Тут же присутствовал и Клайд Вернон, который, однако, стоял в стороне, напоминая классического охранника, всегда готового к действию, если понадобится.
* * *
Годдар говорил что-то Кондону по поводу патентных заявок, когда вошедший в комнату Пирс объявил о своем появлении громким приветствием, прервавшим их беседу и привлекшим к нему взгляды присутствующих. В глазах гостей отразилась мгновенная реакция на его изуродованное лицо.
— Черт возьми! — воскликнула Бичи. — Вот это да, Генри!
Годдар ничего не сказал, а просто уставился на него с неопределенной полуулыбкой на лице.
— Перед вами Генри Пирс! — торжественно объявил Кондон. — Человек, знающий, где находится вход в волшебную пещеру.
Пожав руки Бичи, Годдару и Кацу, Пирс устроился на вращающемся кресле напротив гостей, отделенный от них широкой полированной столешницей. Потом прикоснулся к Чарли, взяв того за рукав очень дорогого на вид костюма, и поприветствовал кивком Вернона. Тот тоже кивнул, хотя Пирсу показалось, что сделал он это не без труда. Вернон по-прежнему оставался для Пирса загадкой.
— Огромное спасибо, что согласился с нами встретиться, Генри, — сказала Бичи таким тоном, словно в его силах было перенести эту презентацию на другое время. — Мы даже не представляли, что повреждения столь серьезны.
— Ну с этим как раз никаких проблем нет. Просто внешне все выглядит хуже, чем на самом деле. Уже вчера я вернулся в лабораторию и работал весь вечер. Хотя и понимаю, что моя физиономия не слишком украшает интерьер.
Но похоже, его шутливое замечание не вызвало особого энтузиазма у присутствующих, и фраза Пирса повисла в воздухе.
— Отлично, — прервала общее молчание Бичи.
— Насколько я понял, это была автомобильная авария? — вступил в разговор Годдар. Это были его первые слова, услышанные сегодня Пирсом.
Годдару было слегка за пятьдесят, но своим холеным видом и острым взглядом он очень подходил на роль удачливой шустрой пташки, которая к этому дню собрала в свои закрома уже четверть миллиарда вкусных червячков. Он был в элегантном костюме кремового цвета, белой сорочке и желтом галстуке, а на столе радом с ним Пирс заметил такого же цвета шляпу. Еще во время первого визита Годдара к ним в офис все отметили его внешнее сходство со знаменитым американским писателем и журналистом Томом Вульфом. Не хватало только тросточки.
— Да, — ответил Пирс. — Я врезался в стену.
— Когда это случилось и где?
— В воскресенье днем. Здесь, в Санта-Монике.
Пирсу надо было сменить тему разговора. Ему было неловко продолжать врать, а кроме того, он понимал, что вопросы Годдара отнюдь не были случайными или заданными из вежливости. Ведь птичке предстояло поделиться пятнадцатью миллионами своих червячков. И вопросы методично преследовали важную цель — птичка хотела выяснить, в надежное ли место она передает свои сокровища.
— Вы были пьяны? — продолжил свой допрос Годдар.
Пирс улыбнулся и покачал головой.
— Нет. Я даже не был за рулем. Но чтобы все стало ясно, Морис, когда я вожу машину, то не пью.
— Рад слышать, что у вас все в порядке. Однако не могли бы вы переслать мне копию протокола с места аварии? Это нужно для наших отчетов, вы понимаете.
Возникла томительная пауза.
— Не уверен, что смогу удовлетворить вашу просьбу. Это не имеет никакого отношения к работе «Амедео» и тому, для чего мы здесь собрались.
— Понимаю. Но позвольте, Генри, быть с вами откровенным. Вы представляете здесь «Амедео текнолоджиз». Именно благодаря вашему таланту и творческой активности эта компания успешно развивается. Но в жизни я встречал немало творческих гениев. И некоторым из них отдал бы последний доллар. А другим не доверил бы и цента, даже имея лишнюю сотню баксов.
Он замолчал, и слово взяла его помощница. Она была на двадцать два года моложе Годдара, имела короткую темную стрижку и гладкую ухоженную кожу, а держалась всегда очень уверенно, по-мужски. Накануне этой встречи Пирс с Кондоном пришли к выводу, что она наверняка возьмет инициативу в свои руки, учитывая, что ее отношения с Годдаром далеко выходили за рамки делового партнерства.
— Морис хочет сказать, что намеревается сделать большие инвестиции в «Амедео текнолоджиз», — сказала Бичи. — Но чтобы быть спокойным за благополучную судьбу своих вложений, он должен быть в вас уверен. Ему надо лучше узнать вас. Он не хочет иметь дело с безответственным партнером, который безрассудно распорядится его деньгами.
— Мне казалось, мы говорили об инвестициях в науку. Об исследовательском проекте.
— Это так, Генри, — согласилась она. — Но и то и другое неразрывно. Никакая наука не существует без ученых. Нам хочется, чтобы расходование этих средств целиком определялось нуждами научных исследований и ваших проектов, но не зависело от каких-то личных мотивов, выходящих за пределы лаборатории.
Пирс ощутил на себе ее долгий пристальный взгляд. Он вдруг подумал, а что будет, если Бичи узнает, что в последние дни он занимался не научными экспериментами, а пропажей некоей проститутки.
Наконец Кондон прочистил горло и вступил в разговор с тем, чтобы перевести встречу на практические рельсы.
— Джастин, Морис, я уверен, что Генри будет счастлив сотрудничать в любом частном расследовании, которое вы захотите провести. Я знаю его уже достаточно давно, а в области передовых технологий у меня опыт еще больше. Так вот, среди современных ученых это один из самых целеустремленных и уравновешенных специалистов. Для себя я это уяснил однозначно. Именно поэтому я сейчас здесь. Мне нравится наука, нравится наш проект, а с этим человеком я чувствую себя уверенно и спокойно.
Переведя взгляд с Пирса на Кондона, Бичи кивнула в знак согласия с ним.
— Мы целиком присоединяемся к вашему заявлению, — произнесла она, натянуто улыбаясь.
Этот обмен репликами отчасти разрядил общее напряжение, и Пирс ждал, что выступит еще кто-нибудь, но в комнате стояла тишина.
— М-м, тогда, по-видимому, придется рассказать о себе еще одну тайну, — вымолвил он. — Поскольку рано или поздно вы это узнаете.
— Ну так поделись и сэкономь наше время, — шутливо заметила Бичи.
Пирс явственно ощутил, как напряглись мышцы Чарли Кондона под его тысячедолларовым костюмом в ожидании услышать неизвестную ему новость.
— Дело в том... что у меня есть странная привычка носить на голове конский хвост. Это тоже может вызвать какие-то проблемы с инвестициями?
В первый момент тишина еще больше сгустилась, но на лице Годдара появилась веселая улыбка, и он расхохотался. За ним улыбнулась Бичи, а вскоре смеялись уже все присутствующие, включая Пирса, хотя для него это был довольно болезненный процесс. Напряжение окончательно рассеялось. Чарли даже хлопнул ладонью по столу, как бы подчеркивая остроту шутки, которая на самом деле была несоразмерна столь бурной реакции.
— Ладно, а теперь скажу я, — произнес Кондон. — Вы все, уважаемые, пришли, чтобы увидеть представление. Тогда как насчет того, чтобы спуститься в лабораторию и познакомиться с проектом, который, очень даже может быть, принесет этому шутнику Нобелевскую премию?
И, легко обхватив ладонями Пирса за шею, он сделал вид, что хочет придушить того. Пирс сразу перестал улыбаться и почувствовал, как заливается краской. И не столько из-за шутливого жеста Кондона, сколько из-за его бестактного замечания о нобелевском лауреатстве. Пирсу показались его слова очень неуместными и принижающими столь серьезную награду. А кроме того, он прекрасно понимал, что такое в принципе невозможно. Столь высокую премию никогда не вручат ученому из частной фирмы. Это идет вразрез с политическими интересами.
— Еще один момент перед тем, как спуститься вниз, — обратился Пирс к своим гостям. — Джейкоб, ты прихватил бланки протоколов о неразглашении?
— Да, они здесь, — отозвался адвокат. — Я чуть не забыл.
Он положил свой кейс на стол и раскрыл его.
— Это в самом деле так необходимо? — поинтересовался Кондон.
Данный эпизод был заранее включен в сценарий будущей пьесы. Пирс должен потребовать, чтобы Годдар и его помощница подписали договор о сохранении конфиденциальности еще до того, как посетят лабораторию и познакомятся с представленными результатами. А Кондон — как бы не соглашаться с начальником и говорить, что такое требование, мол, оскорбительно для предпринимателя масштаба Годдара. Но Пирс должен настаивать на своем и не отступать ни на шаг. Дескать, это его лаборатория, и он здесь определяет законы. И в конце концов внешне рутинная процедура должна быть выполнена.
— Таковы правила нашей лаборатории, — спокойно заметил Пирс. — И не думаю, что надо от них отступать. Только что Джастин говорила, как важно максимально застраховаться от всевозможных рисков. И если мы не...
— Мне думается, это абсолютно верная идея, — вмешался Годдар. — Фактически меня бы даже удивило, если бы нам не предложили подписать подобный договор.
При этих словах Кац положил перед Годдаром и Бичи по экземпляру договора, занимавшего две страницы. Вытащив из внутреннего кармана дорогую авторучку, он отвернул крышку и положил ее на стол рядом с бумагами.
— Это довольно стандартная форма, — сказал он. — Главное, что этим протоколом защищаются права частной собственности на все процессы, методики и формулы, имеющиеся в этой лаборатории. Все, что вы увидите и услышите во время показа, строго конфиденциально и ни в коем случае не может быть передано третьей стороне.
Годдар даже не подумал взглянуть в документ. Он предоставил это своему адвокату, которая добрых пять минут знакомилась с договором, дважды внимательно перечитав его Она занималась этим в абсолютной тишине, а в заключение так же молча взяла ручку и подписала протокол. После этого она передала авторучку Годдару, который подписал свой экземпляр.
Собрав подписанные листки, Кац убрал их в портфель. Все поднялись из-за стола и направились к выходу. Пирс пропустил всех вперед. Когда они уже подходили к лифту, Джейкоб Кац осторожно тронул его за руку, и они на несколько секунд задержались в коридоре.
— Как у тебя дела с Дженис, все в порядке? — шепотом спросил Кац.
— С кем?
— Дженис Лангуайзер. Она звонила тебе?
— Да. Все отлично. Благодарю за предисловие к заявкам. Все сделано очень грамотно.
— От меня что-нибудь еще нужно?
— Нет. Все нормально. Спасибо.
В это время подошел лифт, и все вошли в кабину.
— Ну что, Генри, нырнем в кроличью норку? — пошутил Годдар.
— Именно туда, — ответил Пирс.
В этот момент он оглянулся и увидел Вернона, который продолжал стоять в коридоре и, похоже, находился позади Каца и Пирса, когда те беседовали между собой.
Это вызвало у Пирса раздражение, но он промолчал. Вер-нон последним вошел в лифт, сунул магнитную карту в щель на контрольной панели и нажал кнопку "П".
— "П" означает подвал, — объяснил Кондон гостям. — Если бы вместо этого мы обозначили его буквой "Л", то многие бы могли подумать, что это не лаборатория, а лобби, то есть вестибюль.
Он хохотнул, однако никто не поддержал его, поскольку информация была довольно пустая по своей сути. Но для Пирса это послужило сигналом, насколько нервничал его заместитель по финансам. Губы Пирса тронула слабая улыбка, которая не причинила ему особой боли. Кондон явно утратил уверенность перед результатами презентации, а вот он, напротив, укрепил ее. И по мере того как лифт двигался вниз, Пирс чувствовал, как эта уверенность возрастает. Теперь-то он будет выступать в привычных условиях и на своей площадке. Пусть внешний мир пребывает во тьме и беспорядке, в постоянных войнах и разрушениях. Сплошные картины хаоса и абсурда на темы Иеронима Босха. Женщины, продающие тела незнакомцам, которые сначала дают им приют, а затем становятся их полными хозяевами, жестоко избивают и даже, если надо, убивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52