, ниша. Туда он и забрался, задвинув вход старым телевизором и на всякий случай накрывшись каким-то старым одеялом.
Здесь ему предстояло провести день, а может, и не один!
Поэтому все свое он принес с собой — бутылку воды, резиновый мешок с завязкой, который мысленно обозвал «парашей», несколько плиток шоколада, который при максимальной калорийности дает минимальное количество «отходов».
Амбразуру в своем импровизированом доте он сделал, приподняв одну из черепиц так, чтобы образовалась небольшая, незаметная с земли щель. Против нее установил раскладной фотоштатив, на который поставил сорокакратную подзорную трубу. Против еще трех отверстий — веб-камеры, подсоединив их к ноутбуку. На голову нацепил наушники, которые принимали сигнал с микрофонов.
Ну что — все? Вроде — да... Жарковато, конечно, но тут уж ничего не попишешь — «кондишен» с собой на чердак не затащишь, придется терпеть!
Он припал глазом к окуляру подзорной трубы, поведя ею в стороны. Выдать себя предательскими бликами он не опасался, надев на объектив противосолнечную бленду.
Ну и что там видно?
Видна была стена противоположного дома. Нет, не того, где жил «объект», — совсем другого, стоящего против его дома. Потому что следить надлежало не за «объектом», а за подходами к его жилищу!
А как иначе? Это лишь дурак прет на рожон — умный действует подобно саперу, прежде обшаривая окружающую местность. По сантиметру. Дабы выявить возможные сюрпризы.
«Объект» что, его дело последнее, он как на ладони от него гадостей ждать не приходится, приходится от его охраны — явной и скрытой. Коли заранее их не вычислить, то в самый неподходящий момент они могут повылезти из своих нор и ударить в спину.
Ну так что — есть они или нет?..
Так сразу сказать невозможно, потому что телохранители — они ребята скромные и из своих убежищ лишний раз не высовываются. Увидеть их практически невозможно, но можно попробовать вычислить по косвенным признакам.
Например, по опущенным жалюзи и задернутым шторам.
Вон в той квартире...
И еще в той...
И той...
Все эти окошки надо взять под самое пристальное наблюдение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32