Декер понял, что это значит. Он вышел в застекленные двери на балкон, нависавший над Батлер-стрит. Через пару минут к нему присоединился Холден.
– Как дела? – спросил губернатор, затянувшись сигарой.
– Неважно. Кажется, вам пора вмешаться в дело.
– В чем проблема?
– В федералах. Вцепились в нас мертвой хваткой. У меня уже есть список из пятнадцати сотрудников, которым предложили шпионить на ФБР. И я не знаю, кто из них согласился.
– Скверно.
– Вот я и говорю – пора что-то сделать.
– Например?
– Отозвать собак. Мы в долгу не останемся.
– Вы и без того по уши в долгах. Если я вмешаюсь, это может вызвать подозрения. В обязанности губернатора входит помощь своим избирателям, но я уже далеко вышел за эти рамки.
– Не каждый избиратель может обеспечить вас пенсией в двадцать миллионов долларов. На карту поставлено ваше будущее, губернатор.
– Я выполнил свою часть сделки. Слияние одобрили.
– Да, но прибыль мы сможем обналичить только через полгода. Стоит комиссии копнуть поглубже, от нас только перья полетят.
Холден покачал головой:
– Не понимаю, зачем вы стали преследовать Сабини. В момент, когда компании было так важно избежать огласки…
– Что, по-вашему, я должен был сделать? Позволить ему уйти с моими миллионами?
– Вы могли с ним договориться.
– Я пытался.
– Значит, плохо пытались.
– Не будем это обсуждать. Все уже в прошлом.
– Но нам по-прежнему приходится за это расплачиваться! – Холден заговорил резким шепотом, почти брызгая слюной в лицо Декеру. – Послушайте, Герберт, я не знаю, как вы решаете свои проблемы, и, честно говоря, не хочу знать.
– Бросьте, Уолтер. Неужели вас не порадовало исчезновение Сабини? Мы хотели избавить компанию от чрезмерного внимания.
– Что за чушь! Может, вы этого не заметили, но в последнее время внимание к вашей фирме очень возросло. Смерть Сабини – худшее, что могло случиться.
– Возможно, – пробормотал Декер.
– Я сделал все, что от меня зависело. Надеюсь, оговоренная сумма появится на моем счете через пять месяцев и двадцать шесть дней.
Декер взглянул на улицу.
– Есть такая шутка, Уолтер. Что сказал приговоренный к смерти губернатору?
Холден молча смотрел на него.
– Прошу прощения.
– На это не рассчитывайте.
– Я иду в кафетерий, – сказала сиделка. – Вам что-нибудь принести?
Гончая покачала головой:
– Нет, спасибо. Позже я сама схожу.
– Ладно.
Когда девушка ушла, Гончая выпрямилась в кресле. Марк по-прежнему лежал в отделении интенсивной терапии, но его состояние постепенно улучшалось – за последний день он несколько раз почти приходил в сознание. Один раз Гончей даже показалось, что Марк ее узнал. Юноша лежал, опутанный проводами всевозможных приборов, которые гудели, щелкали или пищали, не давая ей забыться сном.
Гончая посмотрела на часы. Без четверти одиннадцать. Обычно в это время она уже мчалась в город. А Марк вышвыривал из клуба пьяниц и назойливых типов, которые пытались лапать стриптизерш.
Но сегодня вечером она просто сидела, смотрела и ждала. Марк выглядел бледным и очень усталым. Казалось, он просто спит.
Гончая вдруг почувствовала, что в палате слишком тесно, душно. Надо выйти на воздух, подумала она, хотя бы на несколько минут. Разумеется, о поездке в город не могло быть и речи. Если Марк очнется, она должна быть рядом. Гончая поцеловала его в щеку и вышла в коридор.
В больничном кафетерии подавали то же, что и всегда: разогретые на плите блюда, песочные пирожные и черствый хлеб. За столиками сидело всего несколько человек. Студенты-медики болтали в углу. Пожилая женщина плакала над тарелкой супа. Широкоплечий уборщик читал газету и хрустел картофельными чипсами.
Пока Гончая покупала себе крекеры, пожиратель чипсов удалился. Она заняла место поближе к выходу.
Майклсон поднялся по черной лестнице больницы и остановился на четвертом этаже. Рабочая одежда жала ему во всех местах. Швы в паху больно врезались в тело. Он чувствовал, что если поднимет руки, то может запросто себя кастрировать.
Детектив заметил в кафетерии подружку Марка Бейли и решил, что настало подходящее время нанести ему визит. Марку становилось все лучше, и если ничего не предпринять, возможно, уже завтра парень сможет дать его описание.
Майклсону часто приходилось работать в больницах – главным образом, копаясь в медицинских картах пациентов, – и он знал, что для маскировки трудно придумать что-нибудь лучше, чем роба уборщика. Врачи и медсестры смотрели на обслуживающий персонал свысока, почти не обращая на этих людей внимания. Это вполне устраивало Майклсона, однако для большей безопасности он зачесал волосы назад и приклеил густые усы.
Детектив осторожно приоткрыл дверь с лестницы и выглянул в коридор.
Отделение интенсивной терапии.
Задача была не из легких. На этаже находилось всего несколько палат, каждая в паре шагов от поста дежурной. За состоянием пациентов внимательно следили, поэтому малейшее ухудшение показателей могло вызвать тревогу. Значит, когда работа будет сделана, действовать придется быстро.
Он зашагал по коридору и сделал уверенное лицо, когда навстречу попался санитар. Майклсон прошел дежурный пост, прихватил торчавшую в ведре швабру и миновал несколько комнат, пока не оказался у палаты Марка. В приоткрытую дверь он увидел, что из четырех коек занято только три. Парень лежал у правой стены.
Отлично.
Майклсон вошел в следующую палату, где все койки были заняты. Он буркнул сестре на ломаном английском:
– Сортир где тут?
Она удивленно посмотрела на него.
– Палата девятьсот двадцать четыре? – спросил он.
– Да.
– Сортир помыть, – пробормотал детектив, показав свою швабру и направившись в уборную.
По пути он обернулся и посмотрел, не взялась ли сестра за телефон. Нет. Она ничего не заподозрила.
Майклсон плотно прикрыл за собой створку и подергал дверь напротив. Заперто. За этой дверью находится туалет палаты Марка Бейли, а дальше – его кровать. Осталось совсем немного.
На взлом замка ушло двадцать секунд. Майклсон прошел через вторую уборную и оказался в палате Бейли. Занавеска, отделявшая его от столика сиделки, была задернута. Очевидно, это сделала его подружка.
Детектив подошел ближе. Парень лежал на спине с закрытыми глазами, он по-прежнему был без сознания.
Майклсон сунул руку в карман робы и вытащил большой пластиковый пакет для свежезамороженных продуктов. Он по опыту знал, что душить подушкой не совсем удобно, если она не набита натуральным пухом. Жертва может продолжать дышать через поролон, даже если плотно прижать подушку к лицу.
Майклсон обмотал эластичный шнур вокруг открытой части пакета. Осторожно, стараясь не задеть датчики, он приподнял голову Марка. Потом быстро надел пакет и затянул на горле шнур. Через секунду дыхание Марка всосало пластиковую оболочку, и она залепила ему рот и нос.
Майклсон ожидал, что жертва будет дергаться, возможно, даже сопротивляться, но парень лежал тихо.
Еще несколько секунд…
Детектив взглянул на медицинские приборы. Никакой тревоги. Он отметил про себя, что не стоит ложиться в эту больницу.
Голова Марка слегка повернулась, его грудная клетка выгнулась, и это был единственный протест, которым его тело ответило на приближение смерти. Майклсон схватил верхушку пакета, чтобы сорвать его и броситься бежать.
Занавеска за спиной отдернулась.
О, черт.
Он развернулся. Это была подружка Бейли.
– Отойди от него! – закричала она, бросившись к кровати.
Майклсон мгновенно склонился над больным и вернулся к своему иностранному акценту.
– Помогите ему! – закричал он, сорвав с головы пакет. – Я его только что нашел!
– О Боже, Марк!
Гончая взяла в руки голову больного, а Майклсон бросился к двери.
– Я позову на помощь! – крикнул он.
Детектив вбежал в уборную, но тут же замедлил шаг, взял свою швабру и спокойно прошел мимо сестры в другой палате.
Гончая зажала Марку ноздри, сделала глубокий вдох, прижалась ртом к его губам. Она вдохнула в него воздух.
Грудь Марка поднялась под ее дрожащими руками.
Что дальше?
В последний раз Гончая делала искусственное дыхание в школе, – тогда она развлекала класс, изображая французский поцелуй с медицинским манекеном. Если бы она была внимательнее…
В палату вбежали две сиделки. Гончая отступила, когда девушки бросились к кровати Марка.
– Помогите ему, прошу вас! Кто-то хотел его задушить!
– Что? – недоверчиво спросила одна из сиделок.
– У него на голове был пластиковый пакет. Господи, да сделайте что-нибудь!
Пока одна сиделка проверяла аппаратуру, другая надела ему на лицо кислородную маску.
Гончая увидела, что грудь Марка приподнялась. Или ей только померещилось?
Нет, поняла она с облегчением. Он дышит.
– Его нашел уборщик, – сказала Гончая. – Когда я вошла…
– Какой уборщик?
– Мужчина, который…
Гончая замолчала, сообразив, что это был тот самый человек, который ел чипсы в кафетерии и вышел оттуда сразу после ее появления.
Она вылетела из палаты в коридор. Лифт? Нет, негодяй не стал бы его ждать.
Гончая бросилась к лестнице. Прислушалась.
Далеко внизу кто-то бежал, громыхая по ступеням.
Это он.
За спиной с мелодичным звуком открылся лифт, и девушка кинулась к нему. Двери стали закрываться, прежде чем она успела добежать, но ей удалось задержать их локтем и плечом.
Гончая нажала кнопки «В» и «ход». Она почти прыгала от нетерпения, пока лифт спускался с пятого этажа в вестибюль.
А вдруг он побежал в подземный гараж? Нет, на это ушло бы слишком много времени. Наверное, припарковался рядом. Если повезет, у главного входа должен быть охранник. Он поможет ей поймать этого сукина сына.
Гончая выскочила из лифта и бросилась к главному входу. Охранника не было. Зато она увидела толстяка в рабочей робе, который со всех ног мчался по улице. И припустилась за ним.
Мужчина спешил к автомобилю. Черт подери! Он не должен уйти. Она не позволит гаду удрать просто так.
Толстяк бежал с трудом. Хотя он был далеко, Гончая его быстро догоняла. Еще чуть-чуть…
Мужчина обернулся.
Гончая сбила его с ног яростным прыжком. И вдавила его щеку в тротуар.
– Ублюдок! – крикнула она.
Толстяк резко сбросил ее с себя. Прежде чем она успела подняться, он ударил ее локтем в голову. Дважды. Потом нанес еще один удар, пониже затылка.
Белая вспышка. Асфальт бросился ей в лицо.
В следующее мгновение – так ей показалось – машина с ревом умчалась прочь.
Она потеряла сознание?
Гончая не могла двинуться с места и безуспешно пыталась сфокусировать взгляд, глядя вслед удалявшимся фарам.
Потом заставила себя подняться. Ее тошнило, кружилась голова. Перед глазами плыли яркие круги.
Какое-то время она стояла, стараясь прийти в себя. Головокружение прошло.
Гончая пнула ногой комок травы.
Проклятие!
Надо было просто проследить за ним. Заметить номера машины, позвонить в полицию. А теперь она так и не узнает, кто и почему хотел убить Марка.
Марк…
Джессика бросилась назад в больницу.
Марго постучала в дверь Кена. Было уже без четверти девять, но ей никто не ответил.
– Кен? – позвала она.
Постучала еще раз. Тишина. Порывшись в сумочке, Марго достала связку ключей и открыла замок. Вошла в квартиру.
Не успела она закрыть дверь, как ее схватила чья-то сильная рука. Вздрогнув, Марго обернулась и увидела потертый металлический жетон и удостоверение работника полиции. В документе стояло имя Томаса Гэнта.
– Чем могу помочь, мэм?
– Почему вы решили, что мне нужна помощь?
Гэнт не ответил. Вместо этого он поинтересовался, как ее зовут и кем она приходится Кену Паркеру. Марго ответила на его вопросы и спросила:
– Что вы здесь делаете? – Сердце у нее сжалось. – С Кеном все в порядке?
– Я думал, вы мне скажете.
– Я ничего не знаю. Поэтому и пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39