Содержание этой беседы имеет большое значение для Файфа, так как он готов уплатить Смиту за молчание.
— Право, ничего особенного не было сказано, — смутился Смит.
— Я не думаю, чтобы вам улыбалась перспектива отправиться в тюрьму по обвинению в краже, — невозмутимо продолжал инспектор. — При некоторых обстоятельствах мы могли бы забыть об этом неприятном происшествии и не вспоминать о вашем прегрешении. Разве я не прав? — обратился он к Джексону.
Начальник полиции нерешительно взглянул на Чана.
— Вы полагаете, что это обстоятельство действительно так важно?
— Несомненно.
— В таком случае я согласен. Расскажите о том, что вы слышали вчера вечером, и мы оставим вас в покое, — обратился он к Смиту. — Я ничего не предприму против вас.
Смит колебался. Снова перед ним предстало, словно видение, возвращение на родину, новая жизнь, приличное существование. С другой стороны — тюрьма и прозябание на этом острове.
— Хорошо, — сказал он, — я расскажу вам все. Мне не хотелось бы этого делать, но у меня в Кливленде есть отец… Ради него… Итак, когда я подошел к окну…
Чан остановил его движением руки.
— Подождите! Мне хотелось бы, чтобы Роберт Файф присутствовал при нашей беседе.
Он посмотрел на часы.
— Полагаю, что мне удастся застать его.
Позвонив по телефону, Чан попросил Файфа приехать в полицейское управление.
— Теперь располагайтесь поудобнее, — снова обратился инспектор к Смиту. — Еще раз предупреждаю: вы должны говорить правду и только правду.
Смит кивнул.
— Вы победили, инспектор. Я расскажу все.
Взглянув на свои стоптанные башмаки, он добавил:
— Я так мечтал о том, чтобы уехать домой. Это была прекрасная мечта, слишком прекрасная, чтобы сбыться. Нет ли у вас сигареты? Нет? К сожалению, у меня тоже нет. Увы, такова жизнь…
Глава 22
ЧТО СЛЫШАЛ СМИТ
Время тянулось медленно. Смит сидел, безучастно вперив в пространство взгляд. Впереди его ожидало безрадостное будущее, жалкое прозябание на Гавайях. Начальник полиции погрузился в чтение вечерней газеты. Чарли Чан весь ушел в созерцание булавки.
Наконец в дверь постучали. Полицейский доложил, что приехал Файф. Из-за его плеча выглядывал робко улыбающийся актер. Но, завидев Смита, он нахмурился, улыбка исчезла.
— Добрый вечер, — приветствовал он инспектора. — В моем распоряжении двадцать минут, а затем мне необходимо вернуться в театр. Я не вправе опаздывать.
— Двадцати минут более чем достаточно, — ответил Чан. — С мистером Смитом вы знакомы, а это — начальник полиции мистер Джексон.
Файф поклонился.
— Очень приятно. Я полагаю, что вы вызвали меня сюда по веским причинам?
— Да. Вчера у вас состоялась встреча с вашей бывшей супругой. О чем вы говорили, до сегодняшнего дня продолжает оставаться неизвестным. Когда мне представилась возможность услышать, о чем вы беседовали, вы предпочли возвести на себя обвинение в тяжком преступлении, которого не совершали. Вы это сделали для того, чтобы отвлечь мое внимание от этой беседы. Сегодня оказалось, что вы внезапно воспылали большим интересом к живописи, надеясь заодно купить молчание Смита.
Файф побледнел. Подавив вспышку гнева, он прошептал, обращаясь к художнику:
— Вы, несчастный…
Смит поднял руку.
— Знаю, знаю, — пролепетал он. — Меня это печалит не менее, чем вас. Но эти люди могут упечь меня в тюрьму. Очень жаль, но я вынужден рассказать все. Не найдется ли у вас сигареты?
Файф, пораженный бесцеремонностью художника, протянул ему свой портсигар.
— Благодарю вас. Все это, мистер Файф, очень неприятная история, и чем скорее нам удастся перешагнуть через нее и чем скорее она станет прошлым, тем лучше.
Закурив, Смит продолжал:
— Вчера вечером я подошел к павильону и, стоя у окна, увидел, что там находятся Шейла Фен и мистер Файф. Я услышал голос мисс Фен. Она была очаровательна, и я был бы рад возможности написать ее портрет…
— Ближе к делу, — проворчал начальник полиции.
— Да, да. Мне хотелось лишь подчеркнуть красоту этой женщины. Она была так хороша, что мы вправе были бы простить ей один выстрел.
— Что? — Чан вскочил.
— Я слышал, как она рассказала Роберту Файфу о том, как три года тому назад убила в Голливуде…
Файф с глухим стоном закрыл лицо руками.
— Кого убила? — спросил Джексон.
— Ах, вы хотите знать его имя? — Смит заколебался. — Как будто она называла этого человека Денни… Совершенно верно, Денни Майо.
На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Затем ее нарушил голос Файфа.
— Позвольте мне досказать! — воскликнул он — Я попытаюсь разъяснить вам… Шейла была такой увлекающейся натурой, такой импульсивной. Вы поймете…
— Мне совершенно безразлично, кто будет продолжать повествование, — сказал начальник полиции.
Файф обратился к Чану:
— Я уже рассказывал вам о том, как Шейла позвонила мне в театр и сказала, что нам необходимо увидеться. В ее голосе звучала такая мольба, что я не в силах был отказать ей. Сначала я сказал, что приеду после спектакля, но она крикнула: «Нет, это слишком поздно!» Она требовала, чтобы я приехал немедленно. Шейла сказала, что должна сообщить мне нечто очень важное и хочет попросить моего совета. Я чувствовал, что она в отчаянии, и поспешил на ее зов.
Дрожащими пальцами Файф достал из портсигара сигарету.
— Я встретил ее в саду и заметил, что она охвачена страхом. Мы прошли в павильон, и там она рассказала о том, что мучило ее все эти годы. Несколько лет спустя после нашего развода Шейла встретила Денни Майо и безумно влюбилась в него. Я знаю ее способность увлекаться… Казалось, Майо отвечал на ее любовь. У него была жена где-то в Англии, выступавшая в оперетте, но он обещал развестись с ней и жениться на Шейле.
Файф несколько раз жадно затянулся.
— Однажды Майо попросил ее вечером прийти к нему. Шейла явилась в условленный час, и он сообщил ей, что они должны расстаться. С его женой произошел несчастный случай и она утратила возможность выступать на сцене. Денни считал себя обязанным позаботиться о ней. Он решил предложить ей приехать к нему в Голливуд. Сообщение это произвело на Шейлу огромное впечатление. Она утратила самообладание, схватила револьвер, лежавший в ящике письменного стола, и, направив его на Майо, пригрозила, что застрелит его, а затем покончит с собой. Я хорошо знаю Шейлу. В такие мгновения она не отдавала отчета в своих поступках. Майо пытался успокоить ее и отобрать оружие, во время борьбы револьвер выстрелил, и Майо упал замертво.
Все в кабинете, затаив дыхание, слушали Файфа. Он продолжал:
— Печальная развязка заставила ее прийти в себя. Шейла достала платок и тщательно вытерла рукоятку револьвера. Затем, никем не замеченная, вышла из дома. Во время следствия никто не заподозрил в Шейле Фен виновницу преждевременной смерти Майо, она была спасена, но потеряла покой… Все эти три года она боялась разоблачения, а после знакомства с Джейнсом, за которого она с радостью вышла бы замуж, к этому добавился страх скомпрометировать имя любимого человека. У Шейлы вошло в привычку во всем советоваться с Тарневеро. Они условились встретиться, но она не собиралась говорить с ним о смерти Денни Майо. Ей хотелось лишь узнать, будет ли она счастлива в браке с Алланом Джейнсом. Однако Тарневеро подчинил ее своей воле, возможно, даже загипнотизировал. Во всяком случае, это дошло до ее сознания лишь после того, как она заговорила о том, о чем говорить не намеревалась.
— Стоп! — воскликнул Чан с обычно несвойственной ему резкостью. — Вы хотите сказать, что она рассказала Тарневеро о том, что убила Денни Майо?
— Да, она сделала это. Я…
— Но Тарневеро сообщил нам совсем иное.
— В таком случае Тарневеро лжет. Шейла призналась ему в том, что убила Денни Майо. Неужели вам непонятно, почему она так хотела поговорить со мной, почему она испытывала такой сильный страх? Ведь я был единственным человеком, сказала Шейла, к которому она могла обратиться. Она заметила, как загорелись глаза Тарневеро, когда она сделала это признание, и теперь очень боялась его. Она была убеждена в том, что он использует ее признание для того, чтобы разрушить ее счастье, ее жизнь, карьеру. Шейла умоляла меня не покидать ее, помочь ей. Но что я мог предпринять?
Файф помолчал, собираясь с мыслями.
— Я, конечно, пообещал ей помочь и сделать все, что будет в моих силах. Она просила меня остаться, но я обязан был вернуться в театр.
Файф закрыл лицо руками.
— Если бы я мог остаться с ней! Почему я не сделал этого? Она была бы жива… Первым моим побуждением было сообщить полиции обо всем, но потом я счел невозможным запятнать имя Шейлы. Представьте себе, какая шумиха началась бы в газетах! Шейла мертва. Что с того, что будет найден ее убийца? Это не вернет ей жизнь. Не лучше ли сохранить имя Шейлы незапятнанным и чистым?
— Но почему вы признались в убийстве, которого не совершали? — Чана не так-то легко можно было сбить с толку.
— Все потому же. Я не хотел огласки. Когда появился Смит, репутация Шейлы снова оказалась под угрозой, и я решил положить конец вашим розыскам… Не знаю, выполнил бы я взятое на себя обязательство до конца. Признаюсь, сегодня утром, обдумывая свое положение, я почувствовал, что взял на себя слишком большую ответственность. К счастью, я не должен был испить чашу испытаний до конца. Вы, мистер Чан, неопровержимо установили вздорность обвинения, которое я возвел на себя. Но одного я все же достиг: Смит понял, что мне было всего дороже на свете. Когда он сегодня утром явился ко мне, я был готов любой ценой купить его молчание… Я не мог допустить, чтобы имя Шейлы оказалось обесчещенным.
Чан положил руку на плечо Файфа.
— Вы доставили мне немало хлопот, но я должен признать, что вы истинный джентльмен. Простите меня, если я окажусь вынужденным продлить мучительную для вас беседу. Вы действительно убеждены, что мисс Фен все рассказала Тарневеро?
— Я уверен в этом. И если бы вам удалось установить какую-нибудь связь между Тарневеро и Денни Майо, то нет никаких сомнений в том, что бедную Шейлу убил именно он.
Чан обменялся с начальником полиции многозначительным взглядом.
— Вы свободны, — сказал он, обращаясь к Смиту. — Надеюсь, что у нас не будет больше причин приглашать вас сюда.
Смит поспешно поднялся.
— Буду очень рад возможности больше не появляться здесь.
Подойдя к Файфу, он сказал:
— Мне, право, очень жаль, сэр, что обстоятельства сложились таким образом. Но я хочу, чтобы вы знали — я сдержал свое слово. Я за весь день не выпил ни капли. Я сидел у себя в комнате и работал, и глотка моя была суха, как пустыня Сахара. Это было тяжелое испытание, но я его выдержал. Кто знает, быть может, мне еще представится возможность снова стать человеком. Вот, — он выташил из кармана пачку банкнот, — здесь тридцать два доллара, все, что осталось от тех денег, которые вы мне дали. Очень сожалею, что я истратил так много, но пришлось купить холст, несколько кистей и краски.
Файф отстранил руку Смита.
— Нет, эти деньги принадлежат вам, вы продали мне великолепную картину. Оставьте их у себя и купите приличный костюм.
В глазах Смита засветилась благодарность.
— Честное слово, вы порядочный человек, мистер Файф. И не думайте обо мне плохо. Завтра утром я приведу себя в порядок и приму решение, которое мне давно следовало принять. Я слышал, что в последнее время на судах часто бывают вакансии стюардов. Может быть, мне повезет и я доберусь до Сан-Франциско, оттуда до Кливленда — рукой подать. Да, я решил, и я это сделаю.
— Счастливого пути, — пожелал ему Файф.
— Благодарю вас. Вы позволите мне попросить у вас еще одну сигарету? Спасибо, вы очень любезны.
У двери он остановился и обратился к начальнику полиции:
— Могу я попросить вас об одной услуге?
Джексон засмеялся.
— Пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Право, ничего особенного не было сказано, — смутился Смит.
— Я не думаю, чтобы вам улыбалась перспектива отправиться в тюрьму по обвинению в краже, — невозмутимо продолжал инспектор. — При некоторых обстоятельствах мы могли бы забыть об этом неприятном происшествии и не вспоминать о вашем прегрешении. Разве я не прав? — обратился он к Джексону.
Начальник полиции нерешительно взглянул на Чана.
— Вы полагаете, что это обстоятельство действительно так важно?
— Несомненно.
— В таком случае я согласен. Расскажите о том, что вы слышали вчера вечером, и мы оставим вас в покое, — обратился он к Смиту. — Я ничего не предприму против вас.
Смит колебался. Снова перед ним предстало, словно видение, возвращение на родину, новая жизнь, приличное существование. С другой стороны — тюрьма и прозябание на этом острове.
— Хорошо, — сказал он, — я расскажу вам все. Мне не хотелось бы этого делать, но у меня в Кливленде есть отец… Ради него… Итак, когда я подошел к окну…
Чан остановил его движением руки.
— Подождите! Мне хотелось бы, чтобы Роберт Файф присутствовал при нашей беседе.
Он посмотрел на часы.
— Полагаю, что мне удастся застать его.
Позвонив по телефону, Чан попросил Файфа приехать в полицейское управление.
— Теперь располагайтесь поудобнее, — снова обратился инспектор к Смиту. — Еще раз предупреждаю: вы должны говорить правду и только правду.
Смит кивнул.
— Вы победили, инспектор. Я расскажу все.
Взглянув на свои стоптанные башмаки, он добавил:
— Я так мечтал о том, чтобы уехать домой. Это была прекрасная мечта, слишком прекрасная, чтобы сбыться. Нет ли у вас сигареты? Нет? К сожалению, у меня тоже нет. Увы, такова жизнь…
Глава 22
ЧТО СЛЫШАЛ СМИТ
Время тянулось медленно. Смит сидел, безучастно вперив в пространство взгляд. Впереди его ожидало безрадостное будущее, жалкое прозябание на Гавайях. Начальник полиции погрузился в чтение вечерней газеты. Чарли Чан весь ушел в созерцание булавки.
Наконец в дверь постучали. Полицейский доложил, что приехал Файф. Из-за его плеча выглядывал робко улыбающийся актер. Но, завидев Смита, он нахмурился, улыбка исчезла.
— Добрый вечер, — приветствовал он инспектора. — В моем распоряжении двадцать минут, а затем мне необходимо вернуться в театр. Я не вправе опаздывать.
— Двадцати минут более чем достаточно, — ответил Чан. — С мистером Смитом вы знакомы, а это — начальник полиции мистер Джексон.
Файф поклонился.
— Очень приятно. Я полагаю, что вы вызвали меня сюда по веским причинам?
— Да. Вчера у вас состоялась встреча с вашей бывшей супругой. О чем вы говорили, до сегодняшнего дня продолжает оставаться неизвестным. Когда мне представилась возможность услышать, о чем вы беседовали, вы предпочли возвести на себя обвинение в тяжком преступлении, которого не совершали. Вы это сделали для того, чтобы отвлечь мое внимание от этой беседы. Сегодня оказалось, что вы внезапно воспылали большим интересом к живописи, надеясь заодно купить молчание Смита.
Файф побледнел. Подавив вспышку гнева, он прошептал, обращаясь к художнику:
— Вы, несчастный…
Смит поднял руку.
— Знаю, знаю, — пролепетал он. — Меня это печалит не менее, чем вас. Но эти люди могут упечь меня в тюрьму. Очень жаль, но я вынужден рассказать все. Не найдется ли у вас сигареты?
Файф, пораженный бесцеремонностью художника, протянул ему свой портсигар.
— Благодарю вас. Все это, мистер Файф, очень неприятная история, и чем скорее нам удастся перешагнуть через нее и чем скорее она станет прошлым, тем лучше.
Закурив, Смит продолжал:
— Вчера вечером я подошел к павильону и, стоя у окна, увидел, что там находятся Шейла Фен и мистер Файф. Я услышал голос мисс Фен. Она была очаровательна, и я был бы рад возможности написать ее портрет…
— Ближе к делу, — проворчал начальник полиции.
— Да, да. Мне хотелось лишь подчеркнуть красоту этой женщины. Она была так хороша, что мы вправе были бы простить ей один выстрел.
— Что? — Чан вскочил.
— Я слышал, как она рассказала Роберту Файфу о том, как три года тому назад убила в Голливуде…
Файф с глухим стоном закрыл лицо руками.
— Кого убила? — спросил Джексон.
— Ах, вы хотите знать его имя? — Смит заколебался. — Как будто она называла этого человека Денни… Совершенно верно, Денни Майо.
На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Затем ее нарушил голос Файфа.
— Позвольте мне досказать! — воскликнул он — Я попытаюсь разъяснить вам… Шейла была такой увлекающейся натурой, такой импульсивной. Вы поймете…
— Мне совершенно безразлично, кто будет продолжать повествование, — сказал начальник полиции.
Файф обратился к Чану:
— Я уже рассказывал вам о том, как Шейла позвонила мне в театр и сказала, что нам необходимо увидеться. В ее голосе звучала такая мольба, что я не в силах был отказать ей. Сначала я сказал, что приеду после спектакля, но она крикнула: «Нет, это слишком поздно!» Она требовала, чтобы я приехал немедленно. Шейла сказала, что должна сообщить мне нечто очень важное и хочет попросить моего совета. Я чувствовал, что она в отчаянии, и поспешил на ее зов.
Дрожащими пальцами Файф достал из портсигара сигарету.
— Я встретил ее в саду и заметил, что она охвачена страхом. Мы прошли в павильон, и там она рассказала о том, что мучило ее все эти годы. Несколько лет спустя после нашего развода Шейла встретила Денни Майо и безумно влюбилась в него. Я знаю ее способность увлекаться… Казалось, Майо отвечал на ее любовь. У него была жена где-то в Англии, выступавшая в оперетте, но он обещал развестись с ней и жениться на Шейле.
Файф несколько раз жадно затянулся.
— Однажды Майо попросил ее вечером прийти к нему. Шейла явилась в условленный час, и он сообщил ей, что они должны расстаться. С его женой произошел несчастный случай и она утратила возможность выступать на сцене. Денни считал себя обязанным позаботиться о ней. Он решил предложить ей приехать к нему в Голливуд. Сообщение это произвело на Шейлу огромное впечатление. Она утратила самообладание, схватила револьвер, лежавший в ящике письменного стола, и, направив его на Майо, пригрозила, что застрелит его, а затем покончит с собой. Я хорошо знаю Шейлу. В такие мгновения она не отдавала отчета в своих поступках. Майо пытался успокоить ее и отобрать оружие, во время борьбы револьвер выстрелил, и Майо упал замертво.
Все в кабинете, затаив дыхание, слушали Файфа. Он продолжал:
— Печальная развязка заставила ее прийти в себя. Шейла достала платок и тщательно вытерла рукоятку револьвера. Затем, никем не замеченная, вышла из дома. Во время следствия никто не заподозрил в Шейле Фен виновницу преждевременной смерти Майо, она была спасена, но потеряла покой… Все эти три года она боялась разоблачения, а после знакомства с Джейнсом, за которого она с радостью вышла бы замуж, к этому добавился страх скомпрометировать имя любимого человека. У Шейлы вошло в привычку во всем советоваться с Тарневеро. Они условились встретиться, но она не собиралась говорить с ним о смерти Денни Майо. Ей хотелось лишь узнать, будет ли она счастлива в браке с Алланом Джейнсом. Однако Тарневеро подчинил ее своей воле, возможно, даже загипнотизировал. Во всяком случае, это дошло до ее сознания лишь после того, как она заговорила о том, о чем говорить не намеревалась.
— Стоп! — воскликнул Чан с обычно несвойственной ему резкостью. — Вы хотите сказать, что она рассказала Тарневеро о том, что убила Денни Майо?
— Да, она сделала это. Я…
— Но Тарневеро сообщил нам совсем иное.
— В таком случае Тарневеро лжет. Шейла призналась ему в том, что убила Денни Майо. Неужели вам непонятно, почему она так хотела поговорить со мной, почему она испытывала такой сильный страх? Ведь я был единственным человеком, сказала Шейла, к которому она могла обратиться. Она заметила, как загорелись глаза Тарневеро, когда она сделала это признание, и теперь очень боялась его. Она была убеждена в том, что он использует ее признание для того, чтобы разрушить ее счастье, ее жизнь, карьеру. Шейла умоляла меня не покидать ее, помочь ей. Но что я мог предпринять?
Файф помолчал, собираясь с мыслями.
— Я, конечно, пообещал ей помочь и сделать все, что будет в моих силах. Она просила меня остаться, но я обязан был вернуться в театр.
Файф закрыл лицо руками.
— Если бы я мог остаться с ней! Почему я не сделал этого? Она была бы жива… Первым моим побуждением было сообщить полиции обо всем, но потом я счел невозможным запятнать имя Шейлы. Представьте себе, какая шумиха началась бы в газетах! Шейла мертва. Что с того, что будет найден ее убийца? Это не вернет ей жизнь. Не лучше ли сохранить имя Шейлы незапятнанным и чистым?
— Но почему вы признались в убийстве, которого не совершали? — Чана не так-то легко можно было сбить с толку.
— Все потому же. Я не хотел огласки. Когда появился Смит, репутация Шейлы снова оказалась под угрозой, и я решил положить конец вашим розыскам… Не знаю, выполнил бы я взятое на себя обязательство до конца. Признаюсь, сегодня утром, обдумывая свое положение, я почувствовал, что взял на себя слишком большую ответственность. К счастью, я не должен был испить чашу испытаний до конца. Вы, мистер Чан, неопровержимо установили вздорность обвинения, которое я возвел на себя. Но одного я все же достиг: Смит понял, что мне было всего дороже на свете. Когда он сегодня утром явился ко мне, я был готов любой ценой купить его молчание… Я не мог допустить, чтобы имя Шейлы оказалось обесчещенным.
Чан положил руку на плечо Файфа.
— Вы доставили мне немало хлопот, но я должен признать, что вы истинный джентльмен. Простите меня, если я окажусь вынужденным продлить мучительную для вас беседу. Вы действительно убеждены, что мисс Фен все рассказала Тарневеро?
— Я уверен в этом. И если бы вам удалось установить какую-нибудь связь между Тарневеро и Денни Майо, то нет никаких сомнений в том, что бедную Шейлу убил именно он.
Чан обменялся с начальником полиции многозначительным взглядом.
— Вы свободны, — сказал он, обращаясь к Смиту. — Надеюсь, что у нас не будет больше причин приглашать вас сюда.
Смит поспешно поднялся.
— Буду очень рад возможности больше не появляться здесь.
Подойдя к Файфу, он сказал:
— Мне, право, очень жаль, сэр, что обстоятельства сложились таким образом. Но я хочу, чтобы вы знали — я сдержал свое слово. Я за весь день не выпил ни капли. Я сидел у себя в комнате и работал, и глотка моя была суха, как пустыня Сахара. Это было тяжелое испытание, но я его выдержал. Кто знает, быть может, мне еще представится возможность снова стать человеком. Вот, — он выташил из кармана пачку банкнот, — здесь тридцать два доллара, все, что осталось от тех денег, которые вы мне дали. Очень сожалею, что я истратил так много, но пришлось купить холст, несколько кистей и краски.
Файф отстранил руку Смита.
— Нет, эти деньги принадлежат вам, вы продали мне великолепную картину. Оставьте их у себя и купите приличный костюм.
В глазах Смита засветилась благодарность.
— Честное слово, вы порядочный человек, мистер Файф. И не думайте обо мне плохо. Завтра утром я приведу себя в порядок и приму решение, которое мне давно следовало принять. Я слышал, что в последнее время на судах часто бывают вакансии стюардов. Может быть, мне повезет и я доберусь до Сан-Франциско, оттуда до Кливленда — рукой подать. Да, я решил, и я это сделаю.
— Счастливого пути, — пожелал ему Файф.
— Благодарю вас. Вы позволите мне попросить у вас еще одну сигарету? Спасибо, вы очень любезны.
У двери он остановился и обратился к начальнику полиции:
— Могу я попросить вас об одной услуге?
Джексон засмеялся.
— Пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25