Что-то недовольно бормоча, толстяк с трудом взобрался в кабину и сел за руль.
– Давайте в кузов, живо, – скомандовал остальным все тот же голос.
– Сейчас, – ответил пляжный атлет, озираясь по сторонам. – Водила куда-то слинял.
– Слышь, Сеня, – недовольно обратился к толстяку Шуруп, – на хера ты, падла, дверь закрыл?
– Павел, – строго сказал голос из кабины, – я же просил при мне не выражаться.
– Извините, Владлен Михайлович, – поджал хвост Шуруп, – нечаянно вырвалось.
– За нечаянно бьют отчаянно, – сказал Владлен Михайлович. В его металлическом голосе не было никакой иронии.
– Ну где этот шоферюга? – спросил Шуруп, чтобы отвлечь внимание от своей персоны.
– Да здесь я, здесь, – ответил Кравцов.
Его голос раздался буквально в двух шагах от Тамары. Она вздрогнула и стремительно обернулась.
Водитель шел к автобусу, на ходу застегивая брюки, и наверняка прошел бы мимо, но резкое движение выдало Тамару.
– А это еще кто? – удивленно спросил Кравцов, вглядываясь в темноту.
Не дожидаясь развития событий, Тамара бросилась бежать к гостинице, потеряв по дороге шлепанец. Кравцов поднял шлепанец, с недоумением осмотрел его со всех сторон и равнодушно отбросил в сторону.
– Что там такое? – с неудовольствием спросил Владлен Михайлович, когда водитель подошел к микроавтобусу.
– Баба, – ответил Кравцов. – Кажись, из нашей группы.
– Она что-нибудь видела?
– Наверное, да. Сидела за машиной, как будто пряталась. Да, наверное, видела.
– Ч-черт, – процедил Владлен Михайлович. – С самого начала все кувырком… Ты ее узнал?
Кравцов кивнул.
– Черт, – повторил Владлен Михайлович. – Алексей, останься с ним. Следите за ней и, как только она выйдет из номера, берите ее.
– Мочить? – уточнил Пузырь.
– Не надо. Подержим до конца операции, а там посмотрим. Ну, хватит болтать, мы и так задержались. Семен, трогайте.
Сеня с хрустом врубил передачу, и старенький «фольксваген-транспортер», тарахтя изношенным движком, вырулил со стоянки.
Глава 9
Когда Тамара вернулась в номер, Дорогин уже вышел из душа и расхаживал по комнате, энергично растирая голову мохнатым полотенцем.
– Куда бегала? – спросил он, услышав, как стукнула дверь.
– Сережа, я хочу немедленно уехать, – заявила Тамара, оставив без ответа его вопрос.
Дорогин перестал вытираться и осторожно выглянул из-под полотенца. На лице его застыло удивленное и слегка встревоженное выражение.
– Тебя кто-то обидел?
Тамара энергично замотала головой.
– Ничего подобного. Просто мне здесь не нравится. Пляж грязноват, и море мутное, да и гостиница от него далековато.., и вообще…
– Вот «вообще» меня и интересует, – сказал Сергей. – Где ты была и что тебя так напугало? Будь добра объяснить, а то я вообще ничего не понимаю. Четверть часа назад тебя все устраивало.
Тамара снова замотала головой.
– Не скажу. Ты опять попадешь в историю.
Сергей внимательно посмотрел на нее и вздохнул.
– Похоже, я в нее уже попал, – сказал он. – И будет лучше, если я узнаю все подробности прежде, чем заварится каша.
Тамара прошла в комнату, неловко припадая на одну ногу.
– Надо же, – сказала она, – тапочек потеряла.
Эта ничтожная потеря почему-то особенно огорчила ее, и она расплакалась. Сквозь слезы она рассказала Дорогину о том, что видела и слышала, отправившись за сумочкой. Выслушав ее, Сергей нахмурился, повесил полотенце на спинку кровати и закурил.
– Наверное, ты все-таки права, – озабоченно сказал он. – Гостиницу скорее всего придется сменить.., а может быть, и город. В Крыму все дороже, но климат там, учитывая сложившиеся обстоятельства, намного здоровее. Завтра заберем твою сумку и решим, куда нам отправиться. До завтра ничего не случится, а днем никто не станет с нами связываться. Интересно все же, что было в этих ящиках? Ты говоришь, они тяжелые?
Тамара перестала всхлипывать.
– Не смей, – сказала она. – Я тебя очень прошу.
Сергей опустился перед ней на корточки и нежно взял ее ладонь в обе руки.
– Обещаю, – серьезно сказал он. – Даже, можно сказать, клянусь. Я сам не испытываю ни малейшего желания гоняться за контрабандистами по такой жаре. Кроме того, на днях мне вдруг пришла в голову поразительная мысль: а с какой стати, – собственно, я все время подвергаю тебя опасности?
Тамара улыбнулась сквозь слезы.
– Действительно, свежая мысль. И как это ты додумался?
– Сам удивляюсь, – признался Сергей и принялся натягивать джинсы. – Все это хорошо, но, пока не ввели осадное положение, я хотел бы перекусить.
– Может быть, не стоит? – с опаской спросила Тамара.
– Брось. Скорее всего нашим «друзьям» сейчас не до нас: они где-то далеко таскают свои тяжелые ящики. И все-таки интересно: что в них?
– Сергей, – предостерегающе сказала Тамара.
– Успокойся, я же обещал… Ну, ты будешь одеваться или пойдешь в ресторан так, в халате?
Сборы заняли некоторое время и чуть было не сорвались: Тамара вдруг вспомнила, что так и осталась без косметички и массажной щетки. Сергею пришлось постучаться к Анне Ивановне, которая, как он знал, жила по соседству, и решить проблему с ее помощью. Анна Ивановна уже собиралась в постель и потому отказалась от предложения Дорогина посидеть вместе с ними в ресторане. Сергей пожелал ей спокойной ночи и поторопился вернуться в номер: несмотря на все, что он сказал Тамаре, на душе у него было неспокойно. Его опасения только усилились, когда он заметил мелькнувшую за углом коридора тень. Возможно, это была кошка, но Дорогину показалось, что он видел ногу в светлом кожаном ботинке, которая вполне могла принадлежать тому утреннему амбалу, назвавшемуся Лехой. Дорогину подумалось, что разумнее все-таки остаться в номере, но он отогнал эту мысль: он не собирался прятаться от любой тени за запертой дверью. Тем более что за гостиничными дверями не очень-то спрячешься".
Он не склонен был драматизировать ситуацию: в конце концов для банды мелких жуликов, провозящих левый товар в багажнике туристского автобуса, главное – не привлекать к себе внимания. Не в их интересах устраивать лишний шум, затевая драку.
Следить они могут сколько угодно: им с Тамарой скрывать нечего. А если слежка станет назойливой, от нее можно будет избавиться, просто врезав кое-кому между глаз…
* * *
До ресторана они в этот вечер так и не дошли. По дороге им попалось кафе на открытом воздухе, отгороженное от тротуара только легкой декоративной решеткой, выкрашенной в белый цвет. На тесно поставленных столиках горели свечи, на подиуме играло трио музыкантов: скрипка, гитара и флейта. Тамара остановилась и решительно заявила, что никуда не пойдет, что ей хорошо и тут.
Здесь действительно оказалось уютно и на удивление дешево. Неторопливо попивая рубиновое вино, сверкавшее при свечах, как драгоценный камень, Сергей слушал музыкантов и вспоминал Париж.
Трудно было сказать, почему ему вспомнился именно Париж (в его жизни встречалось много самых разных кафе и ресторанов, и это кафе вовсе не было самым уютным из всего, что он видел), но ощущение, что он вернулся на берега Сены, казалось удивительным.
Он даже вздрогнул, когда подошедший официант заговорил с ним по-русски, и рассмеялся в ответ на недоумевающий взгляд Тамары.
– Что тебя так развеселило? – удивилась та.
– Я сам, – ответил Сергей. – Просто представилось вдруг, что мы с тобой снова в Париже. Хочешь в Париж?
– Если так, как в прошлый раз, то лучше не надо, – ответила Тамара.
– Н-да… Слушай, – Дорогая оживился, – ты же у нас медик! Вот скажи мне как медик: нет ли в человеке какого-нибудь органа наподобие аппендикса, который притягивает неприятности? Ну, я не знаю – биотоками какими-нибудь, что ли… Я бы с удовольствием согласился на ампутацию.
Тамара рассмеялась.
– Ты знаешь, – сказала она, – теоретически такое возможно. Я имею в виду не существование такого органа, а обеспечение спокойной жизни путем хирургического вмешательства. Это называется фронтальной лоботомией.
– Бр-р-р, – Дорогин зябко повел плечами. – Звучит не слишком заманчиво.
– Есть другой способ, – спокойно сказала Тамара тоном лектора из общества «Знание». – Даже два. Во-первых, электрошок…
– Не пойдет. А во-вторых?
– А во-вторых, простейший древний способ, испокон веков применяемый как к животным, так и к человеку, в основном к особям мужского пола…
– Погоди, погоди, – перепугался Дорогин, – ты на что это намекаешь? Нет, все-таки юмор у медиков.., того.
– Испугался, бедненький? Не бойся. Этот способ не устраивает прежде всего меня.
– Приятно слышать… Но что же тогда делать с неприятностями?
– То же, что и всегда, – пожав плечами, ответила Тамара. – И потом, откуда мне знать, за что я тебя люблю? Может быть, как раз за то, что ты экстремальный тип.
Дорогин поднял брови.
– Экстремальный тип?
– Называй как хочешь. Мой дед про таких, как ты, говорил, что у них шило в одном месте. Анна Ивановна права: жить с настоящим мужчиной – все равно что строить дом в кратере вулкана. Тут одно из двух: либо готовься к неприятностям, либо беги без оглядки.
Дорогин откинулся на спинку стула и, прищурив один глаз, посмотрел на Тамару сквозь бокал.
– И что ты выбираешь?
Тамара пожала плечами.
– По-моему, это очевидно. Не помню, где это я вычитала, но в памяти почему-то засело. Вот это:
«Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я с полпути повернул обратно…».
– «С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы», – подхватил Сергей.
Тамара кивнула, поддела на вилку кусочек мяса и с сомнением осмотрела его со всех сторон.
– Нет, – со вздохом сказала она, – не хочу я больше есть. И пить не хочу. Я хочу гулять под руку с одним типом и смотреть на звезды. Ты разбираешься в астрономии?
– Не то чтобы очень, – ответил Дорогин, вставая и подавая ей руку, – но и не так чтобы уж совсем.
Большую Медведицу знаю, Кассиопею…
– Все ясно, – рассмеялась Тамара, одним плавным движением выбираясь из-за стола. – Малый набор городского романтика. Это я и сама знаю, мне еще в восьмом классе показывали.
– Кто он, этот негодяй? – возмущенно спросил Дорогин. – Уши ему оборвать мало! Не мог запудрить девушке мозги чем-нибудь другим…
– «Чем-нибудь другим» тоже пудрил, – призналась Тамара. – Мы вообще тогда в основном говорили… А потом мне надоело говорить, и мы расстались.
– Это была наверняка трагедия, – заметил Сергей.
– А ты не смейся.
– А я и не смеюсь. Сколько вам тогда было – пятнадцать, шестнадцать? Отлично помню себя в этом возрасте. Все или ничего, и на этой почве сплошные трагедии.
Они неторопливо шли по улице в сторону гостиницы.
Где-то позади шумела ярко освещенная Дерибасовская, но здесь, на боковой улице, было темно и тихо.
Справа неярко светились окна жилых домов, а слева сумрачно чернели в неподвижном воздухе темные кроны деревьев – там был не то парк, не то сквер, обнесенный невидимой в темноте чугунной решеткой.
– Хочу бродить по кривым и глухим окольным тропам, – заявила Тамара. – Долой цивилизацию!
– Долой так долой, – не стал спорить Сергей. – Ты еще не забыла, как лазят через забор?
Через забор лезть не пришлось: кто-то выломал целую секцию чугунной решетки как раз в том месте, к которому они подошли, перейдя дорогу. Видимо, они были не первыми, кого посреди ночи потянуло под темные своды листвы. Помогая Тамаре перебраться через бетонный фундамент забора, Сергей оглянулся через плечо: ему показалось, что за ними кто-то идет. Но темная улица была пуста, только в отдалении через перекресток проехала машина, глухо громыхнув на выбоине. Дорогин пролез в пролом и с трудом разглядел в темноте Тамарино платье.
Тамара на ощупь нашла его руку, и они медленно пошли рядом по аллее, угадывавшейся лишь по просвету над головами да по смутно белевшей полосе песчаной дорожки под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49