Дэвис имеет право не отвечать на вопросы. Я, в свою очередь, не сказал ему открытым текстом, что если он откажется отвечать на вопросы, то автоматически начнет действовать презумпция виновности. Как и было задумано, наша игра строилась на интонациях и намеках. И попробуй потом, прослушивая запись, доказать, что интонация была не та. Но дело было сделано: семя упало на подготовленную почву.
– Черт побери, – заявил Дэвис, – я явился сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы касательно Джорджа, а теперь…
– Все так и было, – подтвердил Блум.
– Так что же мне делать?
– С чем?
– Должен я отвечать на вопросы?
– Я не имею права советовать, – ответил Блум, внеся полную ясность в этот вопрос и обезопасив таким образом себя от упреков в нарушении указа.
Дэвис посмотрел мне прямо в глаза.
– Салли Оуэн позвонила мне в понедельник и сказала, что Мишель избили, да.
– Который был час, не помните?
– Утром.
– Рано утром?
– Не очень. Часов в восемь, что-то около этого.
– И рассказала вам, что прошлой ночью Мишель зверски избили?
– Да. Вообще-то Салли хотела рассказать все это Леоне, понимаете, но Леона вышла…
– В восемь утра?
– Ну… да. За… апельсиновым соком. На завтрак. Леона выскочила за апельсиновым соком.
– И в это время позвонила Салли Оуэн?
– Да.
– И подробно рассказала вам, как избили Мишель.
– Да.
– А сказала она, что это Джордж Харпер так зверски избил свою жену?
– Да.
– А Салли откуда узнала об этом?
– Ей рассказала Мишель.
– В восемь утра?
– Наверное. Если Салли позвонила в восемь…
– Тогда Мишель должна была рассказать ей об этом до восьми, не правда ли?
– Наверное, так.
Он врал без зазрения совести, как продавец подержанными автомобилями. В то утро в моем кабинете Мишель рассказала мне, что она пришла к Салли Оуэн в девять утра. В восемь часов Салли не могла знать, что Мишель избили, и, соответственно, не мог знать об этом и Дэвис. Если только…
– Вы хорошо знакомы с Салли Оуэн?
– Нет, не очень.
– Но она решила поделиться этой новостью именно с вами, так?
– Вообще-то она хотела поговорить с Леоной.
– Но случайно напала на вас.
– Ну да. Во время бури любая гавань сгодится, верно? – спросил он с улыбкой.
– Вы были настолько близки с Салли, что даже позировали для нее?
– Позировал?
– Для той картины, которую она рисовала?
– Для какой?
– В черно-белой гамме?
– Не понимаю, о чем вы…
– Та картина, на которой вы с Мишель занимаетесь любовью.
Блум с неожиданной напористостью вступил в наш разговор. И тут Дэвис понял, что его загнали в угол и тот, кого он считал своим другом и союзником, тоже участвовал в этой охоте, гончие неслись за ним по пятам.
– Что… что… почему вы решили, что Мишель могла… иметь…
– Женщина по имени Китти Рейнольдс в ту ночь была с вами, когда вы позировали Салли, – жестко сказал Блум, уже сбросивший маску дружески настроенного простачка. Сейчас глаза его горели, по жилам струилась расплавленная лава, и каждый вопрос, как стрела, выпущенная из лука, попадал точно в цель. Дэвис посмотрел в эти глаза и понял, что игра проиграна и надеяться не на что: ему не будет пощады.
– Не знаю я никакой Китти Рейнольдс, – пробормотал Дэвис.
– Почему вы уехали из Веро-Бич? – прорычал Блум.
– Заболел, уже говорил вам.
– Кто звонил вам туда в воскресенье утром?
– Звонил мне? Никто. Кто говорит…
– Ваш сержант говорит, что вам звонили туда в девять утра в воскресенье. Кто звонил, мистер Дэвис? Мишель Харпер?
– Мишель? Да я почти не был знаком с Ми…
– Позвонила и сказала, что прошлой ночью она проболталась и Джордж в курсе дела?
– Нет, нет. Зачем было…
– Позвонила, чтобы предупредить, что муж поехал в Майами…
– Нет, эй, послушайте…
– …и разыскивает вас?
– Нет, вы ошибаетесь. На самом деле, это…
– Разыскивает вас, чтобы убить, так, мистер Дэвис?
Дэвис молчал.
– Вы боялись, что Харпер узнал об «орео», мистер Дэвис?
Дэвис по-прежнему молчал.
– Боялись, что Харпер, узнав об «орео», убьет вас?
Некоторое время Дэвис хранил молчание, потом воскликнул:
– Боже мой!
– Мишель звонила, чтобы предупредить вас?
– Боже мой! – повторил Дэвис, а потом, как бы обрадовавшись, что все наконец закончилось, закрыл лицо руками, точно так же, как Харпер почти три недели назад, и разрыдался. И, продолжая всхлипывать, рассказал нам все, с самого начала.
Безжалостно крутилась магнитофонная лента, и недавнее прошлое вдруг предстало перед нами.
Глава 13
Бонн.
Столица Федеративной Республики Германии с 1949 года. Как только в Бонн переехало правительство, его население возросло до трехсот тысяч. Город расположен на берегу Рейна, на противоположном берегу – Siebengebirge. Adenauerallee названа в честь доктора Конрада Аденауэра, первого канцлера нового демократического государства, и тянется почти параллельно реке. Говорят, что при выборе места для новой столицы чаша весов колебалась и решающим оказался голос Аденауэра, проголосовавшего за этот спокойный университетский городок. Он считал, что мягкий климат этой области полезен пожилым людям.
Климат дождливый.
Дожди идут почти шесть месяцев в году.
Перенесемся мысленно на два года назад: дождливая ноябрьская ночь.
Место действия – бар в старом квартале города, построенного в стиле барокко. Дэвис со своей девушкой, блондинкой, певичкой кабаре, сидят за столиком. Они поджидают Харпера с его девушкой. Ее зовут Мишель Бенуа, ей девятнадцать лет, Харпер в нее безумно влюблен, он познакомился с ней месяц назад в баре. Они появляются в четверть восьмого. Мишель очень хороша собой, длинные черные волосы обрамляют прекрасное лицо, которое выглядит вульгарным из-за толстого слоя косметики. На ней черное пальто, а под ним – красное, плотно облегающее ее пышные бедра платье с низким вырезом на груди. Дэвису достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это за штучка: в Бонне таких пруд пруди. Джордж Харпер по уши влюблен в шлюху. Той же ночью в постели певичка-блондинка спросит у Дэвиса: «Ist das Madchen eine Hure?»
К удивлению Дэвиса, Мишель звонит ему на следующий день в казармы. Ей необходимо увидеться с ним. У него ее предложение не вызывает большого энтузиазма, он по опыту знает, сколько молоденьких frauleins ищут встреч с военными, это все девицы легкого поведения. Однако Дэвис соглашается встретиться с Мишель попозже, в маленьком баре неподалеку от Hofgarten. Там Мишель жалуется ему, что не знает, как отделаться от Харпера. Джордж по ней с ума сходит, но он ей совсем не нравится, невозможно влюбиться в такое «monstre», – говорит она по-французски. Речь идет не о жестокости, это все выдумки Дэвиса. Сейчас он признается нам – и пленка бесстрастно фиксирует его слова, – что это он, Дэвис, избивал дубинкой подвыпивших солдат, которых подбирали на улицах. («Я нарочно сказал вам, что их избивал Джордж; решил, так скорее поверят, что он избил жену, понимаете?») Мишель имеет в виду наружность Харпера, его обезьяноподобную внешность, «monstre veritable», как называет она его по-французски.
Дэвис с Мишель засиживаются в баре до закрытия, до двух часов, она изливает ему все, что накопилось на душе. Дэвис слушает вполуха и думает, что неплохо бы переспать с ней, но только не на ее условиях. Девицам легкого поведения Дэвис никогда не платит, ни у себя дома, где Леона, его жена, ждет не дождется его возвращения после четырех лет действительной службы в армии, – ни тем более здесь, в Германии, где предложение намного превышает спрос. Дэвис понимает, чем занимается Мишель, и предлагает ей поразвлечься, но, естественно, бесплатно.
К его удивлению, она охотно соглашается. В номере гостиницы на Koblenzstrasse она отдается ему в первый раз с поразившей его страстью.
– У меня и в мыслях не было, – говорит сейчас Дэвис, – что Мишель влюбится в меня по уши.
Дэвис продолжает встречаться с ней, Харпер и не подозревает об их романе: пребывает в блаженном неведении, влюбившись в девицу, которая с тринадцати лет занимается проституцией. В юном возрасте она покинула родительский дом в Париже, где ей наскучил «буржуазный образ жизни» ее семьи: отца-француза и матери-немки. Дэвиса совершенно не заботит, какую жизнь ведет Мишель, ее искушенность в любовных утехах открывает для него новые горизонты. В постели она обучает его необычным приемам. В канун Нового года под предлогом болезни Мишель избавляется от Харпера и приготавливает для Дэвиса маленький сюрприз. Когда Дэвис приходит в номер гостиницы, который Мишель сняла заранее, она поджидает его там с роскошной чернокожей девицей, такой же проституткой, как Мишель. «Bonne annee», – говорит Мишель и знакомит его с новой утехой, позднее он назовет это «треугольником».
– По-настоящему в тот вечер все и началось, – говорит он нам, – с этого началось «орео», это начало всем событиям.
Дэвис, а не Харпер уезжает из Германии, даже не позвонив Мишель. Дэвис знает ей настоящую цену: опытная шлюха с блестящим набором разных приемов. Ему не терпится попасть домой, не потому, что ждет встречи с женой, которая в основном для него – «рабочая лошадка», а потому, что не терпится поразвлечься с «негритяночками» (слова, которые позднее он также припишет Харперу), – «ублажить всех негритяночек». Дэвис и представить себе не может, что Мишель последует за ним в Штаты три месяца спустя.
Дэвис не знает, что она забеременела от него.
Мишель появляется в Майами незадолго до Пасхи. Она в том самом черном пальто, которое было на ней в вечер первой их встречи в Бонне. В Майами весна в полном разгаре, но Мишель кутается в пальто, пытаясь скрыть признаки беременности от любопытных взглядов. У нее нет адреса Дэвиса, перед отъездом он отказался оставить свой адрес. Но Мишель знает, где найти Харпера, который не раз делал ей предложение и уговаривал уехать с ним в Соединенные Штаты. Сначала Мишель отправляется по этому адресу, но только с одной целью: ей надо узнать, где найти Дэвиса. Мать Харпера отказывается ей помочь. Мишель приходится рыскать по всему городу, но наконец находит беглеца и появляется на пороге его дома с известием о беременности. Мишель грозит утопиться, если Дэвис откажется на ней жениться. Позднее любовники не раз посмеются над этой шуткой, и Мишель с озорным удовольствием станет подробно рассказывать, что именно так она сказала Харперу, когда наконец изложила ему свои намерения.
До того, как отправиться к Харперу, она сделала аборт в Майами.
Предложение исходило от Дэвиса.
Так же, как и предложение выйти замуж за Харпера.
– Я сказал ей, что Харпер работает не разгибая спины, – объясняет он сейчас нам, – сказал ей, что она вроде как получит увольнение из армии с бесплатным питанием и в то же время сможет продолжать наши отношения. «Почему бы нам не встречаться? – сказал я. – Кто нам помешает? Джордж – безнадежный тупица, ему и в голову никогда не придет, что между нами что-то есть».
Все так бы и шло, Джордж Харпер никогда не узнал бы о любовной связи своей жены с Ллойдом Дэвисом, если бы кардинально не изменились «обстоятельства» (определение Дэвиса).
– Придумала все Мишель, – говорит Дэвис. – У Мишель всегда было полно всяких идей.
Мишель строила новые планы. Месяц спустя после свадьбы с Харпером она задумывает преподнести своему любовнику Дэви-су подарок на день рождения. Как было бы здорово устроить 18 июля (день рождения Дэвиса) маленький сюрприз и в ближайший уик-энд отметить его день рождения. К тому времени Мишель уже подружилась с Салли Оуэн, и Салли призналась ей в своих похождениях. Ее муж, Эндрю, и не подозревал об этом. В свою очередь, Мишель поведала Салли об отношениях с Ллойдом, показала фотографии Ллойда, которые хранила в укромном местечке, детально описала, какой он изумительный любовник, а затем осторожно предложила встречаться втроем. Как замечательно было бы иногда встречаться втроем, в каком-нибудь местечке, подальше от Калузы и Майами, только втроем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Черт побери, – заявил Дэвис, – я явился сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы касательно Джорджа, а теперь…
– Все так и было, – подтвердил Блум.
– Так что же мне делать?
– С чем?
– Должен я отвечать на вопросы?
– Я не имею права советовать, – ответил Блум, внеся полную ясность в этот вопрос и обезопасив таким образом себя от упреков в нарушении указа.
Дэвис посмотрел мне прямо в глаза.
– Салли Оуэн позвонила мне в понедельник и сказала, что Мишель избили, да.
– Который был час, не помните?
– Утром.
– Рано утром?
– Не очень. Часов в восемь, что-то около этого.
– И рассказала вам, что прошлой ночью Мишель зверски избили?
– Да. Вообще-то Салли хотела рассказать все это Леоне, понимаете, но Леона вышла…
– В восемь утра?
– Ну… да. За… апельсиновым соком. На завтрак. Леона выскочила за апельсиновым соком.
– И в это время позвонила Салли Оуэн?
– Да.
– И подробно рассказала вам, как избили Мишель.
– Да.
– А сказала она, что это Джордж Харпер так зверски избил свою жену?
– Да.
– А Салли откуда узнала об этом?
– Ей рассказала Мишель.
– В восемь утра?
– Наверное. Если Салли позвонила в восемь…
– Тогда Мишель должна была рассказать ей об этом до восьми, не правда ли?
– Наверное, так.
Он врал без зазрения совести, как продавец подержанными автомобилями. В то утро в моем кабинете Мишель рассказала мне, что она пришла к Салли Оуэн в девять утра. В восемь часов Салли не могла знать, что Мишель избили, и, соответственно, не мог знать об этом и Дэвис. Если только…
– Вы хорошо знакомы с Салли Оуэн?
– Нет, не очень.
– Но она решила поделиться этой новостью именно с вами, так?
– Вообще-то она хотела поговорить с Леоной.
– Но случайно напала на вас.
– Ну да. Во время бури любая гавань сгодится, верно? – спросил он с улыбкой.
– Вы были настолько близки с Салли, что даже позировали для нее?
– Позировал?
– Для той картины, которую она рисовала?
– Для какой?
– В черно-белой гамме?
– Не понимаю, о чем вы…
– Та картина, на которой вы с Мишель занимаетесь любовью.
Блум с неожиданной напористостью вступил в наш разговор. И тут Дэвис понял, что его загнали в угол и тот, кого он считал своим другом и союзником, тоже участвовал в этой охоте, гончие неслись за ним по пятам.
– Что… что… почему вы решили, что Мишель могла… иметь…
– Женщина по имени Китти Рейнольдс в ту ночь была с вами, когда вы позировали Салли, – жестко сказал Блум, уже сбросивший маску дружески настроенного простачка. Сейчас глаза его горели, по жилам струилась расплавленная лава, и каждый вопрос, как стрела, выпущенная из лука, попадал точно в цель. Дэвис посмотрел в эти глаза и понял, что игра проиграна и надеяться не на что: ему не будет пощады.
– Не знаю я никакой Китти Рейнольдс, – пробормотал Дэвис.
– Почему вы уехали из Веро-Бич? – прорычал Блум.
– Заболел, уже говорил вам.
– Кто звонил вам туда в воскресенье утром?
– Звонил мне? Никто. Кто говорит…
– Ваш сержант говорит, что вам звонили туда в девять утра в воскресенье. Кто звонил, мистер Дэвис? Мишель Харпер?
– Мишель? Да я почти не был знаком с Ми…
– Позвонила и сказала, что прошлой ночью она проболталась и Джордж в курсе дела?
– Нет, нет. Зачем было…
– Позвонила, чтобы предупредить, что муж поехал в Майами…
– Нет, эй, послушайте…
– …и разыскивает вас?
– Нет, вы ошибаетесь. На самом деле, это…
– Разыскивает вас, чтобы убить, так, мистер Дэвис?
Дэвис молчал.
– Вы боялись, что Харпер узнал об «орео», мистер Дэвис?
Дэвис по-прежнему молчал.
– Боялись, что Харпер, узнав об «орео», убьет вас?
Некоторое время Дэвис хранил молчание, потом воскликнул:
– Боже мой!
– Мишель звонила, чтобы предупредить вас?
– Боже мой! – повторил Дэвис, а потом, как бы обрадовавшись, что все наконец закончилось, закрыл лицо руками, точно так же, как Харпер почти три недели назад, и разрыдался. И, продолжая всхлипывать, рассказал нам все, с самого начала.
Безжалостно крутилась магнитофонная лента, и недавнее прошлое вдруг предстало перед нами.
Глава 13
Бонн.
Столица Федеративной Республики Германии с 1949 года. Как только в Бонн переехало правительство, его население возросло до трехсот тысяч. Город расположен на берегу Рейна, на противоположном берегу – Siebengebirge. Adenauerallee названа в честь доктора Конрада Аденауэра, первого канцлера нового демократического государства, и тянется почти параллельно реке. Говорят, что при выборе места для новой столицы чаша весов колебалась и решающим оказался голос Аденауэра, проголосовавшего за этот спокойный университетский городок. Он считал, что мягкий климат этой области полезен пожилым людям.
Климат дождливый.
Дожди идут почти шесть месяцев в году.
Перенесемся мысленно на два года назад: дождливая ноябрьская ночь.
Место действия – бар в старом квартале города, построенного в стиле барокко. Дэвис со своей девушкой, блондинкой, певичкой кабаре, сидят за столиком. Они поджидают Харпера с его девушкой. Ее зовут Мишель Бенуа, ей девятнадцать лет, Харпер в нее безумно влюблен, он познакомился с ней месяц назад в баре. Они появляются в четверть восьмого. Мишель очень хороша собой, длинные черные волосы обрамляют прекрасное лицо, которое выглядит вульгарным из-за толстого слоя косметики. На ней черное пальто, а под ним – красное, плотно облегающее ее пышные бедра платье с низким вырезом на груди. Дэвису достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это за штучка: в Бонне таких пруд пруди. Джордж Харпер по уши влюблен в шлюху. Той же ночью в постели певичка-блондинка спросит у Дэвиса: «Ist das Madchen eine Hure?»
К удивлению Дэвиса, Мишель звонит ему на следующий день в казармы. Ей необходимо увидеться с ним. У него ее предложение не вызывает большого энтузиазма, он по опыту знает, сколько молоденьких frauleins ищут встреч с военными, это все девицы легкого поведения. Однако Дэвис соглашается встретиться с Мишель попозже, в маленьком баре неподалеку от Hofgarten. Там Мишель жалуется ему, что не знает, как отделаться от Харпера. Джордж по ней с ума сходит, но он ей совсем не нравится, невозможно влюбиться в такое «monstre», – говорит она по-французски. Речь идет не о жестокости, это все выдумки Дэвиса. Сейчас он признается нам – и пленка бесстрастно фиксирует его слова, – что это он, Дэвис, избивал дубинкой подвыпивших солдат, которых подбирали на улицах. («Я нарочно сказал вам, что их избивал Джордж; решил, так скорее поверят, что он избил жену, понимаете?») Мишель имеет в виду наружность Харпера, его обезьяноподобную внешность, «monstre veritable», как называет она его по-французски.
Дэвис с Мишель засиживаются в баре до закрытия, до двух часов, она изливает ему все, что накопилось на душе. Дэвис слушает вполуха и думает, что неплохо бы переспать с ней, но только не на ее условиях. Девицам легкого поведения Дэвис никогда не платит, ни у себя дома, где Леона, его жена, ждет не дождется его возвращения после четырех лет действительной службы в армии, – ни тем более здесь, в Германии, где предложение намного превышает спрос. Дэвис понимает, чем занимается Мишель, и предлагает ей поразвлечься, но, естественно, бесплатно.
К его удивлению, она охотно соглашается. В номере гостиницы на Koblenzstrasse она отдается ему в первый раз с поразившей его страстью.
– У меня и в мыслях не было, – говорит сейчас Дэвис, – что Мишель влюбится в меня по уши.
Дэвис продолжает встречаться с ней, Харпер и не подозревает об их романе: пребывает в блаженном неведении, влюбившись в девицу, которая с тринадцати лет занимается проституцией. В юном возрасте она покинула родительский дом в Париже, где ей наскучил «буржуазный образ жизни» ее семьи: отца-француза и матери-немки. Дэвиса совершенно не заботит, какую жизнь ведет Мишель, ее искушенность в любовных утехах открывает для него новые горизонты. В постели она обучает его необычным приемам. В канун Нового года под предлогом болезни Мишель избавляется от Харпера и приготавливает для Дэвиса маленький сюрприз. Когда Дэвис приходит в номер гостиницы, который Мишель сняла заранее, она поджидает его там с роскошной чернокожей девицей, такой же проституткой, как Мишель. «Bonne annee», – говорит Мишель и знакомит его с новой утехой, позднее он назовет это «треугольником».
– По-настоящему в тот вечер все и началось, – говорит он нам, – с этого началось «орео», это начало всем событиям.
Дэвис, а не Харпер уезжает из Германии, даже не позвонив Мишель. Дэвис знает ей настоящую цену: опытная шлюха с блестящим набором разных приемов. Ему не терпится попасть домой, не потому, что ждет встречи с женой, которая в основном для него – «рабочая лошадка», а потому, что не терпится поразвлечься с «негритяночками» (слова, которые позднее он также припишет Харперу), – «ублажить всех негритяночек». Дэвис и представить себе не может, что Мишель последует за ним в Штаты три месяца спустя.
Дэвис не знает, что она забеременела от него.
Мишель появляется в Майами незадолго до Пасхи. Она в том самом черном пальто, которое было на ней в вечер первой их встречи в Бонне. В Майами весна в полном разгаре, но Мишель кутается в пальто, пытаясь скрыть признаки беременности от любопытных взглядов. У нее нет адреса Дэвиса, перед отъездом он отказался оставить свой адрес. Но Мишель знает, где найти Харпера, который не раз делал ей предложение и уговаривал уехать с ним в Соединенные Штаты. Сначала Мишель отправляется по этому адресу, но только с одной целью: ей надо узнать, где найти Дэвиса. Мать Харпера отказывается ей помочь. Мишель приходится рыскать по всему городу, но наконец находит беглеца и появляется на пороге его дома с известием о беременности. Мишель грозит утопиться, если Дэвис откажется на ней жениться. Позднее любовники не раз посмеются над этой шуткой, и Мишель с озорным удовольствием станет подробно рассказывать, что именно так она сказала Харперу, когда наконец изложила ему свои намерения.
До того, как отправиться к Харперу, она сделала аборт в Майами.
Предложение исходило от Дэвиса.
Так же, как и предложение выйти замуж за Харпера.
– Я сказал ей, что Харпер работает не разгибая спины, – объясняет он сейчас нам, – сказал ей, что она вроде как получит увольнение из армии с бесплатным питанием и в то же время сможет продолжать наши отношения. «Почему бы нам не встречаться? – сказал я. – Кто нам помешает? Джордж – безнадежный тупица, ему и в голову никогда не придет, что между нами что-то есть».
Все так бы и шло, Джордж Харпер никогда не узнал бы о любовной связи своей жены с Ллойдом Дэвисом, если бы кардинально не изменились «обстоятельства» (определение Дэвиса).
– Придумала все Мишель, – говорит Дэвис. – У Мишель всегда было полно всяких идей.
Мишель строила новые планы. Месяц спустя после свадьбы с Харпером она задумывает преподнести своему любовнику Дэви-су подарок на день рождения. Как было бы здорово устроить 18 июля (день рождения Дэвиса) маленький сюрприз и в ближайший уик-энд отметить его день рождения. К тому времени Мишель уже подружилась с Салли Оуэн, и Салли призналась ей в своих похождениях. Ее муж, Эндрю, и не подозревал об этом. В свою очередь, Мишель поведала Салли об отношениях с Ллойдом, показала фотографии Ллойда, которые хранила в укромном местечке, детально описала, какой он изумительный любовник, а затем осторожно предложила встречаться втроем. Как замечательно было бы иногда встречаться втроем, в каком-нибудь местечке, подальше от Калузы и Майами, только втроем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35